Противопоставление восстания и демонстрации по Ленину

ЧАСТЬ II. Категории политики

Неприятие политики как искусства парламентского типа и упор на создание перевеса сил через сплочение сторонников для подготовки восстания принима­ют у Ленина различные, но постоянные формы и налагают глубокий отпечаток на все коммунистические партии, которые будут воспитывать своих членов в духе большевизма. В 1917 г., накануне Февральской революции, Ленин выражал сожаление по поводу того, что во время революции 1905 г. крестьяне в России разгромили слишком мало дворянских поместий. Его апология использования силы и массового террора была столь радикальной, что он отказывался даже осуж­дать в этот период неконтролируемое партией насилие (включая и случаи, на­поминающие неполитическую уголовщину, например ограбление банков) в той мере, в какой он ставил превыше всего, по причине высокой эффективности, организованное и руководимое пролетариатом насилие. Силовое противостоя­ние ему представлялось, при прочих равных условиях, предпочтительнее «поли­тики пустого фразерства». Почти карикатурная формулировка в марте 1918 г., накануне первого крестового похода против кулаков, который Сталин повторит в 1929 г., резюмирует это видение организации и политической борьбы как во­енной операции: «Мы не нуждаемся в истерических порывах. То, что нам нуж*-но, так это железная поступь пролетарских батальонов». Ленинская политичес­кая социология ставит, следовательно, перед собой цель указать на невозмож­ность осуществления преобразований так называемыми парламентскими мето­дами, разоблачать всякую демократию и всякое рассудочное противоборство как обман, в том числе внутри партии, и показать, что истина политики заключает­ся в насилии.

Один из способов дать определение тоталитаризму — это характеризовать его как систему всеобщей мобилизации под руководством единой партии. Такая партия может определяться как организация организации.

V]

т

VI. ОРГАНИЗАЦИЯ

I

Деятельность человека всегда организована в том смысле, что она несет в себе известную логику, упорядоченность; она подчиняется функциональным требо­ваниям, ставит перед собой определенные цели — в том числе и поэтому в ней проявляется организация. В свою очередь организация, ее аппарат предлагает или навязывает этой деятельности четкие рамки и специфические формы гос­подства.

Сам по себе термин «организация» ставит ряд проблем, поскольку, являясь метафорой, он связан с самим принципом жизни. Говорить об организации в отношении социальных институтов значит признать, что они являются чем-то большим, нежели составными частями целого, что можно изучать их генезис, морфологию, функционирование, различать их функции и считать, что они под­чиняются правилам формализации. Но тогда возникает опасность замкнуться в телесной модели, животной или человеческой. Воображаемое может быть опре­делено как проекция телесного, и политическое воображение вполне укладыва­ется в эту схему. Кроме эпистемологических трудностей использование понятия организации имеет и непосредственные политические последствия. Разве не ведет представление об обществе как о живом существе к выявлению, например, «не­чистот» в социальном организме, которые угрожают ему и требуют устранения?

Уподобление частей общества его органам чревато опасностью оказаться в плену холистской концепции общества, противоположной концепции индиви­дуалистской. Эта проблема стала предметом сложных споров: имеет ли выбор подхода, предпочитающего изучение целого, только методологическое значение или также последствия политические? Связан ли методологический индивидуа­лизм, представителем которого во Франции является, в частности, Раймон Бу-дон, с взглядом на общество, который можно назвать либеральным? Мы это ясно увидим в противопоставлении «закрытого общества» «открытому обществу» у Карла Поппера.

Однако сравнение общества с живым организмом кажется тем более право­мерным, что, связывая живые существа, оно и само может мыслиться как жи­вое. Такова точка зрения Фрейда, для которого либидо служит объединению раз­нополых существ: масса, толпа, человеческое общество объединены стадным импульсом, который наблюдается с той поры, когда одноклеточные существа превратились в многоклеточные.

Одна из коренных проблем, которая прослеживается в последующих рассуж­дениях, — это проблема отношений между всеобщей социальной организацией и отдельными социальными организациями: можно ли мыслить общество в це­лом как сумму составляющих его элементов? Являются ли сами эти элементы совокупностями? Составляют ли региональные организации лишь механичес­кие части целого или каждая из них — микрокосм? На все эти вопросы читатель найдет в данной главе лишь частичные ответы.

ЧАСТЬ II. Категории политики

VI.