Основные проблемы взаимоотношений интервьюера с респондентом при массовом опросе и экспертном опросе

В исследованиях, проводимых в нашей стране, выдержать данный стандарт очень непросто. Существует целый ряд проблем, возникающих в связи с тем, что, во-первых, сама ситуация интервьюирования слишком богата для ответной реакции (реактивности) респондента, которая может оказать нежелательное воздействие на результаты исследования, и, во-вторых, поведение российских респондентов обладает рядом особенностей.

Нетерпеливость респондентов. Респонденты с трудом отвечают на большое количество вопросов, даже если их 20—25, включая вопросы по демографическим характеристикам. Интервьюер должен либо ускорить темп работы, либо уговорить отвечающего продолжить интервью, либо пожертвовать точностью формулировки вопросов. Помимо того, что нетерпеливость респондентов вынуждает исследователя жертвовать глубиной проработки изучаемых проблем, возникает еще и проблема неконтролируемых отклонений в процедуре сбора информации.

Достаточно четко обозначилась проблема выбора респондентом ответа на закрытые вопросы. Международный стандарт требует, чтобы количество выборов было небольшим. Но как показывает практика, даже при выборе из пяти вариантов респондент испытывает трудности в восприятии вопросов и выборе ответов. Он начинает отвечать, не дослушав варианты ответов. Если интервьюер настаивает на том, чтобы были услышаны все варианты, респондент стремится выбрать из крайних альтернатив, выпуская средние значения. Здесь мы имеем дело с национальными особенностями ведения диалога. Наши соотечественники стремятся быстро установить контакт, подтверждая либо опровергая мысль собеседника уже с первых слов. При этом человек стремится более выразить себя в беседе, нежели выслушать другого. Следовательно, от интервьюера требуется исключительная добросовестность, ибо он может зафиксировать первые ответы и не настаивать на более внимательном отношении к другим вариантам.

Страх респондента перед опросом. Степень скрытности респондентов в России гораздо выше, чем в других странах. Сказывается боязнь, что спрашивающий его человек может оказаться представителем власти и твой отказ отвечать может обернуться реакцией со стороны властей. Поэтому респондент старается скрыть свои взгляды, пристрастия, выбирая либо нейтральный ответ типа «еще не определился», «затрудняюсь ответить», либо ответ, который будет выглядеть «прилично» в глазах власти. Характерно, что такое поведение типично для образованных людей.

Еще одна проблема для интервьюера — когда респондент пытается дать тот ответ, который (как думает опрашиваемый) ожидает от него социолог. Непосредственное присутствие интервьюера усиливает и без того существующий дисбаланс в общении с респондентом — прямым «глаза-в-глаза» контактом, что еще более обнаруживает искусственность ситуации и неравноправность субъектов, а отсутствие анонимности — естественную склонность любого человека быть «на уровне» ожиданий собеседника.

Эмоциональное поведение респондентов. Международный стандарт говорит о том, что респондент не должен состоять в эмоциональной связке с интервьюером. Но на деле эмоциональную отстраненность сохранять очень трудно, особенно в российских условиях. Это связано с особенностями нашего национального характера.

В отчетах интервьюеров постоянно встречаются замечания о том, что опрашиваемая женщина сильно расчувствовалась и чуть было не заплакала, что респондент излагал свое мнение около часа и т.д. («опрашиваемая женщина заплакала; респондент чуть не час излагал мне свои взгляды; я прослушала целую лекцию об омских театрах»). В некоторых случаях вопрос воспринимается респондентом как приглашение к изложению его мнения по самому широкому кругу проблем. Люди начинают не только объяснять как можно более подробно свои ответы, но дают своеобразный отчет о своей жизни. Если в ходе таких объяснений ответ на поставленный вопрос звучит неточно, интервьюер может поступить недобросовестно, выбрав вариант ответа без соответствующих уточнений. В случае же, когда он уточняет, правильно ли понят им ответ, интервьюер рискует вступить в собеседование с респондентом, а, следовательно, повлиять на ответ.

Семантические трудности. Международный стандарт требует, чтобы слова, употребляемые в анкете, были понятны респонденту, удобочитаемы и имели однозначное толкование. Поэтому в словесной формулировке вопроса следует избегать использования специальных терминов или сленга.

Международный стандарт также настаивает на том, что интервьюер не должен пояснять непонятные слова или условия задания. Результаты представленной выше практики фиксирования реакции на понятия подтверждают справедливость стандарта. Но в наших условиях, когда респондент нетерпелив, насторожен, импульсивен, отказ в объяснении непонятных слов воспринимается резко отрицательно и тоже влияет на результаты исследования. Можно сделать вывод, что каким бы ни был формат вопроса — открытым, полузакрытым или закрытым, — его словесная форма должна гарантировать возможность двусторонней коммуникации между исследователем и респондентом.

Таким образом, качество работы интервьюера во многом определяется качеством вопросника и инструкции к нему, разработанных исследователем. В наших условиях резко возрастает значение пилотажного исследования, в ходе которого должен быть не только апробирован опросный лист, но и создана сетка возможных вариантов собеседования с респондентом в предсказуемых ситуациях интервьюирования, а также правила поведения в непредусмотренных ситуациях. Данные варианты должны показать интервьюеру, как необходимо работать, чтобы нивелировать личностный, эмоциональный контекст во взаимодействии с респондентом.