Генрих Гейне (1797—1856)

Творчество этого великого поэта, современника двух эпох также кровно связано с романтизмом. Ребенком он видел в своем родном Дюссельдорфе императора Наполеона во всем блеске его славы. Юношей учился у Августа Вильгельма Шлегеля, теоретика романтической школы, и у Гегеля, учением которого завершалась немецкая классическая философия. Он посылал свои стихи уже старому Гёте и посетил его однажды в Ваймаре. Десятилетием позже, в Париже, Гейне вращался в кругу учеников социалиста-утописта Сен-Симона, спорил с Бальзаком и дружил с Жорж Санд. По прошествии еще одного десятилетия он познакомился с Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом. А его последние про­изведения, которые он диктовал, уже больным, в годы, последо­вавшие за европейскими революциями 1848—1849 годов, появи­лись почти одновременно с первыми произведениями Бодлера во Франции, Ибсена в Норвегии, Л. Толстого в России.

В творчестве поэта нашли отражение, с одной стороны, период Французской революции и то влияние, какое она оказала на ду­ховную жизнь, а с другой стороны, эпоха бурного развития капи­тализма и те социальные противоречия, которые она принесла.

В его творчестве еще заметны философские и эстетические идеи эпохи Просвещения и немецкой классики, мечта о царстве разу­ма, идеи совершенствования человека. Но реальность буржуаз­ного мира, разрушившая эти надежды, побудила и его к отходу от просветительских идеалов, вела к теории индивидуального самоутверждения, характерной для романтизма.

Значение Гейне, его мировая слава определяется прежде всего лирикой.

Первый большой сборник «Книга песен» (1827), куда вошли циклы «Юношеские страдания», «Лирическое интермеццо», «Опять на родине», «Северное море», отражает поэтическое развитие Гейне от лирика, углубленного в свои переживания, к поэту иронически воспринимающему ситуации, сопутствующие любовным переживаниям, и тем самым выразившему ощущение неразрешимости противоречий жизни.

В первом же сборнике им найдена форма короткого, состоящего из немногих строк, стихотворения, в котором с предельной выразительностью и непосредственностью переданы определенная ситуация и чувство любви, нежности, боли, разочарования, страдаяния. Непосредственность чувств «Книги песен» привлекла мно­гих композиторов. Шуберт, Шуман, Лист, за ними Григ создали музыку на слова Гейне. В России Чайковский, Римский-Корсаков, Рахманинов, Бородин обращались к стихотворениям «Книги пе­сен». А знаменитая «Лорелея» — новое воссоздание романтиче­ской рейнской саги, стихотворение глубоко личное по настроению, по восприятию мира, вообще стала народной песней.

Не знаю, что значит такое,

Что скорбью я смущен;

Давно не дает покоя

Мне сказка старых времен.

Прохладой сумерки веют,

И Рейна тих простор.

В вечерних лучах алеют

Вершины дальних гор.

Над страшной высотою

Девушки дивной красы

Одеждой горит золотою,

Играют златом косы.

В то время когда поэт завершал и издавал свою «Книгу пе­сен», его уже интересовала другая область литературы — поли­тическая проза. В «Путешествии по Гарцу» он критиковал поли­тическое положение в Германии, разрабатывал, опираясь на Гегеля, свою концепцию философии истории.

Новые любовные стихи, написанные в тридцатые годы и со­ставившие цикл «Разные», заметно отличаются от стихотворений «Книги песен». На смену пейзажам, освещенным неверным светом луны, которые символизировали для Гейне старую романтическую Германию, пришли картины большого города. Вместо страдающего своенравного юноши в качестве лирического героя предстал скептически настроенный насмешливый мужчина, прославляющий чувственную свободную любовь.

Сборник «Новые стихотворения», как и «Книга песен», содержал раздел «Романсы». Начиная с последней трети ХУ11 века —со времен Бюргера, Гёте и Шиллера,—в Германии возникла богатая романсная и балладная поэзия. Но уже в творчестве романтиков баллада утратила связь с актуальными вопросами современности, она обращалась в прошлое. Гейне восстановил эту утраченную связь. Для ранней баллады «Гренадеры» он заимствовал сюжет из живой современности, что было тогда необычным. Поскольку на всем европейском континенте победа над Наполеоном означала реставрацию прежних порядков, всякий, кто проявлял симпатии к императору, считался затаившимся якобинцем. Говоря от имени двух солдат разбитой наполеоновской армии, мечтающих о возвращении императора, Гейне проявил определенную политическую смелость.

В других балладах Гейне использовал исторические сюжеты, античные сказания и легенды. На протяжении всего своего творчества Гейне интересовался народной песней, легендой, сказкой, раскрывал свое понимание народного творчества в прозаических произведениях («Путешествие по Гарцу»).

В безымянных памятниках поэт видел неофициальную культуру немецкого народа, в которой сосуществовала христианская идеология с языческими традициями, воплощенными в образах сказок, — великанах и гномах, русалках и эльфах. Фольклорные образы, по мнению Гейне, вели свое происхождение от античных богов и полубогов, превратившихся в эпоху христианского средневековья в злых духов и чертей.

Язычество и христианство сталкиваются у него в поэме «Тангейзер» —свободном переложении старой немецкой народной бал­лады. Здесь Гейне особенно сильно модернизирует сюжет, превращая поэму в политическую сатиру на современную Германию.

Поэма «Тангейзер» как бы предваряет политическую лирику Гейне сороковых годов. В это время он создает замечательное произведение «Германия. Зимняя сказка» (1844). В поэтическом свободном повествовании он описывает свое путешествие, «ста­рую Германию» такой, какой он ее нашел после долгого отсутствия, но при этом говорит, используя фольклорные мотивы, о своих надеждах на будущую свободу, будущую единую демократическую страну.

В последние годы творчества у Гейне особенно сильна сатири­ческая направленность, например в стихотворении «Ослы-избиратели» высмеивается национальная ограниченность некоторых авторитетов революции 1848 года. При этом поэт не щадит и народ, поклоняющийся «величайшему ослу». Как и в этом стихотворении, Гейне стал в дальнейшем часто пользоваться басенными

Мотивами для достижения сатирического или юмористического эффекта. Мораль господствующего класса метко сформулирована клопом («Клоп»), который сидит на своем пфенниге и мечтает о том, как с помощью денег он добудет себе не только все виды наслаждений, но и все благородные и прекрасные качества («С деньгами красив ты, с деньгами знатен...»). Эти примеры свидетельствуют, что Гейне сочетал в своем даровании глубокий лирический талант поэта, передающий тончайшие оттенки переживаний, с публицистической страстностью трибуна.

Поэт-романтик, с гордостью носивший звание романтического поэта, Гейне глубже других осознавал закономерность заката романтизма и принял деятельное участие в развитии того направ­ления в литературе XIX века, которое со временем стало назы­ваться критическим реализмом.

Стихи Гейне всегда были популярны в России. Его переводили М. Лермонтов, Ф. Тютчев, А. Фет, Ап. Григорьев, А. Плещеев, А К. Толстой, А. Блок, М. Цветаева, С. Маршак, Ю. Тынянов, В. Левик, М. Лозинский, Л. Гинзбург, В. Микушевич.

Стихи Гейне «Горные вершины…» и «На севере диком стоит одиноко» в переводе Лермонтова, по своему настроению звуча­щие пронзительно-адекватно оригиналу, стали признанным фак­том русской культуры:

На севере диком стоит одиноко

На голой вершине сосна

И дремлет, качаясь, и снегом сыпучим

Одета, как ризой, она.

И снится ей все, что в пустыне далекой —

В том крае, где солнца восход,

Одна и грустна на утесе горючем

Пекрасная пальма растет.

Последователем лирической и сатирической традиции Г. Гей­не был Вильгельм Буш (1832—1908), поэт и художник-карикатурист. Буш остроумно и зло издевался над бюргерством, подмечал и фиксировал в своих сатирических поэмах характерные черты пошлости, подлости, чванства, грубости и бескультурья немец­кого мещанина. Созданные им типы — запоминающиеся карикатуры, порою гротескные, злые, порою юмористические, но всегда живые, найдены в потоке немецкой жизни. Буш вместе с тем продолжил традиции народной немецкой книги для детей — юмо­ристической и поучительной одновременно. Широкую известность принесла ему книга «Макс и Мориц» (известная у нас в переводе Д. Хармса как «Плих и Плюх»).

Чистые звонкие голоса романтиков доносились и из Австрии и немецкоязычной Швейцарии (эти литературы развивались в подлинном взаимодействии, особенно когда еще не было завершено воссоединение Германии, произошедшее в 1871 году). Там не было фигур такой величины, как Гёльдерлин, Гофман, Эйхендорф, но были самобытные творения в честь высоких человеческих чувств, образцы пейзажной лирики и раздумий о мире души Ф. Грильпарцера, Н. Ленау, А. Штифтера, оставившие замет­ный след в поэзии и вошедшие в поэтические хрестоматии и анто­логии для детей.

Переходя к литературе XX века, необходимо хотя бы кратко рассказать о классической немецкой философии, ее связи с лите­ратурой, ведь в центре литературы и философии, хотя в разных отношениях и по-разному в различные эпохи, стоят проблемы связанные с раскрытием природы человека и его отношения к окружающему миру, то есть в центре художественных и философ­ских исканий всегда был и остается человек, его судьба, его мес­то в жизни, его назначение, смысл его бытия.

Знаменитый французский писатель Альбер Камю однажды за­метил: «Мыслят только образами. Хочешь быть философом, пиши роман!» Это, конечно, преувеличение. Но в процессе освоения действительности и философия, и литература пользуются мышле­нием и языком. Для литературы важны язык и мышление, а для философии, наоборот, — мышление и язык.

Немецкая классическая философия видела источники художе­ственного творчества в «царстве духа»: у Канта это — «целесо­образная деятельность без цели», «игра» у Шиллера, проявления абсолютного духа у Гегеля. Немецкие философы раскрывали сущ­ность искусства как свободной человеческой деятельности, воп­лощающей всестороннее богатство отношения личности к дей­ствительности. Гегель с особой глубиной раскрыл познаватель­ную сущность искусства, определив его как непосредственное созерцание истины.

Ни в одной стране, благодаря или вопреки всем трудностям, войнам, несчастьям, бедам, не расцвела так философия, как в Германии. И ни в одной стране не был так крепок «бином» — философия и литература. Многим из немецких философов были не чужды литературные занятия — братьям Шлегелям, Шеллин­гу, Шопенгауэру, Ницше. Философские теории других формиро­вали литературное творчество самых знаменитых писателей и поэтов. Назовем их. Тезисы о бескорыстности эстетического на­слаждения, о моментах суждения вкуса, взгляд на искусство как игру познавательных способностей, основополагающая идея об общественной содержательности искусства и об отражении в нем «действительной жизни и деятельности людей» родоначальника немецкой классической философии Иммануила Канта (1724—1804) оказали огромное влияние на современных ему писателей — на творческое развитие Гёте и Шиллера, затем романтиков, вообще на переход от искусства Просвещения к романтизму и к критическому реализму XIX века.

Глобальную теорию искусства построил на основе исторического изучения различных видов, жанров, стилей Георг Вильгельм Фпидрих Гегель (1770—1831). Формы развития искусства постав­лены у Гегеля в зависимость от развития содержания (идеи). По­этому смена стилей, видов, жанров в искусстве, по Гегелю, не случайный, а закономерный процесс.

Идеям «философа неприятных истин» Фридриха Ницше (1844—1900), которые постоянно вольно трактовались на потре­бу злободневных, часто реакционных, помыслов, суждена дол­гая жизнь. Русский читатель, многие годы отлученный от его книг, сейчас открывает для себя полные изящества мысли и стиля от­кровения мудрого скептика...

В конце XIX века в литературе набирают силу реалистиче­ские тенденции. Произведения для детей стараются отвечать спе­цифическим запросам детства, развивать у детей чувство гуман­ности, решать нравственные проблемы, ставить вопросы мораль­ного поведения. В немецкой детской литературе ожил детский мир с его грезами, светлыми радостями, со всеми сложными внут­ренними переживаниями ребенка, с его высокими порывами, стремлениями к романтике. И в этом смысле показательно твор­чество немецкоязычной швейцарской писательницы И. Спири (1827—1901), отразившей становление личности ребенка в обра­зе девочки-сиротки Хайди.

