VII. «Христианский социализм»

Итак, существует противоположность между мировоззрением религиозным, для которого вся человеческая жизнь, в частности и хозяйственная деятельность, протекает в согласии с законом высшей, божественной правды, и зоологическим, одну из разновидностей которого имеем мы и в социализме. Противоположность заключается здесь в духовных мотивах, но отнюдь не в самом социализме. И противоположность эта осознана была во всей глубине еще в древности, в Афинской республике IV века, когда великий философ Платон в своем произведении «Политейа» начертал свой идеал социализма, который коренным образом отличался от захватного, своекорыстного, мещанского социализма, и тогда уже широко разлитого в массах. Платон указал здесь, что вся человеческая жизнь, а в частности и хозяйственный строй должны строиться на основании высших идеальных норм «справедливости», но отнюдь не на борьбе себялюбий, единоличных и групповых. Эта же мысль легла в основу христианской проповеди в первые века христианства. Если мы будем знакомиться с произведениями христианской письменности I—IV веков, мы найдем здесь весьма суровое и решительное осуждение эгоизму собственников, а нередко и частной собственности, иногда настолько резкое и беспощадное, что едва ли можно к нему прибавить даже и со стороны представителей социализма. И однако смысл этих нападений на собственников в том, чтобы указать им нарушение долга христианской любви и призвать к делам братолюбия в благотворительности, а вовсе не в том, чтобы разжечь ненависть и зависть в неимущих. Известно, как велика и многообразна была эта благотворительность в лучшие времена христианской истории. Однако эти нападения на частную собственность за злоупотребления ею нельзя еще считать социализмом, ибо здесь совершенно отсутствует мысль о коренном преобразовании хозяйственного и социального строя на основе замены частной собственности общественною, хотя бы по мотивам христианской любви. Эта программа, так называемого «христианского социализма», появляется в новое время, преимущественно в XIX веке. Основная мысль «христианского социализма» состоит в том, что между христианством и социализмом может и должно существовать положительное соотношение. Христианство дает для социализма недостающую ему духовную основу, освобождая его от мещанства, а социализм является средством для выполнения велений христианской любви, он исполняет правду христианства в хозяйственной жизни. Разумеется, насколько социализм проникается антихристианским духом и отдается чарам первого искушения, он не может быть соединен с христианством, которое требует прежде всего человеческого сердца. Но в социализме, самом по себе, рассматриваемом как совокупность мер социальной политики, нет ничего, что бы не соответствовало христианской морали. Поэтому самая мысль о «христианском социализме» не имеет в себе ничего противоречивого. Принципиально христианский социализм вполне возможен. «Христианский социализм» имеет разные черты; вернее сказать, под этим именем скрываются стремления, нередко далеко между собою расходящиеся как в религиозном, так и социально-политическом смысле, от самых возвышенных и благородных, как, например, движение «христианских Социалистов» в Англии в середине XIX века, до весьма двусмысленных, каков, например, австрийский или германский антисемитизм пастора Штекера и под. Поэтому нельзя относиться с неразборчивым доверием к тому, что иногда называет себя «христианским социализмом», ибо может оказаться при ближайшем рассмотрении, что в действительности здесь нет либо христианства (как, например, у Сен-Симона), либо социализма, или же ни того, ни другого. Русской мысли идеи христианского социализма, именно на основе православия, также не являются чужды. Когда Ф. М. Достоевский говорит, что православие есть наш русский социализм, «пресветлое единение во Христе»[14], то он хочет, конечно, высказать ту общую мысль христианского социализма, что лишь на религиозной основе можно находить надлежащее разрешение социальных вопросов. И ту мысль по-своему выражает и Вл.Соловьев, который говорит о «правде социализма», указывая в то же время на его ограниченность и на необходимость дать этой правде вселенский христианский смысл[15]. Вопрос об оправдании социализма и религиозном его смысле многократно разбирался в новейшей русской литературе, в общем в таком же смысле. Вообще идеи «христианского социализма» сейчас имеют для себя очень благоприятную почву в России как среди православного духовенства, так и среди православного народа. Нередко высказывается пожелание о том, чтобы у нас возникла самостоятельная партия христианских социалистов. Однако едва ли можно разделить это пожелание. Пусть социалисты делаются христианами, а через то христианизируется и их социализм, но выступать с проповедью особой партии христианского социализма это значит принижать вселенские глаголы христианства и самую Церковь ставить в положение партии. При этом грозит опасность особого, социалистического клерикализма, пои котором социализм оказывается только средством для уловления душ, либо же он-то и представляется главной целью, для которой лишь средством является христианство. Но и в том и в другом случае одинаково происходит религиозный подмен. Клерикализм как стремление высшей иерархии к власти и влиятельности, свойственен наиболее папскому католицизму. Он не раз уже менял обличье в истории и в наши дни ему всего естественнее принять защитные цвета демократии и социализма. Еще Достоевский предусматривал этот поворот в истории католицизма, когда папа выйдет бос и беден к рабочему классу, чтобы завоевать его сердца социализмом[16], и историческая действительность до известной степени подтвердила прозрение нашего писателя (политика Льва XIII)[17]. Однако, если это происходит ради власти, а не во имя любви Христовой, мы имеем здесь лишь новую разновидность искушения в пустыне. Для Церкви невместно сливаться с какой бы то ни было партией, как союзом относительным, условным и временным, и вселенская правда ее не должна закрываться какими-либо преходящими формами. Пусть социалисты становятся христианами, тем самым социализм, как и вся жизнь наша, будет делаться христианской. Но пусть христиане осознают себя прежде всего как члены Церкви, а не как «христианские социалисты», и не ставят знака равенства между церковностью и «христианским социализмом». Иначе нам грозит та опасность, о которой говорил еще апостол, — разделения внутри самой Церкви. «Сделалось мне известным о вас, братия мои, что между вами есть споры. Я разумею то, что у вас говорят: „я Павлов";,,я Аполлосов"; „я Кифин";..а я Христов". Разве разделился Христос? >> (I. Кор.. 1. 11—13).