Видимость Идеала

Сила активности Идеала есть создание иного. Возможность этой силы, таящаяся в Идеале, есть абсолютная энергия. Идеал произвольно излучает идеальный свет смысла. Отблески идеального света видны мышлению как блики. Эти блики очерчены (контурно выявлены, окантованы) идеями. Различать блики можно за счет световой градации. Идеи просматриваются за счет границ-теней. Суть идеи – граница идеала, тень в мире единого ровного света смысла[20].

Границы – определяют(ся). Идеал – не определенный, но действующий. Чистая единая импликативность Идеала, обуславливая мышление, для него «представляет собою бесформенную и смутную массу»[21]. Чистое мышление как идеаловая импликация, опустошенное от своего привычного содержания, «похоже на туманность, где ничто не разграничено. Нет предустановленных идей, нет никаких различений…»[22]. Идеал определяем (видим) идеей. Чистое «мышление, хаотичное по природе, принуждено уточняться, разлагаясь»[23]. Это наносит коррективы принятому определению в части «иного».

Идея как картина, узор в идеаловом свете зависит от «экрана», «фона» и сложившейся здесь, сейчас распределенности светотени, т.е. зависит от точки зрения, от того, для кого эта идея. Сложившаяся же картина как суперпозиция всех идеаловых действий-импликаций безотносительно к тому, кто и откуда смотрит, есть совокупность абсолютных идей – платоновский мир эйдосов.

Если метафизика рассматривает Идеал как Первоначало, то в логике, эстетике, этике Идеал рассматривается как высшая цель. Круг замыкается. Мир, видимый философски в «вечном возвращении», зацикловывается на Идеале как Первоначале и Последнеконце. И если уйти от пространственности, владеющей мышлением, то ничего нет, кроме Идеала.

Но мыслить об Идеале, как и мыслить вообще, можно только внутри пространственности, в некоем генезисе мира. Этот генезис не относится ни к историчности, ни к логической причинности и в то же время относится мыслью ко всему. Способ мышления как способ фиксации накладывает темпоральное измерение на осмысленное. Без темпоральности мышления факты сознания не были бы закреплены внутри системы смыслов, нельзя было бы мыслить в отношениях, всё слилось бы в единое активно-творческое воление, абсолютную волю, по Э. Гартману[24], не знающую того, что знает, силовое растворение, все стало бы сутью Идеала.