2015-05-30
332
Известно, что в режиме экологического и духовного бедствия пребывает большая часть современного человечества. Однако западной цивилизации удалось привести в действие социальные защитные механизмы и тем самым как-то придерживаться в информационно-технологическом развитии норм стратегии выживания. Отсутствие в России подобного рода цивилизованных механизмов защиты при ее историческом гипернетерпении "догнать и перегнать" в целях обретения статуса постиндустриальной, информационной державы может поставить все живое на земном шаре на грань всеобщей катастрофы.
Наиболее характерным рассматриваемый ментальный тип, видимо, все же был в эпоху Просвещения, которая пыталась решить все экзистенциальные проблемы Человека максимальным приобщением его к формальному знанию. Просветительство, оторванное от многомерной практики всестороннего воспроизведения Человеком Себя в Мире и Мира в Себе, как это ни странно звучит, несет в себе мощную антигуманную, антикультурную экстенцию телесности. В России, например, кампания по ликбезу, а затем и обязательный образовательный минимум граждан наряду с другими факторами привели к разрушению трансрациональных святынь и культурных ценностей. Мы еще не знаем, какого рода мутация Духа произошла в российском этносе под репрессивным воздействием так называемой научной идеологии. Современный торжествующий хам, как правило, оказывается высокообразованной духовной ничтожностью. Именно из этой когорты людей интенсивно формируется современная политическая элита, прокладывающая России исторический путь, заимствованный из исторических запасников западной цивилизации.
В типологии астрального субъекта, сколь распакованной ни была бы его ментальная структура, ядром выступает Абсолютный Дух, все же остальные Я — всего лишь его внешняя "личинная" инфраструктура. «Духовное ядро, — пишет В. Франкл, — это то, что лежит в основе тех физических и психических внешних проявлений, это то, что проявляется в этих "внешних проявлениях". Телесные и психические черты личности — это, так сказать, внешние "одежды", которые "носит" ее духовная суть»56.
Астральный субъект — абсолютно идеальный ментальный тип, первотип, тип типов человеческой субъективности. Его невозможно воспроизвести средствами теоретического моделирования не только в связи с его трансрациональностью и непостижимостью, но и потому, что это Ничто. О Ничто можно сказать лишь то, что оно Ничто, и не более того. Здесь должно умолкнуть рассудочное сознание, склонное к глубокомысленным и всеохватным определениям любых проявлений Сущего. Онтология Сущего, свернутая в сингулярное пространство пустотного Духа, не есть предметность для логизирующего Рацио. И все же в качестве абсолютного идеального ментального типа астральный субъект является весьма важной эвристической фикцией рациональности, позволяющей приступить к построению многомерной и многоуровневой концепции человеческой субъективности в качестве иерархической ментальной Полноты, Нечто — историей проявленного Ничто.
Известно, что М. Вебер, вводя в научный оборот понятие "идеальный тип", отводил ему роль вспомогательного средства познания. Идеальный тип не только не отражает реальность, но и принципиально противостоит ей, выступая пределом ее завершенности. Идеальные типы М. Вебер называл гипотезами гипотез, так как они — всего лишь направления образования гипотез, в принципе неподтверждаемых и неопровергаемых. Астральный субъект выступает абсолютно идеальным типом, так как является гипотезой гипотез о пределах ментального самопроявления, самораспаковывания Абсолюта.
2.5. КОСМИЧЕСКОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА
Всякий бог есть мера сущего....Если всякий бог единичен, то он отграничивает и измеряет всякое множество сущего, ведь всякое множество, будучи по своей природе неопределенным, определяется через единое; а единичное стремится измерить то, в чем оно присутствует, и поставить ему предел, и охватить границей то, что не таково по своей потенции....Чем больше оно едино по виду, тем меньше оно неопределенно и лишено меры. Следовательно, всякое множество сущего измеряется божественными единичностями.
