double arrow

Что такое терапия и как она работает

Прошлый опыт рассказа о насилии

Я часто слышу от женщин, которые со мной встречаются на консультациях по поводу последствий насилия, что у них есть прошлый опыт переживания ответственности за причинение эмоционального страдания другим консультантам или друзьям и членам семьи. У этих женщин есть обостренное ощущение возможного негативного влияния рассказа о насилии. Некоторые женщины поделились со мной тем, как другие люди реагировали на их рассказ в прошлом. Например, им говорили: «Это слишком тяжело для меня», или «Я не могу слушать то, о чем ты рассказываешь». Некоторые женщины сказали мне, что другие настолько сильно расстраивались, услышав о насилии, что не могли дальше об этом говорить. Рассказы женщин о таком опыте побудили меня задуматься о моей собственной работе и о том, как женщины могут воспринимать мой отклик на их рассказы о пережитом о насилии. В результате мне стало очень интересно, как женщины осмысливают эти впечатления. Когда женщины спрашивают меня: «Как вы можете заниматься этой работой?», мне интересно услышать, как их прошлый опыт рассказывания о насилии возможно, способствует возникновению тех тревог, которые они озвучивают в беседе со мной.

Часто женщины рассказывают о долгой истории замалчивания, когда им «затыкали рот» в те моменты, когда они пытались рассказать о насилии. При этом это делал не только человек, жестоко обращавшийся с ними, но и другие значимые взрослые, которые им не верили. Важную роль играет и более общий социальный дискурс, тяготеющий к недоверию в отношении историй женщин о насилии (Linnell & Cora 1993).

Теперь, когда я знаю, что столько женщин сталкивались с подобной ситуацией в прошлом при попытке рассказа о насилии, я иначе воспринимаю вопрос «Как вы можете заниматься этой работой?»

Что такое терапия и как она работает

Пытаясь разобраться, что значит для женщин вопрос о моем опыте консультанта, я поняла, что существуют некоторые предположения о консультировании, которые вносят вклад в возникающие у женщин тревоги. Многие женщины, с которыми мы работали, говорили, что их беспокойство обо мне связано с идеей, будто кабинет психолога-консультанта или психотерапевта – это место, куда люди приходят, чтобы «выговориться» или «выпустить пар». Эта идея (что человек приходит на терапию, чтобы «вывалить» насилие в терапевтическое пространство), похоже, вездесуща. Женщины «подобрали» ее в собственном прошлом опыте консультаций, или «подцепили» ее у других людей, рассказывающих о том, как они проходили терапию, или из книжек или фильмов. Одна женщина даже извинялась передо мной «за то, что я все это вываливаю … на вас».

Рассматривая последствия подобного понимания терапии, я иногда в ответ объясняю, что для меня в слушании их историй важно так называемое, если пользоваться термином Майкла Уайта, «двойное описание», или «описание с обеих сторон» (White, 2004). Я стараюсь донести до женщин, что я не только хочу услышать о последствиях насилия в их жизни, но также я хочу услышать и другие истории из их жизни, которые прежде замалчивались, не звучали, не признавались или оттеснялись «на обочину жизни». Я заинтересована в том, чтобы женщины поняли – я буду слушать не только негативные истории, но также истории об их убеждениях, ценностях, надеждах и мечтах. Я хочу, чтобы было ясно: насилие – это не единственная история, которая будет рассказана, я буду внимательно прислушиваться к проблескам альтернативных историй. Это могут быть истории сопротивления: отказ поцеловать на прощание дедушку сможет теперь рассматриваться как не как поступок «гадкой девчонки», а как попытка противостоять насилию. Это могут быть также истории о заботе, защите других, истории о любви или терпимости, истории о храбрости, изобретательности или фантазии.


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: