Февраля 1989 года. однажды монах спросил мастера Дого

Наш любимый Мастер,

однажды монах спросил мастера Дого:

«Даже если нет ни облака на расстоянии

в тысячи миль, это еще не настоящее небо.

Что такое настоящее небо?»

Дого ответил: «Сегодня хорошо сушить пшеницу».

В другой раз другой монах спросил Дого: «Что такое глубочайший?» Дого сошел со своего сиденья, сделал женский реверанс и сказал: «Ты пришел издалека, и у меня нет ответа для тебя».

Как-то раз Секисо Кейшо спросил Дого:

«Через сто лет, если кто-то спросит

об абсолютном значении Вселенной,

что я скажу ему?»

Дого позвал дежурного мальчика, он подошел,

и Дого попросил его наполнить бутылку водой.

Дого подождал некоторое время,

а затем сказал Секисо: Ю чем это ты

спросил только что?»

Секисо повторил вопрос.

Вслед за этим Дого отправился обратно

в свою комнату, а в этот момент Сесико

стал просветленным.

Сначала, я собираюсь ответить на несколько вопро­сов австралийской телебригады. Они пробыли здесь около месяца. Когда они появились, то были очень се­рьезны, как полагается австралийцам. Но сегодня ут­ром они очень изменились — улыбались, смеялись, ра­довались.

Восторг заразителен. Опасно входить в эти ворота! Но они очень приятные люди и очень взыскательные. Они готовят фильм об общине, ее стиле жизни, ее фи­лософском подходе к существованию. И конечно, обо мне — духовном террористе позади общины или, дру­гими словами, центре этого циклона, который стано­вится каждый день все больше и больше и собирается охватить всю землю.

Когда они отправятся по своим домам, их жены бу­дут очень удивлены — что случилось с этими парня­ми? Сам воздух общины меняет личность. Ваша радость, ваш смех, ваше блаженство, ваше молчание трогают сердце каждого живого человека.

В это утро я увидел, что эти люди немертвы. Они действительно живые!

Так что теперь я могу верить, что их фильм и их программа для телевидения будет настоящим шоком для всей Австралии. Если они могут сотворить шок, я иду!

Первый вопрос:

Готовы ли коммунисты или капиталисты к револю­ции сознания духовного террориста, подобного вам?

Они не готовы, но я собираюсь подготовить их! Вре­мя истекает. Они будут готовы, потому что, если они не станут более сознательными и бдительными, Земля обречена. Во всей Вселенной нет никакой зелени, от­сутствуют цветы, нет океанов, нет рек. Эта точка, эта малая Земля — очень маленькая — занимает специаль­ное место в мире. Во всем космическом существовании только на Земле образуются будды, просветленные люди. Земля стала святой просто потому, что так мно­го будд прошло по ней. И поскольку криминальные политики дошли до крайности, то сейчас они не знают, что делать, кроме как развязать войну. Единственным путем противодействия этому является повышение со­знания людей.

Я прекрасно знаю, что ни капиталисты, ни комму­нисты не готовы. Но первыми будут готовы коммуни­сты, затем капиталисты, поскольку капиталисты обла­дают собственностью. Советскому Союзу и людям, живущим там, нечего терять. Все они в равной степени бедны, и семьдесят лет революции создали полный ва­куум в их существовании. Этот вакуум может быть за­полнен только осознанием в результате медитации.

Как я говорил вам много раз, никто не может жить отрицательными идеями. Положительная идея может быть ошибочна, может быть фикцией, может быть только надеждой, утешением, но все же она наполняет ваше существо. Она хранит вас от ощущения пустоты. А отрицательная идея не заполняет ваш внутренний мир. Позитив означает, что ваш холодильник может быть забит всякой мелочью, хламом, но все же, когда вы откроете его, он полон.

Когда кто-либо начинает верить в отсутствие Бога, в отсутствие рая, в отсутствие ада, отбрасывает все вы­думки, все утешения, с которыми человечество прожи­ло тысячи лет, тогда неожиданно он чувствует вакуум, пустоту, бессмысленность. Следовательно, я всегда от­дам предпочтение атеисту, а не теисту. Атеист готов в любом отношении, его нужно только зацепить за жи­вое. У него нет Бога, ему не за что цепляться.

В коммунистической идеологии человек остается абсолютно одиноким. И вот что отсутствует в комму­нистической идеологии — она не может заполнить сердца людей, она не может питать их бытие; поэтому коммунисты будут первыми в повышении сознания. Капиталист имеет слишком много собственности. У него много проблем, много денег, много дел. И у него нет времени даже заглянуть внутрь себя и увидеть, что он пуст.

Я слышал историю об очень богатом человеке. Ког­да он умер, то осознал, что раньше был живой — но только когда умер. В могиле он впервые понял: «Бог мой! Я прожил восемьдесят лет и никогда не задумы­вался о том, что значит быть живым!»

Много существует людей, которые осознают цену жизни только на пороге смерти. Но тогда уже слиш­ком поздно. Жизнь удерживает их занятыми. У капи­талиста имеется слишком много дел, чтобы оставаться загруженным и увлеченным чем-то. У коммуниста нет ничего; следовательно, есть огромная возможность в том, что коммунист обгонит капиталиста в вопросе повышения сознания.

Капиталист продолжает откладывать. Хотя он видит бедность, им творимую; нищих, им создаваемых; голо­дающих людей, им произведенных, он продолжает ду­мать, что несколько реформ исправят дело. Немного повыше зарплаты, несколько больше льгот для бедных, для пролетариата — вот что я называю социализмом. Социализм есть изобретение капиталистического ума для того, чтобы отвлечь людей от коммунизма. Социа­лизм является реформистским, а не революционным. А реформы сохраняют в людях надежду. Это государ­ство всеобщего благосостояния; это лишь обновление старого дома, который готов рассыпаться в любой мо­мент.

Революция означает полное разрушение старого и создание нового* разрыв с прошлым.

Я люблю рассказывать маленькие истории...

Существовала очень древняя церковь, такая древняя, что даже священник боялся войти внутрь. Когда дул сильный ветер, церковь раскачивалась подобно дереву. В любой момент существовала опасность, что она рух­нет. Поэтому священник собирал народ снаружи, по­дальше от церкви, под деревьями. Попечители церкви собрались также снаружи и высказали ряд предложе­ний.

Во-первых, церковь слишком стара — нужна новая церковь. Но так работает мозг реформиста...

Второе предложение звучало так: «Мы построим новую церковь, но из материалов старой церкви. Мы сделаем новую церковь точно такой, как старая цер­ковь».

Третье предложение: «Мы не будем разрушать ста­рую церковь, пока не построим новую».

Как же вы можете организовать такое строительство? Реформист продолжает чинить вещи, ломать их, скры­вать раны и язвы.

Социализм является ренегатом, это Иуда. Это про­исходит из-за коммунистической опасности для капи­талистов, так что они предлагают новую форму — со­циализм. Это звучит хорошо, но намерения очень подлые.

Я беспокоюсь за Горбачева, поскольку он больше не использует слово «коммунизм». Он использует слово «социализм», возможно, неосознанно, не понимая, что социализм является уловкой капиталистического мира для предотвращения международной революции, кото­рая превратит весь мир в коммунистический, с равны­ми возможностями для каждого в достижении своего потенциала.

А когда мир един, то отпадает необходимость в ка­ком-либо правительстве — вот почему Карл Маркс го­ворит, что государство отомрет. Но оно может отмереть только тогда, когда весь мир станет коммунистическим.

Если начнется третья мировая война, это будет пос­ледняя мировая война, и не останется никого, кто бу­дет писать историю войны.

Когда Альберта Эйнштейна спросил: «Вы можете сказать что-нибудь о третьей мировой войне?» — его ответ был поразительным. Он сказал: «Нет, я не могу сказать ни одного слова о третьей мировой войне, но я могу сказать кое-что о четвертой». Спрашивающий воскликнул: «Вы можете сказать кое-что о четвертой и ничего о третьей? Это странно».

Альберт Эйнштейн рассмеялся: «Это не странно. Я могу сказать о четвертой войне, что она никогда не произойдет. А о третьей этого нельзя сказать. Катастрофа будет так велика, что человек никогда не увидит подобного бедствия. За десять или пятнадцать минут весь мир, вся жизнь, каждое живое существо на Земле умрет».

