Тема 1. Как характеризовал русскую культуру Н.А.Бердяев?

Одной из центральных тем в истории русской гуманистической мысли является тема России и специфики ее культурного развития. В ряде работ («Русская идея», «Судьба России», «Истоки и смысл русского коммунизма» и др.) Н.А.Бердяев дает характеристику русской культуры через анализ национального характера.

Согласно концепцииавтора, в культуре и истории действуют два полярных начала — мужское и женское, от сочетания которых зависят особенности национального менталитета. Женское начало — это безличная, природно-родовая стихия, ей присуща пассивность и мягкость. Но интенсивное развитие нации возможно при наличии персонально-личного, активного, мужского начала, способного оформить стихию. Коренное отличие стран Западной Европы от России состоит в том, что «в них на известной стадии развития в национально своеобразной форме пробуждался мужественный дух и изнутри, органически оформлял народную стихию». В России не произошло соединения двух начал. Суть русского характера составляет совокупность противоположностей: свободы и порабощенности, революционности и консерватизма, жестокости и сострадания. Своеобразие «русской души» объясняется тем, что в своих устремлениях она не признает никаких ограничений. В этом смысле есть сходство национального характера и земли, на которой он формируется: та же необъятность, отсутствие каких-либо пределов, устремленность в бесконечное. Западные философско-политические идеи, влияющие на духовное единство европейских народов, попадая на «женственную» почву русского Востока, приживались с большим трудом или претерпевали сильное изменение. Только с развитием самосознания, в недрах самой России может окрепнуть «мужественный» дух, способный дать противоречивому национальному характеру целостность. Своеобразие «русской души» отразилось на истории и культуры.

По его мнению, национальная культура может быть определена как дуалистическая, раскольничья. Иначе говоря, ей свойственны конфликтность и прерывность. Так, в период принятия христианства наметился конфликт между народной, природно-языческой средой и православием с его аскетизмом и жертвенностью. Всегда существовало противоречие между государством и народом, проявляющееся в чередовании бунтов, революций и репрессий со стороны государственных структур. Мощный «раскол» между высшими и низшими слоямнаселения произошел после реформ Петра I. Дворянская культура, ориентированная на западноевропейские духовные ценности, оказалась совершенно чуждой культуре крестьянского большинства. Интеллигенция была зажата между народной массой и монархией, принявшей форму западного абсолютизма. Даже внутри самой интеллигенции не было единства. Идеологические концепции западников, славянофилов, народников, социалистов «раскалывали» ее на противостоящие друг другу группировки. Поэтому в России отсутствует единая культурная традиция, можно говорить о пяти самостоятельных периодах культуры: киевском, татарском, московском, петровском, советском. Раздробленность культуры объясняется особенностями национального характера, несоединенностью в нем мужского и женского, что в свою очередь связано с географическим положением России, в которой «смешались два потока мировой истории». Поэтому ей необходимо соединить западные и восточные элементы в культуре, став единым Востоко-Западом.

Тема 2. Какое влияние на формирование русского культурного архетипа оказало православие?

Большое влияние на формирование русского культурного архетипа оказало принятие христианства, которое пришло на Русь в Х веке из Византии в православной форме.

Православие, включив в свою сферу все слои русского народа, все общество, однако не захватило человека целиком. Оно руководило лишь религиозно-нравственным бытом русского народа, регулировало времяпрепровождение и праздничное настроение, семейные отношения, слабо отражаясь в ежедневном обиходе, не оставляя заметных следов в его будничных привычках и понятиях, предоставляя во всем этом свободный простор самобытному национальному творчеству, основанному на языческой экзальтации почвы и духа.

Этим можно объяснить очень поверхностный (формально-обрядовый) уровень христианизации русских людей, их слабую осведомленность во многих элементарных религиозных вопросах, наивно-утилитарное толкование основ вероучения в ущерб его духовно-нравственному аспекту. В результате сложился особый тип массового русского православия — формального, невежественного, наполненного языческой мистикой, который Н.А.Бердяев назвал «православием без христианства».

Православное влияние на формирование русского культурного архетипа шло, прежде всего, черезвосточно-христианскую культуру, в которой земное существование человека, рассматривавшееся как эпизод на пороге вечной жизни. В качестве смысла земного существования человека признавались духовные стремления к смирению и благочестию, ощущение собственной греховности и аскетизм. Отсюда идет в культурном архетипе неосознанное пренебрежение к земным благам, отношение к труду не как к средству созидания и творчества, поскольку земные блага ничтожны и скоротечны, а как к способу самоуничижения и самодисциплины. На основе противопоставления божественного (скрытого) и земного (доступного непосредственному восприятию) в православии отчетливо обнаружилось стремление к вскрытию истинного (мистического) смысла явлений. Из иллюзорного обладания истиной вытекала нетерпимость, закрепленная в русском культурном архетипе, ко всякого рода инакомыслию, которое трактовалось как ересь, как уклонение от благого пути.

Рассматривая свою культуру как высшую, византийцы сознательно ограждали себя от иноземных влияний, в том числе и культурных. Это порождало в православном культурном архетипе черты мессианизма.

С православием на русскую почву была перенесена и идея соборности, под которой обычно подразумевается коллективное жизнетворчество и согласие, единодушное участие верующих в жизни мира и церкви. В этом смысле соборность противопоставлялась индивидуальному мудрствованию с его рассудочной, по православным представлениям, абстрактной спекуляцией.

В русском культурном архетипе доминирует не рационализм, а интуитивизм. В нем больше восточной (византийской) иррациональности, чем западной рациональности, и поэтому эмоции у русского человека всегда преобладают над разумом, страсти над интересами. Русский человек чаще идет за «голосом сердца», чем за рассудком. Это нашло отражение даже на уровне элитарной культуры, например, в стилях философствования. В творчестве писателей нашел реализацию художественный, платоновский стиль философствования. А вот метод логического анализа, основанный на энциклопедичности знания, аристотелевский стиль не получил на Руси широкого распространения.

Таким образом, у русского человека преобладает художественно-образное мышление, а не понятийно-аналитическое. Внешне это выражалось в повсеместном распространении на Западе аристотелевской философии, логики, эстетики, рецепция которых в Византии натолкнулась на ряд препятствий, а в России, как считает С.С.Аверинцев, вообще не состоялась.

Соборное переживание и поведение ориентировались не на рассудок, а на «движение сердца» и эмоции. В русском культурном архетипе поэтому «мудрость сердца» неосознанно ставится выше морали и закона, что часто приводит к беспорядку, в котором зачастую погибают такие высокоценимые русским человеком добродетели, как справедливость и милосердие, смиренность и душевная теплота.

Православная традиция соборной интеграции нашла выражение и в характерном для русского культурного архетипа сращивании понятий красоты, добра и мудрости в слове «благолепие», как «видение умной красоты духовного мира» (С.Н.Булгаков). Православие, духовно организуя религиозно-нравственный быт русских людей, способствовало усвоению ими такой системы духовных ценностей, которая, наложившись на языческую культурную среду, привела к формированию особого — иоанновского, мессианского — типа русского человека. Он чутко различает добро и зло, зорко подмечает несовершенство земных поступков, нравов, учреждений, никогда не удовлетворяясь ими и не переставая искать совершенного, правды. Признавая святость высшей ценностью, русский человек стремится к абсолютному добру, и поэтому не возводит земные, относительные ценности в ранг «священных» принципов. Он хочет действовать всегда во имя чего-то абсолютного. Если же русский человек усомнится в абсолютном идеале, то может дойти до крайнего равнодушия ко всему и способен очень быстро пройти путь от невероятной терпимости и послушания до самого необузданного и безграничного бунта.

В русском культурном архетипе нет места игре, русскому человеку важнее сама жизнь, поэтому ему присуща неприязнь к филистерству и лицемерию. Вместе с тем «русский человек любит вспоминать, но не жить» (А.Чехов). Русский человек не живет настоящим, а только прошлым или будущим. Именно в прошлом он ищет нравственное утешение и вдохновение своей жизнедеятельности. Устремленность в будущее, постоянный поиск лучшей жизни сочетается у русского человека с неукротимой верой в возможность ее достижения.

Вечный поиск идеала — благодатная основа возникновения различного рода социальных утопий и мифов. Культ прошлого и будущего в русском культурном архетипе делает настоящее объектом критики и порождает, соответственно, две неосознаваемые жизненные установки: постоянное учительство как проповедь нравственного обновления с готовыми на все случаи жизни социальными рецептами, и перманентные сомнения, искания, постоянная постановка вопросов без ответов. Сомневаться и учить, учить и сомневаться — вот две устойчивые склонности русского человека. Поэтому если добродетелями западного человека являются энергичность и интенсивность, мода и сенсация, добродетелями восточного человека — точная середина и посредственность, бесшумность и увядание, то добродетелями русского человека — пассивность и терпеливость, консерватизм и гармония.

Тема 3. Какова специфика культуры древнерусской субцивилизации?

Доминантной формой интеграции древнерусской субцивилизации было православие, которое распространялось на Руси государством, но в значительной степени носило автономный по отношению к нему характер.

Киевские князья рассматривали православие, прежде всего как социально-нормативный институт регулирования общественной жизни и не искали опоры своей власти в духовно-нравственных аспектах православной веры.

Православие задавало для Руси нормативно-ценностной порядок, представлявший собой синтез формального и невежественного массового православия с языческой мистикой и практикой. Единой символической формой выражения этого порядка стал древнерусский язык.