Прокл. Первоосновы теологии
Формы человеческого бытия отличаются друг от друга не только степенью всеобщности, но и, если можно так выразиться, степенью онтологической соразмерности Человеку, вернее определенному уровню его Я. В основании космического измерения Человека лежит трансцензус. Человек как Микрокосм трансцендентно соразмерен лишь с Макрокосмом. В символической реальности измерение в обычном его, именно метрическом смысле отсутствует, так как Микрокосм и Макрокосм суть онтологически тождественные ноуменальные мерки. Здесь целостность Макрокосма есть мера измерения целостности Микрокосма, и наоборот. Именно в трансцендентной тождественности Макро- и Микрокосма и состоит самоизмерение Человека, наиболее явственно проступающее в его Самопорождении.
Космический универсум — четырехмерное пространство человеческого бытия, в нем помимо космического измерения Человека неявно присутствуют и гуманитарное (собственно человеческое), и социальное, и природное онтологические измерения. Все посткосмические универсумы перманентно утрачивают высшие формы измерения, зато обретают свои имманентные способы онтологического измерения Человека.
Явные формы онтологического измерения имеют истинное значение лишь в рамках соответствующих ниш, слоев многомерного и многоуровневого Бытия. По отношению к ним они выступают естественными мерками Сущего. Перенос же способов онтологического измерения с низших слоев Бытия на высшие ведет к фальсифицированию более глубинных сущностных сил Человека. И напротив, применение высших измерений к более низшим онтологическим и ментальным формам лишь повышает уровень устойчивости человеческого существования. Космические мерки57 применимы не только к условиям существования Человека в Духе, но и ко всем без исключения формам его онтологического присутствия: родовому, социальному, природному.
Итак, Человек как Микрокосм соизмерим лишь с Макрокосмом, как и это условное астральное не-Я соизмеримо с астральным Я Человека. Мерой соизмерения, "измерения" ноуменального в протоантропном выступает трансцензус, самотрансценденция Человека. В субъектоцентризме не часть выступает мерой целого, а напротив, целое есть мера всего того, что в нем содержится. Космические мерки, содержащиеся в трансцензусе, позволяют определить, насколько Человек своей экзистенцией соучаствует во "внутреннем" и "внешнем" космогенезе, насколько он в своей креации и самокреации тео- и космоцентричен.
Каковы понятия, которые могут лечь в основу космометрии человеческой экзистенции? В своем труде "Непостижимое" С.Л. Франк различает два рода трансцензуса, трансцендирования: во-внутрь и во-вне. Трансцендирование во-внутрь, или вглубь, — это способ, каким личность достигает области Духа и пускает в нем свои корни. Трансцендирование во-вне — это вхождение Я в другое Я, в другую самость58. В рамках разрабатываемой нами концепции иерархической человеческой экзистенции эти понятия имеют несколько иную смысловую нагрузку. Под трансцендированием С.Л. Франк понимал выход либо за внутренние, либо за внешние пределы человеческого Я. На наш взгляд, это вполне справедливо, если при этом имеется в виду лишь ядро человеческой ментальности, а не вся структура субъективности Человека.
Трансцендирование во-внутрь — это процесс символического расширенного воспроизводства целостности космического универсума. Он неявно содержит в себе алгоритм отношений между микро- и макрокосмом. Это бесконечный процесс самопорождения Субъекта в качестве Абсолюта, присвоения им своих космических сущностных сил.
Трансцендирование во-внутрь — это выхождение Человека за пределы верхней границы космического универсума для выполнения своей основной демиургической функции по достраиванию Космоса до антропокосмической целостности — ноосферы. Это, собственно говоря, не только выхождение за пределы своего Имения, но и за пределы Вселенной — колыбели Духа в целях прорыва в иные, гиперкосмические измерения, по ту сторону Вечности и Бесконечности, в протокосмические пределы Хаоса. Трансцендирование во-внутрь есть мистическое выхождение не только к истокам, но как бы и за истоки, за сингулярную точку пустотного самобытия в креативное пространство неструктурированного Хаоса. Бог создал Мир и дал его в управление Человеку не для того, чтобы он его стереотипно воспроизводил, клишировал, а для того, чтобы он шел еще дальше по пути вселенской креации, выступая Демиургом Сверхсущего, делая Великую Пустоту еще более пустотной, способной втягивать в свои глубины более мощные энергетические потоки Хаоса.
Трансцендированием во-внутрь Человек осуществляет самокреацию, он становится еще более пустотным и бесконечным в своих сакральных самопроявлениях. Трансцендирование во-внутрь есть такое выхождение за верхнюю границу космического универсума, в процессе которого из неструктурированного Хаоса вытягивается Целостная Мировая Гармония. Гармония рождается перманентно и принадлежит Вечности, а не Времени. Поэтому трансцендирование во-внутрь — это бесконечный, перманентный процесс космогенеза Человека.
Онтологическую основу трансцендирования во-внутрь составляет процесс инверсии внутриобъектных отношений во внутрисубъектные отношения, инверсия порядка Необходимости в порядок Свободы. "Свобода, — писал И.А. Ильин, — есть нечто для духа и ради духа; свобода есть нечто в духе зреющее и от духа исходящее. Вне духа и против духа она теряет свой смысл и свое священное значение. Оторвавшись от духа, она обращается против него и попирает его священное естество. Обратившись против него, она перестает быть свободой и становится произволом и всепопранием....Без свободы — гаснет дух; без духа — вырождается и гаснет свобода"59.
Свобода — есть "способ", каким Человек в качестве пустотного субъекта укореняется в Ничто, в Пустоту Мироздания именно внутренним образом. За пределами внутрисубъектных отношений, за "пределами" субъективной беспредельности и неопределенности, по ту сторону трансцендентности Свободы в ее идеальной форме быть не может. Свобода в то же время является "средством" креации Мира и автоэволюции астрального субъекта, расширенного воспроизводства внутрисубъектных отношений.
Свобода и Творчество — категории взаимодополняющие. "Мы свободны, — писал А. Бергсон, — когда наши действия исходят из всей нашей личности, когда они ее выражают, когда они имеют то неопределимое сходство с ней, какое мы обнаруживаем порой между художником и его произведением"60. Свободы нет за пределами целостного креативного процесса, как и креация не существует вне Свободы. Способом перманентного саморазвертывания Абсолюта во все более внешний план существования выступает всеобщий креативный, творческий процесс (процессуальная, "временная" сторона Свободы), последовательно формирующий Мироздание.
Пустота постоянно "мерцает" творческими, креативными интенциями Абсолюта, переводящими неявные потенциальности Протосущего в явные и явленные актуальности Сущего и таким образом развертывается целостная иерархия уровней бытия вплоть до самых поверхностных, внешних, сливающихся с дурной бесконечностью эмпирических явлений и феноменов так называемого объективного мира, самодвижение которого, как утверждают формальные диалектики, якобы не нуждается в энергетической подпитке со стороны инверсирующего Субъекта. Свобода дает возможность расширенно воспроизводить Мир из интенций пустотности внутрисубъектных отношений, отношений Субъекта к Самому Себе как отношений, лежащих в основании самопорождения. Лишь бытование Объекта, основу которого составляют внутриобъектные отношения, тотально подчиняется порядку Необходимости. Напротив, онтологией Субъекта, экзистенциальную основу которого составляют внутрисубъектные отношения, выступает порядок Свободы.
Семантической основой трансцендирования во-внутрь выступает гиперсимволизация сакрального, т.е. процесс придания изначальным трансцендентным символам транс-трансцендентной валентности, способной придавать смысл тому, что является более пустотным, чем сама Великая Пустота, тому, что порождается в пограничных с Хаосом "структурах" Духа и не "предусматривалось" актом первоначального творения, всему тому, что находится по ту сторону космогенеза Абсолюта.
Гиперсимволизирующая интенция как бы прорывается за "пределы" беспредельного Символа, а следовательно, за пределы трансцендентной реальности, которую означивает ее семантическая пустотность, т.е. за "пределы" Ничто, которое не в состоянии сакрально конституировать даже само символическое сознание, а лишь дает ему возможность быть самотождественным. Иначе говоря, прорывается в предсимволическое пространство Духа. "Если интенция не идет дальше видимого символа, — пишет В. Франкл, — то она не достигает незримой трансцендентальности"61. К этому необходимо добавить, что если интенция Человека выходит за "видимую" часть символа, но все же остается в "пределах" его трансцендентности, т.е. не выходит в транс-трансцендентную предсимволичность, то Демиургу невозможно порождать более пустотную субстанцию, чем Ничто, то есть невозможно перманентно порождать Ноосферу.
Космологический субъект трансцендированием во-внутрь как бы повышает уровень сакральности и имманентности изначального символа не распаковыванием, проявлением содержащегося в нем целостного семантического континуума знаков и значений, а "вытягиванием" его левого предела (плюс бесконечность) в предсемантическую бессмыслицу Хаоса, тем самым как бы заново порождая символ, но еще более бесконечный и пустотный, чем был он в качестве семантического модуса Абсолюта. Выходя за пределы верхней трансцендентной бездны бытия, Человек превращается из объекта в субъект космогенеза.
Его гиперинтенциональному предсуществованию в самом эпицентре креативного процесса, процесса самопорождения сакрального и целостного Бытия противоположно постсуществование современного технологического субъекта, который своим выхождением за нижнюю бездну универсума осуществляет окончательную десакрализацию Сущего, разрушает целостность Бытия, порождая дурную бесконечность элементарнейших онтологических осколков, и тем самым завершает свое присутствие при смерти "осознанной" реинтеграцией в Хаос.
Мы привыкли смотреть слишком снисходительно, сверху вниз, со сциентистских низин Рацио на трансцендентную экзистенцию своего первопращура, в исторических исследованиях постоянно проецируя на его божественный Логос свою собственную гносеологическую ущербность. Более того, в онтологическом плане мы именно таковы, каким рисуем первопращура, тогда как объективно он для нас — недосягаемая вершина Духа. Несомненно, картина нашего микрокосма оказалась бы совершенно иной, если бы удалось просветить его интенцией первопращура, т.е. посмотреть на нас самих снизу вверх, с трансцендентных высот Логоса. "Первобытный народ не является отставшим или задержавшимся в своем развитии народом, — писал К. Леви-Стросс, — в той или иной области он может проявить такие способности к изобретательству и к воплощению изобретений в жизнь, которые оставляют достижения цивилизованных народов далеко позади"62.
Главной особенностью астрального субъекта, отличающей его от иных, проявленных историей человеческих типов, отпавших своей обособленной экзистенцией от онтологии Абсолюта, или абсолютной онтологии, является то, что не столько он присутствует в онтологии Духа, сколько она расширенно воспроизводится в его перманентном творении в форме самотрансцендирования. Астральный субъект по-настоящему творит Космос, а не тиражирует по раз и навсегда "утвержденному" Богом "генеральному проекту" Мироздания, неявно содержавшемуся в качестве Значения в изначальном Символе. Первопращур трансцендировал трансцендентное, создавая транс-трансцендентную онтологию — Ноосферу, сферу сверхсакральных смыслов Абсолюта. Заглядывая за кромку верхней бездны космического универсума, Человек поднимался над своей собственной тварностью, становился Самосоздателем, Самодемиургом. "Человек, — писал Сартр, — это прежде всего проект, который переживается субъективно, а не мох, не плесень и не цветная капуста. Ничто не существует до этого проекта, нет ничего на умопостигаемом небе, и человек станет таким, каков его проект. Но если существование действительно предшествует сущности, то человек ответствен за то, что он есть"63.