Из других направлений детской литературы следует особо отметить целую волну своеобразных «робинзонад». Начало это­му движению, собственно говоря, положил известный немецкий писатель и педагог Иоахим Кампе (1746—1818) своей книгой «Новый Робинзон» (1779), которая многократно переводилась в России в течение всего XIX века. Пересказывая содержание ро­мана Дефо, Кампе дополнил его множеством сведений, бесед на тактические темы, поучительными наставлениями о Боге, о семье, о труде.

Характер «робинзонад» XIX века был различен: путешествовали по миру, в прошлое, будущее, по страницам древних сказаний. Так родились бесчисленные серии исторических и приключенческих романов «об индейцах».

В области приключенческой литературы невероятным успехом пользовался Карл Май (1842—1912), сын скромного рабочего, получивший профессию учителя, имевший тюремный опьгг, зарабатывавший себе на пропитание журналистской поденщиной и в результате написавший около ста романов, которые и поныне издаются во всех странах мира миллионными тиражами. В Германии есть музей Карла Мая, общество друзей Карла Мая, которое занимается изданием и изучением творческого наследия писателя. В нашей стране сюжеты Мая доходили до публики дол­гое время только благодаря экранизации серии романов о Виннету, вожде апачей. Бытовало мнение, что Май, умерший задолго до пришествия нацизма, был любимым писателем Гитлера, по­этому книги его в нашей стране не переводились. (От чего только ни зависит судьба художника!). К счастью, за последние годы несколько романов Карла Мая все-таки были у нас изданы, и стало ясно, что его книги интересны и увлекательны не меньше, чем произведения Ф. Купера и Майн Рида.

Начало века и период между двумя мировыми войнами в це­лом не принесли чего-либо значительного в развитие детской ли­тературы. Выпускаются серии книг, антологий, куда входят адап­тированные произведения классической австрийской, немецкой, швейцарской литературы (И. Эйхендорф, Г. Келлер, Э.Т.А. Гоф­ман и др.). Интенсивно издаются народные сказки и предания. способствующие формированию национального самосознания.

Если во взрослой литературе двадцатых-тридцатых годов на­блюдается реакция на трагедию первой мировой войны и эконо­мический кризис 1929—1931 гг., то детская литература видит свою задачу в том, чтобы преодолеть настроения враждебности и непонимания между людьми, обнаружить ростки добра в челове­ке и взрастить их. Поэтому, видимо, в европейской литературе для детей переживает расцвет литературная сказка как художе­ственная форма, дающая наибольшую возможность показать по­беду добра.

В немецкоязычном ареале преобладают истории о цветах, на­секомых, феях и гномах. Немногим книгам этого времени сужде­но было сохранить популярность в наши дни. Прежде всего это «Приключения пчелки Майи» В. Бонзельса и неувядаемая сказка Ф. Зальтена «Бемби».

Немецкий писатель Вальдемар Бонзельс (1881—1952) был одним из самых читаемых авторов своего времени. Он много пу­тешествовал, сочинял стихи, пьесы, романы для взрослых. Но славу ему принесли сказки для детей, особенно «Приключения Майи» (1912), переведенная на 28 языков, и «Поднебесный народ. Сказка о цветах, животных и о Боге», которые несут на себе отчетливые черты неоромантизма. Интерес к удивительным приключениям пчелки Майи, забавным и опасным, ее друзьям, помогавшим ей в беде, рассказу о том, как Майя спасла свой народ, возродился в наши дни благодаря многосерийному мульт­фильму.

Австрийский писатель Феликс Зальтен (1869—1945)—автор многочисленных романов, пьес, рассказов, эссе о музыке, театре и литературе. Им создано большое количество произведений для взрослых. Наибольший успех писателю, однако, принесли книги о животных, снискавшие ему горячую любовь и признательность детей не только в Австрии, но и во всем мире. Особой любовью пользуется «Бемби» (1924).

История взросления и мужания маленького олененка Бемби трогательна и поэтична. Бемби постигает смысл и трудности жиз­ни, учится бороться и побеждать. Кульминация книги, ее эмоцио­нальная вершина — сцена прихода Его (охотника с ружьем), ужас, охвативший зверей, ощущение беззащитности и обреченности. «Закон жизни — это борьба» — вот та мудрость, которую постиг Бемби, испытав любовь, дружбу, привязанность Старого вожа­ка, бескорыстие и доброту друзей, бессмысленную жестокость Его, охотника. «Эта добрая книга воспитывает сердце», — гово­рит Ю. Нагибин в предисловии. Действительно, не одно поколе­ние детей приобщалось к познанию тайн природы, жизни леса, повадок животных с помощью трогательной и поэтичной книги Зальтена. А главное, — училось у нее доброму и нежному отно­шению к природе и животным.

К сказке в период фашизма обращается и известный «взрос­лый» писатель Ханс Фаллада (1893—1947). Настоящее его имя Рудольф Дитцен. По свидетельству самого писателя, он взял псев­донимом имя персонажа одной из сказок братьев Гримм «Гусят­ница» — верного коня Фалады, который всегда, даже после смер­ти, говорил правду, — и добавил в его имя еще одно «л». Славу писателю принес роман «Маленький человек, что же дальше?», главный персонаж которого не раз сопоставлялся с героями филь­мов Чарли Чаплина и образами Диккенса и Достоевского.

Фаллада был одним из немногих известных писателей его по­коления, кто не эмигрировал и все двенадцать лет гитлеровской диктатуры безвыездно прожил в рейхе. Это обернулось для него тяжкими личными страданиями и мучительными компромиссами. Эмигрировать он не хотел ни в коем случае — не представлял себе жизни вне Германии и не думал, что сумеет хоть что-либо написать, не видя перед собой родной природы и лиц соотечественников. Но из Берлина решился уехать, чтобы не быть на виду у властей. Итак, ему пришлось побывать в заключении после поджога рейхстага по смехотворному обвинению в участии и подготовке покушения на жизнь фюрера. Друзьям удалось вы волить Фалладу из тюрьмы. Писатель купил деревенский дом в округе Нойбранденбурга, поселился в нем со своей семьей и занялся сельским хозяйством. Там его мало кто знал, для жителей деревеньки он был не знаменитый писатель Фаллада, а просто господин Дитцен.

В 1935 году появилась сказка «Гоппель, Поппель, где ты?» через два года — «Фридолин, нахальный барсучок», в которой фигурируют и дети писателя, и он сам — «папа Дитцен». Это удивительные, очень грустные сказки, хотя и кончаются они традиционно счастливым концом, который, однако, все же не разреша­ет всех противоречий. У Фаллады почти нет волшебства в сказ­ках, или оно играет подчиненную роль. Главное для писателя — сама жизнь, подлинность ситуаций и человеческих характеров. Так, барсучок Фридолин —не привычный герой сказок о живот­ных, а сложный, противоречивый характер, по-своему олицетво­ряющий образ все того же «маленького человека», на чьей сторо­не всегда были симпатии писателя...

собственное детство. Как часто дети чувствуют, что взрослые их не понимают! Когда я вырасту, думают они, я буду не таким, ведь я же запомню, что чувствую и думаю сейчас. Но, вырастая, многие не сохраняют памяти о себе недавних, а это большая потеря. Эрих Кестнер прежде всего напоминает об этом: «Самое драгоценное — это детство, все равно, радостное оно или печальное Не забывайте незабываемое! Этот совет, кажется мне, никогда не будет преждевременным».

Именно потому, что сам Кестнер так хорошо помнил свое детство, он умел говорить и с современными читателями, не присе­дая на корточки, не упрощая жизнь, не умалчивая о том, что мо­жет испортить настроение. Ведь проблемы, трудности, даже горе существуют не только для взрослых. Плохую службу оказывает читателю тот, кто предпочтет забыть про все это. «Сквозь розовые очки мир кажется розовым, —замечает писатель,- картина может, и привлекательная, однако тут оптический обман. Деловочках, а не в мире. Кто смешивает одно с другим, здорово удивится, когда жизнь снимет у него с носа очки».

Именно потому детские книги Кестнера любят не только дети: он сам говорил, что пишет их для читателей от восьми до восьмидесяти.

Книга «Когда я был маленький» полна особого очарования. Оно прежде всего в самой интонации, атмосфере произведения,- умной, доброй, ироничной. Рассказывая о старом Дрездене с его прекрасными улицами и зданиями, писатель делает глубокое за­мечание: «Не из книг узнавал я, что такое красота. Мне дано было дышать красотой, как детям лесника — наполненным со­сной воздухом...»