Глава I

Материальное условие ощущений. Органы воспринимающих чувств. Причина разнообразия ощущений. Выводы из физиологических наблюдений.

Никакое впечатление, получаемое нами из внешнего для нас мира, не может произойти без непосредственного прикосновения ощущаемого предмета к ощущающему нерву.

Необходимость непосредственного прикосновения, очевидная для ощущений осязания, вкуса, обоняния, слуха, где сотрясения воздуха непосредственно сообщаются слуховому органу, не может быть подвержена сомнению и в отношении ощущений зрения. Сотрясение эфира, или свет, так же непосредственно касается нашего органа зрения, как и сотрясение воздуха, или звук, - нашего органа слуха. Химическое действие света на чувствительную поверхность фотографической пластинки может убедить всякого, что прикосновение света так же непосредственно и материально, как и прикосновение какой-нибудь кислоты. Но прикосновение внешнего предмета проводится к нервам особенно для того назначенными органами чувств. Весь доступный нам внешний мир разделен между различными органами чувств, как бы придерживаясь в этом отношении относительной тонкости различных форм материи, выраженных в разнообразных явлениях природы. Для воспринятия впечатления прикосновений твердых тел творец назначил осязание, самый разнообразный по ощущениям, самый распространенный в теле, но зато самый грубый и тупой орган, для ощущения свойств жидких тел назначено чувство вкуса*, для тел газообразных - обоняние, для ощущений невидимых сотрясений воздуха - слух, и, наконец, для ощущения колебаний невидимого, невесомого, всюду проникающего и не ощущаемого никакими другими чувствами светового эфира назначены органы зрения.

______________________

* Мы можем ощущать вкус только тел, растворенных в жидкости.

______________________

Внешние органы воспринимающих впечатления чувств* - глаз, ухо и пр. - служат только для того, чтобы сосредоточить на нервах известного чувства одни те прикосновения, к принятию впечатления которых назначены именно эти нервы, и удалить от них по возможности прикосновения, подлежащие области других органов.

_____________________

* В нашем языке, к сожалению, нет двух различных слов для двух совершенно различных понятий: чувство слуха и чувство печали, говорим мы; вот почему органы слуха, зрения и пр. мы назвали органами воспринимающих чувств.

_____________________

Рассматривая превосходное акустическое устройство уха, мы видим, что природа в этом устройстве достигает двух целей: во-первых, устраняет возможность прикосновения к нервам слуха твердых и жидких тел, а во-вторых, воронкообразным устройством этого органа собирает к нервам слуха возможно большее количество волн сотрясенного воздуха и, таким образом, концентрирует их впечатление.

Сотрясения светового эфира могут сосредоточиваться только посредством преломления лучей в телах прозрачных различной плотности, а потому и глаз наш в этом отношении представляет превосходно устроенную камер-обскуру, сосредоточивающую изображения освещенных предметов на сетчатой оболочке нервов, назначенной для произведения ощущений зрения; плотные же роговые покровы глаза и мягкая подстилка, окружающая глазное яблоко, препятствуют и волнам сотрясенного воздуха, и твердым и жидким телам прикасаться к нервам зрения.

Но если, несмотря на эти предосторожности природы, какой-нибудь предмет внешнего мира коснется нервной системы не своего органа, если, например, твердое тело, для принятия прикосновений которого назначено осязание, коснется нервов глаза или нервов слуха, то это прикосновение произведет, во-первых, ощущение света, а во-вторых, ощущение звука, но ни в тех, ни в других не произведет ощущения осязания*. Наоборот, если сотрясение воздуха так сильно, как, например, при близком звоне большого колокола, что оно производит впечатление даже на более грубые нервы осязания, то это будет ощущение дрожи, но не ощущение звука.

_____________________

* Если в глазах, например, есть и чувство осязания, то не должно забывать, что нервы осязания рассыпаны по всему телу и что они находятся в глазах точно так же, как и множество двигательных нервов, управляющих бесчисленными глазными мускулами.

_____________________

Свойство нервов рождать при прикосновении к ним внешних предметов только те впечатления, для которых они назначены, подтверждается многочисленными и всем знакомыми опытами.

