double arrow

Тут ПСАЛТИРЬ РИФМОТВОРНАЯ 100 страница

Хр. А напротив того, многие опыты доказывают, что приключившиеся припадки в голове лишают нас разума.

Кок. Сие самая правда, да и случающееся в самых горячках, когда жар великий отягощает голову, тогда нас не только в беспамятство, но и в изумление приводит.

Хр. А посему, кажется, и можем мы заключить, что хотя душа чувствованиями своими и все тело занимает, но главное ее седалище или престол есть глава человеческая, яко знатнейшая часть тела.

Кок. Я всегда так слыхал, да и быть иначе не может.

Хр. Народные мнения суть часто на глубоком испытании основаны, но поступаю далее. Видал ли кто душу и какой она фигуры?

Кок. Как, государь мой, сему можно быть, понеже душа есть дух, не имеющий видимой нами плоти!

Хр. Но если отсечется часть от тела, отсекается ли часть и ее, или, когда трепанируют голову, повреждается ли она?

Кок. Я думаю, государь мой, что она не убавляется.

Хр. А если она не убавляется никаким отсечением, ибо она есть неудобна ко всякому разделению?

Кок. Так, кажется.

Хр. Но что есть знаки мертвеца, т. е. лишенного души человека?

Кок. Сие есть бесчувствие.

Хр. Нет ли еще других признаков?

Кок. Наконец тело зачнет согнивать, развалится и исчезнет.

Хр. Но согниение есть не что иное, как раздробление частей, яко все любомудрые признают.

Кок. Сие мне кажется справедливо, ибо пока части целы и здоровы пребывают, по тех местах нет согниения, но как скоро оно начнется, то и тело раздробляется.

Хр. Душа же, как мы уже исследовали, не имеет частей, а потому и не может раздробиться, а не могши раздробиться, не может исчезнуть, ибо она есть бессмертна.

Кок. Вы подлинно, государь мой, начав от вещи, которой никто оспорить не может, из самого простого положения довели показать ясно, что душа не может быть инако, как бессмертна в человеке. Но позвольте мне вам сделать два возражения: первое, что человек, будучи в параличе, является частью, умер, а потому кажется, яко бы и душа имела раздробление; а второе, что все, что вы сказали о душе человеческой, может также приложиться и к душе скотской, ибо и скоты имеют чувства, желания, память, предвидения и рассудок.

Хр. На первый ваш вопрос мне легко ответствовать. Правда, что человек, пораженный параличом или другой какой болезнью, может почитаться половину мертвым, но, однако, душа его несть уменьшена. Сему есть доказательство, что многие от сих болезней освобождаются и получают прежние чувства и другие силы душевные, а потому бесчувствие в членах, забвение и прочее ничего более не показывают, как только что органы или орудия, коими действует душа, в теле ослабевают, и душа становится, яко художник, лишившийся его орудий. На второй же ваш вопрос, простите мне, я ради трудности его и ради долгого времени, которое он требует, - ответствовать не буду, а только примечу, что, хотя мы примечаем и в малейших животных те же чувствования и те же силы душевные, которые в себе ощущаем, а, может статься, некоторые и более, но примечается та разница между человеком и другими животными: ласточка с удивительным искусством вьет гнездо, крот и сурок делают норы и заготавливают себе пищу, паук делает свою паутину, а пчелы - мед. Но от начала света до ныне все они делают по одному образцу, не простирая далее своего искусства, вместо, что всякий век в роде человеческом ознаменуется каким полезным откровением, и можно сказать о каждом человеке, что если он хочет, то и каждый день жизни его может ему новые познания приобретать, чего в других животных не примечается, а посему должны мы заключить, что душа человеческая имеет превосходные свойства и силы перед душой животных.

Кок. Вы так обстоятельно о чувствах души человеческой изъяснили в прежде сказанном вами, что едва остается ли вам что сказать о другой причине вашего уверения, которые, вы сказали, были собственно ваши чувствания.

Хр. Нет, государь мой, хотя я нечто и сказал, но много еще остается к тому прибавить.

Кок. Весьма желаю я сие слышать.

Хр. Простите мне, если я для сего несколько назад возвращусь.

Кок. Охотно.

Хр. Когда вы видите мужа или жену, престарелого или младенца, различаете ли вы между причинами видов ваших?

Кок. Без сомнения.

Хр. А когда вы видите лошадь или корову, различаете ли?

Кок. Конечно.

Хр. Так же мню, когда вы видите церковь или дом или крестьянскую хижину?

Кок. Сие уже не идет к вопросу.

Хр. Так же без сомнения различаете между большого и малого?

Кок. Конечно.

Хр. Но ежели в большей отдаленности узрите вы нечто, различаете ли все так совершенно, как в близости?

Кок. Нет, ибо я не могу того различать, что неясно взору моему представляется.

Хр. Но если вы узрите вдали нечто с подъятою головой, прямо идущее и некоей известной величины, то что вы заключите?

Кок. Я заключу, что то идет человек.

Хр. Почему?

Кок. По соображению вещей.

Хр. А если вы услышите великий звук, отрывно чинящихся, то что вы заключите?

Кок. Сие есть по свойству звука, и я заключу, что то есть или гром, или пушечная стрельба.

Хр. А когда услышите приятное согласие и разные голоса, изъявляющие разные ноты?

Кок. Заключу, что то есть музыка.

Хр. Но если услышите также приятное согласие и изглагольствие словес в оном, что вы заключите?

Кок. То, что тут поют хорошие певчие.

Хр. То есть люди?

Кок. Конечно.

Хр. Так можно сказать и о всех чувствах, а по всему сему не ясно ли есть, что не токмо мы получаем вещественное чувствование, но тогда же соображаем, вспоминаем, судим о вещах? Ибо зрение жены и мужа, лошади и коровы, дома и крестьянского шалаша, звука пронзительного, грома или пушечного выстрела, музыки и пения гласами человеческими, не могли бы мы понять, если бы мы не памятовали, как все оное различно нам является, а потому бы тотчас и учинить своего суждения, что сие есть то или другое. Так же издали видимый вдали человек, которого едва мы фигуру узреть можем, представлялся бы нам вещью непонятной, если бы воспоминание не пришло направить наш рассудок, что по фигуре и по величине, в какой в отдаленности он быть является, то должен быть человек. Подобным образом, услыша звук грома, мы вспоминаем, какое ударение в ушеса наши бывает, когда оный случается, и без ошибки, напоминая сие, скажем: "Гром гремит и туча есть". Когда слышим пушечную стрельбу, то так же помогаемы тем же воспоминанием: "Стреляют из пушек". А сии единые слова и вмещают в себе многие силлогизмы. Яко понеже стреляют только громко, а пушки единые могут производить толь громкие удары, следственно, есть пушки. Стреляют из пушек, а орудии сии без пороха стрелять не могут, следственно, тут есть порох, а как и самый порох и все сие без огня действовать не может, то есть тут и огонь, и огонь в фитиле или зажигательной свечке, а наконец, и что понеже и пушки, и порох, и заряжанье, и стрелянье производится руками человеческими, да и руками человек искусных, а потому и есть тут люди, то извольте представить, колико единый пушечный выстрел напоминанием и соображанием идей в нас производит. Подобным же образом и звук музыки, и глас поющих. Кок. Подлинно, государь мой, я удивляюсь, что как толико раз я, слышав звук пушечный, глас музыки и голоса пений, не ощущал всех сих следствий, однако должно, чтобы они в душе моей были, ибо без того бы я заключения сделать не мог, но все прежние в затемнении остаются и только единое первое воображение и последнее воображение, то есть слышу звук, какой ясно является, но если бы когда кто хотел меня о междометных вопрошать, то бы я почувствовал, что они мне известны и что последнее заключение я правильно учинил.

Хр. Я далее поступаю, когда идете вы по пристани и дойдете до воды, видя сию текущую воду пред вами и множество тягостных судов, плывущих по ней, иже легче сих судов, ступите ли смело в воду, чтобы пройти на Московскую сторону?

Кок. Нет, государь, я утопиться никак не намерен.

Хр. Да кто же вам сказал, что вы утопитесь? И разве ваше тело есть тяжелее сих огромных и отягощенных судов, которые ходят по Неве?

Кок. Да они уже так отделаны, что могут плавать по воде.

Хр. Но как же вы переезжаете на ту сторону?

Кок. В шлюпке.

Хр. Да шлюпка и сама собой тяжелее вас и с вами купно многих гребцов и квартирмейстера вмещать.

