Осень. Олени. Тундра

— Кто грамотный — в кабину. Остальные в кузов, — строго сказал водитель вездехода, одетый в брезентовую робу и спортивную шапочку с помпоном.

За Воркутой, в побелевшей от осеннего снега тундре, вольно лежащей вдоль берегов Баренцева и Карского морей, нам предстояло найти оленье стадо, которое откочевало с открытого всем ветрам берега на зимовку. С какой скоростью идти, на какой стоянке сколько стоять, решали сами оленеводы, поэтому никто не мог сказать, где сейчас стадо. Я посмотрел на молодого невозмутимого проводника и молча полез в кузов.

Вездеход зазвенел гусеницами по стылой земле. Я приник к переднему окошечку. Еще недавно тундра была ярко-красная от осенних красок. А теперь пологие холмы побелели, и, как яблоки по белому полю, темнели на них ковры густых зарослей карликовых березок. Среди сопок чернели провалы безымянных извилистых ручьев. Слепили белизной бесконечные озера

Монотонный лязг металла и тряска начали убаюкивать меня.

Пятнистая от кустарника тундра стала скрадываться сумерками и как бы становилась меньше. Вдруг вездеход с ходу замер на месте и остановился, покачиваясь. Я глянул в переднее окошечко. Оказалось, что машина влетела в незамерзающее болото и погружалась в него, медленно и страшно. Все окошечкооказалось под водой, и какие-то водоросли заскребли по стеклу. Вдобавок, от резкой остановки на меня налетел какой-то ящик и набил крепкую шишкуна голове. Я не знал, что делать и сидел, ни жив, ни мертв. Выпрыгнуть из кузова? Но там тоже ледяная каша! Наконец вездеход перестал раскачиваться, тихонько заработал мотор, машина медленно-медленно поползла назад, и снова выбралась на твердое место.

Водитель заглянул в кузов, спросил:

— Ну, как?

Я ему сказал все, что думаю о его манере ездить по тундре. Нет, он не приуныл, он захохотал.

— Что вы смеетесь, ведь я вам сказал такое...

В ответ он рассказал недавнюю историю. Возвращались они из трудной поездки, машина оказалась сильно измазана. Решил он по дороге ее помыть. Выбралозерцо покрасивее. Разогнался, прыгнул подальше от берега, пробил лед и нырнул, чтобы машина сразу стала чистой, помылась целиком. И, представьте, совсем забыл, что на крыше кабины ехал его непосредственный начальник.

Когда начальник выбрался на берег и вытряс лед из майки, вот он — сказал!!!

Мы вдруг стали поворачивать то в одну, то в другую сторону. Проводник чаще просил остановиться, забирался на крышу, разглядывал горизонт в би­нокль. Потом спрыгнул на землю, ушел далеко и ковырял землю ногой, будто мышей искал.

Водитель хмуро посмотрел на темнеющее небо.

—Если не туда едем, стану, и пока не рассветет совсем, с места не дви­нусь. Спать будете в кузове.

Я подошел к проводнику. Тот разгреб свежий снег рукавицей.

— Видишь, — Я разглядел остроконечные следы. — Вчера до полудня стадо прошло. А вот тропа. Из года в год по ней на нартах ездят, поэтому в низине среди толстых кустов заметна, а на ровных местах пропадает, снова искать надо.

Оказалось — на этой тропе ему раньше бывать не приходилось.

Узнав, что вышли на оленью тропу, водитель перестал хмуриться, включил фары и покатил нас с ветерком. Я этому тоже сначала обрадовался, но от тряски в темноте на меня налетел тяжелый ящик и точно нашел то самое место, где у меня уже была набита шишка.

Вездеход — машина сильная. Водитель его — опытный, бывалый человек. Но без коми проводника нам было бы не найти оленье стадо.

Детская журналистика:

хозрасчетные газета и журнал в школе.

Учебн. пособ. –

СПб.: Изд-во Михайлова В.А.,

2006. – С. 151-152.

Приложение 20