Он говорил не то ребёнку, не то Андрею, не то сам себе

− Сейчас жмякну и духу не будет в этой белогвардейской сволочи. − И Савка протянул руку к ребёнку, чтобы придушить.

Андрей, перепуганный, заплакал. Он часто нянчил маленькую Ганну, помогал няньке-солдату купать дытыну, пеленал её, стирал пелёнки…

− Дядько Савка, не трогайте нашу Гальку, бо она ещё дытына и ничего не понимает. Разве диты виноваты, что их родили? − растирал слёзы материн брат.

Андрей с перепугу Ганну назвал Галькой. И имя это пристало в последствии к Ганнушке. Её называли кто как хотел: Ганька, Анна, Галька. Тогда Савка не стал давить «белогвардейского выродка», посмотрел только как то дитё глупо ему улыбнулось беззубым месячным ртом. И нежданный гость, который говорят, что хуже татарина, стал прикуривать папиросы и совать ребёнку в рот: «На, стерва, кури… А вот захочу и не будет тебя…»

А Андрей, дрожа и заикаясь, просил:

− Не трогайте нашу Гальку, бо дытына не виновата…

Бравада то была Савки, ненависть к Ульяне и её полюбовнику, а может, херувим пролетел над колыской ребёнка, но дитё осталось жить. Махновец постоял ещё немного в хате, повертел гранатой и вышел. А ночью, когда Григорий через балку пробирался к Ульяне, блеснули при лунном свете вилы… И бедный Григорий, спасавшийся от советской власти, был грубо заколот махновцем.

Савка наутро, выпив бутылку водки, закусив куском хлеба и рукавом, покинул навсегда деревню, даже не повесив на этот раз на входную дверь своей хаты железный крючок…

Гордиев узел сложно развязать. Жизнь бывает сложнее, но часто и проще. Сложно жить умному человеку, простой обыватель часто не видит сложностей, он не требует от жизни чудес и живёт по инерции бытия и времени. Жизнь Ульяны прошла как бурун, как пенная волна, разбивавшаяся безжалостно о камни бытия. Впереди была выжженная пустыня одиночества и труда… Потерян навсегда её любимый Петро, уехал и башибузук – махновец. Судьба – бездыханная игра, судьба – злодейка. Что она подготовила ей в будущем?.. Но порой думалось, что и для неё в этом мире должно быть где-то недалеко, рядом что-то её, родное до слёз своё… Нужно только смириться и ждать. Надо научиться ждать, и кто-то свой, родной придёт к ней и протянет руку…

Нянька-солдат так и остался жить у Тараса. Качал ребёнка по ночам и проклинал себя, что в ту трагическую ночь отпустил одного Григория к Ульяне. Ганьку солдат нянчил до двух лет и девяти месяцев, пока не сбежал Тарас от советов со всей семьёй на Дальний Восток.

Пришли новые власти в хату, всё перерыли, перекопали в садку и за домом, нашли один кувшин с золотом, отобрали. А два других бог сберёг для семьи Тараса. Зато тут же конфисковали землю, которая досталась по наследству от отца. Ветряную мельницу на второй день Тарас сам отдал советам. Всё равно отберут… Семье нужно быстро собраться и выехать на Дальний Восток. Там ещё живая старшая сестра. Может примет, поможет…

А Ганька чудом осталась жива. Она родилась в середине ноября, вся покрытая бородавками. Не то бог, не то мифологический сказочный дух Эльф, не то деревенское поверье спасло её от этой напасти. Но ходило поверье: чтобы избавиться от бородавок, нужно во время нарождения молодой луны, не отходя с места, облить ребёнка водой с ног до головы. Так и сделала Ульяна, когда Ганнушке было два месяца. И застудила, облив голенькую ледяной водой во дворе. Выходил ребёнка, конечно, солдат Григория. Но бородавки, как ни странно, прошли.