Одна лишь Америка имеет достаточно ядерного ору­жия, чтобы семь раз разрушить жизнь на Земле, хотя в этом нет необходимости. Только один человек, Иисус, полагают, воскрес, но я не думаю, что даже ему удастся воскреснуть семь раз. Однажды ему удалось исчезнуть из пещеры и одурачить весь мир. Но семь раз — это будет невозможно. Он никогда не вернется в Иеруса­лим, поскольку однажды ему удалось одурачить людей; теперь невозможно. Если его схватят вновь, он будет распят.

Какова цель накопления такого большого количества ядерного оружия? И, видя ситуацию, Советский Союз прекратил создание нового ядерного оружия. В Совет­ском Союзе также имеется достаточно оружия, чтобы уничтожить все человечество, все живые существа. Те­перь нет смысла. Они, по-видимому, оказались более сообразительными, понимая, что если вы располагаете достаточным количеством ядерного оружия для унич­тожения всего мира, то зачем продолжать тратить день­ги на накопление ядерного оружия? Глобальность вой­ны есть новое явление, с которым придется столкнуться. Все войны в прошлом были небольшими, локальными. Даже Вторая мировая война была ничто по сравнению с возможностью третьей мировой войны. Я называю ее тотальной войной, поскольку произойдет полное разрушение планеты Земля. Это создает определенную ситуацию, которой ранее не было. Времени мало, воз­можно, не более чем десять или одиннадцать лет. К 2000 году, наиболее вероятно, мы либо будем иметь самоубийство, либо изменим всю структуру человеческого разума, повысим сознание и создадим миллионы ме­дитирующих и тысячи будд. Это единственная альтер­натива: война или медитация; война или духовная ре­волюция.

И войну следует понимать как кульминацию всей нашей человеческой истории. Это идет из нашего про­шлого, накапливая все больше зла, все больше насилия и все больше оружия. Первая мировая война была ма­ленькой, вторая стала больше. Третья будет тотальной.

Поскольку это тотальная война, то каждый чело­век должен понимать свою ответственность. В малых войнах не о чем было беспокоиться. Кто волнуется о Вьетнаме? Многие люди даже не слышали название «Вьетнам». Если это происходит в Афганистане, кто беспокоится о них? Но в этот раз речь идет о всей жиз­ни и всех живых существах с нами: деревья, розы и лотосы...

И мы подходим все ближе к моменту, когда человек может стать суперменом. Теперь мы не можем развя­зать войну. Мы не можем позволить глобального са­моубийства. Мы должны понять, как превзойти разум, который прошлое создало и запрограммировало на войны, разрушения и насилие.

В этом вся моя работа: вычеркнуть прошлое из ва­шей памяти и дать вам современную ориентацию, что­бы взглянуть на реальность чистыми глазами. И ваше будущее будет золотым, если ваше настоящее существо­вание чисто. Из этого чистого настоящего поднимется новое будущее, которое не будет иметь никакой связи с прошлым; это будет квантовый скачок.

Если коммунисты развернутся в сторону революции сознания, капиталисты не останутся, так же как они не останутся в том, что касается войны и разрушения. Это мир конкуренции. Если коммунисты повернутся к со­знанию, то это будет огромный стимул для капиталис­тов, чтобы попытаться обогнать их. Никто не хочет быть позади!

Так что вся моя стратегия состоит в том, что ком­мунистов следует развернуть в направлении революции сознания. Это будут Огонь Дзен и Ветер Дзен, несущи­еся вокруг Земли, поворачивая каждого к новой конку­ренции, которой раньше никто не знал: кто первым станет буддой?

Второй вопрос:

Вы говорили о великом эксперименте в России. Могли бы вы рассказать о великом эксперименте вашей общи­ны здесь?

Моя здешняя община является значительно боль­шим экспериментом, чем любой коммунизм. Комму­низм был лишь экономической революцией, изменяю­щей экономическую структуру общества. Она была очень неполной.

Частичная революция обречена на провал. Это так же, как если бы одна часть вашего тела была здорова, а остальное тело — больно. Что вы собираетесь делать с одной здоровой рукой при больном теле?

Революция должна быть тотальной на всех уров­нях — экономическом, социальном, психологическом, духовном. Если это не тотальная революция, то чело­век будет чувствовать себя увечным, как если бы ваша голова продолжала расти все больше и больше, а тело оставалось бы неизменным. Вскоре вы оказались бы в затруднении.

Я слышал историю о цирке... Хозяин объявил: «Сей­час будет наше последнее и величайшее представление для вас. Проснитесь все! Мы доставили на сцену нашу величайшую танцовщицу». Так, несколько дремавших человек проснулись, сели в своих креслах, оживившись. Величайшая танцовщица?

Затем открыли занавес и зрители увидели женщину, лежащую плашмя на груди на полу. Они не могли пред­ставить, какой же танец будет исполняться. Наконец, женщина с трудом стала подниматься. Ее груди были настолько велики, что просто процесс вставания был танцем! Когда она встала, все зааплодировали! Они ни­когда не видели такого танца — женщина творила чудо! Ее груди касались земли!

Хозяин цирка вернулся и спросил: «Видели танец?» И люди заявили: «Это действительно величайший та­нец, который можно себе представить!

Частичная революция не является революцией. Толь­ко тотальная революция, которая должна подняться из самого вашего центра.

В этом заключается моя работа здесь. Я хочу, чтобы каждый человек полностью удалил прошлое из своего разума. Все его предрассудки, все его мысли — полити­ческие, социальные, религиозные — все должно быть отброшено. Лишь чистое поле, и вы попали в простран­ство вне-разума.

Вне-разума есть медитация, откровение, величайший бунт, когда-либо случавшийся.

Вы не можете отложить до завтра. Все, что вы хоти­те сделать, должно быть сделано сейчас!

Впервые настоящее время становится все более важ­ным. С каждым днем вы подходите все ближе к альтернативе: то ли стать буддой, то ли превратиться в труп. Я не думаю, что кто-нибудь хочет умереть.

Третья мировая война не должна произойти. Мы попытаемся предотвратить ее!

Наши пути очень различны, поэтому я люблю ваше определение меня — «духовный террорист». У меня нет никакого оружия, у меня нет никаких ядерных ракет, но я имею нечто большее, что намного эффективнее. Оно не убивает, оно приносит жизнь тем, кто живет почти так, как если бы были мертвы. Оно приносит осознание тем, кто ведет себя подобно сомнамбулам, блуждая во сне, разговаривая во сне, не зная точно, что они делают и почему они делают это.

Я хочу, чтобы люди были настолько разбужены, что их сознание достигало бы самых глубин их сути, а так­же самого наивысшего пика.

Вертикальный рост — подобно тому как растет де­рево. Его корни уходят в землю, а ветви тянутся к звез­дам. Его цветы расцветают к небу, его питание идет из глубочайших участков земли. Оно всегда сбалансиро­вано: чем выше растет дерево, тем глубже уходят кор­ни. Вам не найти ливанский кедр 400 или 500 лет, ухо­дящий высоко в небо, но с маленькими корнями. Если бы было так, он тут же упал бы.

В жизни необходим баланс между глубиной и высо­той. Я учу вас и тому и другому одновременно. При вхождении в медитации в центр, ваши корни растут глубже в космос. А выявление будды из скрытого цен­тра направляет вверх ваше благоухание, вашу благодать, поднимает еще выше ваш восторг, где он может рас­цвести.

Ваш экстаз является движением к высоте, а ваша медитация является движением в глубину. И когда вы двигаетесь в обоих направлениях, ваша жизнь превра­щается в праздник.

В этом моя работа — чтобы превратить вашу жизнь из печального события в праздник.

Если мы сможем наполнить землю смехом, то ника­кой войны не будет. Если мы сможем научить солдат рассказывать шутки врагу, то никакой войны не будет. Они отбросят свое оружие, усядутся и будут обмени­ваться анекдотами! А когда кто-либо рассказывает ве­селую историю, сможете ли вы его убить? Когда он вас рассмешил, можете ли вы уничтожить его?

Сейчас каждый человек ответствен за то, чтобы со­здать вокруг себя поле будды, энергетическое поле, ко­торое становится все больше и больше. Создавайте как можно больше очагов смеха, радости, праздника: танцуйте, пойте, и все человечество через некоторое время будет охвачено Огнем Дзен и Ветром Дзен.

