2015-06-14
356
Пустое имя без существа подобно виноградному гроздью, на стене живописью хитро изображенному. Он, накрашен, видом сущей грозди обманывает, обещая сокровенный внутри себя зрелый вкус сладкого муста, а безрассудныя птички, прилетая, бьются в немую стену.
Если чем-то хочешь славиться, будь по естеству тем. Бытие и слава имени, как доброе зерно с ветвями, как источник с потоками, как солнце с лучами, есть неразделное, а тщеславие, как трава на кровлях растущая прежде исторжения сохнущая.
Но от тебе ли зависит взять бытие? Можешь ли быть служителем при боку его? Не можешь ни чрез себе, ни через другого. Вот кто силен! "И сотворил двенадцать, да будут с ним". Сотворить, призвать, назвать, послать, дать власть - зависит от рождения, а сие от царствия Божиего. Теперь отгадай, что значит: "Павел зван апостолом"? Да кем? Ни от человек, ни человеком. Но Иисусом Христом и Богом отцем. Нельзя было не позвать на то рожденнаго: "Бог, избравый меня от чрева матери моей..." Как можешь целить недуги, не имея власти? Откуду ж власть когда ты не послан от Бога? Как послан, если не назван? Как наречен, если не зван? Как же зван, если не на то рожден? Вспокойся, не твое дело. Чуть ли ты не брат нахалу тому: "Учителю, иду по тебе".
Скажи мне, откуду толикий безбожия потоп? Откуда суеверия, лицемерия и ереси? Откуду у христиан ругательство священныя Библии? Где радение сладчайшей дружбы? Где согласие дражайшего мира? Где живость сердечнаго веселия? Кто безобразит и растлевает всякую должность? Несродность. Кто умерщвляет науки и художества? Несродность. Кто обезчестил чин священничий и монашеский? Несродность. Она каждому званию внутреннейший яд и убийца. "Учителю, иду по тебе". Иди лучше паши землю или носи оружие, отправляй купеческое дело или художество твое. Делай то, к чему рожден, будь справедливый и миролюбивый гражданин - и довлеет. "Учителю, иду по тебе".
Не ходи... Сего не довольно, что ты остр и учен. Должно быть другом званию, не любителем прибыли от него. Сему одному не будет должность орудием лакомства. Разве не учен Симон-волхв? Волхв - значит мудреца. Разве не был остр? Вся Самария проповедовала: "Сей есть сила Божия великая!" Схватила мудреца лихорадка иметь духа святаго и подавать людям по-апостолску. Что ж сему востряку отвечает Петр? "Нет тебе части... Сердце твое несть право..." Дать и взять для сребра должность - равная беда. С таковым сердцем, хотя врачуеш страсти и изгонит бесов, не радуйся. Хотя ангельскими языками проповедуешь, не годишься. Пускай многие народы на золоте напишут: "Сей есть сила Божия велика - пустая пустошь".
Если, по пословице, на должность мостится, как коза на кровлю, для того, чтоб чрез нея вскочить на кучу изобилнаго тщеславия, видно, как в зеркале, что ты не к должности усерден, а посему и не рожден, следственно, и не записан на небесех, разве у людей.
Не слыть у людей, но быть благовестником с Богом и у Бога - сие есть делно, как написано: "Бе Бог с ним". "Радуйтеся, яко имена ваши..." "Учителю, иду по тебе". Вижу в тебе корень желчи и горести. Вижу в сердце твоем семя сребролюбия. Не обновляться духом святым, но чтоб торжить сим сокровищем и повесть себе великолепно, сего ради бешено желаешь Божественным знанием прославиться. "Покайся о злобе твоей".
Куда нелепой вздор! Лестницу, возводящую от земных подлостей, обращать на снисхождение в бездну. Не сие ли значит данным для живота хлебом задавиться? "Шед удавися". Если любишь прибыль, ищи ее приличным путем. 1000 на то пред тобою благословенных ремесел. "Учителю, иду по тебе". Иди... и будешь естества лишенный чучел, облак бездождный, прелестная денница, сатана, с небесной должности к подлым похотям падший. "Им же мрак темный вовеки блюдется".
Лонгин. А иной рад бы убежать с Ионою, но влечет Бог: "Восстань и иди в Ниневию и проповеждь". К иному сам говорит господь: "Ходи вслед мне". По крайней мере дай погребсти отца... "Остави..."
Не пущает и проститься с домашними. И подлинно. Управляешь ли ралом? Не оглядайся назад. Родился ли в проповедь? Брось все житейское. А иначе и природный не годишься. Пущай всяк дело свое знает. Ты же возвещай царствие и старайся быть в числе сих: "Блаженны очи видящии, я же видите". А дабы получить мзду сию, нужно прежде поработать в Божием винограде. К природным говорится: "Идите в виноград мой".
Коль скудное число сродных делателей! Отводит их лукавый мир, пленив плотскими науками и книгами, славу и прибыль обещающими, отвлекая от безневестныя невесты оной. "Вся слава дщери царевы внутрь". Если кто почувствовал обман, да не стоит на пути чуждем, да спешит в виноград и да слышит: "Что стоите праздны?"
Виноград господа Саваофа есть Библия. Ум остр во многих, но не обучились разсуждать. Иные имеют обученны чувства долгим учением, но не имеют неутомимой охоты. Сыщешь и охотников, но связаны житейскими печальми. Найдешь и вольное сердце, но без страха Божия. Все сии средства без природы мертвы, но и природа них безоружна. Видите, сколь трудно поднять змия, как обещал господь: "Змия возмут". С помянутых четырех средств нужнее страх Божий. "Блажен муж, который в премудрости умрет". Но там же сын Сирахов сказует "Боящийся господа сотворит сие и держайся закона постигнет ю". Однак нужно иметь и вольное сердце, по его ж слову: "Умаляяйся деянием своим упремудрится". Сне он твердит и в другом месте. "Дела правды его кто возвестит?" "Умаляяийся сердцем размышляет сия Умаляяйся сердцем и деянием значит то же.
Афанасий. Разве ж сердце и деяние значит то же?
Лонгин. А ты доселе не знаешь, что сердце есть мыслей бездна? А мысли - семена и источник действиям? Умаляющееся сердце значит не заросшее тернием житейских печалей и дел, а готовое к снисканию правды Божия. "Упразднитеся и разумейте".
Посему-то вседушный искатель бывает нищ, воздержан и пус-тыннолюбный. Для сего добрый книгочий книгочтению учится, а добрый схоластик в делах упражняется. Скажем с сыном Сираховым: "Чем умудрится держай орало?" Мысли его и разговоры о быках, о нивах, о скотском корме. То же рассуждать о протчиих. Правда, что общество без них не населится, но быть они не могут в совете, все в порядке содержащем. "Только вдающий душу свою и размышляющий в законе вышняго премудрости всех древних взыщет и в пророчествиих поучатися будет, повести мужей именитых, соблюдет и во извитая притчей совнийдет, сокровенная притчей изыщет и в гадании притчей поживет, посреде вельмож послужит..."
Для сего не велит господь Аарону иметь грунт. "Аз часть твоя и наследие твое". Да блюдут скинию, да роют священныи книги.
Афанасий. Итак, бедныя твои проповедники остаются нищими?
Лонгин. Совсем нищими, чтоб были готовы. Но сии нищие благовествуют. Сам господь учит их. "Приступиша к нему ученицы его и отверз уста свои, учаше их". О сих-то умаляющихся сердцем и деянием говорит: "Блаженны нищие духом..." Они-то плачут, алчут и жаждут царствия Божия и правды его, кротки, лишенны, гонимы, поношаемы, но имеют же мзду свою с Петром: "Сребра и злата не имею..." - и со Иисусом Сираховым: "Дал господь язык мне мзду мою и тем восхвалю его". Послушай, вот нищий хвалится мздою! "Уготовился мне венец..." Куда охотник к премудрости был сын Сирах! "Еще юн будучи, прежде чем странствовать мне, искал премудрости явь в молитве моей". А сии слова не чудною ли дышат горячностью? "Боролась душа моя за нее". "Возвеселилось сердце мое о ней". "До последних взыщу ея..." "Преуспевание было мне в ней..."
Но живее всего изображает сродность его сие: "Дал господь язык мне, мзду мою, и тем восхвалю его". Видно, что не для кошелька учился, не было ему любезнее, как достать сие с Исаиею: "Господь даст мне язык научения..." И с той: "Мед и млеко под языком твоим". "И начата говорить иными языками..." Сию премудрость, познава-ющую и любящую господа своего, называет Соломон долготою жития, древом жизни, верою, правдою, миром, молитвою, Богатством и славою, красотою молодцам, а старикам сединою. "Лепота юным - премудрость, слава же старым - седины".
НЕСКОЛЬКО СИМВОЛОВ,
СИРЕЧЬ ГАДАТЕЛЬНЫХ ИЛИ
ТАИНСТВЕННЫХ ОБРАЗОВ,
ИЗ ЯЗЫЧЕСКОГО БОГОСЛОВИЯ
Не хочется мне с вами расстаться. Забавно для мене сказал тот, кто дружескую в путешествии беседу назвал возком. Жизнь наша есть путешествие.
Григорий. Прошу из саду в мою горницу... Правда, что дружеска беседа есть возок, путника облегчающий. А тем он лучше, когда катится на колесах пророческих. О колеса! О сладчайшая вечносте! Щастлив, кто взор свой приобучил к светозарному твоему блистанию. Сей почаще взглядывает и вкушает от тебя. Вот точная манна! А зерно ея мелкое, как коряандр, разными любителям своим приятностьми вкус услаждает, как дражайший алмаз, мечет в очи молнию разнаго цвета. Кто хочет обленить несытость свою без ея, тот чает горстью песка забросать бездну океана, а каплею прохладить огненное царство, обещая душе своей пространную роскошь, заключив ее, как орла, в тесну яскиню и не разумея, что
Бездна дух есть в человеке,
Вод всех ширший и небес.
Не насытишь тем вовеки,
Чем пленяет мир сей весь.
Но чувствуя жало ея, наставляющее нас в выборе пищи, дружбы и звания, помаленьку узнавать ее, будто из букваря, обучаемся.
Афанасий. Ба! Откуду у тебя столько новых картин? Смотри: вся горница ими одета.
Яков. Не удивляйся: разумным людям мудрая картина есть планом, представляющим обширность целой книги. Картина есть книга немая, но, как вижу, здесь они не немы, все говоры.
Афанасий. Фи! Они все, как вижу, языческая грязь...
Григорий. Пересмотрите, для сего я вас позвал. Но не ругайте. Они мне все любезны.
Eрмолай. Если бы в твою горницу пришел младоумный христианин, почел бы тебя идолочтецом.
Григорий. Чистое небо не боится молнии и грома.
Афанасий. Что за вздор! Вокруг звери, птицы, леса, горы, скоты, воды, рыбы, гады и проч. и проч., будто рай паганский.
Григорий. Я с Петром святым все сие режу и в сладость с Богом кушаю; с ним ничто же есть скверно.
Афанасий. Пожалуй, не все глотай. Пожалей хоть гор с деревами. Посмотрим на первую, что над дверьми. Что за птички сидят на цветущих ветвах?
Григорий. Соловей со своими детьми, учит их петь.
Яков. А прочитайте, что говорит картинка?
Григорий. "Родители суть наши лучшие учителя". Судите, не прекрасна ли песнь? И не должно ли почитать предков наших законы? Известно, чего учит нас мать наша Библиа.
