Прекрасный Принц теряет свою невесту

Фредерик не всегда был беспомощным. Было время, когда он стремился стать героем. Но, казалось, этому не суждено было сбыться.

С самого момента своего рождения (когда его тотчас положили в люльку, застеленную нежно шелестящим шелком) принц Фредерик не испытывал ни в чем недостатка. Как наследник престола очень богатой нации Гармонии, он рос в окружении армии слуг, готовых баловать его самым мыслимым и немыслимым образом. Пока он учился ползать, ему надевали на ноги наколенники из шерсти ягненка, чтобы он не натер свою детскую нежную кожу. Когда ему хотелось поиграть в прятки, дворецкие с лакеями прятались в самых очевидных местах (за перышко, под салфетку), чтобы мальчику не пришлось слишком утомляться, разыскивая их. Почти все, что хотелось юному Фредерику, вручалось ему на блюдечке с голубой каемочкой. В буквальном смысле.

Рис.2 Принц Фредерик

Единственное, что Фредерик должен был сделать взамен — прожить жизнь настоящего джентльмена. Ему было разрешено посещать такое количество поэтических вечеров, балов и, разумеется, званых ужинов со сменой двенадцати блюд, сколько ему заблагорассудится. Но ему было запрещено принимать участие в любой деятельности, которая даже отдаленно казалась опасной или рискованной. Для отца Фредерика, короля Уилберфорса, была очень важна внешность. Он поклялся, что в их семье больше никто и никогда не будет страдать от издевательств и насмешек, как это было с его прапрадедом королем Карлом Куро-рябым. «Ни шрама, ни синяка, ни прыщика», — таков был девиз короля Уилберфорса. И он пошел на крайние меры, чтобы уберечь своего сына от всего, что могло его хотя бы поцарапать. Он даже карандаши Фредерика загодя притуплял.

По большей части Фредерик в свои ранние годы был абсолютно счастлив, не участвуя в таких забавах, как лазанье по деревьям (грозит неминуемым вывихом лодыжки!) или пешие прогулки (кругом ядовитый плющ!). Король Уилберфорс уж очень переборщил со своей заботой.

Но в нежном возрасте семи лет, Фредерик воодушевился испытать себя на смелость. Он сидел в классной комнате, обучался писать свое имя с затейливыми завитушками, когда суматоха, доносившаяся из коридора, заставила его учителя прервать урок. Фредерик последовал за своим преподавателем к дворцовым воротам, где собрались слуги, чтобы поглазеть на въезжающего рыцаря.

Бывалый вояка, побитый и измученный после недавней схватки с драконом, еле державшийся на ногах, искал во дворце еду и кров. Король пригласил усталого путника в их дом. Это был первый настоящий рыцарь, которого видел Фредерик (и, честно говоря, даже те, о которых он читал в книжках, не были такими увлекательными — его любимой сказкой на ночь была «Сэр Бертрам «Лакомка» и Поиск Заколдованной Салатной Вилки»). Во время краткой побывки рыцаря у них во дворце, Фредерик повсюду следовал за ним, слушая его рассказы о сражениях огров, войнах гоблинов и бандитских погонях. У глаз этого рыцаря было такое выражение, которое Фредерик прежде никогда не видел. Фредерик чувствовал жажду рыцаря к острым ощущениям, его готовность к действию. Рыцарь был человеком, который расцветал от приключений, а Фредерик — от чая с тортиком.

В вечер отъезда рыцаря, Фредерик спросил отца, возможно ли ему получить несколько уроков битвы на мечах. Король с улыбкой отклонил просьбу сына:

— Мой мальчик, мечи такие острые. И мне нужен сын, укомплектованный обоими ушами.

Но юный Фредерик был непоколебим. На следующий день он спросил отца, может ли он вместо фехтования заняться борьбой. Король Уилберфорс покачал головой.

— Фредерик, ты у нас, что называется, миниатюрный. Да тебе вмиг позвоночник сломают.

На следующий день, Фредерик попросил себе место среди рыцарей.

— Это еще опаснее, чем две предыдущие просьбы вместе взятые, — неодобрительно простонал король. — Да тебя пронзят, нанизав как оливку на шпажку.

— Стрельба из лука? — спросил Фредерик.

— Останешься без глаз, — настаивал король.

— Рукопашный бой?

— Костей не соберешь.

— Скалолазание?

— Останешься слепым инвалидом.

К концу недели король Уилберфорс уже не мог этого выносить. Он должен был положить конец мечтам Фредерика о приключениях. Он решил обеспечить своему сыну поражение.

— Отец, может, мне заняться спелеологией? — в нетерпении спросил Фредерик.

— Исследованием пещер? Провалишься в бездонную яму, — проворчал король. А затем он сменил тон. — Но ты можешь попробовать заняться дрессировкой, если хочешь.

— В самом деле? — Фредерик был ошеломлен и взволнован. — Ты говоришь о диком звере? Ни о хомячке или рыбке?

Король кивнул.

— А ты не думаешь, что меня проглотят заживо? — спросил Фредерик.

— Боюсь, что так, но, если ты настаиваешь, что непременно должен подвергнуть свою жизнь риску, то кто я такой, чтобы вставать у тебя на пути, — сказал его отец, заманивая сына в ловушку.

На следующий день сердце Фредерика колотилось, как бешеное, когда его вели вниз, по извилистым коридорам подвала к кладовой: по углам и вдоль стен были распиханы старые гербы, запасные скипетры и ящики с детской одеждой, из которой он давно вырос, чтобы освободить побольше места для огромной клетки. Внутри этой клетки оказался тигр, тяжело дышащий и ходящий взад-вперед. Как только животина увидела юного принца, то издала протяжный низкий рык.

— Ого, а я не ожидал, что мы начнем с чего-то такого большого, — сказал Фредерик, значительно менее возбужденно, чем минуту назад.

— Ну что, готовы к такому, Ваше Высочество? — спросил дрессировщик.

Фредерик едва успел кивнуть, как дрессировщик уже сдвинул засов, и дверца клетки упала. Дрессировщик скомандовал, и большая кошка выскочила из клетки в комнату, несясь прямо на Фредерика.

Фредерик закричал и пустился наутек. Гигантский тигр, будучи раза в три больше него, бросился вслед за мальчиком. Фредерик заметался среди ящиков с потускневшими кубками и расстроенными лютнями, в поисках места, где можно было бы спрятаться.

— Почему ты его не остановишь? — прокричал он дрессировщику.

— Да его ж нельзя остановить, — ответил дрессировщик. — Это ведь дикое животное. Вас же предупреждал отец, что это будет опасно.

Фредерик нырнул под тяжелый дубовый стол, но тигр ударом лапы смахнул его прочь, будто тот был не тяжелее одуванчика. Фредерик пополз по полу в попытках убежать от зверя, но вскоре уперся в скрученные в рулоны гобелены. Бежать было некуда. У него потекли слезы из глаз, когда он вскрикнул, увидев разинутую пасть тигра, приближающуюся к нему.

Когда Фредерик оказался в пасти у тигра, то был слишком напуган, чтобы понять, что у животного нет зубов. Большая кошка преспокойно отнесла плачущего мальчишку в пасти к себе в клетку и аккуратно опустила на пол — чему была хорошо обучена. Это был не обычный тигр: это был Эль Стрипо, талантливейшая и действующая звезда цирка братьев Флимшамов. Братья славились своими представлениями наглядного ужаса (который при этом был абсолютно безопасен), в ходе которых дрессировщики приказывали Эль Стрипо взять в пасть до пяти младенцев, находящихся в зале, а потом выплюнуть их матерям. И детишки всегда попадали в руки правильным матерям — своим собственным.

Фредерику потребовалась секунда-другая, чтобы осознать, что он не съеден. И заметить, что в этот момент появился его отец. Фредерик подбежал и, уткнувшись в королевские объятья, вытирал слезы со своего лица отцовским королевским камзолом.

— Теперь-то ты понимаешь? — спросил король. — Понимаешь, почему не можешь заниматься подобными вещами? — А за спиной принца король показал два больших пальца дрессировщику Эль Стрипо.

План короля Уилберфорса сработал. Принц был настолько сильно подавлен своим опытом с тигром, настолько напуган до глубины души, что никогда больше ничего не просил, чтобы испытать свою смелость. «Отец был прав, — думал он, — я не из того теста».

С этого момента страх начал заправлять Фредериком. Он даже сказки сэра Бертрама «Лакомки» стал находить чуть более пугающими.

Теперь Фредерик сосредоточил все свои усилия на уроках этикета, коллекционируя модные наряды, становясь именно таким, каким его хотел видеть отец. И у него это стало чертовски хорошо получаться. И даже больше того, ему это стало нравиться. Он гордился своей великолепной осанкой, затейливыми бутоньерками и великолепным умением танцевать фокстрот.

Прошло больше десяти лет, прежде чем идея о приключении снова нашла дорогу в мысли Фредерика. Это случилось в ночь грандиозного королевского бала во дворце, на который возлагалась надежда, что принц найдет себе невесту (он никогда не покидал дворец, так что предприятия такого рода, как балы, для него были единственным вариантом встретиться с девушками). В тот вечер на балу среди десятков элегантно разодетых дам, была одна девушка, которая сразу же привлекла внимание Фредерика — и не только потому, что была красива и со вкусом одета. Нет, в ней было что-то такое: блеск бесшабашности в глазах. Он понял, что подобный блеск видел всего один раз много лет назад — в глазах старого рыцаря.

Как-то Фредерику и таинственной девушке посчастливилось потанцевать вместе. Но как только часы пробили полночь, она сбежала, не сказав ни единого слова.

— Отец, я должен найти эту девушку, — настаивал Фредерик, снова вдохновленный новым чувством, которое слегка напоминало то, что он испытал в семилетнем возрасте.

— Сына, ты ведь никогда не выходил дальше дворцовых ворот, — ответил король зловещим тоном. — А что, если по улицам шастают тигры?

Фредерик отшатнулся от него. Эпизод с тигром и впрямь до чертиков напугал его.

Но все же Фредерик не сдался.

Он поручил своему камердинеру Реджинальду разыскать ту загадочную незнакомку. Оказалось, что Луша (так ее звали) совсем не дворянка; просто полотерка, вечно перемазанная сажей. Но ее история (в которой переплелись фея и магия, что помогли ей сбежать от неродной семьи) очень понравилась Фредерику (хотя он очень надеялся, что ему никогда не придется встречаться ни с кем из ее семейки).

Когда он заявил отцу, что хочет жениться на Луше, король поперхнулся от удивления.

— Я-то думал, что излечил тебя, но, видимо, нет, — хмуро сказал король. — Ты что, вообще ничего не понял, да? Невоспитанная жена разрушит твой имидж больше, чем любой шрам или перелом.

До этого момента, Фредерик всегда считал, что король навязывает строгие правила, так как боится за безопасность своего сына. Но теперь он видел, что это не совсем так. Впервые Фредерик решил воспротивиться своему отцу.

— Ты не будешь мною править, — твердо стоял на своем он. — Нет, ну чисто технически, ты, конечно, мною правишь, в качестве короля. Но у тебя нет власти над моим сердцем. А оно хочет Лушу. И если ты не доставишь мне ее сюда, я сам за ней отправлюсь. И меня не волнует насколько за дворцовыми стенами опасно. И если мне придется оседлать тигра, чтобы добраться до нее, я так и сделаю.

По правде сказать, Фредерика крайне пугала мысль о том, чтобы осмелиться и выйти в реальный мир. Если бы отец отказался удовлетворить его требования, то он не имел бы ни малейшего представления, как воплотить свою угрозу в жизнь. К счастью для него, король был потрясен настолько, что сдался.

И вуаля, Луша переехала жить во дворец. Они с Фредериком были официально помолвлены, а рассказ о волшебстве их знакомства стал притчей в королевстве. В течение нескольких дней, у менестрелей был новый хит на руках, и сказку рассказывали и пересказывали во многих королевствах. Но в то время, как популярная версия истории заканчивалась для Прекрасного Принца и Золушки долго-и-счастливо, на самом деле для Фредерика и Луши все складывалось не так гладко.

По иронии судьбы, Лушин дух смелости и озорства (который так привлек в ней Фредерика) и стал камнем преткновения между ними. Ужасная мачеха Луши относилась к ней, как к заключенной в ее же собственном доме, и заставляла падчерицу проводить каждую секунду ее бодрствования за работой, например, за соскабливанием накипи и остатков майонеза с зубчиков вилки. И пока Луша проходила через все это, она мечтала о более волнующей жизни. Она мечтала о катании на верблюдах, пересекающих пустыню в поисках древнего храма, в котором спрятаны волшебные лампы, или о том, как будет рассекать облака на горных вершинах, играя в прятки с правителями скрытых от посторонних глаз горных царств. Она честно верила, что все это может случиться с ней в будущем.

Когда Луша встретила Фредерика на балу, это был кульминационный день, наполненный магией и интригой, и она решила, что это стало началом непрерывной и самой волнующей минуты ее существования. Но жизнь с Фредериком оказалась не совсем такой, как она себе ее представляла.

Фредерик любил поспать. Порой спал он даже до обеда. И, как правило, больше часа приводил себя в порядок, в соответствии с инструкциями, установленными его отцом. К тому времени, когда они наконец-то встречались с Лушей, она была более чем готова к чему-то волнующему. Но Фредерик обычно предлагал более спокойную деятельность, такую как пикники, слушание музыки или спокойное любование каким-либо видом искусства.

Ой, только не поймите меня неправильно: Луше все это нравилось — первые несколько дней. Но после четырнадцатого пикника, она начала опасаться, что это самое захватывающее приключение, которое может с ней случиться во дворце. От этой постоянной рутины ей стало неуютно, и она вновь почувствовала себя пленницей. Так что однажды утром она решила, что откровенно поговорит с Фредериком и попытается донести до него свои чаяния.

В то утро Фредерик, как обычно, проспал допоздна. Когда он, наконец-то, проснулся, то провел пятнадцать минут (довольно быстро для него) просматривая свой гардеробный шкаф, заполненный ультрамодными костюмами, прежде чем остановил окончательный свой выбор на белоснежном наряде с отделкой золотой тесьмой и наплечниками с кисточками. Следующие пять минут были посвящены выпрямлению его коротких, светло-каштановых волос. К сожалению, несколько прядей решительно отказывались оставаться там, где требовалось, и потому принц сделал то, что он делал обычно, когда был расстроен:

— Реджинальд!

Спустя несколько секунд в спальне принца появился высокий, худощавый мужчина с тоненькими, заостренными на концах усиками.

— Слушаю, милорд? — спросил он, и в его голосе сквозила жесткость, присущая и всей его позе.

— Доброе утро, Реджинальд, — сказал Фредерик. — Можешь привести мои волосы в порядок?

— Разумеется, милорд, — сказал Реджинальд, и, схватив серебряный гребень, начал приводить в порядок принцево гнездо на голове.

— Благодарю, Реджинальд, — сказал Фредерик. — Я иду повидаться с Лушей и хочу произвести наилучшее впечатление.

— Разумеется, милорд.

— Думаю удивить ее завтраком в постель.

Реджинальд остановился.

— Я совершенно убежден, милорд, что юная леди уже позавтракала.

— Пропади ты пропадом, — пробормотал принц. — Опять опоздал. Давно она проснулась?

— Уже как часа три, — ответил Реджинальд.

— Три часа! Но я же просил тебя разбудить меня, когда Луша проснется.

— Прошу прощения, милорд, — сочувственно произнес Реджинальд. — Вы ведь знаете, я бы с удовольствием Вам помог. Но над нами довлеет строгий приказ короля: «Ничто не вправе нарушить Ваш прекрасный сон».

Фредерик подскочил со своего места, отмахиваясь от гребня Реджинальда.

— Мой отец приказал тебе меня не будить? Он все еще хочет держать нас с Лушей подальше друг от друга.

Он бросился к двери спальни, но тут же вернулся, чтобы бросить последний взгляд на себя в зеркало, а потом выскочил из комнаты и заспешил вниз по коридору, чтобы повидаться со своей невестой.

Луши не было в своей комнате, так что Фредерик отправился в сад. Он остановился перед розовым кустом, чтобы вдохнуть его аромат, и тогда услышал стук приближающихся копыт. Он глянул себе через плечо и увидел большую белую лошадь, которая приближалась к нему быстрым галопом, перепрыгивая одну живую изгородь за другой. Принц попытался пуститься наутек, но золотые кисти на его мундире зацепились за шипы кустарника.

Фредерик судорожно дергал застрявший в терниях рукав, когда всадник натянул поводья и остановил лошадь. Сверху вниз, из седла на него смотрела Луша и хохотала. На ней было надето совершенно невообразимого покроя синее платье, а волосы, собранные на затылке в пучок, растрепались от быстрой езды. Ее крепкое телосложение, румянец и блеск в глазах резко контрастировали с худощавостью и бледностью кожи Фредерика.

— Надеюсь, ты не простоял вот так, застряв, все утро, — полушутя сказала она.

— Нет, это произошло вот только что, — со вздохом облегчения ответил Фредерик. — И я смею надеяться, что, быть может, ты спустишься и подашь мне руку?

Луша выскользнула из седла, похлопала своего скакуна по носу и присела на корточки, чтобы помочь высвободить мундир принца из колючек.

— Я же тебе уже говорила, что кисти доведут до беды, — сказала она.

— Но сейчас среди дворян — это самый писк моды, — горячо возразил Фредерик.

Рис.3 Леди Луша

Он отряхнулся и выпятил грудь, руки упер в бока и встал в позу, которая как можно выгоднее демонстрировала его наряд. При этом, нарочито переигрывая, чтобы заставить рассмеяться Лушу. И у него это отлично вышло.

— Очень симпатично, — сказала Луша со смешком. — Я бы с удовольствием как-нибудь полюбовалось на тебя в седле, — намекнула она, поглаживая своего коня по розовому носу.

— Уверен, что буду смотреться в седле невероятно геройски, — сказал Фредерик. — Но, к сожалению, у меня аллергия на конский волос.

Разумеется, не было у него никакой аллергии, просто он ужасно боялся упасть.

— Ужасно жаль, — вздохнула Луша.

— А я и не представлял, что ты умеешь ездить верхом, — сказал Фредерик. — Учитывая, что твоя мачеха держала тебя под замком, я и не предполагал, что ты сумела выкроить время для уроков верховой езды.

— А я и не брала, — сказала Луша. — Чарльз, ваш главный конюх, обучал меня последние несколько недель. Я обычно практикуюсь по утрам, пока ты... гмм, пока ты спишь.

Фредерик сменил тему разговора.

— Итак, слышала ли ты песню, которую о тебе сложил Грош-да-перо? У этого нашего барда, разумеется, есть особые отношения с пером. Слышал, песня пользуется большим успехом. Предполагается даже, что менестрели распевают ее в таких далеких землях, как Лесляндия и Штормвилль. И глазом моргнуть не успеешь, как станешь известнее меня. Хотя, по правде сказать, мне не нравится, что тебя зовут Золушка. Это сразу наводит на мысли о грязи и неопрятности.

— Я не возражаю, — сказала Луша. — Я была грязной и неопрятной в течение многих лет. Я всегда в саже и золе, благодаря тому, что регулярно чистила камин, по крайней мере, понятно, откуда произошло имя.

— Кстати, об именах, — сказал Фредерик, не знаю, заметила ли ты, но в песне я упоминаюсь, как Прекрасный Принц? Моего настоящего имени там нет. Народ думает, что я тот же принц, что разбудил Спящую красавицу и спас Рапунцель. Вот, послушай и скажи, что думаешь.

Он окликнул, проходящего мимо слугу:

— Прошу прощения, милейший, не могли бы вы сходить и позвать для нас Гроша-да-перо Сладкоголосого? Скажите ему, что принц и леди Луша хотели бы услышать в его исполнении «Сказку о Золушке».

— Сожалею, милорд, — ответил слуга. — Но мистер Грош-да-перо недоступен. Вообще-то, его не видели уже несколько дней. Об этом болтает весь дворец, мы удивлены, что вы до сих пор ничего об этом не слышали. Никто не знает, куда делся королевский бард.

— Что ж, это объясняет, почему я не слышал последние несколько ночей подряд колыбельные под своими окнами, — задумчиво сказал Фредерик.

— Фредерик, может с Грошем-да-пером стряслось нечто ужасное, — сказала Луша, голос которой звучал слегка чуть более радостно от подобной перспективы. — Мы должны это немедля выяснить. Ну же, вперед. Мы должны узнать, кто видел его последним. Давай, начнем спрашивать у ворот...

— Ой, ну что ты, я уверен, что ничего страшного, — быстро сказал Фредерик. Единственное, что ему было сложнее представить, чем преступление, случившееся на территории королевского дворца — так это расследование этого преступления. — Он, наверное, где-то неподалеку на съезде бардов, на одном из которых голосуют, сколько перьев должно быть в шляпе у менестрелей... или вроде того. Но не стоит беспокоиться, если нет Гроша-да-пера, это не значит, что мы остались без музыки. Я сейчас пошлю за...

— Ах, Фредерик, не надо никаких песен, — сказала Луша, глубоко вздохнув. — Помнишь, мы только что говорили с тобой о моем затворническом детстве?

Фредерик кивнул.

— Теперь я свободна и хочу обогатиться новыми впечатлениями. Я хочу выяснить, на что способна. Итак, если мы не собираемся разбираться с исчезновением Гроша-да-пера, то чем займемся? — спросила она. — Что за приключение нас сегодня ждет?

— Приключение, ага. — Фредерик быстренько продумал свои варианты оного. — Чудесный денек. Приятно и солнечно. Предлагаю пикник.

Луша поникла.

— Фредерик, мне нужно развлечение иного рода.

Фредерик уставился на нее, как заблудившийся крольчонок.

— Слышала, в городе остановилась труппа странствующих акробатов, — предложила Луша. — Может быть, мы могли бы пригласить их сюда, чтобы они обучили нас кое-каким кувыркам.

— Ох, вот же незадача, у меня просто беда с одной из лодыжек. — Все в порядке было у него с лодыжкой.

— А, может, займемся поиском сокровищ? — взволнованно предложила Луша. — Кто-то из поварят на кухне сплетничал о мешке украденного золота, который один из старых камердинеров твоего отца припрятал в туннелях под замком. Мы могли бы попытаться его найти.

— Ой, но мне же никак нельзя спускаться ниже первого этажа. Тебе прекрасно известно, что творит сырость с моими пазухами. — Сырость, вообще знать ничего не знала о его пазухах.

— Мы можем поплавать в лодке по озеру?

— Я не умею плавать. — А вот это правда.

Луша в очередной раз вздохнула.

— Фредерик, но чем же нам заняться? Извини, это прозвучит грубо, но мне скучно.

— Мы могли бы устроить другой какой-нибудь пикник, — с надеждой предложил Фредерик. — Мы могли бы съесть завтрак на обед. Круассаны, яйца-пашот. Ну что, разве не будоражит?

Луша подошла к своей кобыле и взобралась обратно в седло.

— Иди и прикажи накрывать свой пикник, Фредерик, — безжизненным голосом сказала она. — Я покатаюсь еще немного, а ты подожди.

— Хорошо, — сказал Фредерик и помахал ей. — С места не сойду.

— Уверена в этом. В этом ты хорош, — ответила Луша. И ускакала.

Где-то через час, Фредерик сидел на дворцовой лужайке (ну, ладно-ладно, на аккуратно расстеленном пледе, просто ему не хотелось извозить в траве свои белоснежные штаны) в ожидании обеда и своей невесты. Прибыл слуга и поставил перед Фредериком поднос с изысканным завтраком.

— Милорд, — сказал мужчина, поклонившись и сделав шаг назад. — Там для Вас сообщение.

Фредерик увидел сложенный лист бумаги, засунутый между миской с ломтиками грейпфрута и тарелкой с шоколадными вафлями. Он взял записку и внезапно, непонятно отчего, почувствовал, будто тонет.

«Милый, добрый Фредерик,

Мне ужасно жаль, что я так поступаю с тобой, но надеюсь, что когда-нибудь ты поймешь, почему я уехала. Похоже, тебе очень уютно живется во дворце. Я не могу переделать тебя и заставить взбираться по горам, переплывать бурлящие реки и исследовать древние руины. Тебе не хочется всего этого и это нормально. Просто это не твоя стезя. А твоя стезя, ну, есть твоя стезя.

Но мне нужно большее.

Когда ты рассказал мне о песне Рапунцель, это заставило меня задуматься. Принц из той сказки пытался ее спасти, но закончилось все тем, что в итоге Рапунцель ЕГО спасла. Эта девушка стала моим вдохновением. Поэтому я отправляюсь на ее поиски. Мне кажется, что мы с ней отлично поладим. И думается мне, что она станет отличным партнером в поисках Гроша-да-пера. И даже если мы в конечном итоге обнаружим его на скучном старинном заседании (как ты и предупреждал), кто знает, какие приключения нас поджидают по пути? Фредерик, ты прекрасный человек, и я желаю тебе всяческих благ. Если это имеет значение, то бал — был самым романтическим вечером в моей жизни.

Всего наилучшего,

Луша».

Фредерик бросил письмо в пустую тарелку. «Итак, — подумал он, — значит, бал был самым романтическим вечером в ее жизни, да? Но чего же ждать от девушки, вечера которой преимущественно состояли из выколупывания мертвых пауков из щелей в полу. И только взгляните, как она подписала свою писанину: «Всего наилучшего»? Так подписывают благодарственное письмо, только своему выгульщику собак». У Фредерика пропал аппетит.

— Реджинальд!

— Неужели я настолько скучен?

Фредерик вернулся в свою комнату, опустился на край кровати, застланной кашемировым пледом, в то время, как Реджинальд, как всегда строгий, стоял рядом с ним и поглаживал принца по голове.

— Ну-ну, милорд, — ответил камердинер. — Не думаю, что герцогиня Пустозвон назвала бы Вас скучным. Вы только вспомните, в каком приподнятом настроении она была, когда Вы разучивали с ней ча-ча-ча? Сэр, у вас много-премного поклонниц.

— Дааа, — грустно сказал Фредерик. — Но Луши-то среди них нет.

— Похоже, что леди Луша ищет другой образ жизни, нежели тот, который вы можете предоставить ей во дворце, — сказал Реджинальд.

— Яйца-пашот! Ну, каким же идиотом я был? — Фредерик хлопнул себя по лбу.

— Полно Вам, милорд, встретите другую.

— Но я не хочу другую. Мне нужна Луша. Реджинальд, как думаешь, что мне делать? И будь со мной честен, не надо мне говорить того, что бы сказал на твоем месте мой отец.

Реджинальд обдумал слова Фредерика. Он заботился о Фредерике с самого его детства. И никогда не гордился им больше, чем когда увидел, как молодой человек выступил против своего властного отца. И Фредерику могло бы пойти на пользу появление в его жизни кого-нибудь бесстрашного и решительного, вроде Луши.

— Не упустите ее, — сказал Реджинальд, заметно расслабившись и в очень непринужденной манере.

— Ого, — выдохнул Фредерик. — Ты сейчас укоротился на два дюйма?

— Не обращайте на меня внимания, — сказал Реджинальд. — Вы слышали, что я только что сказал? Вперед! Скачите вслед за Лушей.

— Но, как? — спросил Фредерик, по-прежнему прибывая в растерянности от того, что его камердинер может говорить как обычный человек.

— Думаю, лучше всего на лошади. Чарльз может научить Вас основам. Вам не нужно становиться лучшим в мире наездником, Вам просто нужно научиться держаться в седле. Придерживайтесь дорог и не пропадете.

— Но...

— Знаю, Вам страшно, Фредерик. Но вот Вам мой совет: преодолейте свой страх. Луше нужен такой же авантюрист, как и она сама. Настоящий герой.

— Тогда у меня нет никакой надежды, — надулся Фредерик. — Я потрясающий франт. У меня первоклассный почерк. Я очень хорош в качестве принца, но из меня никудышный герой.

Реджинальд посмотрел ему в глаза.

— В Вас, где-то там, глубоко в душе, есть смелость. Просто найдите ее. Разыщите Лушу, где бы та ни была. И просто посмотрите, что случится. Может быть, ее уже сильно поразит одно то, что Вы покинули дворец.

— Но отец ни за что не позволит мне уйти из дворца.

— А мы ему не скажем.

— В конце концов, он все равно заметит, что меня нет во дворце. И когда это произойдет, он пошлет своих людей, чтобы доставить меня обратно во дворец.

— В зависимости от того, куда бы Вы ни отправились, я буду посылать их в противоположном направлении.

— Я все еще не очень уверен, что должен так поступить. Ведь там, за дворцовыми воротами, и правда очень опасно.

— Это Ваш отец так говорит, — сказал Реджинальд. — Послушайте, если Вы отправитесь в это путешествие, то сделаете это не только ради Луши, а также для того маленького мальчика, который однажды захотел испытать все-все-все на свете.

— Ты имеешь в виду моего кузена Лоренса, который сломал себе ногу, пытаясь взлететь с теми восковыми крыльями?

Реджинальд посмотрел на Фредерика с сочувствием.

— Фредерик, Вы не помните свою матушку, а я вот помню. И я знаю, чего бы она хотела для Вас.

Фредерик поднялся.

— Хорошо, я сделаю, как ты говоришь.

— Какая сила духа, — сказал Реджинальд.

Фредерик промаршировал на выход. Спустя секунду он вернулся обратно в комнату.

— Наверное, мне нужно переодеться во что-то более пригодное для походной жизни, — сказал он.

Реджинальд обнял его за плечи:

— У Вас нет ничего подходящего для походной жизни, — сказал он с улыбкой. — Ну же, пойдемте скорее в конюшни.

На следующие утро, спустя несколько часов тайных, интенсивных уроков верховой езды, принц Фредерик рысью промчался верхом через королевские ворота, а Реджинальд и Чарльз (королевский конюх) махали ему на прощание. Глаза у него были зажмурены, а руки обнимали лошадиную шею. И тут его осенило.

— Постой, — окликнул он Реджинальда. — Я не знаю, куда мне отправиться.

— В записке Луши было сказано, что она отправляется на поиски Рапунцель, — сказала Редженальд. — Барды довольно туманно рассказывают, где именно произошли события той сказки. Но основываясь на этих витиеватых стихах, я практически уверен, что «Песнь о Рапунцель» — работа Лиричного Лейфа, барда из Штормвилля. Гмм. С таким-то именем, как Лиричный Лейф, можно было сподобиться и на большее, чем на: «Ее волосы были длиннее длинных, не в пример дурнушкам». В общем, я бы попытал счастье в Штормвилле. Езжайте на юг.

— Но как же в Штормвилль? Разве он не переполнен чудищами? — сказал Фредерик, глаза которого в секунду округлились до размера блюдец.

— Скачите во весь опор, — крикнул конюх Чарльз. — Если повезет, Вы перехватите леди Лушу еще до границы.

— Я не умею скакать во весь опор, — сказала Фредерик. — Я изо всех сил стараюсь просто ехать вперед.

— В этом Вы уже преуспели, — крикнул Реджинальд. — Так держать!

Фредерик ухватился за своего коня покрепче и подумал, что же из себя представляет мир, которому он вручает свою особу. В течение двадцати четырех часов, он будет ехать под проливным дождем и всхлипывать, сетуя на то, что ему вообще не стоило покидать дом. И спустя чуть более недели, будет трепетать от страха в тени, увидев разъяренного великана. А еще неделю спустя, он, в конце концов, окажется в «Коренастом Борхаунде». Но сейчас он был на пути в Штормвилль.