Никто не заинтересован быть в печали. Никто не заинтересован мучить себя. Это ваши религии и ваши политики продолжают вгонять вас в печаль и тоску, поскольку в вашем несчастье заключен весь их бизнес. Иисус говорит своим ученикам: «Несите свой крест на своих плечах». Я же говорю не слушайте такую чепуху. Несите вашу гитару на плечах и свежий очарователь­ный смех на ваших губах. Сделайте весь мир каруселью веселья. У вас нет такого выражения. Вы используете выражение «карусель печали». Мне надо создать новый язык для вас!

Вашего смеха, вашего праздника, вашего танца бу­дет достаточно для предотвращения войны. Ваш экстаз, ваша медитация создадут огромную силу, которая бу­дет значительно выше, поскольку она жизнеутверж­дающа.

Ваши религии жизнеотрицательны. Ваши политики жизнеотрицательны. Ваши религии готовят вас к потус­торонней жизни, а не к радостной жизни здесь. А ваши политики создают оружие, чтобы убить вас. Политики убивают вас, а священники утешают вас: «Не волнуйтесь. После вашей смерти вы попадете в рай — красивые жен­щины и реки вина». Никакого сухого закона, никаких браков... Вы когда-нибудь слышали о браках в раю?

Я создаю рай здесь и сейчас. Я не жду смерти — за­чем человеку ждать смерти? А если будет рай после смерти, пожалуйста, подготовьтесь к этому! Будьте го­товы к этому! Радуйтесь здесь, и сможете порадоваться там. Только те, кто способен радоваться, танцевать, петь и любить здесь, будут радоваться в раю... Не ваши свя­тые, а только мои люди!

Ваши святоши будут сидеть там несчастными, не глядя на красивых женщин, с закрытыми глазами, съе­жившись. А что делать? Вода отсутствует, везде только вино и красивые женщины — обнаженные, танцующие.

Один индусский святой, Свами Муктананда, умер несколько лет назад. Вы должны были слышать его имя; многие из вас могли видеть его. Но вы не знаете, что случилось в раю.

Один из его учеников опечалился, что умер его гуру, и совершил самоубийство. Он захотел отправиться с учителем. Он прибыл туда несколько позднее, но доб­рался. И не поверил своим глазам! Он увидел Мукта-нанду, лежащим голым под деревом, а на нем восседа­ла американская актриса Мэрилин Монро, занимаясь с ним любовью. А ведь Муктананда всегда проповедовал обет безбрачия...

Но Муктананда является его учителем, следователь­но, он должен относиться к нему с уважением.

Он не смотрел на то, что происходило, лишь кос­нулся ноги Муктананды и сказал: «Учитель, я думаю, что это, должно быть, награда за все ваши достоинства».

А Мэрилин Монро отрезала: «Ты идиот! Это не на­града для этого идиота, это наказание для меня!»

Я хочу, чтобы вы подготовились, поскольку в раю будет действительно великолепно! Но вы должны быть готовы. Так что любите, выпивайте, танцуйте — в этом подготовка и тренировка для входа в рай. Я абсолют­ный гедонист, и только гедонист имеет право войти в рай.

Мазохисты, мучающие себя, должны отправляться в ад, поскольку там им не придется мучить себя, так как дьявол и вся его армия будут пытать их. В этом будет их радость.

Ад для святош и рай для грешников — это абсо­лютно логично. В этом заключена моя революция! Как только мы попадем в рай, то мы выбросим всех свя­тош в ад: «Ты рад пытке — получай мучения! Мы рады роскоши, мы рады любому комфорту. Позвольте нам владеть раем; вы здесь достаточно пожили. Убирайтесь!»

Я не собираюсь туда один, вы все отправитесь со мной! Поскольку я ленив, я буду продолжать сидеть в моем кресле. Если Мухаммед может въехать верхом на лошади, что плохого в этом? Если Иисус может непос­редственно войти живым и втащить свою мать за со­бой, в чем проблема?

Возможно, я доберусь несколько раньше вас, по­скольку моя трибуна немного повыше, но вы-то не слишком запоздаете. Я буду приветствовать вас там: «Привет! Вы таки прибыли. Теперь за работу — выб­росить всех тех святош в ад».

Они заслужили это. Они тренировали себя для это­го. Мы же тренировали себя для рая. Вся наша эруди­ция, вся наша специализация направлена на овладение Царствием Божьим.

Третий вопрос:

Поскольку все люди должны умереть, то нет ничего плохого в том, что они умирают тысячами, защищая коммунизм. Что же все-таки ужасает меня при этой мысли?

И не только тебя.

Я говорил, что Иосиф Сталин убил один миллион людей, чтобы спасти коммунизм. Кем были эти люди? Священники, епископы, кардиналы, архиепископы — и эти люди были не готовы передать обществу собствен­ность церкви. Это были люди (богатые или бедные, не имеет значения, кто сопротивлялся революции), кто хотел, чтобы их вещи принадлежали им.

Таких вещей могло быть немного — дом, малень­кий участок земли, может быть, несколько деревьев, несколько коров или лошадей. Но в течение столетий человека программировали владеть, и владеть все боль­шим, и защищать то, чем он уже владеет.

Так что эти люди были препятствием для револю­ции. Революция была для двадцати миллионов людей в Советском Союзе. И в то время идея революция не была национальной, это была идея интернациональной революции.

Я был маленьким мальчиком, когда познакомился с человеком, который участвовал вместе с Лениным и Троцким в советской революции. Его имя было Ман-вендра Нат Рой. Он был одним из членов международ­ного управления коммунистов, политбюро. Он был единственный индиец, кто когда-либо поднимался до такого статуса, и он участвовал в революции рядом с Лениным.

После революции он подумал: «Теперь моя работа будет в Индии. Я должен отправиться туда и организо­вать революцию в Индии». Но здесь он попал в чрезвы­чайно трудное положение, поскольку индусский разум еще более собственнический, чем любой другой. Разум говорит о свободе от собственности, он говорит о без­брачии, он говорит о морали. Но всегда помните, что люди, говорящие о таких вещах, являются людьми, ко­торые скрывают как раз противоположное. Человек, вос­хваляющий безбрачие, прекрасно знает, что сам он не придерживается целибата. Религия жадных людей будет учить нежадности. Иначе почему религии должны учить тому, что жадность запрещена? В течение пяти тысяч лет — от Ману до Ягнавалкя, до Будды, до Махавира, до Махатмы Ганди — все учителя этой страны говорят людям о непривязанности. Почему? Конечно, люди слишком сильно привязаны; кроме того, вся их история есть учение о непривязанности! Люди должны быть жад­ными; соответственно, появляется учение — «жадность запрещена». Люди должны быть несдержанными; следо­вательно, появляется учение — «несдержанность запре­щена». Всегда помните об этом. Взгляните на учения свя­щенных писаний и вы узнаете, какими людьми были их авторы — как раз противоположными. Почему Будда продолжает говорить людям всю свою жизнь, сорок два года после его просветления: «Не привязывайтесь к ве­щам. Будьте свободны от собственности».

Когда М.Н. Рой прибыл в Индию, он оказался в аб­солютно ином мире. Он думал, что поскольку всех учи­ли свободе от собственности, то коммунизм будет легче всего построить в Индии. Но тут его логика потерпе­ла поражение. Он прожил всю свою жизнь на Западе, поэтому читал только об индийских писаниях, которые в течение столетий учили свободе от собственности. Так, он думал, что люди должны быть готовы отдать всю свою собственность обществу; у них не будет больших трудностей в расставании со своей частной собствен­ностью.

Но когда он приехал в Индию, то был очень удив­лен. Само слово «коммунизм» было предано анафеме. А поскольку он был хорошо образованным человеком, хорошо одетым, бывало, курил сигареты, индийский ум повернулся полностью против него.

Махатма Ганди уничтожил этого человека, который был значительно более умной и более значительной фигурой, чем он сам. Но Махатма Ганди уничтожил его, поскольку люди охотнее последуют за Махатмой Ган­ди, полуголым — это привлекает людей. «Вот это есть махатма. А то что же^то за махатма, кто курит сигаре­ты, кто хорошо одет в бедной стране?»

Никто не слушал М.Н. Роя. Возможно, я был един­ственным человеком, который очень серьезно заинте­ресовался им. Я встретил его случайно, в поезде, когда ехал из деревни в большой город, чтобы поступить в университет. Мы оба ожидали поезд. В Индии поезда никогда не прибывают вовремя. В моей жизни только однажды поезд прибыл вовремя.

В Аллахабаде поезд прибыл точно в шесть часов утра. Это было чудо! Я побежал поблагодарить машиниста: «Вы сделали это! Я ждал сутки, чтобы кто-либо привел поезд по расписанию».

Он выглядел очень смущенным. И я спросил: «По­чему вы выглядите смущенным?»

Он ответил: «Это вчерашний поезд». К этому време­ни подошли кондуктор и начальник вокзала. Я спросил начальника вокзала: «Это ведь глупо. Если каждый по­езд идет с опозданием, зачем публиковать расписание?»

Он ответил: «Расписание абсолютно необходимо, ина­че как мы будем знать, насколько поезд опаздывает?»

Я заметил: «По-видимому, это правильно».

Поезд опаздывал, я сидел на скамейке, а М.Н. Рой подошел и сел рядом со мной. Я читал книгу Ленина. Он удивился, потому что я был таким юным — мне было семнадцать лет. Он взглянул на огромный том и спросил меня: «Где ты достал собрание сочинений Ле­нина?»

Я ответил: «У меня целая библиотека книг Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина — всех».

Он спросил: «Ты коммунист?»

Я ответил: «Сейчас я никто. Но кто знает? Я могу оказаться коммунистом. Я исследую каждое направле­ние без каких-либо предрассудков. И какое направле­ние удовлетворит меня полностью, тем я и буду. Я изу­чаю коммунизм, но я не коммунист. Мне надо изучить еще много других предметов, прежде чем я смогу ре­шить. Мне надо изучить анархизм, социализм, капита­лизм, спиритизм. До этого я не могу ничего сказать. Я просто искатель».

Мы подружились. Он рассказал о своем участии в советской революции и стал постоянным гостем в моем маленьком доме.

Я жил за городом в очень маленьком доме. Никто не хотел селиться в этом доме — говорили, что там обитают духи. Когда я спросил хозяина об этом, он от­ветил: «Ты можешь жить там без всякой оплаты. По крайней мере, живущий там человек продемонстриру­ет людям то, что дом свободен от призраков. Если ма­ленький мальчик живет там один... Затем он сказал: «Хорошо. Если тебе что-нибудь понадобится, я тебя поддержу. Я хочу продать дом, но не могу. И никто не хочет снимать его. Я сам боюсь! Моя жена не хочет переезжать со мной, иначе мы могли бы продать этот дом и переехать туда. Тот дом расположен в очень кра­сивом месте».

Дом был абсолютно изолированным. На километры не было других домов, а позади возвышались прекрас­ные горы Сатпура. Там было очень тихо. Хозяин ска­зал: «Я купил его, чтобы жить здесь, но никто не хочет. Так что поживи ты».

Я начал жить в этом доме, но продолжал поддержи­вать страх в людях, что в нем обитают призраки, пото­му что, если кто-то купил бы дом, меня выбросили бы на улицу. Владелец услышал, что я продолжаю распро­странять слухи. Он пришел ко мне: «Это странно. Я бесплатно поселил тебя...»

Я ответил: «Я посторожу его бесплатно! Но помни, дом наводнен призраками. Не приходи сюда — если я тебе понадоблюсь, просто позвони мне, и я приду — здесь опасно!»

Он спросил: «И это не опасно для тебя?»

Я ответил: «Я знаю несколько секретов призраков. Они боятся меня. А ты знаешь что-нибудь?»

Он ответил: «Нет, не знаю...»

Тогда я сказал: «Возвращайся к себе домой».

И я жил в этом доме почти десять лет без оплаты. Наоборот, я приказывал хозяину: «Пришли мне кое-что, иначе я покину дом» — и он нес.

М.Н. Рой приходил ко мне, он любил это место. Он проживал в Гималаях в Наинитале, но говорил: «Даже там слишком многолюдно, много людей понаехало. Дороги, аэропорт, автобусы — он больше непохож на старый Наиниталь, который я знал в детстве, прежде чем покинул Индию. Но твое место...»

Я сказал: «Это место останется таким до тех пор, пока я буду здесь жить. На километры никто не построит дом, потому что не только этот дом наводнен призра­ками, но и вся территория». Я продолжал поддержи­вать слухи и расширять свою территорию. Никто не хотел даже по дешевой цене купить там землю.

Когда я разговаривал с М.Н. Роем, он спросил: «Как ты думаешь, в чем причина моей неудачи? Я был таким активным членом интернационального штаба комму­нистов. Я сражался за революцию, был близким дру­гом Ленина и Троцкого. А здесь я никто — никто не готов слушать меня».

Я ответил: «Здесь вам следует измениться. Вам сле­дует стать лицемером. Вам следует курить только в ван­ной комнате, а на публике говорить о запрещении ку­рения. Вам следует натянуть на себя минимум одежды, покрывающей вас лишь до колен, подобно Махатме Ганди, или еще короче — будет даже лучше. Побрейте голову и станьте Махатмой, а все остальное я вам орга­низую. Но во-первых, станьте махатмой. Я позову па­рикмахера сюда, и он превратит вас в махатму».

Он воскликнул: «Мой Бог — сперва я должен стать махатмой?»

Я ответил: «Не став махатмой, в этой стране вы не представляете интереса. Эта страна настолько изуродо­вана, что сперва вам следует притворяться, соблюдая традиции. Не пейте чай — если кто-то увидит вас пью­щим чай, конец! Вы не махатма».

«В холод вы должны оставаться полуголым. Вы при­выкнете, не беспокойтесь. Все животные привыкают, а вы умное животное, так что и вы привыкнете. Это лишь вопрос двух или трех лет, а затем жара или холод — вес равно, потому что ваша кожа становится толще и тол­ще. И ваш череп становится толще и толще! Вы будете махатмой, и каждый будет слушать вас».

Он сказал: «Я не могу сделать это».

Я ответил: «Тогда забудьте о лидерстве». И он умер неизвестным человеком. Если бы он жил в Советском Союзе, он был бы министром в правительстве.

Эта страна полна предрассудков.

Ваш вопрос исходит из предубеждения. Вы не пони­маете механизма, динамики жизни. Адольф Гитлер, Бе-нито Муссолини, Хирохито — все трое вместе убили тридцать миллионов людей, и это без всякой цели, про­сто из-за личного эгоистического желания стать един­ственным хозяином земли.

Чингисхан, Тамерлан и Надир-шах — три поколе­ния одной семьи. Все трое убили сто миллионов людей без всякой цели. И вы не беспокоитесь об этих людях? А сколько людей убил Наполеон? Сколько людей убил Александр? А сколько людей уничтожила католическая церковь? Вас не волнует это.

Сталин не убивал по личным причинам, не убивал тех, кто готов был понять революцию и участвовать в ней. Он был вынужден убивать, чтобы удалить все препят­ствия изнутри, потому что он был окружен со всех сто­рон врагами, готовыми захватить страну и уничтожить ее. Если бы ему пришлось столкнуться одновременно с врагами внутренними и внешними, то тогда бы не было никакой возможности для такого эксперимента.

Люди, которых он убил, были лишь роботами, како­выми являются массы. Никакой индивидуальности, никакого достоинства, никакого понимания — лишь жадность, похоть и старые мысли: «Мои вещи принад­лежат мне. Я не отдам их в коллектив». И они жалки, поскольку того, что они имеют, недостаточно для соб­ственного пропитания и их семей, но они не готовы создавать коллективное поле, где можно применять трактора и другие современные механизмы, чтобы по­сеять семена. На поле длиной в несколько километров можно использовать самолеты, чтобы посеять семена. Трактора можно применять для вспашки земли. На малых участках земли это невозможно.

Что бы коммунизм ни говорил им, было абсолютно правильно, но просто их предубеждения... И когда я ска­зал, что это не имеет значения, каждый должен умереть тем не менее, я это имел в виду. Если вы не будда, это не имеет значения. Только смерть будды имеет значение.

Каков ваш вклад? Что вы собираетесь делать завтра, кроме повторения сегодня? Вы можете прожить в те­чение тридцати лет, повторяя тот же круг, от утра до вечера, от вечера до утра. Но какой смысл? Куда вы идете? По кругу и по кругу, никуда не попадая.

Для этих людей коммунистический эксперимент был совершенно не важен. Их собственное предубеждение было важно: «Наши вещи не может отобрать никто». И те вещи были их несчастьем! Даже нищий не был готов отдать свои вещи, а что он имел?

Вся идея заключалась в том, что вся земля, вся соб­ственность и все в ней должно принадлежать коллек­тиву. Совет — значит община. Деревня превращается в совет, она становится общиной. Семьи исчезают, толь­ко отдельные члены вносят посильный вклад, а община будет удовлетворять их потребности — не по значи­мости, а по надобности.

Кто-то, возможно, не очень трудолюбив, а кто-то очень упорный работник — ив общине, как в боль­шой семье. Вам следует понять, что кто-то слабее, кто-то болен, кто-то стар, но их потребности должны быть удовлетворены.

Сейчас Горбачев говорит: «Каждому — по его рабо­те». А как быть старым людям? Они ведь не смогут ра­ботать так, как молодые ребята. А дети? Они ведь не­способны работать так, как молодежь. А женщины? Их ведь нельзя загружать физической работой.

Коммунистическая идея была значительно выше и прекраснее: «Каждому — по его потребностям». У ста­рого человека свои нужды. Возможно, он неспособен сейчас работать, но он достаточно отработал за свою жизнь. Ребенок еще не работает, но однажды он нач­нет работать. А потребности у него имеются в данный момент.

Сейчас Горбачев говорит: «Каждому — по его рабо­те», а это есть лозунг капитализма. Он обманывает и предает весь коммунистический подход.

Если революция придет в Италию, собираетесь ли вы позволить Папе продолжить управление Ватиканом? Позволите ли вы банку Ватикана менять черные день­ги, героиновые деньги, на белые деньги и зарабатывать миллионы долларов в год? Позволите ли вы существо­вать всем священникам, епископам, архиепископам, всем церквям так, как они живут? Они будут сопротив­ляться, поскольку такая жизнь им выгодна. Тогда что вы будете делать? Просто сидеть перед церквями и пла­кать, как малые дети? Вам придется уничтожить этих людей, выбросить их в океан.

Революция не заботится о таких паразитах. Она про­тив таких паразитов, они будут создавать разного рода трудности для вас как внутри страны, так и извне. Сей­час число католиков в мире достигло шестисот милли­онов. Если вы сделаете что-нибудь против Папы, он будет отбиваться и шестьсот миллионов католиков со всего мира создадут огромное давление на вас через любое правительство: «Не трогайте Ватикан; иначе мы разорвем отношения с вами».

Вот это и произошло в России. Все страны прервали свои связи с Россией. Все страны отозвали своих по­слов, не было никакой связи с Россией — бойкот, абсо­лютный бойкот.

Америка продолжает распространять версию о том, что Сталин соорудил «железный занавес». Это не Ста­лин организовал «железный занавес», а все страны, ко­торые ушли из Советского Союза, бойкотируя его пол­ностью. И тогда Советскому Союзу было абсолютно необходимо создать такие условия, чтобы никто не мог проникнуть в страну. Люди были готовы к подстрека­тельству, потому что они были очень печальны, по­скольку отобрали их личные вещи. Люди были очень привязаны к своим личным вещам — маленьким ве­щам. Они были готовы поддаться провокации, и вся страна была полна шпионов из всех капиталистичес­ких стран, пытающихся подстрекать людей к разруше­нию и к поджогу колхозов.

Все разные христианские секты сошлись во мнении, что коммунизм выступает против религии — и все му­сульмане, и буддисты, поскольку в Советском Союзе существуют три религии. И вот все три религии заяви­ли: «Коммунизм выступает против религии, так что мы должны драться». А все люди принадлежали к какой-нибудь религии. Каждый человек принадлежал к какой-нибудь религии — к буддистам, к мусульманам или к христианству. И как поступить в такой ситуации?

Я не вижу никого, кроме Сталина, в коммунистичес­кой партии того времени, кто справился бы с ситуаци­ей. И он был проклят, потому что он спас коммунизм; иначе эти люди разрушили бы его.

Был хаос. Как только царя убили, рухнула система, не было порядка в стране. Поезда ходили — никто не знал, где закончится маршрут, куда они едут, посколь­ку люди разбирали железнодорожное полотно, разру­шали мосты. Поезда двигались сгорая. Люди, для кото­рых свершилась революция, жгли поезда, усадьбы хозяев, дворцы царя. А коммунистическая партия пы­талась сказать им: «Теперь все это принадлежит вам. Не разрушайте! С царем покончено, теперь это ваша собственность». Но никто не слушал, и люди растаски­вали добро по своим домам.

Я слышал, что, после того как семью царя вывезли из дворца (это был. один из самых больших дворцов в мире, самый богатый, один из старейших в России), люди уносили все из дворца по своим домам. Даже ко­вер, который был таким огромным, что одному чело­веку было не утащить, люди резали ковер ножницами на куски. Что можно делать с такими людьми?

Не было времени, чтобы убеждать их. Не было вре­мени, чтобы дать им понять: «Все принадлежит вам, а вы все рушите». Ленин не был способен сделать это, Троцкий не был способен сделать это, а Сталин смог. Этот человек имел стальное сердце — любой ценой революция должна выжить.

Как я вам уже говорил, массы являются величайшим врагом себе; они не знают, что творят. Поэтому пуля была единственным ответом, и Сталин убивал за абсо­лютно правое дело.

Бывают времена, когда вам необходимо применять средства, которые очевидно плохи: насилие, убийство. Но что вы можете сделать с этим человечеством? Если у вас есть власть, то вы неожиданно понимаете, что единствен­ный путь заключается в том, что надо вернуть людей к их здравому смыслу. Когда убивают одного человека, сотня других людей сразу понимает, что «это трудная проблема, лучше молчать». Тот миллион убитых сделал молчаливыми и спокойными двадцать миллионов.

С вами ваши предрассудки, вы шокированы, но в этом моя работа. Когда я критиковал христианство, вы не были шокированы, вы были счастливы. Сейчас по­звольте христианам быть счастливыми, потому что каж­дому свой час. Католики были бы потрясены — и они были потрясены. Целая семинария, в которой обуча­лись пятьсот миссионеров и преподавала сотня профес­соров, сгорала от нетерпения: они хотели услышать, что я скажу. Один студент пришел сюда на следующий день и сказал: «Вся семинария говорит только об одном — что вы принесете пленку или видео». И я отправил Прасада, потому что он уже бывал в семинарии с лек­цией, чтобы объяснить им мою философию. Он при­шел, а начальство заявило: «У нас нет оборудования, и понадобится время, чтобы достать оборудование, так что мы не можем провести встречу».

Прасад ответил им: «Не беспокойтесь об оборудова­нии. Я принесу все необходимое с собой».

Тогда они быстро изменили тактику. Они заявили: «Но сперва необходимо получить разрешение от выс­шей власти». Прежде этого не требовалось. Теперь тре­буется разрешение от высшей власти!

На следующий день Прасад пошел вновь и спро­сил: «Выдано ли разрешение?» Они ответили: «Мы ожидаем».

И наконец, они позвонили: «Вам не следует прихо­дить сюда. Мы надеемся, что в течение двух с полови­ной недель разрешение будет получено».

Я не думаю, что разрешение будет получено. Это просто процесс задержки; после еще двух с половиной недель... и кто такие высшие власти? Они живут там же, на территории семинарии! И понадобится две с половиной недели, чтобы дойти до их дома? И они хо­дят каждый день на церковную службу...

Но вы не беспокоились тогда. Кого-то побили, а вы радовались. Теперь ваша очередь. Позвольте другим повеселиться!

Я против любого предрассудка. Это всего яишь пред­рассудок. Если вы понимаете практичность этого, вы не будете против. Теоретически вы можете продолжать думать об этом: «Один миллион личностей...»

Забудьте это слово — редко попадается личность. Один миллион шарлатанов, которые мешали револю­ции, одному из величайших экспериментов в истории человечества.

Это того стоило. И когда я сказал, что в любом слу­чае вы умрете, я сразу почувствовал, что вы были силь­но шокированы. Но все же я повторю: в любом случае вы умрете. Не умирайте против революции. Если вам суждено умереть, умирайте за революцию. Не умирай­те за статус-кво; если вам суждено умереть, умирайте за восстание.

Каждый должен умереть, и, что касается меня, Ста­лин ли убивает их, или Адольф Гитлер, или Муссолини, или Хирохито, не имеет значения, он убивает только тело. Душа сразу же попадает в чрево другой женщи­ны. Ничто не убивается, только дома меняются. Вы думаете, тот один миллион людей уничтожен? Многие из них могут быть здесь! Если не сейчас, то скоро.

Для меня люди, которые выступают против насилия и говорят о вечной жизни, абсолютно. Они не видят своего противоречия. Если жизнь вечна, тогда смерть ничего не значит: жизнь будет продолжаться в новых формах где-нибудь еще. Если не в Советском Союзе, то в Китае, и если вы убиваете Китай, то всегда имеется Индия.

Гитлер убивает, Сталин убивает, Хирохито убивает — кто бы ни убивал, а население Индии продолжает рас­ти. Индия предоставляет готовые утробы каждому. Люди могут умирать от голода, но они хвастаются, что у них двадцать детей. И что в этом замечательного? Взгляните на быка — у быка есть тысяча детей, так вы думаете, что бык лучше вас?

И бедные люди обречены производить все больше детей, потому что у них нет других развлечений. Вече­ром — у них нет электричества, у них нет телевидения, у них нет излишков еды, чтобы их животы стали слиш­ком большими и они не смогли бы добраться до жен­щины. Так что нечего больше делать в темноте, и люди продолжают производить детей. Они не могут пойти в кинотеатр, на это нужны деньги, они не могут пойти пообедать в ресторане, на это нужны деньги. А секс свободен.

Так что отовсюду, где вы убиваете, Индия готова получить! От четырехсот миллионов людей, которые жили в Индии сорок лет назад, сегодня уже живет бо­лее девятисот миллионов людей. Оказывается, каждый год добавляется десять миллионов человек. К концу этого столетия население превысит один миллиард че­ловек. Откуда все эти люди приходят?

Более богатые и образованные страны теряют насе­ление — потому что образованные люди понимают, что глупо рожать детей и делать страну еще беднее. Они ис­пользуют разнообразные методы для предотвращения демографического взрыва, вопреки всем попам и епис­копам. Кого волнует? Эти люди, даже католики, не забо­тятся; это просто формальная респектабельность. Но есть страны, в которых поддерживаются программы по по­вышению деторождаемости. Их население сокращается, и существует страх, что они могут исчезнуть в огром­ном, растущем населении третьего мира. Скоро они на­воднят всю Европу — никакие границы не удержат их.

В Германии уже существует эта проблема. Очень много людей из Турции приехало в Германию, так что сейчас возникла большая проблема безработицы. И вы будете удивлены, узнав, что нацистская партия Адоль­фа Гитлера вновь поднимает голову. Один из сподвиж­ников Адольфа Гитлера организовал партию, которая заняла одиннадцать мест в парламенте только на осно­вании того, что всех этих турков следует выбросить из Германии, иначе Германия задохнется.

Адольф Гитлер выбрасывал евреев — теперь это тур­ки. И эта партия заняла одиннадцать мест. Это начало. Почему люди поддержали бывшего нацистского офи­цера? Потому что немцы начинают бояться: «Если эти народы продолжат иммигрировать в Германию, мы обеднеем. Мы должны будем обеспечить работой этих людей. Мы должны будем делиться нашими деньгами, нашей землей, нашими домами с этими людьми». И этот караван иммигрантов растет каждый день, пото­му что мусульманские страны разрешают одному мужчине жениться на четырех женщинах, поэтому число мусульман растет в четыре раза быстрее по сравнению с другими.

Вы можете произвести только одного ребенка в год. Мусульмане могут сотворить четырех детей. Вот поче­му в Индии всего сорок лет назад мусульмане захвати­ли Бангладеш и Пакистан, но за сорок лет их стало так много, что Индия стала самой большой мусульманской страной в мире — не сопоставимы с ней ни Саудовс­кая Аравия, ни Пакистан, ни Бангладеш или какая-либо другая страна Среднего Востока. Наибольшей мусуль­манской страной является Индия, вторыми за индуса­ми идут мусульмане, и скоро они будут первыми, пото­му что они имеют четырех женщин, а вы имеете только одну. И это продолжается во имя невмешательства в религию кого-либо — правительство разрешает мусуль­манам иметь четырех жен, а индусу — только одну.

Этой глупости можно помешать, только если вы дей­ствительно жестоки.

Я бы хотел, чтобы рост населения в Индии был ос­тановлен военным порядком. Целую армию следует послать в каждую деревню, и, если люди не хотят доб­ровольно, тогда их надо стерилизовать принудительно. Вы скажете: «Это недемократично». Но разве это де­мократично, что пятьсот миллионов людей умрут в конце этого столетия? Проблемы тесно взаимосвязаны. Когда вы рассматриваете проблему, взгляните со всех сторон, и вы поймете то, что я вам говорю.

И отбросьте вашу предвзятую идеологию.

Моя задача здесь — вывести вас в пространство вне-разума. А из вне-разума к действию. Затем вы действу­ете непосредственно, глядя на ситуацию. Что бы ни было, правота сразу же возникает в вас, и вы совершаете это. Это не вопрос морали и не вопрос религии — это вопрос непосредственной реакции на ситуацию. А непосредственный ответ приходит только через меди­тацию.

Я шокирую ваш ум нарочно и продолжаю откры­вать пути. Я не покину никого! Евреи удивляются: «Мо­жет быть, идет наш черед». Подождите — придет!

Я собираюсь поговорить обо всех идеологиях про­шлого, обо всех нравах прошлого. Я выступаю против всего прошлого человечества и не делаю никаких ис­ключений. Я хочу, чтобы совершенно новый человек появился на Земле — супермен.

Сутра:

Наш любимый Мастер,

Однажды монах спросил мастера Дого: «Даже если нет ни облака на расстоянии в тысячи миль, это еще не настоящее небо. Что такое настоящее небо?»

Дого ответил: «Сегодня хорошо сушить пшеницу».

Это путь Дзен. Не теряйте времени на ненужные те­оретические вещи: «Хотя имеются тысячи миль без облака... но это небо не является настоящим небом, потому что за этим небом будет другое небо, а за тем, следующее небо. Где же настоящее небо?»

Но Мастер Дого сказал: «Забудьте все об этом! Се­годня хорошо сушить пшеницу. Солнечный день, от­крытое небо, безоблачно. Будьте в настоящем времени! Сегодня хорошо сушить пшеницу».

И раз вы находитесь в настоящем времени, вы осоз­наете настоящее небо — то, о чем не сказано. Настоя­щее небо находится внутри вас. Оно не снаружи, тыся­чи миль или миллионы миль, не имеет значения. Вы никогда не дойдете до конца неба во внешнем мире.

Но имеется небо внутри вас, которое является насто­ящим, благодаря которому вы живете и от которого получаете ваше питание. Ваши корни находятся в этом настоящем небе. Просто идите внутрь, и это не тысячи миль отсюда. Это только тысячи мыслей отсюда.

Так что это только вопрос уменьшения мыслей и уменьшения расстояния.

Если у вас нет никаких мыслей, вы в нем.

Вы и есть это небо.

Вам не надо никуда идти; вам нужно просто про­должать отбрасывать ваши мысли. В этом цель нашей тарабарщины перед медитацией. Время, чтобы отбро­сить все, без задержки.

Эти творения, которые вы выбрасываете, поедают вашу голову постоянно, разрушая ваш разум. Схватите их и выбросите и не переживайте о моральной стороне происходящего, о том, что они могут войти в чей-то мозг еще. Нет, ваши творения привычны к вашему уму. Даже если вы бросаете их, они будут ждать снаружи на бамбуке, и, когда вы пойдете в столовую, они прыгнут!

И вы можете слышать в столовой (я никогда не хожу туда) так много разговоров, обсуждений... Все творения вернулись. Так что остерегайтесь бамбука! Просто смот­рите, чтобы эти творения не вернулись вновь в вашу голову, — бегите! А в столовой молчите. Чем чаще вы открываете свой рот, тем больше их входит. Они знают вас прекрасно, они не войдут в кого-нибудь другого. Никто не хочет чужаков, незнакомцев; каждый хочет попасть на свое место, в свой собственный дом. Вы не войдете в чужой дом. Вы не возьмете чужой арендо­ванный велосипед-Каждый находит среди тысяч велосипедов свой соб­ственный арендованный велосипед. Странно!

Эти творения очень хорошо знакомы с вами, и они знают о том, как сильно вы любите их. Какая существует гарантия, что другой человек будет любить их? Возмож­но, он не будет даже дружелюбен, а вы кормили их много лет.

Поэтому, когда вы бросаете, бросайте их очень дале­ко, чтобы они смешались, начали драться друг с дру­гом, а вы тем временем убежите в столовую.

Внутреннее небо удалено настолько, насколько бо­гата мыслями ваша голова. Если у вас нет никаких мыслей, вы просто существуете в настоящем времени. Об этом Дого говорит: «Сегодня хорошо сушить пше­ницу».

Просто будь здесь и сейчас, не говоря ничего о на­стоящем небе... Это путь Дзэн — указать. Если вы умны, вам достаточно простого намека. Если вы неразумны, то и вдалбливание в вашу голову не поможет.

Дого показал монаху, где существует настоящее небо. Оно внутри вас, если вы находитесь в настоящем вре­мени.

Быть в настоящем значит быть вне разума. Быть в настоящем, значит быть в потустороннем мире, в кос­мосе, в небе, что является самой вашей сутью.

В другой раз другой монах спросил Дого: «Что такое глубочайший?»

Дого сошел со своего сиденья, сделал женский реве­ранс и сказал: «Ты пришел издалека, и у меня нет отве­та для тебя».

Фактически он дал ответ. Что такое глубочайший? Скромность, благодарность, ничейность. Он мужчина, но он поклонился в женской манере — нет различия между мужчиной и женщиной, потому что это не воп­рос тела. И женщина более скромна, более благодарна, более любяща.

Так он показывает это: создает женские качества любви, благодарности, сострадания, скромности; про­сто будь никто. И он спустился и сделал реверанс, по­клонился незнакомцу.

Он ответил. Но незнакомец, монах, не понял, вот почему он говорит: «Ты пришел издалека, и у меня нет ответа для тебя».

Если ты хочешь услышать ответ, у меня его нет.

Это сделано также из сострадания. Он ответил, что скромность является глубочайшей, ничейность являет­ся глубочайшей; быть ничто, быть полностью бескоры­стным является глубочайшим. Дальнейшее углубление невозможно. Он дал ответ своим действием, но чело­век смотрел так, как если бы он не понял. Это также из сострадания — не вводить человека в смущение, не дать ему почувствовать, что он не понял. Дого сказал: «Ты пришел издалека, и у меня нет ответа для тебя». Он берет ответственность на себя: «Это не твоя вина. Ты проделал огромную работу, ты пришел издалека, и у меня нет никакого ответа для тебя». Он берет ответ­ственность на себя — хотя реальность такова, что мо­нах пропустил ответ.

В этом красота Мастера. Она сверкает многими крас­ками, многими радугами. Если вы не понимаете это, то вы и не увидите это. Просто читая об этом, вы пропус­тите этот момент.

Как-то раз Секисо Кейшо спросил Дого: «Через сто лет, если кто-то спросит об абсолютном значении Все­ленной, что я скажу ему?»

Вы уйдете. Через сто лет вас не будет; иначе вы мог­ли бы ответить ему. Просто дайте мне ответ. Если кто-то после вашего ухода из жизни задаст этот вопрос, я могу передать ему ваш ответ. Но это невозможно. Вы не можете передать мой ответ, если он не является так­же вашим ответом. Повторение моего ответа будет про­сто заимствованием, в нем не будет жизни, не будет никакой харизмы. Он не проникнет в сердце человека. Если он не живой, пульсирующий жизнью и излучаю­щий жизнь, и светящийся большой энергией, исходя­щей из вашего собственного опыта... Тогда, возможно, другой, если он достаточно умный, созерцательный, восприимчивый, может понять это.

Дого позвал дежурного мальчика, он подошел, и Дого попросил его наполнить бутылку водой.

Он не обратил никакого внимания на вопрос Секи-со. Невнимание к вопросу Секисо является также отве­том. Он говорит: «Не задавай глупых вопросов. Найди ответ сам благодаря собственному жизненному опыту. Мой ответ не поможет, поэтому я не собираюсь давать его».

Поэтому он просто, как будто не слышал, хотя пре­красно все слышал, позвал дежурного мальчика и по­просил его наполнить бутылку водой.

Дого подождал некоторое время...

Странно: Мастер не отвечает на вопрос.

И затем сказал Секисо: «О нем это ты спросил толь­ко что?»

Как будто он не слышал: «О чем это ты спросил толь­ко что?»

Секисо повторил вопрос. Вслед за этим Дого отпра­вился обратно в свою комнату, а в этот момент Секи­со стал просветленным.

Он ответил в первый раз, но Секисо не понял, что это означало: «Не спрашивай меня о вещах, которые доступны только твоему собственному опыту, без по­мощи».

Но поскольку он не понял, Дого подождал некото­рое время: возможно, он догадается.

И затем сказал Секисо: «О чем это ты спросил толь­ко что?»

Секисо повторил вопрос.

Это показывает, что он не понял ответа, который Дого дал своим невниманием к его вопросу. При этом Дого отправился в свою комнату, не отвечая повторно ему.

В этот раз он понял, что это не вопрос, на который можно получить ответ: вы должны идти внутрь своей. комнаты. Слово «комната» (room) прекрасно. Оно про­сто означает пространство. И вы иногда используете его в смысле пространства, что это место имеет «достаточ­но пространства = enough room». Что вы подразумева­ете под этим «enough room»? Достаточно пространства, отсутствие ненужной мебели.

Я, бывало, останавливался у очень богатого челове­ка в районе, называемом Саугар. Он был сборщиком хлама. У него было достаточно денег, он мог себе это позволить.

В те дни в Саугаре не было телевидения... У него была специальная комната для гостей, набитая всяким хла­мом. Я увидел там телевизор и воскликнул: «Ты что, сумасшедший? Телевидение отсутствует здесь!» В то время его не было даже в Бомбее, не было в Нью-Дели; телевидение еще не появилось в Индии.

«Что ты делаешь с этим телевизором?»

Он ответил: «Я был в Лондоне, и мне понравился телевизор».

Я воскликнул: «Просто понравился?»

Он ответил: «Когда-нибудь телевидение придет сюда». А ему было в то время семьдесят пять лет.

Я заметил: «По крайней мере не при твоей жизни».

Он спросил: «Что?»

Я добавил: «Ты не понимаешь, что тебе уже семьде­сят пять...»

Но он сказал: «Нехорошо говорить человеку «не при твоей жизни». Это означает, что ты уже думаешь о моей смерти!»

Я возразил: «Я не думаю о твоей смерти, я думаю о твоем городе. Он все еще на тысячу лет отстает! Даже в Нью-Дели телевидение еще не пришло. В твоем городе оно появится по крайней мере через столетие, и я не думаю, что ты протянешь столько».

Но он очень рассердился и сказал: «Я поставил его здесь для твоего удовольствия».

Я заметил: «Я не сумасшедший. Этот ящик не мо­жет доставить удовольствие. Он мертв, потому что к нему не подходит ни один провод».

И затем я увидел много радиоприемников, стоящих в ряд, разного рода моделей. Я сказал: «Одного доста­точно». Он ответил: «Но я могу купить их, так что, когда появляется новая модель, появляется новый производи­тель...»

Я воскликнул: «В этой комнате я не могу жить. Я сойду с ума, поскольку в ней нет пространства!» Вещи и вещи, вещи и вещи! С трудом можно пройти к кро­вати, а если это ночь — и там не было электричества — то не удается пройти в ванную без того, чтобы многократно не удариться и не сломать много его ценных вещей.

Так что я сказал: «Прости меня. Просто дай мне пу­стую комнату».

Он удивился: «Пустую комнату?»

Я ответил: «Да, поскольку я иногда хожу и в ванную комнату».

Он сказал: «Ванная комната здесь».

Я заметил: «Темной ночью, при отсутствии электри­чества... А твоя комната просто ужасна! Меня будут му­чить ночные кошмары здесь, я не вынесу всего этого!»

Там были разнообразные часы, старые, древние, и они отбивали время. Часы не совпадали по времени друг с другом. Я спросил: «Хочешь ли ты, чтобы я спал или нет?»

Он ответил: «Ты являешься первым гостем, выска­завшим так много претензий». Я сказал: «Я не подни­маю шума, я просто хочу получить комнату». Он отве­тил: «Это и есть комната!»

Я заметил: «Ты не понимаешь значения слова «ком­ната». Это не комната, это свалка!»

Так что когда Мастер Дого ушел в свою комнату, он вновь давал Секисо шанс: «Просто отправляйся в без­молвное пространство внутри тебя. Как я иду в мою комнату, ты идешь в свою комнату, в свое собственное пространство». И тут-то Секисо понял это. Он стал про­светленным.

Мастер продолжает повторять то же самое в разных вариантах, разными словами, с разными жестами, в надежде, что в какой-то момент вы поймете сказанное. Как вы можете этого избежать?

Я буду нападать на вас под разными углами, толкая вас при любой возможности, в каждое ребрышко. Меня не волнует, получите ли вы переломы или нет, я про­должу атаки на вас. Мои удары более тонкие, чем на­падки людей Дзен. Их удары более примитивные.

Так что когда вы расстраиваетесь и нервничаете, помните — это удар.

Просто примите душ и присядьте для медитации. Не надо думать об этом, это был просто удар, чтобы раз­будить вас.

Моя беседа с вами не является речью оратора или философа. Мой разговор с вами представляет собой выступление Мастера, который знает, как взволновать вас. А ваше дело — не волноваться, что бы ни происхо­дило, что бы я ни сказал.

Я могу назвать Иисуса чудаком — не волнуйтесь. Просто радуйтесь и примите хороший душ, если появ­ляются некоторые неприятности... Поскольку — что же мне делать с Иисусом? Моя забота о нас! Если я вижу, что где-то в вашей голове Иисус прячется, тогда я не­медленно нападаю на Иисуса. Я бью вас. Какое отно­шение я имею к Иисусу? Фактически никто не знает, то ли этот человек был там, то ли не был.

Также когда я говорю о Сталине, не беспокойтесь. Меня ничто не связывает со Сталиным. Он не является моим учеником, вы мои ученики! И вы самостоятель­ны, несмотря на меня. Я пытаюсь любым способом выгнать вас, но вы все еще продолжаете приходить.

Вы прекрасно знаете, что мои слова не следует по­нимать буквально. Они представляют собой стратегии и инструменты. Вся проблема состоит в том, каким об­разом шокировать вас и полностью встряхнуть ваш разум, так, чтобы вы смогли войти во внутреннее про­странство и увидеть своими собственными глазами ваше огромное небо.

Башо написал:

Холодный дождь начинается,

А я без шляпы,

Вторая мысль: а кого это волнует?

В этом красота Дзен.

Холодный дождь начинается,

А я без шляпы,

Вторая мысль: а кого это волнует?

Помните это. Вторая мысль: не беспокойтесь ни о чем. Возможно, по первой мысли вы неспособны, но по второй мысли — не упустите это. Секисо не упус­тил вторую мысль.

Вопрос Маниши:

Наш любимый Мастер, Эмма Гольдман, анархист, в начале этого столетия написала в одном из своих ре­волюционных сочинений, что «Фридрих Ницше описы­вается как ненавистник слабых, поскольку он верил в супермена. И не пришло в голову этим мелким интер­претаторам великого мыслителя, что это видение су­пермена также требует такого состояния общества, при котором не родится раса слабых людей и рабов».

С пламенем Дзен в одной руке вы являетесь заверше­нием поиска человеком своей внутренней цельности; с пламенем духовного анархизма в другой руке не являетесь ли вы также завершением поиска человеком его внешней цельности?

Маниша, Фридрих Ницше — один из наиболее не­правильно понятых гигантов человечества. И никто не может посочувствовать ему более, чем я, потому что я нахожусь в аналогичном положении. Я даже еще более неправильно понятый человек, чем Фридрих Ницше.

Когда я говорю, что я ненавижу бедность, люди ду­мают, что 5i ненавижу бедняков.

Я ненавижу бедность, потому что я хочу разрушить бедность полностью! Тогда не будет бедных людей, ког­да бедность разрушена.

Аналогичная ситуация была с Ницше. Когда он ска­зал: «Я ненавижу слабых людей, и я возвещаю приход супермена», — люди неправильно поняли его. Они по­думали: «Этот человек защищает только сильных, пре­восходных людей, и он выступает против обычных, средних людей». Но это не так.

Эмма Гольдман права. Она одна из немногих жен­щин в истории, имевших очень четкое мышление. Очень мало женщин думают о глобальных проблемах, их мир очень ограничен — соседство, кто получил но­вое сари...

Женщина ворвалась в дом и заявила своему мужу: «Ты должен сделать либо одно, либо другое». Он спра­шивает: «Что?»

Женщина поясняет: «Сосед купил новый автомобиль. Или ты покупаешь новый автомобиль, или меняешь соседей. Мы переедем в другой дом, мы не можем жить в этом доме. Я не могу видеть новый автомобиль в его гараже, когда в нашем гараже стоит старый «форд». Так что действуй быстро! Либо найди новый дом, либо при­кати домой новый «кадиллак»!»

Мир этой женщины был очень ограничен. Мужчи­на ограничил его, но женщина также ответственна — она приняла это. Когда кто-то порабощает вас, то, ко­нечно, этот человек несет ответственность, но не ду­майте, что вы не несете ответственность. Вы также отвечаете: вы могли бы умереть, вместо того чтобы ста­новиться рабыней; иначе как бы он смог сделать вас рабыней?

Так что когда происходит такое явление, то люди только думают с состраданием и жалостью о жертве, но они не думают, что жертва как-то согласилась на статус-кво. Иначе если все женщины мира устроят од­нодневную забастовку, мужчины будут массировать их ножки: «Ты не только равноправна, ты старше! Только вернись на кухню».

Я знаю себя... Я не могу приготовить даже чашку чая. Я попытался и обжегся. Одного раза было достаточно, затем я сказал: «Это не мое дело».

Вы когда-нибудь думали, если вам надо спать ря­дом с вашим маленьким ребенком, что случится но­чью? Первое — вы выбросите ребенка в окно, потому что эти маленькие дети такие озорники, они будут спать целый день и бодрствовать всю ночь. И посто­янно им нужно то это, то то; а если ничего не нужно, то они хотят пойти в ванную! Они доведут вас до от­чаяния всего за одну ночь. Второе — вы пристрелите себя.

Женщина чрезвычайно терпелива. Она не задумы­вается о том, что случится, когда произойдет третья мировая война. Кого это волнует? В данный момент ее волнует то, что муж не пришел домой. Где он? С какой из женщин? Она как раз пробегает глазами список всех знакомых женщин...

А когда муж возвращается среди ночи, она тут же спрашивает: «Где ты был?» И он отвечает: «Я был с моим другом, таким-то».

И у жены имеется вся информация. Она обзванива­ет всех друзей. «Этого друга нет дома, так где же ты был? Будь правдив и честен! Я навела справки, у меня твой дневник, все телефонные номера. Этого парня нет дома! Где ты был?»

Тут вас поймали с поличным! Никто не может избе­жать проверки жены. Я никогда не слышал истории о мужчине, избежавшем проверки жены. Они такие рья­ные детективы, что иногда я думаю, что им следует ра­ботать в ЦРУ, ФБР — они сделают там значительно большую работу!

Очень мало женщин, подобно Эмме Гольдман, дума­ли о таких проблемах, как анархизм. Она действительно была редкостной женщиной. Никакой муж не мог бы вынести ее, она была слишком умна. Любой муж чув­ствовал бы себя ниже ее в интеллектуальном смысле.

Она абсолютно права, говоря о Фридрихе Ницше, что, когда он говорил о супермене: «Я ненавижу сла­бых людей» — люди не поняли смысла. Они думают, что он ненавистник среднего человечества и только хочет супермена превосходного качества, интеллекту­альных гигантов. Совсем не так.

Его идея супермена и обществ