Кок. Но я вам сказал, что суда так отделаны, и тягость их так расположена в рассуждении жидкости воды, что тут, где я, как ключ ко дну, пойду в воде, тут безопасно на шлюпке переезжаю.

Хр. А посему не ясно ли, что, кроме заключений, которые в то мгновение, как приближаетесь к воде, учините о легкости дерева, из чего шлюпка соделана, о искусстве мастеров, о надежности судна, о правлении его и о гребле, еще и в предосторожность вашу предупредительное учините заключение, что на шлюпке не подвергаетесь опасности, а если бы сам восхотел перейти, то бы, конечно, утонул?

Кок. Конечно, так.

Хр. А потому душа ваша не токмо чрез чувства напамятованием прошедшее, присутствием настоящее, но соображением и будущее вам представляет?

Кок. Без сомнения.

Хр. Могут, кажется, и скоты, хотя не точно такие, но по крайней мере приближающиеся чувства иметь?

Кок. Я было токмо хотел сие сказать.

Хр. Но познание тягости воды и сравнение пространностью с оным тел, могущих на ней плавать, и соделание сих орудий не есть ли дело полезное и изящное?

Кок. Конечно.

Хр. Изобретение минералов и способов из них вынимать металлы, их разными образами очищать и обделывать не есть ли дело изящное?

Кок. Без сомнения.

Хр. Но в пространном океане по звездам и по солнцу познавать места, где корабль обретается, не есть ли дело чудное?

Кок. Конечно.

Хр. Но познание небесных светил, познание их путей, затмений, отдалений, прочее не есть ли дело преизящное?

Кок. Сие бы, казалось, превосходит силы человеческие.

Хр. Однако оно есть. А потому, видя сии громады, обращающиеся в безмерном пространстве, все в таком благоустройстве, что древние сие гармонией или музыкальным согласием назвали, и познание, что ничто ни от чего быть не может, ведет к познанию, что есть превышний Творец всему сему, не есть ли дело превыстпреннее?

Кок. Конечно, государь мой, сие есть дело самое высокое, чтобы душа по самым чувствованиям своего тела и видимых вещей могла достигнуть до могущего ей познания своего Создателя, и сие единое, кажется, должно утвердить то, что Моисей повествует, что Бог сам вдунул в Адама душу живу.

Хр. Все сие, кажется, превосходит понятие и силы других животных, а потому и утверждается преимущество души человеческой и особливое, как кажется, бессмертие, дарованное ей и хотя бы и сего доказательства было довольно, однако я еще и другие предложу, еще ощутительнейшие каждому.

Кок. Охотно желаю их слышать.

Хр. Самый сон наш, сон, иже творит тело наше некоим образом мертво и нечувствительно, доказует нам, что имеем душу, неподвергнутую к слабостям телесным и всегда бдящую.

Кок. Как?

Хр. Разве вы никогда ничего во сне не видали?

Кок. Как не видеть снов?

Хр. Да чем же вы тогда видите, когда очи ваши затворены?

Кок. Конечно не очами, но вижу, а как - изъяснить сего не могу.

Хр. А коли не очами, то, конечно, душой.

Кок. Сие, конечно, имеет великую вероятность.

Хр. А потому и можем мы заключить, что душа устали не знает и есть непричастна сну.

Кок. Потому что и прежде мы заключили, что душа есть естество духовное, конечно, она слабостям телесным не подвержена, и сон ее точно отяготить не может.

Хр. Убо, что слабостей телесных не имеет и не может быть иное существо, как бессмертное.

Кок. Но, государь мой, встречаются мне два возражения о сем. Первое - не всегда мы имеем сновидения, но только тогда, когда в легком сне бываем, следственно, когда мы крепко засыпаем, то должны заключить, что и душа спит.

Хр. Заключение сие будет несправедливо и противно тому, что мы уже нашли, что душа действует над телом нашим чрез способы органов, иже суть ее орудия, которые когда крепким сном ослаблены, тогда, хотя душа не спит, но действия ее нечувствительны, но как скоро сон наш тоне становится, то тотчас вочувствуем действие ее, отчего и происходит, что никогда в сновидении начала мы не видим, но вдруг в средине действия находимся, а сие нам и доказует, что душа не переставала бдеть, но бдение ее токмо тогда чувствительно нам чинится, когда органы чувств наших могут ей способствовать.

Кок. Второе мое возражение есть, что часто нам в сновидении представляются такие вздоры и нелепые деяния, не связанные единые с другими, что сами не можем ни разобрать, ни изъяснить, а понеже душа есть существо разумное, то могут ли такие нелепицы от нее происходить?

Хр. Не вините в сем душу, но также тело и органы. Душа прилагает только к чувствам, что могут они изобразить, но что изобразить они не могут, то из направлений души пропадает. В пример сему можно сказать, если бы человек рассудил в большой беседе и при многих разговорах записывать все, что может услышать и понять, то между многих речей, имеющих некую связь, не нашлось ли бы еще более, которые ни разума, ни связи не имеют, потому что не все услышал, не все понял и не все записал?

Кок. Мне случилось в беседах самому сие делать для шутки, и подлинно, записав для шутки, когда станешь читать, то приваживал все собрание в смех.

Хр. Подобно так делается и с телом. Не все сном отягощенные органы наши могут прилагать, и тако, прилагая только вырывом части, чинят нам видеть толь странные сновидения.

Кок. Я очень доволен вашими доказательствами и не мог думать, чтобы, говоря прежде толико о чувствах, еще бы столько нашли их к доказательству о бессмертии души употребить, и думаю, что уже более не имеете о сей части ничего сказать.

Хр. Нет, государь мой, еще имею продолжить мое доказательство.

Кок. Охотно желаю слышать продолжение сего.

Хр. Когда вы читаете историю Александра Великого, Цезаря или слышите знатные деяния Петра Великого или, наконец, дела какого знатного мужа, не возбуждается ли в вас некий дух ревности, побуждающий вас им подражать и учинить, чтобы и ваше имя, подобно их, в свете и по смерти вашей знаемо было?

Кок. Конечно, да уповаю, что нет на свете человека, который бы сей похвальной ревности не был причастен.

Хр. А самое сие движение души вашей и показует, что она есть бессмертна и что вы, хотя ясно сего не чувствуете, однако стремится она к бессмертию.

Кок. Сие подлинно вероятно.

Хр. Хотя, впрочем, и не утверждаю влияния в нас познания, но что касается до сего, то, кажется, сие есть толь обще, что кроме самой души его приписать ничему не можно. Для сего рассмотрим все состояния на земле. Цари созидают огромные здания, на коих изваивают свои имена, строят в свое имя грады, становят статуи, сочиняют законы, производят войны, вельможи и богатые также соделывают строения, и статуями и живописью прелагая образ свой, стараются, чтобы имена их в какие памятники были вмещены, и повелевают себе соделывать великолепные гробницы. Художники и ученые истощеваются от трудов, чтобы что изящное соделать, и имена свои при сочинениях своих полагают. Самые земледельцы желают, чтобы хотя камень какой на их могилу был возложен, дабы сколько ни есть, память их осталась, радуются иметь детей, яко о прелагающих (потомству) имя их.

Кок. Конечно, сие чувствование кажется быть всеобще, хотя и не всякий причину или начало его понимает.

Хр. А ко всему сему, душа, яко бесплотная, частей не имеющая, действующая сама собой, удобная к познаниям и к откровениям, проникающая даже до познания Божества и не могущая отяготиться ни сном, ни другими тягостями телесными, должна бессмертна быть.

Кок. Вы подлинно две статьи вашей беседы весьма с хорошими доказательствами окончали, и, казалось бы, уже не требовалось более доказательств о бессмертии души, но, пожалуйте, удовольствуйте мое любопытство сказанием мне, какие народы полезное сие учение принимали и которые отвергали.

