Мужество и отвага

Нет, такого исхода никто из них не ожидал. В мыслях не было. Для испытателей парашютов риск одно из не­пременных, естественных, что ли, условий работы, и каж­дый из них так или иначе «ломался», отлежал свое в гос­питале. В больничной палате принимал Саша Петриченко поздравления по случаю установления им абсолютного ми­рового рекорда — ночного прыжка с высоты полутора де­сятка километров. Он прыгнул и попал в грозу. И его нашли только утром... Да, конечно, они всегда знают, на что идут. И все же при всей опытности никак не пред­ставляли, что цена может оказаться такой высокой.

Как же все-таки это произошло? Как ответить на этот вопрос самому себе, родным погибших, всем тем, кто неиз­бежно вновь и вновь будет возвращаться мыслью к собы­тиям на отметке «7100»? «Приземление вне площадки про­изошло в результате резкого и непредвиденного усиления ветра и перемены его направления», — гласило официаль­ное сообщение. В тот час, в одно и то же время на разных высотах, на разных участках предвершинного гребня альпинисты отмечали и мирное затишье и сильнейшие вет­ры. Наверное, с опытом пришло бы умение действовать наверняка и в таких сложных условиях. Но в том-то и де­ло, что на 7100 еще никто никогда не прыгал, они первые!

Наверное, проще было бы производить выброску с вертолета. Но тогда альпинисты еще не осмеливались работать с ними на больших высотах, этот опыт придет в последую­щих экспедициях. А кто, например, мог предполагать, что рация, нормально работавшая в базовом лагере, замолчит наверху, лишив в самый важный момент надежной связи! Аккумуляторы рации отказались работать на 7100. Люди отказаться не захотели. Самое спокойное время в горах — первая половина дня. Но она была отдана молодым пара­шютистам, а перенести прыжок еще на день — значило отказаться от него совсем! Все десять были единодуш­ны — прыгать. Тем более что их незримо, но все-таки, наверное, подстегивал и успех прошлогоднего прыжка, и победа 36. Как же они могли вернуться после этого с «пу­стыми руками»?

Да и все ли решают шквальные ветры и скалы? Так ли беспомощен человек перед лицом стихии, даже очутившись в таком отчаянно-безнадежном положении? Прыжок дал свой ответ на этот извечный для человека вопрос. И ответ при всей трагичности случившегося не оставляет без на­дежды того, кто окажется когда-либо в сходной ситуации. Десять человек покинули самолет на высоте восьми ты­сяч метров. Полторы минуты отвела им судьба на едино­борство с ветром, и шансы у каждого были в общем-то равны. Но один приземлился почти в пределах площадки. Трое смогли перетянуть за вершину. Шестеро попали пря­мо на скалы. Три армейских спортсмена. Три испытателя. Армейцы были очень сильными парашютистами. И все же, наверное, у них не хватило умения действовать в аварий­ной обстановке, каким владели испытатели: опытнейший Эрнест Севостьянов и невозмутимый, умеющий сохранять спокойствие в самых сложных переплетах Владимир Чи­жик. Профессия! Ведь в чем главное отличие испытателя от спортсмена? Да прежде всего в том, что всяческие не­предвиденные обстоятельства для испытателя — это прежде всего обычная рабочая обстановка! И для него важно не просто найти выход в сложнейшей ситуации, ему нужно выяснить, что именно произошло, а потом уж думать о себе. Но и это последнее тоже нужно успеть сде­лать. Иначе кто же расскажет на земле, что случилось в воздухе?

— Держать нервишки в руках, — предупреждал перед вылетом Саша Петриченко. В небе над Памиром помочь товарищам каким-либо советом он уже не мог.

Трое армейцев, опустившиеся на скалы, погибли. Их опрокинул парашют, от которого они не успели освободить­ся и который превратился в смертельного врага. Кто су­мел избавиться от парашютов в самое первое мгновение или даже еще до встречи с землей, еще в воздухе, за не­сколько метров, до склона, тот остался жив. Вот как точно приходилось контролировать всю обстановку, самого себя.

Из испытателей судьбу армейцев разделил только Вя­чеслав Томарович. Он был прекрасным испытателем, но в прыжках своим товарищам уступал, поскольку главным для него все же была конструкторская работа. И еще он был старше всех. И это тоже имело значение. А в этот день он был еще и выпускающим для прыгавших на 6100. И той нервной энергии, которую он отдал для успеха молодых спортсменов, возможно, на какую-то долю секунды не хва­тило ему самому.

Наверное, в организации эксперимента на 7100 мож­но обнаружить и невольные просчеты, и какие-то прежде­временные решения. Быть может, такие же, как преждевре­менным было решение Икара взлететь к солнцу. Самое разумное, что мог бы сделать Икар, это отказаться от по­лета. Но тогда бы не было Икара.

Ровно через год, 7 июля 1969 года, в газетах был опуб­ликован Указ Президиума Верховного Совета СССР, ко­торый и подвел окончательную черту под всеми теми раз­говорами, в которых подвиг парашютистов изображался подчас никому не нужной затеей. «За мужество и отвагу, проявленные при проведении экспериментальных прыжков с парашютом в сложных условиях, наградить...» Почетней­шей солдатской наградой — медалью «За отвагу» были награждены все тридцать шесть участников прыжка на 6100, в том числе и капитан Георгий Таинас. Были награждены парашютисты-испытатели Александр Петри­ченко, Владимир Прокопов, Эрнест Севостьянов, Влади­мир Чижик, лейтенант Александр Сидоренко. Посмертно награждены старший сержант Валерий Глагольев, старши­на Владимир Мекаев, рядовой Юрий Юматов, парашю­тист-испытатель Вячеслав Томарович. Награждены меда­лью и альпинисты: руководитель экспедиции Виктор Гал­кин, начальник спасательного отряда Валентин Божуков, участники спасательных работ Лев Добровольский, Юрий Колокольников, Аркадий Маликов, Валерий Путрин, Ни­колай Черный, врач Алексей Шиндяйкин, командир вер­толета Алексей Иванович Панферов и... посмертно альпи­нист Валентин Сулоев. Но о нем особый рассказ. Работа же спасательного отряда Валентина Божукова явилась прямым продолжением подвига на 7100, и теперь остает­ся лишь вернуться к тем минутам, когда десять куполов с пугающей быстротой скользнули за гребень южного склона.