Eрмолай. Взгляньте сюда. О бедненькой олень! С вонзенною в тело стрелою страждет возле холма, полстрелы в язве, пропал он. Кто пособит?
Яков. Не бойся! Разве не видишь, что траву кушает? Она ему выгонит вон стрелу. Сия трава у древних эллипов звалась dix amnоs.
Ермолай. И так стрелец ничево над ним не успел? Хотел бы я знать, кто его учит целбы сей?
Яков. Разве не видишь, что сей тебе говорит олень? Природа превосходит науку. Вот кто его учит! Самый лучший учитель.
Афанасий. А протолкуйте мне, что се за пирог, что ли?
Лонгин. Где тебе пирог? Конечно, сегодня мало ты ел. Се раковина, или черепашка, или устрица. Откушай ее, она говорит самое премудрейшее: "Ищи себя внутри себя". Все ея добро внутри черепа сохраняется.
Афанасий. О, право, вкусная черепашка... Ба! Да ты, брат, и слона кушаешь?.. Хлеб да соль.
Григорий. Нет его вкуснее и здоровее. И вас милости просим. Он меня укрепляет искать счастия в Боге. И дабы я Бога искал внутри себе самого, к сему отправляет меня устрица моя.
Афанасий. На что ж он вгору поднимает хобот?
Лонгин. Ожидает поздравить восходящее солнце. Вон, смотри! Лучи из-за гор выникают. Описатели зверей пишут, что слоны каждый день громадою собираются пред восходом солнца и смотрят на восток. Не живой ли это образ человека благочестивого? А для чего не уподобить его слону, если пророк Малахия уподобляет быку. Возсияет вам, боящимся имени моего, солнце правды и исцеление в крыльях его. И изыдете, и взыграете, яко тельцы от уз разрешенны".
Григорий. Прочитайте ж слоново поздравление солнцу.
Лонгин. "Заутра предстану тебе, и узришь меня". "Не пребудут беззаконные пред глазами твоими".
Афанасий. Я люблю горы, дубравы, источники, вертограды
Eрмолай. Кто се таков? Какой-то молодчик. Конечно, пить хочет. Наклонился в источник...
Яков. Вот нещасный Нарцысс! О, бедненькой нечно, он не раскусил сей притчи: "Не красна хата углами, а живопись красками". В чистом источнике засмотрелся на благообразную свою кожу, а не вникает в самое сердце свое и в тайное руководство блаженныя натуры, могущия его наставить на путь мира; тем губит себе, что любит себе.
Лонгин. Нарцысс, изрядная статуа и живая фигура чтущих Библию, но одну в ней тлень свою видящих, проницающих в сокровенное под тления, не слышащих Мойсеа: "Слыши Израилю!" "Внимай себе, внемли себе: "Господь Бог твой посреде тебе".
Григорий. Не узнав себе, как узнаешь Библию? Кто дома слеп, тот и в гостях. О Нарцысс! Премудрая твоя песенька, но не разумеешь ея; я ж твою песню пою тебе же. "Узнай себя. Заглянь внутрь".
Афанасий. Воля ваша, не могу узнать сего хвостатого зверя: бежит и оглядывается, схож на волка.
Яков. Бобер, отгрыз сам себе ядра, бросив, убегает. Вон, смотри! Охотники гонят его.
Афанасий. На что ж он, дурак, портит себя?
Яков. Охотникам нужны одни его ядра для аптекарей. Ничего не щадит, только бы вспокоить себе. Вот песня его: "Только бы не потерять сердца".
Афанасий. Не очень глупа замена. Весь мир не заплатит вспокойствия сердечнаго. "Веселие сердца - живот человеку".
Eрмолай. Взгляньте на горящую свечу. Что она значит?
Лонгин. А вот видишь: летает около свечи ночной метелик.
Eрмолай. Разве он любит свечу?
Лонгин. Возможно ль, чтоб ночной твари нравился свет?
Eрмолай. Кой же бес несет его к несродному? Разве надеется от товарищей награждения, если угасит свет, очи их ослепляющий?
Лонгин. Может быть, и то, но прежде сама ожжется. Вот прочти внизу ей награждение: "Охота моя погубляет меня".
Афанасий. Смотри! Собаки на горе рвут оленя... Но сей олень в человеческом одеянии, что за вздор?
Яков. Бедный Актеон превращается в оленя. Вот при источнике моется со служанками Диана. Она его переделала в зверя, чтоб охотника свои ж собаки загрызли. Зачем ему итить из селения? Не к стати ему видеть чистую деву. Дал бы Бог, чтоб сию басню раскусили монахи! Не всяк рожден к уединению и умозрению. Праздность, грусть, тоска, ах, многих погубила! Олень есть та ж скотина, только что в лесу живет. Библия есть то же, что сфинкс. Она портит и мучит не познавшаго самого себя и слепца в собственном доме своем.
Древний дурак Иксион ухватился за пустое облако, осеняющее сестру Диеву, вместо ея. А на Актеона вместо сладчайшия Дианиной любви попала месть и клятва потопнаго языка. Вот что делают: "Враги человеку домашнии его".
Лонгин. Здесь тщеславный Фаетон с шумом и с колесницею с небес низвергается. Достоин! Достоин... Сел не на своем месте, презрев совет отеческий. "Досаждение мужа смиряет" (Притчи). Досаждение - значит противиться отцу. Сей подобен Иаковлю, сыну Симеону, отцовское ложе осквернившему и от отца проклятому. Да внимает сие нахально заседающее в звании; пускай ражжуют и те, кто тащится с своею грязью на колесницу Божию, рожденную возить одну только вечность киота господнего.
Eрмолай. О, прекрасный холм приосененный. Что за птички сидят на сухих ветвах?
Лонгин. Песня сея птицы дает знать, что пустынолюбная горлица с своими детьми вздыхает о своем супруге. Песнь ея из Исаии: "Воспою возлюбленному песнь". Вот под деревом лежит ее любезный мертв! А от его Богатый ключ качает струи вод под гору на луга... Сей есть портрет Библии. Сия колесница одного носит, а сия вдова одного точию любит и воздыхает: "Бог любви есть".
Григорий. Скажи мне, Афанасий, чего ты все смеешься? Я давно приметил. Что тебе смешно?
Афанасий. Смеюсь твоим купидонам. Ты их множество собрал, помешав дело с бездельями, христианство с язычеством.
Григорий. Не опасайся, друг мой. Все чиста чистым. Баснословныя древних мудрецов книги есть то самая предревнее Богословия. Они также невещественное естество Божие изображали тленными фигурами, дабы невидимое было видимым, представляемое фигурами тварей. Скажи, каким образом изобразишь мне нетленного духа существо, если не младенцем крилатым? Крила его значат непрерывное, всю Вселенную движущее движение, а младенчество намечает в нем тое: "Ты же тойжде еси". Может быть, отсюду родилось и имя сие "Бог", что движения Вселенную движущаго так, как реки текущия, есть бег непреривный.
Если сие изображение хулишь, скажи мне, много ли ты разумеешь Лотово с дочерьми пьянство? Иероним называет сие баснею. И конечно, она тайнообразная, если Богословская. Всей Библии предметом сам только один Бог. Тут ей конец до последния черты. Без его она и лжива, и дурна, и вредна, а с ним вкуснее и прекраснее всех невест. Он свет ея грязи, как честь алмазу блеск. Ты ж слыхал, что и Малахия поминает какия-то Божественные крила. "Исцеление в крилех его". "Яко орел, покрыл гнездо свое". И невеста о братней любви говорит: "Крила ее - крила огня". Купидон - значит "желание", по-эллински - eros. Мудрецы их означали сим-то, что самое любезнейшее в мире и благородное. Не знаю, друг мой, что такое разумеешь чрез сие слово, а мне дай волю разуметь с невестою того: "Гортань его - сладость и весь - желание". "Бог любви есть".
Были и тогда, и ныне, и всегда мудрствующие подло. Если называешь Купидона бесом, не спорю... Дай же мне в сем рыкающем льве сыскать сладость сота, а в исполине корысти. Разве ты никогда не слыхал, что такое к просвещающемуся Иерусалиму вопиет Исаия: "Иссеши молоко язычников". "И поймут их языцы и введут на место их, и наследят, и умножат на земле Божии".
Видишь, что Израиля и язычники ведут на место его. Если ж сего не знаешь, то, конечно, слыхал то: "Если и что смертно испиют, не вредит их". Всякая ж фигура есть смерть и яд языческий, если не исходит из нея дух того: "В благовоние мира твоего течем". "Гортань его - сладость..." Просвещенное духом господним сердце взором маленькой травки и крошечного червячка возводится к чувству вечнаго, будто уксусное гнездо, все влитое к себе в уксус превращая, - не только языческими баснями, которые тебе читать и не советую. Я не виноват, что ты беззубый: и за сие тебя не укоряю. Много жрать, а мало жевать - дурно. Но: "Не ядый ядущего да не осуждает".
Eрмолай. Взгляните, пожалуйте, на великолепну гавань, издали видну. А за нею на высокой горе Богатый город, смотрящий на широту морскую. Без сумнения, к той-то гавани пловут три корабли сии с поднятыми флаками, управляемые купидонами.
Лонгин. Смотри же, сколь приличное сия картина говорит: "Господь права сотворит течения твои" (Притчи).
Eрмолай. Вот два прекрасные мальчика! Конечно, они купидоны. Один другаго на плечах несет. Должен носимый носящему благодарить.
Лонгин. Но еще больше одолжен носящий носимому другу.
Eрмолай. Для чего?
Лонгин. Для того, что носящий слеп, а носимый очит. Един человек из двоих составлен. Подпись из Павла: "Прилепляся к господу един дух есть с господем".
Eрмолай. Помогите сему трудолюбцу: упадет под бременем. Купидон целую на плечах таскает систему мира.
Лонгин. Не бойся.
Яков. Не опасайся! Он в одной деснице и все Коперниковы миры в забаву носит лучше Атласа. А кто он? Се тот, что спрашивает Иова: "Где был еси, когда основах землю?" Но кто скажет, что значит круг мира, со всех сторон пронзен стрелами.
Григорий. Что есть стрела, если не стремление? Что ж есть стремление, если не Божие побуждение, всю тварь к своему месту и своим путем движущее? Сие-то значит составлять мир и сей машине движение давать. Древнейшее любомудрцов изречение: "Любовь составляет мир". Поминает о сем и Цицерон в книжечке о дружбе. Тот же вкус и в тех речах: "Omnia vincit amor..." - "все обеждает любовь". О сей-то преблаженной и всем владеющей любви и симпатии невеста в "Песне песней": "Крепка, яко смерть, любовь, жестока, яко ад, ревность; крила ее - крила огня; угли огненные - пламя ее".
Теперь наперсника слово само изъяснилось: "Бог любви есть". Я так же разсуждал об ангелах природы, называемых у древних гениос, которым они приносили приношения, дабы сии ангелы были вождями в делах жития их.
Eрмолай. Сей мальчик без крил, увенчан цветовым венцем, держащий рог изобилия, - чуть ли не ангел природы.
Григорий. Так. Но не бешенством ли пахнет приносить хранителю своему ладан, вино, цветы, а не последовать ему туда, куда ведет Божий сей наставник? Самая их Минерва, когда то же есть, что натура, тогда видно, для чего поставили ее начальницею всех наук и художеств? Знать то, что все науки и все книги родились от тех, кои за то принимались, самою начальницею руководствуемы. Между тем, разбирая древних любомудрцов, тайно образующие Божию премудрость картины, не видите на главнейшем месте, будто всеми ими образ владеющий Христов.
Вверху написано: "Образ ипостаси его".
Внизу: "Иисус Христос вчера и днесь..."
В кругу, окружающем главу его, сие: "О "On", сиречь: сый. На взаимном месте - образ пречистыя матери его, венец ея из звезд; под ногами - луна, система мира и змий, держащий во устах яблоко; но в руках ея - цвет лилиа а в сердце - сияние святаго духа, задумчив и целомудренный взор.
Вверху надписано: "Сотвори мне величие, сильный". Внизу: "Радуйся, честнаго таинства дверь! Радуйся, премудрых превосходящая разум! Радуйся, верных озаряющая смыслы!".
FABULA DE HAEDO
ET LUPO TIBICINE
Reformata 1760-mo anno in ludo poetico Zacharpoli.
Occasionem fabulaе dederunt quidam discipuii prorsus invita, ut aiunt, Minerva discentes
A grege parvulus Haedus erat cum sorte relictus
Exilit ex sylvis ecce repente Lupus!
Tentavit primo fugam. Mox versus ad hostem
Tergori inhaesurum. Talia fatei:
"Haud ignoro quidem, tibi jam me in ventre futurum.
Atque necesse mon, sed miserete tamen
Attamen hoc unum moribundo cede roganti;
Nonnihil ut tibi is mi modulere prius.
Dulciter ut vitam concludam. Namque beari
Scis, cum ipse es sapiens, omnia fine bono".
Tum Lupus haec secum: "Nae stultus ego! Hactenus baud scivi.
Esse mini dotem hanc". Incipit ergo statim.
Ast Haedus modulante Lupo curvare choreas
Artifпcem mulcens laude subinde novum.
Turbine cum citior circumstat utrumque molossum
Turba. Lupo calamos excutit atque Lupum
Cincedo omisso, simul stimulare choraulem
Incipiunt. Tandem saltat et ipse Lupus,
prima Melanchetes in tergo vulnera ferit
Asbolus et Leucon arripuere simul
Collo. At Theridamas et Poemenis haesit in armo.
Latratu resonat aura serena nimis.
Cetera turba coit confertque in corpore dentes
Vulneribus desunt jam loca. At ille gemit
Ipsum se obiurgans: "Cur, pessime, Cantor haberi
Cum cocus es natus, tarn bonus ambieras?
Nonne erat hoc satius condire haedos et oves quam
Tractare illota musica sacra manu?
Dignus es hаc mercede". Canes in corpore rostris
Mersi dilacerant. Ecce corona Lupo.
Affabulatio
Tu nihil invita dices facies ve Minerva
Quae natura negat, scilicet ilia fuge.
Si non es natus musis, fuge discere musas.
Heu! multos perdit fistula docta viros
paucos justa Parens musis natura creavit
Esse - ne vis felix? Sorte quiesce tua.
Finis.
БАСНЯ ЭЗОПОВА
Преображена на новый вид малороссийскими фарбам для учеников поэтики 1760-го года в Харькове. Причина сей басни та, что многие из учеников, нимало к сему не рождены, обучались
Козля от стада осталось до беса.
Се ж и товарищ бежит - Волк из леса,
Кинулось было с начала в утеки.
Потом став, так сказало Драпеке:
"Я знаю, что мне нельзя минуть смерти
От твоих зубов. Но будь милосердый!
Зделай, молю тебя, ту милость едину:
На флейтузе мне заграй на кончину,
Чтоб моя мне жизнь увенчалась мила.
Сам, мудрый, знаешь, что в конце вся сила.
"Не знал я сего во мне квалитета", -
Волк себе мыслит... Потом минавета
Начал надувать, а плясать Козлятко,
Волка хвалами подмазывая гладко.
Вдруг юрта собак, как вихр, вкруг их стала
Музыканту з рук и флейта упала.
Просто до Волка - сей, тот щипнет, вкусит,
И сам капелмейстр плясать уже мусит.
Вдруг Черногривка хвать за поясницу,
А Жук с Белком за горлову цевницу,
Кудлай да Гривко упялися в бедра.
Вопль раздается в долинах от ведра.
Еще ж наспел Хвост, сюда ж рыло пхает, -
Не дотолпятся. А он вздыхает:
"На что (сам себе) стал ты капелмейстром,
Проклятый, з роду родившись кохмейстром?
Не лучше ль козы справлять до россолу,
Неж заводити музиканскую школу?
А! а! достойно!.." А собаки, рыла
Потопивши, рвут... И так смерть постигла.
Приказка
Не ревнуй в том, что не данно от Бога.
Без Бога (знаешь) ни же до порога.
Если не рожден - не суйся в науку.
Ах! Премного сих вечно пали в муку,
Не многих мать породила к школе.
Хоть ли быть щаслив? - будь сыт в своей доле.
Конец.
Сия о музыканте Волке казка успела до того, пастырь добрый Иоасаф Миткевич больше 40 отроков и юнош освободил от училищного ига в путь природы их, ревнуя человеколюбию - не тщеславию. Сему и аз ревнуя, написал книжицу "Алфавит Мира".
Г. С.
Примечания
1 Mens cujusque, is est quisque... (Сисего) - "Ум коегождо той есть кийждо" (Цицерон). Отсюду у тевтонов человек нарицается менш, сиречь mens, то есть мысль, ум; у еллинов же нарицается муж фос, сиречь свет, то есть ум.
2 Coesi sunt oculi, ubi mens aliud agit (Proverbium) - "Слепы суть очи, буде ум иное деет, сиречь, аще инде устранился (древняя притча).
3 Зрелище.
4 Отселе в письме моем изгонятся из числа букв сии буквы: ер и ерь. Аще же где дебелость буквы умягчить потреба, довлеет свыше поставить знамение сие -. Например: яд - яд, пет - пет, брат - брат.
5 Самая сладостная ягода или зерно, хотя во устах не дает вкуса, поколь не ражжевать. Крошечное, как зерно, слово сие высокий вкус утаило. Думал и проч.
6 "He говори и не делай ничего вопреки Минерве. В чем природа отказала тебе, того избегай. Если ты не рожден для муз, избегай служить музам. Ей-ей! Многих мужей губит ученая свирель. Не многих справедливая природа-мать создала для муз. Желаешь быть счастливым? Будь доволен своей судьбой".
7 "Искусство усовершенствует природу".
ЯКОВ ПАВЛОВИЧ
КОЗЕЛЬСКИЙ
Об авторе
КОЗЕЛЬСКИЙ ЯКОВ ПАВЛОВИЧ
Козельский Яков Павлович (ок. 1728 - ок. 1794) - философ. Учился в Киевской духовной семинарии и гимназии при Петербургской Академии наук. Состоял в созданной Екатериной II Комиссии по разработке нового уложения, куда вносил законодательные предложения ("О преимуществах дворянства" и о "Положении крепостных крестьян"). Философию Козельский разделял на теоретическую (логику и метафизику) и практическую (нравоучительную), включающую юриспруденцию и политику. Особо отмечал значение для практической философии трудов Монтескье, Руссо и Гельвеция, для теоретической - Вольфа. Вместе с тем он критиковал вольфианцев, считал их отношение к природе неясным ("тайным") и ставил им в вину то, что у них математика "налагает природе свои законы, тогда как она сама училась у природы, которая всех наук умнее и превосходнее". "Философическое" познание, согласно Козельскому, тесно связано с "математическим" и "историческим", но имеет свою специфику. Главной его целью является "испытание причин истины", причём философия, также как и науки, нацелена на познание не только открытых, но и неизвестных ещё "причин истины". Однако в отличие от других наук философия исследует "генеральные познания о вещах и делах человеческих".