Хр. Охотно, государь мой. Я первыми буду считать египтян, яко древнейший народ, если не естествованием своим, то, по крайней мере, мудростью. Они не токмо бессмертие души принимали, чего ради и состраивали огромные пирамиды и другие здания для погребения их мертвецов, в которые намащенные тела полагали, мня, что пока тело цело пребывает, душа его часто посещает, но также и наказание злым и награждение благим полагали, яко мы видим по взаимствованной от них греками богословии. Вавилонцы и сириане также признавали бессмертие души, ибо без того бы не могли они древних своих героев живыми почитать. Персы, получившие учение свое от Зороастра или Зердука, оное также принимали, яко самые бредни Манеса, взаимствующего от них в христианский Закон некоторые мнения, показывают. Греки, как я выше сказал, иже от египтян принесли свое богословие, также бессмертие душ, суждение их после смерти тремя адскими судьями, награждение благих в полях елисейских и казнь в Тартаре принимали. Латинцы, принявшие отчасти от греков учение свое, также бессмертие душ, рай и ад признавали, яко свидетельствует сие Вергилий и даже уставленные от них жертвования теням мертвых душ. Самые вновь узнанные нами народы, из коих древнейшие суть индиане, брахманы их бессмертие душ принимают и, хотя, заблуждаясь, содержат догматы прехождения их в разные тела, но сии мудрецы их, издревле прилежавшие к наукам, токмо изобрели, не зная, какое бы наказание или награждение учинить разными способами жившим на земле смертным, не хотя, однако, к вечному мучению души грешников осудить. Китайцы, равным же образом единый из древнейших народов, сие утверждают. Американцы, мексиканцы и перуанцы считали души праотцов их живыми и живущими в некоих блаженных островах, и общим образом все народы древние и новые сию истину за основательную их веры согласно почитали.

Правда, случилось мне негде читать, что новыми путешественниками на некоторых островах найдены были такие малые народы, которые никакого понятия ни о каком законе не имеют, и ниже в языке их находится именование, соответствующее Богу. Но первое, я не знаю, чтобы нескольким семьям, скитающимся, каковы сии суть, можно было и имя народа приписать; второе, должно исследовать, что повествующие сие путешественники могли ли подлинно и знать их мнения о вере и Вышнем Естестве; третье, знали ли их язык, и потому нет ли у них какого другого слова, которое метафорой наименование Божества изъясняет, а следствием сего влагает им и мысли о бессмертии души. Но хотя бы и все сие точно так было - подобно как между европейцами заблуждение некоторых лжемудрых, отвергающих бессмертие души, не может содействия на всех европейцев иметь, так же и незнание сих в нужде и в невежестве скитающихся малого числа семей, без правления, без закона и без всякого порядка, не может учинить исключение моему предположению, что все народы света утверждают оное.

Кок. Но, государь мой, между многими народами, которых вы мне именовали, вы ничего не упомянули о иудеях, а сие обстоятельство многие и приемлют за важное, что в данном им от Бога Законе от самого Бога ничего о бессмертии души не помянуто, но все наказания и награждения суть для настоящей жизни.

Хр. Суесловят сии. Не могу я припомнить всех слов Священного Писания, но сколько мне теперь на память придет, вам предложу, с показанием чего ради и еще не яснее в Ветхом Завете изъяснено оное, и для сего хочу вас вопросить, помните ли вы первую заповедь из десятослова?

Кок. Конечно, помню.

Хр. А как она начинается?

Кок. Аз есмь Господь Бог твой, изведый тя из земли египетские из дому работы.

Хр. Сии речения суть праведны для того роду, который был изведен, но не для того, который через сто или двести лет после жил, ибо тот род не был изведен из земли египетской и от дому работы.

Кок. Как, государь мой, разве вы отвергаете сию первую заповедь, сочиняющую основание христианского закона, яко доказующую Естество Божие?

Хр. Сохрани мя, Боже, когда сие и подумать, но самой ей я и доказываю бессмертие души, ибо, говоря Бог в настоящем времени, что извел их из земли египетской, говорит купно к прешедшему роду, хотя умершему телами, но живущему по бессмертию души, равно как к настоящему роду, разумея при том не только плотское изведение из Египта, но и духовное, яко освобождающее их от соблазна идолослужения, и не только давшего им в наследие землю обетованную, но и Закон свой Божественный.

Кок. Прости мне, государь мой, что я усомнился о мыслях ваших. А теперь я узнаю тонкое ваше рассуждение, но я не думаю, чтобы каждый противоречащий на сие мог дать согласие.

Хр. Лишенный зрения да пребудет слеп, если слепота ему приятна. Но есть еще яснейшие выражения в Священном Писании о бессмертии души.

Кок. Какие они?

Хр. Не во многих ли местах Бог себя называет Богом Авраама, Исаака и Иакова?

Кок. Конечно так, и я сие помню.