Прижимая глазное яблоко, а с ним и глазной нерв, мы видим светлый круг; при сильном ушибе глаза сыплются искры, которых в действительности, конечно, нет; при перерезе глазного нерва в глазных операциях человека поражает мгновенно яркий, осепительный свет, за которым наступает безысходная ночь. Один и тот же гальванический ток возбуждает в слуховых органах чувство звука, чувство света - в глазах, чувство вкуса - в языке и чувство осязания - в коже. Прием некоторых наркотических веществ заставляет человека видеть пламенные круги и нередко даже целые видения. Прилив крови к слуховым органам производит шум, звон или гул в ушах, тот же прилив к глазным нервам застилает предметы туманом, заставляет видеть летающие искры, разноцветные круги около блестящих предметов. Прижатие обонятельных нервов опухолью производит ощущение дурного запаха, которого в действительности не существует, и т. д.

Из этого свойства воспринимающих ощущение нервов рождать при каком бы то ни было непосредственном прикосновении к ним всегда свои, своеобразные ощущения физиологи выводят весьма верно, что это прикосновение только возбуждает нерв к деятельности и что мы ощущаем уже не прикосновение предмета, которое всегда однообразно, а самую деятельность нерва. Так, по выражению знаменитого физиолога Иоанна Мюллера, прикасаясь рукой к столу, мы чувствуем не прикосновение стола, а своеобразную деятельность нервов, возбужденных к деятельности этим прикосновением.

Следовательно, различие наших ощущений - зрения, слуха, вкуса, обоняния и осязания - происходит не от различия прикосновений к нервам внешних предметов, но от различия той деятельности, к которой способны различные нервы, когда к ним прикасаются.

Причина ощущения вообще лежит в прикосновении внешнего предмета к нерву, но причина разнообразия наших ощущений находится в разнообразии нервов и той своеобразной деятельности, к которой каждый из них способен.

Но разнообразие наших ощущений не ограничивается разделением на пять категорий чувств. Мы не только ощущаем запах вообще и отличаем ощущение запаха от ощущений слуха и зрения, но отличаем один запах от другого, и именно эту-то способность делать видовые различия между впечатлениями одного и того же рода мы называем способностью обоняния. Мы не можем обонять вообще, как не можем вообще видеть, слышать и т. д.

Следовательно, если ощущение вообще, которого мы, по крайней мере, ясно не испытываем, разделяется на пять родов, по различию той деятельности, к которой специфически способны нервы наших пяти воспринимающих ощущения органов, то остается еще неизвестным, в чем скрывается причина дальнейшего дробления ощущений одного и того же органа на виды: в различии ли прикосновений, или снова в различии самих нервов по их способности к той или другой деятельности.

Яснее этот вопрос можно выразить так: способен ли один и тот же нерв рождать различные ощущения одного и того же рода, или для каждого ощущения одного рода, как и для каждого рода ощущений, есть свои особые нервы? Способен ли один и тот же нерв передавать запах резеды и запах жженого пера, или каждый рождает только то ощущение, к которому он способен? Чтобы приблизиться сколько возможно к решению этого вопроса, мы должны обратить внимание на то, в чем состоит различие ощущений одной и той же категории чувств.

Мы прямо ощущаем, хотя и не можем выразить словами, различие между ощущениями вкуса, слуха, зрения и чувствуем, что между этими ощущениями лежит непереходимая грань, так что ощущение зрения ни в каком случае не может перейти в ощущение слуха и наоборот, то же самое видим мы и в некоторых видах ощущений одного рода: так, запах резеды ни при каких условиях не перейдет для нас в запах жженого пера и вкус сахара - во вкус полыни. Такие ощущения мы назовем своеобразными. Но есть еще такое отношение между однородными ощущениями, что они могут быть рассматриваемы как различные степени одного и того же ощущения, и мы ясно можем следить, как одно и то же ощущение, ослабевая или усиливаясь, переходит различные видоизменения. Так, всякий может заметить на себе, как ощущение прикосновения может постепенно переходить в ощущение зуда и потом боли, как один и тот же запах или вкус, усиливаясь или ослабевая, производит различные ощущения, начиная от приятного и доходя до отвратительного. Такие ощущения мы назовем однородными.

К своеобразным впечатлениям не могут быть отнесены звуки различной силы и различного тона, потому что звук, завися от различной быстроты, размера и последовательности качаний звуковых волн, может сообщать одному и тому же нерву, имеющему свое специфическое ощущение, различную степень однородной деятельности. Это то же, что и осязание однородных прикосновений различной силы и различной последовательности.

