История неличных местоимений до сих пор остается наименее изученным разделом истории. грамм РЯ.
Некоторые данные имеются только по истории флексий Р ед.ч.
Прежде всего это касается флексии муж-ср. р. –ого, которая в большинстве диалектов закреплена в варианте с в (тово, иного, нашево). Ю-з. (как и белорус, украин. говоры), а также говоры севера сохр. г (обычно фрикативный).
В Новг. грамотах 16 века зафиксировано: тово великово государя, нашево роду.
В 16 веке эти формы закрепились как норма московского приказного языка.
Р ед.ч жен.скл.:
Древние формы встречаются последовательно до 17 века: тоя, нашея.
В 17 веке С.И.Котков зафиксировал лишь один пример с новой формой: тои реке оброчные денги плотим.
Между тем совр. великорус. говорам такая форма неизвестна (за исключ. у нее, В. -
см. формы - тое, тае, тые). Так что проследить развитие совр. флексии – ой (той, нашей) по пам-кам письм-ти пока невозможно. В этом случае приходится предполагать параллелизм в изменении формы прилаг. и мест.
Т ед.ч:
|
|
ж.р – т-ой, наш-ей (как и прилаг.)
м-ср.р – ин-ым, котор-ым (как и прилаг.)
Отмеченный параллелизм в развитии флексий местоимений и прилаг. не случаен: исторические изменения в формах неличных местоимений определены общим процессом развития местоименного склонения как унифицированной системы словоизменения согласуемых частей речи – местоимений и прилагательных.
Тенденция к оформлению единого местоименного склонения реализуется в истории форм множ.числа, где, как и у прилаг., ликвидируются родовые различия в И,В и формируется постоянный числовой показатель.
В непрямых падежах у двусложных флексий мн.ч. после твердого согл было окончание – (ять), после мягкого согл. – и.
Нейтрализация родовых значений И,В ведет к утрате прежних дифференцированных флексий И,В и распространению на И,В показателя множ.числа.
И,В мн.ч.: т(ять) (вм. ти, ты, та).
Также формируется внеродовая словоформа И,В мн.ч. – вс(ять) (совр: все). Эта форма является морфологическим новообразованием, сложившимся в результате обобщения показателя множ.ч.
В мягком варианте склонения в качестве показателя множественности вычленяется аффикс –и: мо-и-х, мо-и-м. В итоге аффикс становится унифицированных показателем мн.ч.
И,В – наш-и, мо-и
Постепенно оформ-ся и система падежных форм множ числа твердого варианта, где тот же показатель тв. согласных выступает в фонетич. варианте [ы]: ин-ы-х, сам-ы-х
(ср. наш-и-х, мо(j)-и-х). После задненебных (к,г,х) – и (всяк-и-х, так-и-х).
Отождествление местоименной парадигмы полных прилагательных во всех говорах распространилось на склонение местоимений, сохранивших в качестве основной функцию согласованного определения. Формы местоимений, развивших способность к «независимому» употреблению, развивались в говорах неодинаково.
|
|
Диалектная особенность с-в. говоров: обобщение форманта – е - (вм. –(ять)-): те, тех, всех.
Т.п: кто – кем ( после перехода кы в к’и, кем перешло в ц(ять)м), что – чем (мягк.вариант, вм. чим).
За пределами с-в зоны говоров мест-существительные рано втягиваются в процесс унификации форм словоизменения местоимений-полных прилагательных, что ведет к разрушению парадигму – тот – та- то – те (сложилась в Рост-Сузд. диал). Сложилась парадигма по образцу полных прилагательных: той (диал. тое, тоё) – тоя (диал. тый, тэй).
В истории прослеживается «раздвоение» местоимений сам-ъ и он-ъ.
В определительной функции оба мест. стали склонятся по образцу полных прилаг.:
сам-ый – сам-ая – сам-ое; он-ый, он-ая, он-ое.
В субстантивной функции они продолжали сохранять собственно мест. формы: сам-ъ – сама – само; он-ъ – она – оно.
В итоге: в косвенных падежах – их-ъ – им-ъ (вм. он(ять)хъ – он(ять)мъ)