Древнерусскую субцивилизацию по многим ценностно-ориентационным чертам можно рассматривать как «дочернюю» зону византийской культуры. Однако по большинству сущностных форм социально-политического устройства и жизнедеятельности древнерусская субцивилизация была ближе к Европе, поэтому ее иногда называют «славяно-европейской».

С европейской цивилизацией того времени она имела целый ряд общих черт: христианские ценности; городской характер «титульной» культуры; преобладание земледельческого производства; отсутствие синдрома рабского комплекса при соприкосновении индивида с государством, высокий уровень милитаризованности и агрессивности политической идеологии и практики.

Культура древнерусской субцивилизации, помимо византийских и европейских влияний, испытывала воздействие культурных потоков, шедших со стороны половецкой степи, а также из мусульманской Волжской Булгарии и Средней Азии. Поэтому древнерусская субцивилизация имела целый ряд общих черт с традиционными обществами Востока: отсутствие частной собственности и экономических классов; господство принципа централизованной редистрибуции (обложения населения податью), при которой власть рождает собственность; автономность общин по отношению к государству, предоставлявшая значительные возможности социокультурной регенерации; эволюционный характер общественного развития.

Следы восточного воздействия просматривались также в военно-бытовой культуре аристократического слоя, в определенной символике престижности и некоторых чертах дружинного этикета.

В целом древнерусская субцивилизация на славяно-языческой основе синтезировала некоторые черты европейских социально-политических и производственно-технологических реалий, византийских мистических рефлексий и восточных принципов обдажения населения податью.

Геополитический, а также экономический факторы предопределили появление в древнерусской субцивилизации нескольких субкультур: южной (киевской), северо-западной (новгородской) и северо-восточной.

Южная субкультура была ориентирована на азиатскую «степь». Киевские князья предпочитали даже формировать дружинную гвардию из наемников племенного объединения «черных клобуков», остатков тюркских кочевников — печенегов, торков, берендеев, осевших на реке Рось. В период татаро-монгольского нашествия киевская субкультура была ликвидирована. Новгородская субкультура, сохранившаяся в период татаро-монгольского ига и усилившая свое европейское своеобразие, деградировала после присоединения Новгорода к Москве в XV в.

Специфика северо-восточной субкультуры была обусловлена в первую очередь начавшейся в середине XII в. крестьянско-княжеской колонизацией центра и севера Русской равнины. Крестьянская колонизация захватывала в основном лесную зону, где крестьяне вели комплексное хозяйство, основу которого составляли экстенсивное подсечно-огневое земледелие, охота и собирательство.

В таких условиях монгольское нашествие оказало отрицательное влияние, прежде всего на процессы княжеской колонизации, в малой степени затронув малочисленные и достаточно автономные, разбросанные на огромной территории селения, созданные в ходе крестьянской колонизации.

Крестьяне в лесу жили фактически догосударственной жизнью, парными или большими семьями, вне сферы власти и давления общины, отношений собственности и эксплуатации. Подсечное земледелие строилось как система хозяйства, не предполагавшая наличия собственности на землю и лес. После того как подсеку забрасывали через три-четыре года, угодье вновь становилось ничейным, и крестьянам приходилось осваивать новый участок, переходя на новое место.

Население в лесах росло значительно быстрее, чем в городах. Подавляющее его большинство в XIII-XIV вв. жило вдали от княжеского гнета, кровавых княжеских междоусобиц, от карательных нашествий татарских отрядов и поборов ханских баскаков, и даже от церковного влияния. Если на западе «воздух города делал человека свободным», то в северо-восточной Руси, наоборот, свободным делал человека «дух крестьянского мира».

Таким образом, в результате крестьянской и княжеской колонизации северо-восточных земель там сложилось как бы две Руси: Русь городская, княжеско-монархическая, христианско-православная и Русь земледельческая, крестьянская, православно-языческая.

Тема 4. Особенности культуры имперской субцивидизации

В XVIII в. в российской культуре начала складываться новая система ценностей. До Петра I в этой системе религиозные ориентации, несомненно, доминировали над мирскими и политическими. При Петре I произошла инверсия этих начал русской культуры, более того, православие было поставлено на службу государственным интересам.

На смену религиозной ментальности, основу которой составляли «служение государю», пришли новые светские принципы, и главный среди них — «служение Отечеству» как принцип национально-культурной идентификации. Национальным символом становится государство, оттеснившее систему православных ценностей на второй план. Государство, в свою очередь, взяло на себя функции опеки и попечительства по отношению к народу.

В начале XVIII в. произошел «большой» поворот к Западу. В Европе к этому времени в цивилизованном развитии произошли кардинальные перемены, связанные с резкой трансформацией универсального нормативно-ценностного порядка. «Национализация» церкви государством и религиозная реформация привели к тому, что «единой и единственной матрицей европейской цивилизации» как результатом социального компромисса стал либерализм.

Ядром исторической эволюции либерализма явились идеи свободы и толерантности: свободы как возможности и необходимости ответственного выбора и признания права на свободу за другими;

толерантности — как уважения не только своих, но и чужих ценностей, как осмысление и использование другого духовного опыта в его самобытности.

Кроме того, цивилизационный сдвиг в Западной Европе в это время был интенсивностью таких факторов развития, как наука и техника. Активизация этих факторов в условиях господства частной собственности, формирования гражданского общества привела к мощному технико-технологическому рывку западноевропейской цивилизации и возникновению в разных странах такой формы политического режима, как либеральная демократия.

Для того, чтобы перейти на инновационный путь развития, необходимо было особое духовное состояние, становление трудовой этики, превращающей труд из бытовой нормы в одну из главных духовных ценностей культуры. Такая этика сформировалась под воздействием протестантизма, в рамках которого труд вошел в систему главных ценностей европейской цивилизации.

Протестантский идеал — «молись и работай», заложивший основы «духа капитализма», означал, что человек, через работу обретя спасение души, не делегирует свои права наверх, а сам решает все возникшие перед ним проблемы, решает «здесь и теперь», не откладывая на завтра, не перенося решение в другое место. Человек делает выбор между решением своих проблем самостоятельно и их решением с помощью других людей, социальных групп, государства в пользу самостоятельности, между интенсивным и экстенсивным путями ведения хозяйства в пользу интенсивного, в конечном счете, между зависимостью и свободой в пользу свободы.

Кризис маргинальной культуры Московского царства и «ксенофобской» политики самоизоляционизма обусловил реформы Петра I.

В эпоху Петра I произошел наиболее радикальный разрыв государства со своим прошлым. Это привело к тому, что российское государство (политическая элита) постоянно разрабатывало политику, ориентируясь на европейские институты и ценности, которые, однако, под влиянием сложной природы этнической культуры превращались совершенно в нечто иное, непредсказуемое и в дальнейшей перспективе часто роковое для судеб самого государства.

Сущностные новации европейской цивилизации, ее ценностная система оказались не востребованы Россией. Предметом ее «европеизации» были по преимуществу социально-престижные формы культуры (политико-административной, судебной, военной, образовательной и особенно художественной) и новейшие технологии промышленного производства, в первую очередь военного. Во всем остальном «европеизация» осуществлялась путем имитации форм. Весь XVIII в. прошел под знаком игрового, подражательного начала, а не воспроизводства сущностных институтов Запада. Российское «европеизированное» общество во всех своих социально-престижных проявлениях было весьма театрализованным: люди постоянно чувствовали себя на сцене «театра Истории». В элитарном слое сложилась своеобразная культура «театрального жеста», связанная с маскарадностью, аффективностью, имперским лицедейством.

Лишь позже, в середине XIX в., в ходе полемики между «западниками» и «славянофилами» у незначительного слоя русской интеллигенции стала формироваться система либеральных взглядов, что и предопределило его драматическую судьбу. Однако важнейшим следствием петровских преобразований, основанных прежде всего на насилии, было возникновение дихотомии двух субкультур. Носителями первой субкультуры были в основном трудящиеся массы. Носителями другой — европеизированные верхи страны. В.О.Ключевский отмечал, что если византийское влияние на Россию было религиозно-культурным, то западное — государственным. Захватывая человека целиком и как личность, и как гражданина, оно не захватывало всего общества: с такой поглощающей силой оно подействовало лишь на тонкий, вечно подвижный слой. Благодаря этому, замечает В.О.Ключевский, в русском обществе обнаруживаются две привычки: одна — это утрата привычки, охоты к размышлению, другая — потеря понимания действительности.

Народ же в отличие от верхов, быстро переориентировавшихся в XVIII в. на новоевропейский тип культуры, долго хранил культурные традиции допетровской старины.

Доминантой российской культуры эпохи имперской субцивилизации является ее интравертный характер. Открытая для внешних воздействий, она внутренне к ним не восприимчива в силу выработанного веками культурного иммунитета и «подозрительного» отношения к другим, чуждым ей культурам. Интравертный характер российской культуры позволяет сохранить ее самобытность в условиях внешней открытости для воздействия других культур.

Атрибутом российской культуры является этноцентризм, стремление оценивать все явления окружающего мира в масштабе ценностей своего типа культуры и, следовательно, навязывать эти ценности, придавая им универсальный характер, другим культурам. Поэтому неотъемлемой чертой российского образа мышления и действия является мессианизм.

Характерным признаком российского типа культуры является монументализм. склонность к грандиозным формам культурного самовыражения и самоутверждения.

В целом российский тип культуры и ее субкультуры плохо подгототовлены к диалогу культур, поскольку сами трудны для понимания и обнаруживают слабую способность к адекватному восприятию других культур.