Внешняя политика Павла I

Став императором, Павел отменяет тяжелейший рекрутский набор и торжественно объявляет, что “отны­не Россия будет жить в мире и спокойствии, что теперь нет ни малейшей нужды помышлять о распространении своих границ, поелику и без того довольно уже и предовольно обширна...”[1]. Сразу по вступлению на престол император Павел I заявил, что отказывается от приготовлений к войне с Францией.

“Нельзя изобразить, — пишет Болотов, — какое при­ятное действие произвел сей благодетельный указ во всем государстве, — и сколько слез и вздохов благодар­ности испущено из очей и сердец многих миллионов обитателей России. Все государство и все концы и преде­лы оного были им обрадованы и повсюду слышны были единые только пожелания всех благ новому государю...”[2].

29 ноября 1796 года была объявлена амнистия пленным полякам. Император повелевал “всех таковых освободить и отпустить в прежние их жилища; а заграничных, буде поже­лают, и за границу. Об исполнении сего наш сенат имеет учинить немедленно надлежащий распоряжения, предписав куда следует, чтоб со стороны губернских правлений и других земских начальств взяты были меры к наблюдению, дабы сии освобождаемые оставались спокойно и вели себя добропорядочно, не входя ни в какие вредные сношения, под опасением тягчайшего наказания”[3].

Вскоре заключается мир с Персией. В письме к прусскому королю от 3 января 1797 года Павел писал: “С имеющимися союзниками многого не сделаешь, а так как борьба, которую они вели против Франции, только способствовала росту революции и ее отпору, то мир может ослабить ее, усилив мирные антиреволюционные элементы в самой Франции, доселе придавленные рево­люцией”[4]. Контрреволюционный переворот 27 июля 1794 года приводит к падению якобинской диктатуры во Фран­ции. Революция идет на убыль. Блестящие победы гене­рала Бонапарта над австрийцами в Италии приводят к возникновению целого ряда демократических республик под эгидой Франции. Павел видит в этом дальнейшее распространение “революционной заразы” и выступает за созыв европейского конгресса для урегулирования территориальных споров и пресечения революционных завоеваний. Он готов даже признать Французскую рес­публику “ради успокоения Европы”, ибо иначе “против воли придется браться за оружие”. Однако ни Австрия, ни Англия его не поддержали, и в 1798 году создается новая коалиция против Франции. Россия в союзе с Англией Австрией, Турцией и Неаполитанским королевством начинает войну против Франции.

“Положить предел успехам французского оружия и правил анархических, принудить Францию войти в пре­жние границы и тем восстановить в Европе прочный мир и политическое равновесие”[5] — так расценивает Павел участие России в этой коалиции. Инструктируя генерала Розенберга, назначенного командовать русским экспеди­ционным корпусом, Павел писал: “...Отвращать все, что в землях не неприязненных может возбудить ненависть или предосудительные на счет войска впечатления (избе­гать участия в продовольственных экзекуциях), внушать, что мы пришли отнюдь не в видах споспешествовать властолюбивым намерениям, но оградить общий покой и безопасность, для того ласковое и приязненное обраще­ние с жителями. Восстановление престолов и алтарей. Предохранять войска от “пагубной заразы умов”, соблю­дать церковные обряды и праздники”[6].

4 апреля Суворов прибыл в главную квартиру союз­ной армии, расположенную в местечке Валеджио на севере Италии. Уже 10 апреля взятием Брешии нача­лись военные действия. Против 86-тысячной армии союзников действовала 58-тысячная армия Франции; на севере ею командовал бывший военный министр Шерер, а на юге — молодой и талантливый генерал Макдональд. Используя численное превосходство со­юзников, Суворов решил оттеснить неприятеля в горы за Геную и овладеть Миланом, а затем нанести пораже­ние Макдональду. В дальнейшем он планировал через Савойю вторгнуться во Францию, а войска эрцгерцога Карла вместе с русским корпусом Римского-Корсакова должны были вытеснить французов из Швейцарии и устремиться к Рейну. 15 апреля началось упорное трех­дневное сражение с французами на реке Адда. В этот день дряхлого Шерера сменил один из лучших полко­водцев Франции генерал Моро.

В кровопролитном сражении успех сопутствовал то одной, то другой стороне. Энергичный Моро пытает­ся собрать вместе растянувшиеся на десяток километров войска, но ему это не удается. Потеряв три тысячи убитыми и пять тысяч пленными, французы откатыва­ются на юг. Участь Ломбардии была решена — реку Адда Суворов назвал Рубиконом по дороге в Париж. Получив известие об этой победе, Павел I вызвал пятнадцатилетнего генерал-майора Аркадия Суворова, назначенного в генерал-адъютанты, и сказал ему: “Поез­жай и учись у него. Лучшего примера тебе дать и в лучшие руки отдать не могу”[7]. Стремительным суворовским маршем с востока на запад союзники отбросили армию неприятеля и вошли в Милан. Не допуская соединения остатков армии Моро с Макдональдом, Суворов наносит ему поражение при Маренго и вступает в Турин. В ожесточенном сражении у реки Треббия терпит поражение и генерал Макдо­нальд. Спустя много лет прославленный маршал Франции говорил русскому послу в Париже: “Я был молод во время сражения при Треббии. Эта неудача могла бы иметь пагубное влияние на мою карьеру, меня спасло лишь то, что победителем моим был Суворов”.

За два месяца французы потеряли всю Северную Италию. Поздравляя Суворова с этой победой, Павел I писал: “Поздравляю Вас вашими же словами: “Слава Богу, слава Вам!”[8] 6 июля командующим французскими войсками был назначен прославленный генерал Жубер, прошедший путь от рядового до генерала за четыре года. Не зная о взятии австрийцами крепости Мантуя, Жубер неожиданно встретил всю союзную армию. Еще не поздно было повернуть назад в горы, но тогда он не был бы Жубером: 4 августа на рассвете орудийные залпы возвестили о начале самой ожесточенной и самой кровавой битвы в этой кампании. Никогда еще за свою долгую службу Суворову не приходилось встречаться с таким яростным сопротивлением противника. После этой битвы генерал Моро сказал о Суворове: “Что можно сказать о генерале, который погибнет сам и уложит свою армию до последнего солдата, прежде чем отступить на один шаг”[9].

Суворову потребовалось всего четыре месяца, чтобы освободить Италию. Союзники ликовали: в лондонских театрах о нем читаются стихи, выставляются его портре­ты. Появляются суворовские прически и пироги, на обедах вслед за тостом королю пьют за его здоровье. И в России имя Суворова не сходит со страниц газет, становится легендой. Восхищенный Павел писал полководцу: “Я уже не знаю, что Вам дать, Вы поставили себя выше моих наград...”[10]. Во Франции с тревогой ждали начала вторжения. Заключались пари — во сколько дней Суворов дойдет до Парижа. Но союзников в первую очередь волновали их собственные интересы: англичане предлагают сначала овладеть Голландией и Бельгией, и австрийцы в надежде заполучить последнюю поддерживают их.

Павел I был вынужден согласиться с новым планом своих союзников.

План этот состоял в следующем: австрийцы из Швейцарии идут на Рейн, а Суворов, соединившись с корпусом Корсакова, вторгается во Францию; в Голлан­дии начинает действовать англо-русский экспедицион­ный корпус, а в Италии остаются австрийцы. Суворов был против предстоящей перегруппировки огромной массы войск, но ему пришлось подчиниться.