Трансцендирование во-внутрь — это не что иное, как выход за пределы символической реальности в предсемантику потенциального бессознательного, то есть в онтологию предсуществования не только Человека, но и Абсолюта. Таким образом оно позволяет человеку вносить коррективы в Проект своей собственной ментальной целостности еще на "предпроектной стадии" и намечать общую "стратегию" ее транс-трансцендентной реконструкции на стадии протокосмогенеза Пустоты, Ничто. Если космологичесчие субъекты и различаются между собой, то разве лишь мистическими способностями воздействовать на свой собственный космогенез, т.е. на процесс перманентного самопорождения.
Современный человек отказался от участия в космогенезе, он избрал путь, ведущий в онтологический тупик, увлеченный обмирщвлением и овнешнением своего Я. Маленький принц у Сент-Экзюпери на своем астероиде занимался выпалыванием баобабов. Он знал, что если не будет это делать постоянно, наступит момент, когда огромные их корни изнутри разорвут астероид. В этой притче очень хорошо выражена идея сохранения целостности мира. Человек всю свою жизнь должен выпалывать баобабы зла в самом себе и во внешнем мире, не давать этим дьявольским росткам погубить Целостность Мироздания. Огромнейшая задача стоит перед современным человечеством — не дать развалиться этому миру изнутри, так как мир внешний и мир внутренний трансцендентно изоморфны. "Внешний человек" в Человеке не должен погубить его "внутреннего человека" — абсолютное духовное начало.
Если трансцендированием во-внутрь Человек раздвигает верхние "пределы" беспредельного космического универсума, то трансцендированием во-вне он осуществляет выхождение к нижней границе универсума, оказываясь в онтологических нишах бытия, которые еще предстоит породить эманированием. Это позволяет Человеку заглянуть в далекое будущее, в событийный ряд еще не проявленных Историей онтологических слоев, в мистическое постижение неявных смыслов и значений, содержащихся в ценностях, нормах и знаниях, свернутых в семантический вакуум изначального Символа.
Как мы ранее установили, символ — это семантический вакуум целостного континуума знаков и значений, релевантного еще не проявленному целостному онтологическому континууму, состоящему из слоев бытия: космического, человеческого, социального и природного универсумов. Трансцендированием во-вне Человек осуществляет семантическое вхождение в еще не проявленные ходом его дальнейшей истории миры, мистически провидит их будущие онтологические контуры.
Анализируя творчество Чжуан-цзы, В.В. Малявин подчеркивает, что в нем обнаруживается попытка осмыслить символическую природу мысли и общую семантику символа. Главным объектом внимания Чжуан-цзы является не тот или иной символ, а сама сущность символизма как самоценного или синтетического феномена. Целью даосского философа являлось определение засвидетельствованной символизмом целостной конфигурации сознания; к воссозданию как бы сквозного видения, пронизывающего все образы мира. Недаром даосы называли Дао "всеобъемлющим проницанием", "пустотой зияющего отверстия", "безбрежным пустым простором"64.
Трансцендирование во-вне есть выхождение человеческой интенции на всю перспективу развертывания пустотного абсолютного начала, на все онтологическое пространство самопроявляющегося Субъекта. Тогда становится понятным, почему сбываются мистические провидения. Центральное из них — грядущий Апокалипсис, который перманентно осуществляется в мире с самого начала человеческой истории по мере нарастания исторической дивергенции Человека от Абсолюта. Это не какой-то единовременный акт онтологической гибели Человека, а перманентный процесс его самоуничтожения. Трансцендирование во-вне есть мистическое освоение еще не развернутого мира.
Трансцендирование во-вне — это как бы обратное движение по "ступенькам выделения" от верхней к нижней в условную плоскость мироздания, в которой бытие оказывается полностью распакованным. Разнообразные формы этой трансцендентной практики основываются на неявно содержащихся в символе ценностях, нормах, знаниях. Трансцендирование во-вне — это зондаж латентных семантических структур символа посредством трансрациональной интуиции, кумулятивно направленной в еще не проявленные слои ментального вакуума в целях выхода за нижнюю границу космического универсума, чтобы достичь, по выражению Н.А. Бердяева, ее нижней бездны, в которой Абсолютный Субъект существует в своей абсолютно инобытийственной объективированной форме.
Трансцендирование во-вне столь же многоступенчато и иерархично, сколь многоуровневой является латентная структура Символа. Оперирование трансцендентными ценностями осуществляется поэтами и художниками в акте поэтического видения мира. Трансцендентные нормы лежат в основании процесса реформирования общества на идеалах свободы. Когда гениальные ученые в творческом экстазе выкрикивают "Эврика!" — это означает, что их интуиция обнаружила трансцендентные знания.
Космологизм базируется на практике трансцендирования, история которого восходит ко времени зарождения Человеческого Духа. Длительное время эта практика развивалась в рамках мистического постижения человеком мира. В настоящее время к ней начинает проявляться интерес и со стороны довольно широкого круга людей, чья деятельность сопряжена с творчеством. Пытается реформировать свое традиционно негативистское отношение к практике трансрационального "постижения непостижимого" и современная постпозитивистская наука.
Практикой трансцендирования во-вне астральный Субъект из непроявленной пустоты символа "втягивал" в свое сознание образы грядущих состояний человеческого существования, которые как бы осуществляли обратное воздействие на его трансфеноменальную экзистенцию, репрезентируя духовные коллизии его отдаленных потомков. Архетипы сознания у первопредков не столько актуализировали в себе опыт предыстории человечества, сколько потенцировали еще не реализовавшийся опыт всей трагической истории Человека. Архетипы — вестники из прошлого, успевшие побывать в будущем и перманентно визионерствующие в настоящем. Это потенциальный опыт, условно актуализировавшийся в будущем и прорывающийся в настоящее в акте перманентного трансцендирования субъектом собственного именного символа — Знака Судьбы своего Именитства. Пророчества не столько исполнялись, сколько самоисполнялись (хорошо известный в психологии эффект "самоисполняющегося пророчества" — протоментальный "атавизм" в сознании современного человека).
Будущее как принципиально непостижимое приоткрывает свои тайны, только когда трансцендированием субъект направляет свои трансрациональные интенции не на реальность, а в пустотность символа, который эту реальность трансцендентно означивает. И тогда не с помощью символа, как это принято в рациональных познавательных практиках, а в самом символе субъект обнаруживает, непроявленные смыслы посттрансцендентных онтологий. «Действие символа, — пишет В. Франкл, — можно сравнить с эффектом перспективы. Подобно тому, как перспектива средствами второго измерения выражает третье, позволяет в плоскости увидеть пространство, так и символический образ делает непостижимое доступным и понятным....Через имманентное содержание символа трансцендентный объект приобретает все новую и новую направленность. Единственным условием является непроницаемость этого имманентного содержания, через которое трансцендентный объект должен быть виден. Чтобы символ сохранял эту свою прозрачность, он никогда не должен пониматься буквально и дословно. Лишь когда на него направляется свет интенционального акта, в нем вспыхивает трансцендентное. Всякий раз в новом акте происходит овладение символом. Абсолютное постигается не "с помощью" символа, а "в" символе»65.
Трансцендирование во-вне есть перманентный выход в еще не проявленные онтологии Человека. Когда мы утверждаем, что символ имеет свою неявную структуру — целостный непроявленный семантический континуум, то уже этим предполагаем, что у человека есть возможность практикой трансцендирования во-вне проникнуть в соответствующие им онтологии именно трансрациональным, мистическим способом. Трансцендирование во-вне есть способность человеческой интуиции опускаться по еще не проявленной семантической лестнице, состоящей из трансцендентных ценностей, норм и знаний. Именно посредством такой мировоспроизводящей практики было построено все здание первобытной культуры, цивилизации и технологии.
Символ по своей внутренней неявной структуре состоит из четырех вложенных друг в друга семантических "матрешек": собственно символ (трансцендентное значение), трансцендентная ценность, трансцендентная норма и трансцендентное знание. Внешняя "матрешка" — собственно символ — служит семантическим средством трансцендирования во-внутрь. Остальные — средства, с помощью которых астральный субъект осуществляет трансцендирование во-вне.
Первой формой трансцендирования во-вне является дешифрирование неявных ценностей, трансцендентных ценностей, содержащихся латентно в символах культа, фиксирующих онтологию внутрисубъектных отношений, внутренних отношений астрального Я. «Ничто не ценно в себе и для себя и внутри себя самого, — писал Гегель, — а ценно лишь как порожденное субъективностью "я"»66. Ценности в их явной форме, или ценности культуры, являются семантическим инвариантом целостности человеческого универсума и означивают собой субъектно-субъектные отношения. Но что же репрезентируют неявные ценности культа, когда субъективность еще не вышла за пределы своего внутреннего синкретизма (за пределы внутрисубъектных отношений)?
Протоценности, или трансфеноменальные ценности, выступают неявным семантическим инвариантом отношений между микрокосмами в пределах их неявной антропокосмической общности. Трансцендируя Себя в Абсолют, астральный субъект входит в "кооперацию" с другими астральными субъектами, которые, как и он, являются онтологически самодостаточными. Именно эти межастральные связи и означивались неявными трансцендентными ценностями.
Трансцендентные ценности — это ценности с бесконечной трансцендентной валентностью, фиксирующие собой абсолютно сакральное в условно антропном, неявно содержащемся в ментальности астрального субъекта. Астральный субъект — это не совсем человек в привычном для современной антропологии понимании. Это еще проточеловек, не имеющий своего собственного, имманентного человеческого, гуманитарного самоизмерения. Он в основном субъект ноуменальных, а не феноменальных отношений, и его сущность не может быть понята вне всеобщих космических измерений. Вот почему протоантропному, протофеноменальному в астральном субъекте и могла соответствовать лишь протокультура, составленная из неявных трансцендентных ценностей, имплицитно содержавшаяся в первоначальном символизме.
Сквозь трансцендентную оболочку именных символов просвечиваются смыслы грядущей человеческой феноменальности. Неявные трансцендентные ценности — это символы с довольно обедненной трансцендентной валентностью, постепенно и неуклонно замещаемой валентностью антропной, собственно человеческой. Культура, вызревая в тайниках культа, не проявляла до поры до времени своей антропной сути. В пределах космического символизма она способствовала максимальной реинтеграции проточеловеческих качеств и свойств в сакральную целостность мироздания. Это хорошо можно проиллюстрировать соотношением трансцендентной свободы и антропного добра.
Основным, если можно так выразиться, нравственным императивом поведения астрального субъекта является свобода ради свободы. Свобода — не только протоонтологическая, но и протоморальная категория. Свобода — это способ укоренения Микрокосма в высшую онтологию, онтологию Духа. Свободным самотрансцендированием Микрокосм сам должен был выходить за верхний предел космического универсума, за свой собственный протоменталитет, с тем чтобы выполнять демиургическую функцию — творить Мир и Самого Себя из своей собственной духовной пустотности. Свобода была единственной проявленной категорией символического сознания, первой и длительное время единственной ступенькой выделения Человеком Себя в качестве абсолютного Я по отношению к абсолютному не -Я, т.е. предментальному Хаосу. Все остальные, неявные стихии бытия еще ждали своей категоризации. Одной из них и было человеческое Добро.
Существуя неявно в качестве протокатегории, добродеяние выполняло совершенно иную функцию по сравнению с той, которую оно обрело с обособлением человеческого универсума от универсума космического. В общении между астральными субъектами, микрокосмами господствовал неявный императив добро ради свободы. "Свобода, — писал Гегель, — состоит именно в том, чтобы в своем другом все же быть у самого себя, быть в зависимости только от самого себя, определять самого себя"67. Добродеяние лишь тогда выполняет свою позитивную роль по отношению к сакральной целостности, когда способствует усилению креативной мощи свободно экзистирующего субъекта. И напротив, оно превращается в свою противоположность, в зло, как только выступает ограничителем свободы и творчества другого субъекта, когда общение тотально подчиняет себе индивидуальную символизацию каждого из сакрально суверенных субъектов.