Хр. То, если души их купно с телом исчезли бы, Бог, взяв в законе сие именование, назвал бы себя Богом того, чего уже нет, но он называет себя Богом Авраама, Исаака и Иакова, показуя через сие, что, хотя они плотью и умерли, но в самом деле души их живы суть. А дабы и еще отнять всякое сумление, то еще прилагает: "Несть Бог мертвых, но Бог живых"; то все сие не доказывает ли, что и в Ветхом завете предание о бессмертии души есть утверждено?

Кок. Я признаю силу ваших доказательств, однако со всем тем несть нигде упоминания ни о награждении и наказании в будущей жизни, но все обращается на плотское.

Хр. Да и быть сему инако было не можно, потому что христианский закон открыл нам, что мы все были под клятвой законной, что Христос искупил нас кровью своей, разрушил вереи адовы, содержащие связни; то не могши лгать, Бог не мог и обещать тогда бесплотные им награждения, как тогда, когда свершится от века положенное искупление рода человеческого. Непонятно бы и странно было такое обещание грубому и предавшемуся единой плоти иудейскому народу, а потому, некоими изъяснениями внушив им бессмертие души, довольствовался таинство искупления открыть некоим своим избранным, кои и о жизни вечной, о награждениях и наказаниях ясное понятие имели, обще же народу обещал телесные и плотские возмездия и наказания, и поелику почти всегда сам чудесами своими управлял сей народ непосредственно, то воздаяния сии исполнялись победами и обильством во время их повиновения, побеждениями же, пленом и гладом во время их ослушаний.

Кок. А из сего и выходит, что вообще иудейский народ не имел понятия о бессмертии души.

Хр. Извините меня, государь мой, вышеупомянутые мною слова известны были всему народу, в молениях своих они быть племенем Авраама, Исаака и Иакова воспоминали, яко угодников Божиих и сущих живых пред Богом, гордились пред другими народами своим происхождением, и в доказательство сему ясно нам есть, что и ныне живущие между нас иудеи, сохранившие все предание отцов своих, купно с вышеописанным, и бессмертие души обще принимают.

Кок. Я не могу не доволен быть всеми вашими изъяснениями, доказывающими сие, с коликим тщанием вы исследовали сию важную причину, но помянули вы мне мнения народные, а вам известно, что часто и политические обстоятельства могут производить некоторые догматы в вере, яко бессмертие души и угрозы, что не только в сем веке, но и будущем вечное наказание за преступление человек претерпит, равно как и воздаяния за благие дела весьма могло послужить лучшими народы соделать, ибо, помнится мне, единый мудрый муж мне негде сказал, что гражданские законы могут только отвратить внешние преступления, уверение же о бессмертии души, о рае и аде и в мыслях учиненные преступления предупредить. К тому же известно вам, что не всегда и общие народные мнения бывают справедливы, то желал бы я от вас узнать, что о бессмертии души мнили изящнейшие мудрецы, сиречь те, кои добродетелью, разумом и проницанием своим от других отличались, жили в обществе, не быв участники порокам оного и, можно сказать, составили на любомудрии своем себе закон, которому повиновались и который не мог быть противен никакому благоустроенному правлению.

Хр. Разве вы запамятовали, что я и при начале сея беседы, сказал, что и мнением сих самых уверение мое утверждаю?

Кок. Простите мне, государь мой, я истинно то позабыл, но теперь желаю о сем со вниманием слушать.

Хр. Если бы я вам именовал только Пифагора, который верил бессмертию души, но, как он почерпнул свое учение отчасти от индиан, то, не зная лучше что сказать, уверен был о переселении душ; так же бы Сократа и ученика его Платона, также утверждающих бессмертие души, то бы и сего, казалось, было довольно, но я не сокращусь на сих трех изящнейших философах, а представлю вам еще и многих других, как из греков и латинцев, так и из других народов.

Кок. Я весьма охотно желаю сие слышать.

Хр. И тако, окроме трех именитейших, о которых я Вам уже выше упомянул, колико могу упомнить, утверждающие бессмертие души суть следующие любомудрцы, коих имена ни время, ни перемена закона, обычаев и языков загладить не могли. Первого и древнейшего из сих считают Фалеса Милезианского, Фересида сирианина, учителя Пифагорова, Зенона и последователей его - стоических философов, которые, хотя не смели точно утвердить душу быть бесплотну, однако считали, что она несравненно долее пребывает в существе, нежели тело, а самым сим некоим образом и бессмертие ее утверждали, ибо положить ее естествование без тела с таким тонким существом, которое не может ни от чего чувственного повреждение иметь, не то ли сие есть самое, что и бессмертие ее утвердить, яко они твердым и для бессмертия единого клонящимся поступком и доказывали.