Теория света, как колебания эфира, подводит акт зрения под одни условия с актом слуха. Мы видим более или менее яркий свет, сообразно с большей или меньшей быстротой колебаний светового эфира, и эти колебания, сосредоточиваясь на сетчатке глаза, механически сообщаются и глазным нервам. Различная же степень света, а следовательно и тени, дает нам возможность видеть предметы и части их. Но под эту теорию едва ли можно подвести ощущение цветов*.

______________________

* Для каждого цвета, вероятно, есть свой нерв, потому что различие цветов зависит от различного сложения частичек поверхности тела, отражающих тот или другой луч и поглощающих прочие.

______________________

Но за вычетом всех различных, хотя однородных, ощущений, различие которых может быть объяснено различной степенью силы, быстроты, размера и последовательности одного и того же прикосновения внешнего предмета к нерву и причина разнообразия которых, следовательно, находится не в самом нерве, но в разнообразии прикосновений ощущаемого предмета, остается все еще много своеобразных ощущений, разнообразие которых не может быть объяснено различной степенью силы одного и того же ощущения или различной последовательностью и быстротой, прикосновений внешнего предмета.

Ощущение вкуса различных жидких тел, ощущение запаха различных газообразных тел и некоторые различные ощущения осязания не могут быть объяснены различной степенью и последовательностью однообразной деятельности одного и того же нерва; но мы так мало знаем причину различного запаха и вкуса различных тел, что не можем делать никаких положительных заключений в этом отношении. Во всяком случае, многие явления наводят на ту мысль, что нервы обоняния, вкуса и отчасти и нервы осязания не все однообразны и что системы этих нервов подразделяются еще на виды по способности каждого из этих видов производить свое своеобразное ощущение.

Немногие наблюдения над ощущениями вкуса показали, что не все пункты языка одинаково способны рождать впечатления различных вкусов. Так, сладкое не ощущается на конце языка, который хорошо передает и горький и кислый вкус. Кроме того, у разных людей эти пункты ощущений различных вкусов расположены неодинаково.

Многочисленные небольшие идиосинкразии, рассеянные между людьми, по преимуществу относятся к чувству вкуса и обоняния, реже к чувству осязания и еще реже к чувству зрения, где ограничиваются только цветами. Эти идиосинкразии не могут быть объяснены иначе, как только разнообразным устройством нервных волокон в различных людях. Различие в весе и форме мозга, замечаемое в различных племенах и в разных индивидуумах одного и того же племени, показывает, что и нервная система может иметь такое же множество аномалий в своем устройстве, как и все остальные части организма.

Конечно, весьма часто такие мелкие идиосинкразии устанавливаются и исчезают под влиянием привычки; но чем объяснить самую привычку, как не изменением, производимым нашей волей в устройстве нервов? Мы знаем, например, какое влияние на форму и силу мускулов оказывает постоянная деятельность или бездействие того или другого органа нашего тела, мы знаем, как изменяется лицо человека и его мимика под влиянием привычек жизни и как часто эти изменения передаются потомственно; почему же мы не можем допустить, что такое же изменение может произвести привычка и в устройстве и расположении нервов?*

_____________________

* Да мимика и не могла бы передаваться наследственно, если б причины ее не заключались в нервах, с которыми передается, например, и наследственное сумасшествие.

_____________________

Но, оставляя в стороне все еще нерешенные физиологические вопросы, мы можем с достоверностью остановиться на следующих положениях.

1) Материальное прикосновение только возбуждает нерв к его своеобразной деятельности, и ощущение наше есть ощущение этой своеобразной деятельности нерва, а не прикосновения предмета.

2) Материальное прикосновение в большей части случаев имеет влияние на свойство ощущения только большей или меньшей силой своей, быстротой или продолжительностью, постоянством или промежуточностью; но родовая, а отчасти и видовая особенность ощущения принадлежит собственно нерву, а не прикосновению.

3) Воспринимающие нервы разделяются не только по способности своей рождать только одно, каждому из них свойственное ощущение, но и по степени чувствительности своей в отношении прикосновения.

Следовательно выражение, что человек ощущает предметы внешней природы, неверно: он ощущает только ту деятельность, к которой возбуждается его нервный организм прикосновением к нему предметов внешней природы, и более ничего ощущать не может. Человек ощущает только те разнообразные временные изменения, к которым способны его нервы, от каких бы причин ни происходили эти изменения.