28 августа русская армия начинает поход. Восполь­зовавшись этим, генерал Моро спускается с гор на по­мощь осажденной австрийцами крепости Тортона и за­нимает городок Нови. Пришлось Суворову вернуться назад, чтобы помочь союзникам и потерять на этом драгоценных три дня. Между тем австрийский эрцгерцог Карл, не дождавшись Суворова, начал выводить свои войска из Швейцарии, оставляя русский корпус Корса­кова один на один с французами. Узнав об этом, возму­щённый фельдмаршал писал в Петербург о Тугуте, пер­вом министре Австрии: “Сия сова не с ума ли сошла или никогда его не имела. Массена не будет нас ожидать, и устремится на Корсакова... Хоть в свете ничего не бо­юсь, скажу — в опасности от перевеса Массена мало пособят мои войска отсюда, и поздно”[11].

В Швейцарии против 60-тысячной французской ар­мии генерала Массены остаются 24-тысячный корпус Корсакова и 20-тысячный корпус австрийцев генерала Готце. Суворов спешит на выручку Корсакова кратчай­шим и наиболее трудным путем — через Сен-Готардский перевал. Но и здесь австрийцы подвели своих со­юзников — обещанных ими мулов не оказалось. “Нет лошаков, нет лошадей, а есть Тугут, и горы, и пропас­ти”[12], — с горечью писал Павлу Суворов. В поисках мулов проходят еще пять дней. Только 12 сентября армия начинает восхождение на перевал. По, скалам и утесам медленно, шаг за шагом, двигалась русская армия, преодолевая холод, усталость и сопротивление непри­ятеля. Когда в Петербурге узнали об уходе эрцгерцога из Швейцарии, разразился скандал, и только боязнь сепа­ратного мира между Францией и Австрией остановила Павла от разрыва с союзниками. Понимая серьезность положения и трудности, которые предстоят армии, он наделяет Суворова особыми полномочиями. “Сие предла­гаю, прося простить меня в том и возлагая на вас самих избирать — что делать”[13], — пишет он фельдмаршалу.

Суворов посылает в обход корпус Розенберга и с другой стороны — Багратиона, а с остальными атакует неприятеля, но безрезультатно: французы поднимаются выше и выше. Уже вечером во время третьей атаки помог Багратион, ударивший сверху. Перевал был взят, но дорогой ценой — из строя вышли около тысячи человек. А впереди их ждали более трудные испытания.

15 сентября армия вышла к местечку Альтдорф, но здесь оказалось, что сен-готардская дорога дальше обры­вается, а на пути измученной, раздетой и голодной ар­мии встал суровый горный хребет Росшток.

16 сентября рано утром авангард князя Багратиона начинает подъем на Росшток. Шестьдесят часов подряд длился этот беспримерный переход по рыхлому глубокому снегу в густом тумане. Трудным был подъем, но спуск оказался труднее. Дул резкий, порывистый ветер, чтобы согреться, люди сбивались в кучи. Спустились в местечко Муттенталь и здесь узнали страшную новость — корпус Корсакова был разгромлен еще 15 сентября. Катастрофа, усугубленная самонадеянностью Корсакова, была полной: шесть ты­сяч человек погибли, многие оказались в плену. В этот же день генерал Сульт разбил и австрийцев.

Покидая Цюрих, генерал Массена обещал пленным русским офицерам вскоре привезти к ним фельдмарша­ла Суворова и великого князя Константина.

Обессиленная русская армия оказалась запертой в Муттентале — оба выхода, на Швиц и Гларис, были блокированы французами. 18 сентября Суворов собрал военный совет. “Мы окружены предательством нашего союзника, — начал он свою речь, — мы поставлены в тяжелое положение. Корсаков разбит, австрийцы рассе­яны, и мы одни теперь против шестидесятитысячной армии неприятеля. Идти назад — стыд. Это значило бы отступить, а русские и я никогда не отступали!” Суворов внимательно оглядел сосредоточенно слушавших его генералов и продолжал: “Помощи нам ждать не от кого, одна надежда на Бога, на величайшую храбрость и само­отвержение войск, вами предводительствуемых. Только это остается нам, ибо мы на краю пропасти. — Он умолк и воскликнул: — Но мы русские! Спасите, спасите честь и достояние России и ее самодержца!”[14]. С этим возгласом фельдмаршал опустился на колени.

19 сентября в семь часов утра к местечку Глариса выступил авангард под командованием князя Багратиона. За ним с главными силами — генерал Дерфельден, в арьергарде — генерал Розенберг. Предстояло с боями преодолеть хре­бет Панике, покрытый снегом и льдом, а затем спус­титься в долину Верхнего Рейна. Багратион, поднявшись на одну из вершин, обруши­вается на неприятеля; в это время Массена наносит удар по корпусу Розенберга, пытаясь отрезать его и уничто­жить. Упорное сражение закончилось отчаянной штыко­вой атакой. Французы не выдержали и отошли. В ночь на 24 сентября начался последний и самый трудный поход.

В это же время против французов, захвативших Ионические острова у берегов Греции, блестящую военно-морскую кампанию провёл великий русский флотоводец Ф. Ф. Ушаков. В результате неё были освобождены от французов оккупированные ими территории, в частности, штурмом русскими войсками при некоторой поддержке союзных турецких частей взята считавшаяся неприступной морская крепость Корфу. Преобразования Павла и здесь дали свои плоды – флот Российской Империи успешно сражался не против отсталого османского, а против очень сильного французского флота.

Только 20 октября в Петербурге узнали о благопо­лучном исходе кампании Суворова. Этот подвиг русских войск наиболее ярко показывает тот воинский дух, ту дисциплину и, в общем, те результаты, которая дала армейская реформа. “Да спасет Вас господь Бог за спасение славы государя и русского войска, — писал Ростопчин Суворову, — до единого все награждены, ун­тер-офицеры все произведены в офицеры”[15]. Русская армия получает приказ вернуться на родину. На вопрос Ростопчина, что подумают об этом союзники, император ответил: “Когда придет официальная нота о требованиях двора венского, то отвечать, что это есть галиматья и бред”[16].

Коалиция государств, каждое из которых руковод­ствовалось своими интересами, распалась. Павел не мог простить бывшим союзникам их предательства и преждевременного вывода войск эрцгерцога Карла из Швей­царии. После завершения похода Суворова Ф. Ростоп­чин писал: “Франция, Англия и Пруссия кончат войну со значительными выгодами, Россия же останется ни при чем, потеряв 23 тысячи человек единственно для того, чтобы уверить себя в вероломстве Питта и Тугута, а Европу в бессмертии князя Суворова”. Вступая в коалицию, Павел I увлекался рыцарской целью восстановления “потрясенных тронов”. А на деле освобожденная от французов Италия была порабощена Австрией, а остров Мальта захвачен Англией. Коварство союзников, в руках которых он был только орудием, глубоко разочаровало императора. А восстановление во Франции сильной власти в лице первого консула Бона­парта давало повод для изменения курса российской внешней политики.

Обессиленная Франция больше всего нуждалась в мире и спокойствии. Понимая это, Бонапарт с прису­щей ему энергией принимается за поиски мира. Уже 25 декабря первый консул направляет послания Англии и Австрии с предложением начать мирные переговоры. Это еще больше поднимает его авторитет, а отказ союзников от мирных предложений вызывает волну возму­щения и патриотизма. Народ горит желанием наказать врагов мира, и Бонапарт начинает подготовку к войне. Высказанное в январе пожелание сблизиться с Францией повисло в воздухе — еще сильны были идеи и традиции сотрудничества только с “законной” динас­тией, да и влиятельные общественные круги во главе с вице-канцлером Н. П. Паниным, колоритнейшей фигу­рой того времени, немало способствовали этому. Быстрый разгром Австрии и установление порядка и законности в самой Франции способствуют изменению позиции Павла. “Он делает дела, и с ним можно иметь дело”[17], — говорит он о Бонапарте.

“После длительных колебаний, — пишет Манфред, — Павел приходит к заключению, что государственные стратегические интересы России должны быть поставле­ны выше отвлеченных принципов легитимизма”[18]. Две великие державы начинают искать пути к сближению, которое быстро приводит к союзу.

Бонапарт всячески торопит министра иностранных дел Талейрана в поисках путей, ведущих к сближению с Россией. “Надо оказывать Павлу знаки внимания и надо, чтобы он знал, что мы хотим вступить с ним в перегово­ры”, — пишет он Талейрану. “До сих пор еще не рассмат­ривалась возможность вступить в прямые переговоры с Россией”, — отвечает тот. И 7 июля 1800 года в далекий Петербург уходит послание, написанное двумя умней­шими дипломатами Европы. Оно адресовано Н. П. Па­нину — самому непримиримому врагу республиканской Франции. В Париже хорошо знают об этом и надеются, что подобный шаг станет “свидетельством беспристрас­тности и строгой корректности корреспондентов”[19].

18 декабря 1800 года Павел I обращается с прямым посланием к Бонапарту. “Господин Первый Консул. Те, кому Бог вручил власть управлять народами, должны думать и заботиться об их благе” — так начина­лось это послание. “Сам факт обращения к Бонапарту как главе государства и форма обращения были сенсаци­онными. Они означали признание де-факто и в значи­тельной мере и де-юре власти того, кто еще вчера был заклеймен как “узурпатор”. То было полное попрание принципов легитимизма. Более того, в условия фор­мально непрекращенной войны прямая переписка двух глав государств означала фактическое установление мир­ных отношений между обеими державами. В первом письме Павла содержалась та знаменитая фраза, которая потом так часто повторялась: “Я не говорю и не хочу пререкаться ни о правах человека, ни о принципах раз­ личных правительств, установленных в каждой стране. Постараемся возвратить миру спокойствие и тишину, в которых он так нуждается”[20].

Сближе­ние между двумя великими державами шло ускоренными темпами. В Европе возникает новая политическая ситуа­ция: Россию и Францию сближают не только отсутствие реальных противоречий и общность интересов в широ­ком понимании, но и конкретные практические задачи по отношению к общему противнику — Англии. Неожиданно и быстро в Европе все переменилось: вчера еще одинокая Франция и Россия встали теперь во главе мощной коалиции европейских государств, направ­ленной против Англии, оказавшейся в полной изоляции. В борьбе с ней объединяются Франция, Россия; Швеция, Пруссия, Дания, Голландия, Италия и Испания. Подписанный 4—6 декабря 1800 года союзный дого­вор между Россией, Пруссией, Швецией и Данией фак­тически означал объявление войны Англии. Английское правительство отдает приказ захватывать принадлежа­щие странам коалиции суда. В ответ Дания занимает Гамбург, а Пруссия — Ганновер. В Англию запрещается всякий экспорт, многие порты в Европе для нее закры­ть. Недостаток хлеба грозит ей голодом.

В предстоящем походе в Европу предписывается: фон Палену находиться с армией в Брест-Литовске, М. И. Кутузову — у Владимира-Волынского, Салтыко­ву—у Витебска. 31 декабря выходит распоряжение о мерах по защите Соловецких островов. Варварская бом­бардировка англичанами мирного Копенгагена вызвала волну возмущения в Европе и в России. 12 января 1801 года атаман войска Донского Орлов получает приказ “через Бухарию и Хиву выступить на реку Индус”[21]. 30 тысяч казаков с артиллерией пересекают Волгу и углубляются в казахские степи. “Препровождаю все карты, которые имею. Вы дойдете только до Хивы и Аму-Дарьи”, — писал Павел I Орлову. До недавнего времени считалось, что поход в Индию — очередная блажь “безумного” императора. Между тем этот план был отправлен на согласование и апробацию в Париж Бонапарту, а его никак нельзя заподозрить ни в без­умии, ни в прожектерстве. В основу плана были положе­ны совместные действия русского и французского кор­пусов. Командовать ими по просьбе Павла должен был, прославленный генерал Массена. По Дунаю, через Черное море, Таганрог, Царицын 35-тысячный французский корпус должен был соеди­ниться с 35-тысячной русской армией в Астрахани. Затем объединенные русско-французские войска до­лжны были пересечь Каспийское море и высадиться в Астрабаде. Путь от Франции до Астрабада рассчитывали пройти за 80 дней, еще 50 дней требовалось на то, чтобы через Герат и Кандагар войти в главные области Индии. Поход собирались начать в мае 1801 года и, следователь­но, в сентябре достичь Индии. О серьезности этих пла­нов говорит маршрут, по которому когда-то прошли фаланги Александра Македонского, и союз, заключенный с Персией. Павел I был уверен в успешном осуществлении франко-русского плана покорения Индии, сохранявшегося в глубокой тайне.

Внутренняя, как собственно, и внешняя политика вступившего на престол после смерти Екатерины II Павла
, взошедшего на престол в возрасте 42 лет, отличалась противоречивостью и непредсказуемостью.

Но, если тщательно разобраться, можно увидеть, что эта противоречивость никак не влияла на основы существующего строя. А именно - сохранение самодержавия и крепостного права. Наоборот, они еще больше укрепились в его недолгое правление.
Во внутренней политике Павла выделяются несколько направлений — реформа государственного управления, изменения в сословной политике и военная реформа.
Во время своей коронации, которая произошла в день Пасхи, Павел объявил ряд указов. В частности, он отменил петровский
указ о назначении самим императором своего преемника на престоле
и установил чёткую систему престолонаследия. С того момента престол мог быть наследован
только
по мужской линии. После смерти императора он переходил к старшему сыну или следующему по старшинству брату, если детей не было.

Женщина могла занимать престол только при пресечении мужской линии. Этим указом Павел исключал дворцовые перевороты, когда императоры свергались и возводились силой гвардии, причиной чему было отсутствие чёткой системы престолонаследия. Также сообразно этому указу женщина не могла занимать русский престол, что исключало возможность появления временщиков (которые в XVIII веке сопутствовали императрицам) или повторения ситуации, подобной той, когда Екатерина II не передала Павлу престол после его совершеннолетия

Сразу же после этого Павел решил отстранить от власти всех сподвижников Екатерины. Он попытался найти свою собственную опору в высших дворянских кругах. В необыкновенно коротких срок он назначил 35 новых сенаторов и 500 новый высокопоставленных сенатских чиновников. В правление Павла I возвысились лично преданные императору Аракчеев, Кутайсов, Обольянинов.

Александр создал Негласный комитет по реформам, состоявший из либерально настроенных дворян и прозванный реакционерами якобинской шайкой. Негласный комитет работал год, но единственным результатом стало создание министерств вместо старых петровских коллегий. Так в 1797 г. было создано Министерство уделов, ведавшее землями, принадлежавшими непосредственно царской фамилии, а в 1800 г. — Министерство коммерции. Министерствам соответствовали входящие в них учреждения на местах. Это позволяло лучше руководить отраслями государственного управления. Министры подчинялись непосредственно императору.

Реформе подверглась и созданная Екатериной судебная система: ряд судебных инстанций был отменен вовсе, а палаты гражданского и уголовного судов слиты в одну. Сенат стал высшим судебным органом империи. Он также контролировал соблюдение законности в стране и деятельность административных органов. Если при Екатерине II особенно усилилось значение генерал-прокурора Сената, в ведении которого оказались многие государственные дела, в том числе вся финансовая политика, то при Павле генерал-прокурор превратился как бы в премьер-министра, сосредоточившего в своих руках функции министров внутренних дел, юстиции и частично финансов.

Павел I начал осуществлять новую городскую реформу. В 1798 г. в Петербурге, а затем в Москве (в 1799 г.) по примеру своих любимых Павловска и Гатчины он создал новый орган управления — ратгауз (городское правление), который должен был заведовать городскими доходами, а также ведать гражданскими и уголовными судебными делами горожан. Рат-гаузу был подчинен приказ общественного призрения.

Ч то касается аппарата высших государственных органов – их работа заметно улучшилась.

В аппарате управления упраздняются промежуточные инстанции. Речь шла, таким образом, о дальнейшей централизации власти, ее персонализации сверху донизу, об усилении ответственности должностных лиц за решение дел и об усилении контроля над деятельностью всех ступеней государственного аппарата. В 1799-1800 гг. была проведена сплошная ревизия губерний.

Павлом была восстановлена система коллегий, даже предпринимались попытки стабилизировать финансовое положение страны. Был учрежден «государственный Вспомогательный дворянский банк, выдававший ссуды под залог имений из расчета 6% годовых»¹. За первые два года своего существования банк роздал дворянам 59 млн. рублей. В том числе нельзя не обратить внимание на его знаменитую акцию по переплавке дворцовых сервизов в монеты.

На государственном уровне принимаются меры по развитию племенного животноводства, учреждается школа практического земледелия. Издаются указы, направленные на стимулирование развития виноградарства и шелководства. Владельцы промышленных предприятий вновь получают возможность покупать крестьян для работы на мануфактурах.

Изменил Павел и административно-территориальное деление страны, принципы управления окраинными губерниями. 50 губерний, существовавших при Екатерине II, были преобразованы в 41 губернию и Область Войска Донского. Прибалтийским губерниям, Украине и некоторым другим окраинным территориям были возвращены традиционные органы управления.

О братив внимание на дороговизну продовольствия, император приказал продавать его по сниженным ценам из казенных запасов. Была снижена цена на соль, ограничивали цены на продовольствие в частных магазинах.

Был проведен ряд законов, касающихся положения крестьян. Сейчас мы рассмотрим их более подробно…

Были отменены правила, запрещавшие крестьянам жаловаться на своих хозяев. Царь лично назначил «приемные дни» и поставил возле дворца специальный ящик для челобитных, который так же открывал собственноручно.

Каждый государственный крестьянин получил надел в 15 десятин. Для этих крестьян было создано особое сословное управление. А обременительную для крестьян хлебную подать заменили денежным сбором. Так же были сняты недоимки общей стоимостью 7 миллионов рублей.

Павел действительно всегда пытался должным образом заботиться об их интересах. Забегая немного вперед, хотела бы сказать, что даже в завещании, которое император составил в 1787 году на случай своей смерти, он просил жену всегда сохранять «особое уважение» к крестьянам и не обременять их налогами.

В его правление был также введен запрет на телесные наказания лиц, достигших возраста 70-ти лет.

Все так же в интересах крестьян царь ограничил барщину тремя днями в неделю (хотя в некоторых районах она составляла 6 дней) и запретил привлекать крестьян к работам в выходные дни и праздники.

Указом 1796г был окончательно запрещен самостоятельный переход крестьян (с места на место).

О дним из весьма значимых, на мой взгляд, запретов – был запрет на продажу дворовых людей и крестьян без земли и
запрет раздроблять крестьянские семьи. А за жестокое обращение с ними царь вменил в обязанность губернаторов без огласки арестовывать виновных и провожать их в монастырь. Но в то же время Павел был искренне уверен в том, что крепостному крестьянину живется намного лучше, чем «бесхозному», т.е. государственному. В подтверждение этому я хотела бы привести тот факт, что всего за четыре года царствования он передал феодалам около 600 тысяч государственных крестьян (Екатерина за 34 года - 850 тыс.).

Павел I, став императором, серьезно занялся вопросами, связанными с правами и обязанностями дворянства. Он ограничил даже дворянское самоуправление. По существу, серию его актов в этом направлении можно охарактеризовать как «Разжалованную грамоту дворянству». Вместо «свободы от обязательной службы» Павел приказал явиться в полки всем записанным в них с детских лет дворянским детям. Но он не покушался на основу основ - дворянское землевладение и крепостное право. Он распространил крепостное право на Причерноморье и Предкавказье. За годы его правления они еще больше укрепились. Павел, по его словам, видел в помещиках 100 тыс. бесплатных полицмейстеров.

Вообще, в правление Павла дворянам пришлось «не сладко», в будущем это вызовет большое недовольство. Продолжа список подобных преобразований, вспомним еще несколько. А именно, был строго запрещен свободный переход из армейской службы в гражданскую без специального разрешения Сената, утверждаемого так же царем.

Вместо «свободы от податей и повинностей» дворяне были обложены налогами на содержание местной администрации. А дарованное Екатериной II право любому дворянину обращаться с просьбами и жалобами к самому самодержавцу было отменено. Теперь к нему дворяне могли обратиться лишь после разрешения губернатора.

Открыто нарушалось «право дворян на личную неприкосновенность». Взять даже в расчет возобновление наказания палками дворян – унтер-офицеров.

Очень интересен тот фат, что сразу после вступления на престол Павел освободил многих заключенных, в том числе Н. И. Новикова и А. Н. Радищева. Однако, сразу после это началась новая волна наказаний.

Вообще, став императором, Павел попытался укрепить режим путем усиления дисциплины и власти с тем, чтобы исключить все проявления либерализма и свободомыслия. Его двор в Гатчине ранее постоянно противопоставлялся Петербургскому императорскому двору, отличавшемуся роскошью и праздной великосветской жизнью. В гатчинском дворе царила почти аскетическая военная обстановка, он напоминал скорее военный лагерь.

Армия была настоящей страстью Павла. Ей он уделял большое внимание. К концу ХVIII в. русская армия была
одной из самых многочисленных армий Европы
, и назрела острая потребность в реорганизации её комплектования, управления, снабжения и вооружения.

Павел, убежденный сторонник Пруссии и ее военных порядков, строил свой быт по прусскому военному образцу. Вот и вступив на престол, он постарался превратить в некое подобие гатчинского лагеря всю Россию. Реакционность была доминирующей чертой его внутриполитического курса. Он считал, что все в стране должно быть подчинено установленным монархом порядкам; на первое место ставил исполнительность и точность. Павел стремился к максимальной централизации, регламентам во всех сферах жизни. Большое значение он уделял армии, в которую вводит русские порядки. Большое внимание он уделяет парадам, смотрам.

Жесточайшая дисциплина, непредсказуемость поведения императора привели к массовым увольнениям дворян из армии, особенно офицерского состава гвардии. Также были уволены все числившиеся в штате офицеры, не явившиеся по указу в военную коллегию для подтверждения своей службы.
Поводы к репрессиям могли быть самые неожиданные и пустяковые: от нарушений формы одежды и порядка строя до «дерзновенных высказываний».

Наказания были действительно суровыми. Более 60 % осужденных были приговорены к тюремному заключению или ссылке, лишению званий и дворянства. Ошеломляют цифры. Если за 34 года правления ЕкатериныII через Тайную канцелярию прошло 862 дела, то за краткое правление Павла – 721 (!), а это примерно в 7 раз больше.

«Опале и гонениям подверглись в царствование Павла 7 фельдмаршалов, 333 генерала (из 500), 2261 старших офицеров.»¹ Позже, после смерти императора, были освобождены от различных форм наказания 12 тысяч человек. Павла совершенно не смущало знатное происхождение наказываемых. По этому поводу он сказал однажды: «В России велик лишь тот, с кем я говорю, и до тех пор, пока я с ним говорю»².

Армия и, в частности, гвардия беспрерывно занимались в Петербурге парадами, разводами, муштрой. Почти прекратилась светская жизнь.

Следует, однако, отметить, что Павел I затеял военную, как впрочем и другие реформы, не только из собственной прихоти. Российская армия была не на пике формы, страдала дисциплина в полках, звания раздавались незаслуженно: в частности, дворянские дети с рождения были приписаны к тому или иному полку. Многие, имея чин и получая жалование, не служили совсем (по всей видимости, таких офицеров и увольняли из штата). За нерадивость и «расхлябанность», грубое обращение с солдатами, император лично срывал эполеты с офицеров и генералов и отправлял их в Сибирь. Павел I преследовал воровство генералов и казнокрадство в армии. Павел проявлял заботу о солдатах. Создавались военные школы для солдатских детей-сирот. Отличившиеся солдаты получали право увольнения до окончания срока службы, по 100 рублей на обзаведение и земельный надел.

Как реформатор, он решил следовать примеру Петра Великого: взял за основу модель современной европейской армии — прусской. К
стати, военная реформа не была остановлена и после смерти Павла.
Он искренне «до кончиков пальцев» ненавидел французскую революцию и боролся в России с любой передовой революционной общественной мыслью всеми доступными ему средствами.

Даже французская одежда была запрещена, как и использование иностранных слов, напоминающих о революции. Запрещен выезд молодых людей за границу на учёбу, был полностью запрещен импорт книг, ввоз в Россию иностранных книг и даже нот, закрыты частные типографии, специальными указами некоторые слова русского языка изымались из официального употребления и заменялись на другие.

На балу было запрещено танцевать даже такой танец, как вальс.

И это было лишь потому, что во всем этом император видел проникновение «мятежного» французского духа.

Регламентация жизни доходила до того, что устанавливалось время «отбоя». В 8 час. вечера, когда император ложился спать, надлежало гасить огни и всем прочим жителям.
Подведем итоги о внутренней политике
Таким образом, мы можем подвести краткий итог внутренней политики Павла. Самое начало царствования этого человека можно охарактеризовать некоторым стремлением именно к либеральном реформаторству.

Реформы его были направлены на создание стройной централизованной системы управления, сфокусированной на царе, изменение армии и военного управления. А так же урегулирование проблемы престолонаследия, формальное узаконение статуса царской семьи.

В этой политике прослеживается явное стремление превратить дворянство в рыцарское сословие — дисциплинированное, организованное, поголовно служащее и преданное своему государю. Не случайно Павел сделал попытку ограничить и приток в дворянство недворян, запретив производить их в унтер-офицеры.

В целом, можно сказать, что указы Павла I о крепостных крестьянах действительно во многом облегчали участь последних хотя бы тем, что давали возможность жаловаться на произвол своих господ.

Крестьянские реформы достаточно серьезно породили у крестьян надежду на отмену крепостного права, однако все эти меры никоим образом нельзя было назвать антикрепостническими. Но крестьяне, греющие в своих сердцах надежду на отмену крепостного права, были очень взволнованы тем, что начинания Павла не ведут к ожидаемой ими цели. Именно в тот момент и начались, так называемые, «крестьянские волнения». С детства вынужденный лавировать между отцом и бабкой, он оказался хитрым и изворотливым политиком, умеющим находить выгодные компромиссы. Таким образом, даже в политике по отношению к крестьянству Павел оказался очень противоречив.

Ч то касается дворян, безусловно, им с самого начала не понравились преобразования Павла.
Ведь в его политике прослеживается явное стремление превратить дворянство в рыцарское сословие — дисциплинированное, организованное, поголовно служащее и преданное своему государю. Далеко не случайно Павел сделал попытку ограничить и приток в дворянство недворян, запретив производить их в унтер-офицеры.

Такой жесткой казарменной политикой Павел вызвал среди них острое недовольство. Столичные высшие круги, обеспечившие Александру трон, желали бы более лояльного царя, ни в чем не задевавшего дворянских привилегий.

Армия и, в частности, гвардия беспрерывно занимались в Петербурге парадами, разводами, муштрой. Почти прекратилась светская жизнь. Это вызывало острое недовольство дворянства.
Итак, мы видим, что наступление на дворянские привилегии, мелочная регламентация в различных сферах жизни настроили дворянство против Павла I.

В ночь с 11 на 12 марта 1801 г. император был убит заговорщиками в только что отстроенном Михайловском замке в Петербурге. Подготовкой заговора руководил военный губернатор Петербурга П. А. Пален.

24. Внешняя политика России во второй половине XVIII в.

Рубеж XVII-XVIII вв. является важным периодом в истории и внешней политики России. Громадная территория России была фактически лишена удобных морских путей. В этих условиях первостепенное значение для судеб Российского государства приобретала борьба за выход к морю. От ее успеха во многом зависело преодоление экономической отсталости страны. Первым внешнеполитическим шагом, направленным к осуществлению этой цели, являлись Азовские походы. Летом 1695 г. русские войска прибыли под Азов. Крепостью, однако, русским войскам овладеть не удалось, так как не имея флота, они не могли блокировать Азов с моря. Осада была снята. Всю зиму русские войска готовились ко второму походу, Азов удалось обложить с суши и с моря, и 18 июля 1696 г. гарнизон крепости сдался. Овладение Азовом еще не обеспечивало морских путей на запад, поскольку Черное море оставалось в руках Османской империи. Тем не менее Азовские походы дали толчок программе постройки крупных военных кораблей.

Показателем возросшего влияния России на международную жизнь явилось ее активное участие в общеевропейском конфликте второй половины XVIII в. - в Семилетней войне 1756-1763 гг.

Россия вступила в войну в 1757 г. В первом же сражении у деревни Гросс-Егерсдорф 19 августа 1757 г. русские войска нанесли прусским серьезное поражение.

В начале 1758 г. русские войска овладели Кенигсбергом. Население же Восточной Пруссии присягнуло императрице России - Елизавете.

Кульминацией военной кампании 1760 г. было взятие 28 сентября русской армией под командованием 3. Г. Чернышева Берлина: Фридрих II стоял на краю гибели, но его спас резкий поворот во внешней политике России, вызванный вступлением на престол Петра III, который сразу же разорвал военный союз с Австрией, прекратил военные действия против Пруссии и даже предложил Фридриху военную помощь. Лишь свержение Петра III предотвратило участие России в войне против своих вчерашних союзников.

Участие России в Семилетней войне не дало ей никаких территориальных приобретений. Тем не менее победы русских над прусской армией, считавшейся лучшей в Европе, укрепили престиж России. Война стала полезной школой, которая послужила толчком к расцвету русского военного искусства. После Семилетней войны одним из главных противников России на международной арене становится Франция, которая стремилась создать так называемый Восточный барьер в составе Швеции, Речи Посполитой и Османской империи. Речь Посполитая становится ареной столкновения интересов этих государств.

В условиях обострившейся обстановки России удалось заключить союз с Пруссией. Екатерина II предпочитала иметь целостную Речь Посполитую, в то время как Фридрих стремился к ее территориальному разделу.

Османская империя, пристально следившая за событиями в Речи Посполитой, потребовала вывода оттуда русских войск. В 1768 г. Османская империя объявила войну России. В течение первых лет войны турецкие войска вынуждены были оставить Хотий, Яссы, Бухарест, Измаил и другие крепости на Дунайском театре военных действий. Необходимо особенно отметить два крупных сражения, окончившихся победой русских войск.

Первое произошло 25-26 июня 1770 г., когда русская эскадра, обогнув Европу, появилась в Средиземном, море и под Чесмой одержала блистательную победу. Месяц спустя произошло сражение при Кагуле, в котором отличился талантливый полководец П. А. Румянцев: русские войска под его командованием нанесли туркам серьезное поражение. На этом военные действия России не прекратились.

Франция продолжала подталкивать Османскую империю к войне с Россией. С другой стороны, Австрия поддерживала Турцию, преследуя в этой войне свои цели, - завоевать часть Дунайских княжеств, находившихся в руках русских войск. В создавшихся условиях русское правительство вынуждено было согласиться на раздел Речи Посполитой.

Конвенция 1772 г. оформила первый раздел Речи Посполитой. Австрия захватила Галицию, к Пруссии отошли Поморье, а также часть Великой Польши. Россия получила часть Восточной Белоруссии.

Теперь уже Турция в 1772 г. согласилась вести мирные переговоры. Главным пунктом разногласий в этих переговорах был вопрос о судьбе Крыма - Османская империя отказывалась предоставить ему независимость, в то время как Россия настаивала на этом.

Военные действия возобновились. Русским войскам под командованием А. В. Суворова в июне 1774 г. удалось разгромить войска турок при Козлудже. Это вынудило противника возобновить переговоры.

июля 1774 г. переговоры в болгарской деревне Кючук-Кайнарджи завершились подписанием мирного договора. По этому миру к России переходили Керчь, Еникале, а также Кабарда. Одновременно она получала право строительства военно-морского флота на Черном море, ее торговые корабли могли беспрепятственно проходить через проливы.

Однако турки уже в 1775 г. нарушили условия договора, самочинно провозгласили крымским ханом своего ставленника Девлет-Гирея. В ответ русское правительство ввело в Крым войска и утвердило на ханском престоле своего кандидата - Шагин-Гирея. Соперничество двух держав в борьбе за Крым закончилось обнародованием

апреля 1783 г указа Екатерины II о включении Крыма в состав России.

Из других внешнеполитических шагов России того периода следует выделить Георгиевский трактат. В 1783 г. с Восточной Грузией был заключен договор, вошедший в историю под названием «Георгиевский трактат», который укрепил позиции народов Закавказья в борьбе против иранского и османского ига.

Османская империя, хотя и признала присоединение Крыма к России, усиленно готовилась к войне с нею. Ее поддерживали Англия, Пруссия, Франция.

В конце июля 1787 г. султанский двор по дипломатическим каналам потребовал права на Грузию и Крым. Не дождавшись ответа от России, Османская империя начала военные действия нападением на крепость Кинбург, однако ее попытка была отбита войсками под предводительством А. В. Суворова.

В целом внешнеполитические итоги второй половины XVIII в. были позитивными для дальнейшего развития России и населявших ее народов.

В России в отличие от колониальных империй Западной Европы, имевших заморские территории, русское население жило бок о бок с присоединенными к империи народами. Совместный труд по освоению богатств страны объективно способствовал сближению пародов, позволял выжить на огромных пространствах Евразии. Господствующий слой присоединенных земель органично входил в состав российской правящей элиты. Как правило, государство почти не вмешивалось во внутреннее устройство малых народов.

25.Внутренняя политика Александра I.

Россия вступила в XIX в. не только с сохранившимся в неприкосновенности самодержавным строем, но и с такой организацией власти, которая уже не отвечала требованиям времени. В структуре государственных органов царили неразбериха и неопределенность функций. Возникавшие в течение длительного времени и без определенного плана государственные учреждения не имели ясно очерченной сферы деятельности и четких пределов своей компетенции. Их внутренняя структура не была единообразна, а, напротив, была хаотична. Уже к концу царствования Павла I людям, причастным к управлению страной, было ясно, что в таком виде государственная машина дальше работать не может. И тут на политической арене возникает молодой император Александр I.

Преобразование органов центрального управления.

«Первые шаги Александра I были реакцией против ряда проявлений павловского деспотизма, возвещенной манифестом об управлении «по законам и по сердцу Екатерины Великой»[1] 30 марта последовало учреждение «непременного совета» для рассмотрения государственных дел и постановлений. Этот совет должен был пересматривать принятые законы и вырабатывать новые проекты. Но это учреждение не сыграло предназначенной ему роли и существовало только на бумаге.

Итак, первое десятилетие XIX века, характеризующееся попыткой создать орган, который ограничивал бы произвол самодержавия, не оправдало ожиданий народа. С первых же действий нового царя наблюдается двойственность его политики: с одной стороны, активные попытки усовершенствовать существующий государственный строй, с другой - эти начинания не доводятся до конца, а порой остаются только на бумаге.

У Александра с юношеских лет было намечено свое правительство. Он призывает к сотрудничеству трех своих друзей – Строганова, Новосельцева, Чарторыйского, а позже – Кочубея.В таком вот «негласном комитете» и будут в дальнейшем разрабатываться программа и проекты нового царствования. В беседах Негласного комитета Александр оттачивал свои мысли, проверял убеждения, корректировал их. Эти встречи сначала проводились тайно от всех, даже царствующего в то время Павла, что свидетельствовало существовании у Александра I планов переустройства страны еще до восшествия на престол. «В своих дневниках П.А.Строганов с огорчением отмечал, что Александр о будущих преобразованиях высказывался довольно туманно; он вежливо, но упорно отвергал все предложения сколько-нибудь определенно сформулировать круг обсуждаемых вопросов. И все же из этих записей становится очевидным, что основой реформ, замышляемых Александром, должны были стать право на свободу и собственность. Александр предполагал издать законы, «не дающие возможности менять по произволу существующие установления», но полагал, что инициатором реформы должен был выступить он сам»[2]. До 1806 года встречи Негласного комитета проходили под председательством Александра. И с каждым разом становилось понятно, что осуществить хотя бы малую часть планов, которые возникали в Негласном комитете, не мог ни сам Александр I, ни его кружок. Александр не был готов на решающие шаги. Он в душе был реформатором, понимал, что преобразования необходимы, но в то же время он боялся перемен, которые были бы неизбежным результатом реформ, и подрывали бы его положение как неограниченного монарха. К тому же, если он хотя бы умом понимал, что преобразования необходимы, то господствующий класс помещиков – нет. И любая инициатива со стороны императора наталкивалась на недовольство консервативного дворянства. Поэтому Негласный комитет был обречен на бездеятельность, реформаторские замыслы – на постепенное умирание.

Начало царствования Александра I нельзя представить без фигуры М.М.Сперанского. Будучи советником императора по административным делам, он разрабатывал проекты преобразования внутриполитического устройства страны. Проекты были очень продуманными и в случае их реализации, государственная система представляла бы собой стройный, налаженный, с четко разграниченными функциями механизм. Но планам Сперанского не суждено было осуществиться до конца. Да и вообще в большинстве случаев от проекта какой-либо государственной инстанции оставалось лишь название. Влияло множество разнообразных факторов: боязнь императора потерять полноту своей власти, недовольство ближайших советников Александра, неуступчивость дворянства, особенности российского бюрократизма, война и др.

В 1802г. была проведена реформа существующего государственного строя, по которой коллегии были заменены министерствами. Однако неудача этой реформы была предопределена изначально поспешностью в ее проведении, неопытностью советников Александра. Министерская реформа была обусловлена усилением центральной власти, которая предполагала приступить к широким преобразованиям, но не рассчитывала на поддержку общества и поэтому нуждалась в деятельных и преданных исполнительных органах. Такими органами и должны были стать министерства. Учрежденные министерства должны были проводить в жизнь правительственные реформы, помогая Александру держать в руках все государственные дела. Но выработанные принципы организации министерств несколько лет спустя пришлось корректировать. В 1811 году было издано «Общее учреждение министерств»[3] Оно устанавливало четкое разграничение функций между министерствами и главными управлениями, единые принципы их организации и общий порядок прохождения в них дел. Создавалось 8 министерств: военно-сухопутных сил, морских сил, иностранных дел, юстиции, внутренних дел, финансов, коммерции и народного просвещения. Вместе с тем продолжали действовать коллегии. Формально они были распределены между министерствами, но отношения их с министрами и с Сенатом не определялись законом. Учреждение министерств ставило вопрос об объединении их деятельности. Эта задача возлагалась на Комитет министров – орган, в котором каждый министр должен был обсуждать свои доклады с прочими главами ведомств. Комитет министров был учрежден только в марте 1812 года. В состав Комитета вошли председатели департаментов Государственного совета, а председатель Государственного совета стал и председателем Комитета министров. А это означало несбыточность проектов Сперанского. В компетенцию Комитета входило рассмотрение дел, которые министерства не могли разрешить, не выходя за пределы своих полномочий или дела, вызывающие сомнение. В частности, в Комитет министров должны были поступать дела высшей полиции, вопросы обеспечения населения продовольствием и др. Но в действительности Комитет работал не так, как должен был по «Учреждению». Он был местом совещания императора с доверенными высшими чиновниками. Нередко Комитет, в противоречии с «Учреждением», рассматривал законопроекты и отсылал их на утверждение императору. Таким образом проекты становились законами, минуя Государственный совет. Кроме того, Комитет постоянно занимался разбором судебных дел, которые вообще не должны были туда поступать, согласно «Учреждению». То есть, Комитет министров часто подменял сами министерства. Так сохранялось смешение функций различных государственных учреждений, причем Комитет министров соединял в себе различные органы всех трех ветвей власти.

В январе 1810 года было объявлено о создании нового органа – Государственного Совета и состоялось его первое заседание. Государственному Совету предназначалась функция законосовещательного органа. В первом отделении текста документа «Образование Государственного совета» говорилось: «В порядке государственных установлений Совет составляет сословие, в коем все части управления в главных их отношениях к законодательству соображаются и чрез него восходят к верховной императорской власти. По сему все законы, уставы и учреждения в первообразных их начертаниях предлагаются и рассматриваются в Государственном совете и потом действием державной власти поступают к предназначенному им совершению»[4]. То есть все законы рассматриваются в Гос.Совете, но вводятся в действие верховной властью, и ни один закон или устав не может свершаться без утверждения верховной властью. «Он, следовательно, занимал место, прежде отводившееся Государственной Думе, но был устроен на принципиально иных началах. От Государственного Совета в том виде, как он был задуман в проекте Сперанского, осталось только название»[5]. Члены Совета назначались императором из представителей одного сословия – дворянства. При этом основы самодержавного политического строя остались непоколебленными. Совет делился на четыре департамента: законов, государственной экономии, гражданских и военных дел. При Государственном совете находились комиссия составления законов и комиссия прошений. Мнение Совета принималось большинством голосов. Это мнение заносилось в журнал. Члены Совета, не согласные с общим решением, могли подать особое мнение, которое приобщалось к журналу заседания, но никакого правового значения не имело. Затем этот журнал относили царю. Все законы, уставы и учреждения должны были издаваться хотя и царским манифестом, но обязательно содержать фразу: «Вняв мнению Государственного Совета». Со временем выяснилось, что Александр I не был намерен рассматривать мнение большинства Совета как обязательное для себя решение. «По подсчетам П.Н.Даневского, из 242 дел, по которым в 1810 - 1825 гг. в Гос.Совете произошли разногласия, Александр I в 159 случаях утвердил мнение большинства, в 83 случаях – меньшинства (причем в 4 случаях согласился с мнением одного члена)»[6]. Также быстро и исчезла из употребления и формула «Вняв мнению Государственного Совета». Так легко самодержавие избавилось даже от внешней видимости зависимости от Гос.Совета. Оценив шаги, предпринятые властью в этой сфере, советский историк Н.М.Дружинин заметил, что «в 1801 – 1820 гг. российское самодержавие пыталось создать новую форму монархии, юридически ограничивающую абсолютизм, но фактически сохраняющую единоличную власть государя»[7]. Тем не менее, юридически Государственный совет продолжал оставаться высшим законосовещательным органом империи.

Одно из центральных мест в системе высших государственных учреждений занимал Сенат. По указу 27 января 1805 года Сенат делился на девять департаментов. Судебные департаменты имели одинаковые права. Распределение дел между ними происходило по территориальному признаку. Второй департамент рассматривал апелляции по гражданским делам 8 северо-западных и северных губерний. Третий департамент был высшим гражданским судом для 12 губерний Прибалтики, Украины и Белоруссии. Четвертый – для 9 губерний Поволжья, Сибири и Урала.Пятый департамент был апелляционной инстанцией по уголовным делам для 27 губерний Европейской России. Шестой – для остальных 27 губерний Европейской России и Кавказа.Седьмой и восьмой департаменты занимались гражданскими делами. Первый департамент занимал ведущее место в Сенате. Он ведал обнародованием законом, проводил сенаторские ревизии, с целью проверки состояния отдельных учреждений или губерний. «Сенаторские ревизии были важной составляющей внутренней политики, так как Сенат не только следил за исполнением общих государственных законов, но и контролировал деятельность всей государственной машины»[8]. Кроме того Первый департамент руководил рекрутскими наборами, проводил ревизии крепостных душ, определял чиновников к должности. Таким образом, функции Первого департамента представляли собой смешение административных принципов и выходили за рамки главного предназначения Сената. Особое положение занимал девятый – Межевой департамент. Он соединял в себе функции высшей административной и судебной инстанции по делам межевания. Во главе Сената стоял генерал-прокурор, а с учреждением министерств эту должность стал занимать министр юстиции. Совмещение должности генерал-прокурора и министра юстиции приводило к полному господству последнего в Сенате.

Отечественная война 1812 года отодвинула внутриполитические проблемы на второй план, и лишь после завершения антинаполеоновских войн император снова смог вернуться к государственным реформам. Александр I планировал ввести в России конституционное устройство. Своего рода репетицией было введение конституции в Царстве Польском. Для разработки конституции в Царстве Польском не был создан какой-либо специальный орган. Первый проект конституции был плодом творчества польской аристократии, он был неосуществим в силу своих огромных размеров и необоснованных запросов. Переделка проекта была поручена особой комиссии, состоящей из польских сановников. Усовершенствованный проект был вновь представлен Александру для изучения. «Ш. Аскенази пишет, что «на полях этого проекта почти против каждой статьи Александр карандашом сделал примечания».Все они, по свидетельству историка, сводились к расширению прав самодержца и сужению самостоятельности представительных учреждений»[9]. Наконец, отредактировав уже в третий раз текст, Александр I 15 ноября 1815 года утвердил конституцию Царства Польского. По конституции польский народ будет иметь народное представительство – сейм, состоящий из царя и двух палат. Верхняя палата – Сенат. Его члены назначались императором пожизненно. Сенат выполнял законодательные функции. Нижняя палата сейма – палата депутатов и послов. В конституции оговаривалось приобретение избирательных прав(их получали все дворяне, достигшие 21 года и обладающие недвижимой собственностью, остальные граждане, имеющие недвижимость и уплачивающие за нее налог, все настоятели и викарии, профессора, учителя, художники).Статьи, посвященные взаимоотношениям сейма и императора, носили двойственный характер: одни статьи закрепляли за царем только исполнительную власть, другие расширяли пределы компетенции царя, например, уравнивали его с сеймом в вопросах законодательства, третьи – вообще провозглашали приоритет верховной власти над сеймом. Таким образом, во введении конституции в Польше прослеживается тенденция к соединению неограниченного самодержавия с конституционным устройством в такой мере, что, даже дав конституционные права, решающее слово было оставлено за верховной властью. Но несмотря ни на что даже с такими ограничениями польская конституция 1815 г. была очень смелым шагом вперед. 15 марта 1818 г. состоялось открытие первого общепольского сейма. На открытии император произнес речь, где высказал свои планы на введение конституционного устройства и в России. Эта речь вызвала множество недовольных отзывов. Дворянство испугалось за свое положение, сановники считали, что для введения конституции Россия еще не дозрела, помещики видели близящееся освобождение крестьян, но при этом никто не мог поверить, что император хочет добровольно ограничить свою власть. Закрывая сейм, Александр высоко оценил его деятельность и сообщил, что польский опыт пригодится ему в будущем, тем самым напоминая всем о своем обещании. Началась подготовка проекта российской конституции под предводительством Новосильцева. Решение практически приступить к реализации данных Александром обещаний далось только после серьезных размышлений, ведь император понимал, что никто из аристократии и чиновничества его в этом деле не поддержит. Поэтому и важен этот шаг к новому устройству – Александр надеялся на осуществление перемен. Активно начатая работа над проектом наталкивалась на возникающие в связи с введением будущей конституции проблемы, поэтому постепенно она затормаживалась. Принимал участие в разработке и сам Александр I. И в октябре 1819 г. в Варшаве были утверждены основы будущей русской конституции. По «Краткому изложению основ» императору предоставлялась исполнительная власть, он объявлялся верховным главой церкви и государства, располагал всеми военными силами, объявлял начало и конец войны, заключал договоры. «В главе «Законодательство», что очень важно, нет ни слова о прерогативах императора. Правда, содержащаяся в документе формула: «Верховная власть неделима и принадлежит персоне монарха» - оставляла широкое поле для непредсказуемого расширения прав императора и в будущей конституции, и особенно в применении ее на практике»[10]. В судебной ветви власти за императором сохранялось право на помилование, что ставило его над всей судебной системой. Также император мог созывать, распускать сейм, обновлять депутатов, делать окончательный выбор депутатов в парламент из избранных кандидатов. В проекте прослеживается буржуазный принцип равенства всех граждан перед законом. Парламент (сейм) должен состоять из двух палат: верхней – Сената, члены которого назначались царем, и нижней – палаты выборных депутатов. Россия должна была делиться на 10 наместничеств, которые делились бы на губернии. Губернии должны делиться на уезды, те, в свою очередь, на округа. В каждом наместничестве должен функционировать свой сейм (но задачи «наместнических» сеймов в документах не были определены). В каждом наместничестве учреждался апелляционный суд. В целом проект носил черты буржуазного устройства, но присутствие монарха во всех делах государства показывало, насколько сильными еще были феодальные пережитки. Проект конституции был окончательно доработан во время пребывания Александра I в Варшаве в 1820году. Конституция была составлена в двух экземплярах – на русском и французском языках. В русском варианте она называлась «Государственная уставная грамота Российской империи». «Уставная грамота» содержала существенные отличия от «Краткого изложения основ» и носила менее ограничивающий монархию характер. Был подготовлен манифест о введении народного представительства, он и должен был открыть путь к конституционной монархии. Вместе с этим манифестом предполагалось объявить об уничтожении польской конституции и о превращении Польши в наместничество. Однако, ни манифесты, ни сама «Уставная грамота» так никогда и не были обнародованы. Снова сказался страх перед дворянской оппозицией. Так обнародование «Уставной грамоты» стало оттягиваться, а к 1823 году стало ясно, что император никогда не осуществит этот проект.

Правительство Александра I, оказавшись от коренных преобразований в политической сфере, вернулось к прежней бесперспективной практике частных изменений, призванных лишь подновить существующую систему.

Таким образом, действия императора в сфере государственных преобразований носили незавершенный характер. У Александра было много планов, которые невозможно было реализовать. Активные начинания каждой реформы тормозились, не доводились до конца, порой реформа практически не осуществлялась, а основы самодержавия оставались незыблемыми.

Крестьянский вопрос.

Александр I взошел на престол уже с мыслью об отмене крепостного права. Сразу же он запретил раздачу государственных крестьян в частную собственность. Беседы в Негласном комитете не давали определенных результатов. Единственное, до чего договорились члены комитета, это утвердить принцип постепенности. Этот, на первый взгляд, разумный принцип (т.к. обстановка в стране была напряженной),оказался сильным тормозом в решении крестьянского вопроса. Определенная программа освобождения крестьян отсутствовала даже в голове у императора. Поэтому ничего не предпринималось кроме бессистемного обсуждения частных мер. Император был доволен, когда инициатива реформирования исходила от самих помещиков. Так, например, в ноябре 1802 года С.П.Румянцев предложил Александру разрешить помещикам освобождать крестьян за выкуп, но не поодиночке, как это было раньше, а целыми общинами с наделением их землей. Румянцев считал, что подобная мера очень выгодна для помещиков в экономическом плане и поэтому рабство могло таким путем искорениться. Но власти испугались издать общий для всех крестьян закон такого характера, ибо помещики могли проявить недовольство чересчур решительными мерами, а крестьянство напрасно вознадеяться скорому освобождению. Поэтому Непременный совет предложил издать не общее положение, а частный «указ о свободных хлебопашцах»[11] на имя С.П.Румянцева, предполагая, что остальные помещики последуют его примеру. Указ содержит 10 статей, в которых оговариваются условия отпуска крестьян, принципы рассчета за свободу, права и обязанности «свободных хлебопашцев». Например, статья 3 содержит санкцию за неисполнение договора со стороны крестьян. Они возвращались помещику с землей и семейством в прежнее крепостное состояние. Статья 8 раскрывает полномочия свободных хлебопашцев как собственников земли: «Они будут иметь право продавать ее, закладывать и оставлять в наследие, не раздробляя однако ж участков менее 8 десятин, равно имеют они и право вновь покупать земли, а потому и переходить из одной губернии в другую, но не иначе как с ведома Казенной палаты для перечисления их подушного оклада и рекрутской повинности»[12]. Вскоре выяснилось, что помещику совсем невыгодно отпускать крестьян целыми общинами и переходить на вольнонаемный труд. За период с 1804 по 1825 год было заключено всего 160 договоров такого типа – существенных результатов указ о свободных хлебопашцах не дал.

Далее последовало затишье в крестьянском вопросе вплоть до окончания Отечественной войны. Война 1812 года всколыхнула национальное самосознание, дала сильный толчок к его социальному пробуждению. Вернувшись с войны, крестьяне – освободители Европы должны были снова трудиться на помещика. Это, конечно же, вызывало недовольство. К тому же во время заграничных походов армия своими глазами увидела иной образ жизни, иной образ ведения хозяйства. Поэтому было бы неудивительно, если бы крестьяне, вернувшись домой, взялись снова за оружие, чтобы бороться с крепостнической системой. Конечно, верховная власть понимала, что крестьянским вопросом необходимо заняться прежде всего. Однако понимали, но заявить об этом публично никто не мог осмелиться, и уж тем более проводить какие-либо преобразования в жизнь. Александр I был убежденным противником крепостничества, но при этом он не смог даже для самого себя определить принципы переустройства крепостной деревни.

С 1816 года Александр I начал активно заниматься поисками решения крестьянского вопроса. Толчком к этому послужила инициатива эстляндского дворянства, заявившего о своей готовности освободить крепостных. В прибалтийских губерниях (Лифляндской, Курляндской, Эстляндской) не было крепостного права в таких крайних проявлениях. Уровень развития товарно-денежных отношений был выше, чем в центральной России. А г