Аристотель, толь изящный философ - причина толиких распрей в поздние времена, что единые его яко совсем не здраво рассуждающего отвергали, другие же его яко истолкователя самого Священного Писания почитали и мнили всю истину в единой его философии найти, не смея и покуситься более ее изыскивать, подал причину пристрастным толкователям разнственно его мнение о бессмертии души толковать, но подлинно есть, что он в едином месте сказал, что душа есть первое естественное действие органического тела, иже имеет жизнь в своей власти, а потому, что власть над жизнью имеет, не есть ли бессмертно?

Цицерон, сей политик, военачальник, ритор и философ, коего единое имя составляет некое утверждение, помнится, негде говорит: "Не обретаю ничего в вещественном существе, чтобы могло помнить, думать, воспоминать прошедшее, рассматривать настоящее и предвидеть будущее. Сии силы суть божественны и не можно обрести, откуда бы человек мог их почерпнуть, кроме как от Бога, а потому сие нечто иже чувствует, вкушает и хощет, есть небесно и божественно, следовательно, и должно быть бессмертно".

Такие были мнения древних философов, из которых я токмо малое число вам именовал. Но, как и стихотворцы, у древних не токмо философами, но и вдохновенными Божественным духом считались, то не за бесполезное нахожу и о них упомянуть: Мусей и Орфей, иже древнейшие были из греческих стихотворцев, сии, колико нам известно, утверждают бессмертие души, равно награждения и наказания в будущей жизни, то же чинит Омир и изящнейший из латинских стихотворцев Вергилий. У китайцев славный Конфуций утверждал бессмертие души, а брахманы, иже суть индийские философы, все за непоколебимый догмат сие поставляют.

Кок. Я не могу довольно, государь мой, надивиться памяти вашей и твердости вашего духа, что при таких обстоятельствах вы можете толь много различных вещей и с таковым порядком воспоминать. Но вы все мне говорили о тех философах, которые утверждают бессмертие души, а ничего мне не сказали о тех, которые ее смертью считают. Я думаю, что сие вас не отяготит, если вы мне о сем изъясните.

Хр. Охотно сие учиню, государь мой, и твердость моей души, которой вы удивляетесь, новую пищу от самого и сего, служащего к показанию истины бессмертия души, получит. И тако я начинаю. Весьма находилось мало таких, которые не признавали бессмертия души в сравнении с теми, которые сие утверждали, и, колико я могу упомнить, главнейшие из них суть четыре: Эпикур, Лукреций из древних и Спиноза и Гобес из новых, которые все на единой системе, противной существу вещей, мнение свое утверждали. Они считали единакость во всем веществовании и токмо разные атомы, разными образами сопряженные, составляли разные существа, в том числе и душу не иное, как атомом или сопряжением атомов почитали. А понеже по математическому правилу каждый атом, как бы мал ни был, должен иметь верх, низ и бока, убо есть удобен к раздроблению, а потому и душа могла через раздробление погибнуть и в неисчетно малые атомы возвратиться. Но безумие сей системы ясно видно: понеже все из атомов составлено и душа самая, атомы суть равно свойственны, следственно, и все есть душа, а потому и выходит, что либо все душа в свете и душа равносвойственная, а токмо имеющая разные образования, или во всем ее нигде нет.

А посему не смею я сим философам имя мудрых, по крайней мере в сем случае, дать. Ибо окроме, что несообразная такая система никакой мудрости не показывает, но, напротиву того, и есть вредна всякому обществу людей, ибо тщетно строгие законы будут чинить преграды преступлениям, никогда не могут их совсем истребить, ибо законы управляют единую внешность людей, а бессмертие души и уверение награждений и наказаний ее по смерти управляют самою внутренность человека.

Кок. Истинно удивляюсь я, государь мой, как, впрочем, являющиеся люди разумные могут испровергать бессмертие души?

Хр. Не верьте им, государь мой, они сие по внешности токмо творят, но в самом деле они чувствуют, что утверждения их несправедливы.


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: