Я повесила трубку и отправилась за Джимом; он клянчил лакомства у доброго хозяина кафе и его маленькой дочки. Я на ужасном французском из разговорника извинилась за свою собаку

– А почему девочка называла тебя «уа‑уа»? – спросила я, когда мы шли к стоянке такси.

– Не «уа‑уа», a ouah‑ouah. Это значит «гав‑гав», то есть «собачка». Я ей понравился. Я всем нравлюсь, кроме тебя. Знаешь, у французов есть такое выражение: avoir du chien. Это означает «привлекательный человек, сексуальный, с изюминкой», что само собой разумеется, потому что буквально это означает «человек, у которого есть собака». Что ты на это скажешь?

– Скажу, что лучше тебе держать язык за зубами. Никаких разговоров в такси или при Офелии и Пердите. Они не слишком жалуют демонов и им подобных.

– А мне показалось, что одна из них – помощница Венецианца.

– Так оно и есть, – ответила я и в ужасе замерла перед стойкой с газетами, затем поволокла Джима к такси.

– Эй! Мы что, на пожар торопимся? Ты меня задушишь!

– Тсс! Тебя кто‑нибудь услышит! – Я резко остановилась и, наклонившись к уху Джима, зашипела: – В газете моя фотография из паспорта! Прямо на первой странице!

– О‑о‑о, круто! Давай купим одну для моего альбома с вырезками.

– У тебя нет никакого альбома, и мы не будем покупать газету. Пошли. Чем скорее я уберусь с этой улицы, тем лучше.

Вскоре мы добрались до нужного дома на улице Понтье, которая, к моему удивлению, оказалась совсем рядом с Елисейскими Полями и самыми шикарными магазинами. Квартира сестер располагалась двумя этажами выше неслыханно дорогой булочной. Мы позвонили в домофон, нас впустили, и, поднявшись на лифте, мы вошли в квартиру, при виде которой я чуть не уронила челюсть на пол. Меня поразило пристрастие Амели к современной мебели и искусству, но при виде апартаментов Офелии и Пердиты, заставленных роскошной антикварной мебелью эпохи Людовика XIV, я просто потеряла дар речи. Дорогой паркет был устлан прекрасными персидскими коврами, два кресла в стиле барокко, обтянутые розовым шелком с кремовой вышивкой, стояли рядом с таким же диваном, гигантский камин из коричневого мрамора занимал полстены. Я не знала, куда смотреть – то ли на потолок с затейливой лепниной, украшенный огромной фреской в стиле рококо, то ли на музейные гобелены, которыми были затянуты стены. Все здесь было великолепным, элегантным и совершенно не походило на жилище языческих колдуний‑виккан.

– Какая у вас прекрасная квартира, – выдохнула я, пытаясь смотреть во все стороны одновременно.

Я со своим пластиковым пакетом и демоном чувствовала себя здесь каким‑то бомжом.

– Ну, такой у нас дом, – пожала плечами Офелия. – Пойдем, я покажу тебе твою спальню. Надеюсь, ты не против переночевать в нашей рабочей комнате.

– Конечно не против, – сказала я.

Я буквально выпучила глаза, когда она задержалась, чтобы показать мне ванную, облицованную кафелем с замечательными восточными узорами. Затем мы оказались в светлой комнате, отделанной в желтых и зеленых тонах с цветочными мотивами. На полу лежал ковер ручной работы, кровать была застлана покрывалом с таким же узором; похожей тканью было обито кресло у окна, занавешенного тюлем и все теми же желто‑зелеными шторами с цветами. У дальней стены виднелся высокий книжный шкаф; в нем стояло довольно много книг и несколько стеклянных сосудов, вроде тех, что я видела у Амели; я решила, что там содержатся колдовские травы и тому подобное. В шкафу я также заметила различные свечи, набор ароматических масел, пару кубков, три колокольчика различных размеров и несколько предметов из слоновой кости, назначение которых мне было неизвестно. Я принялась рассматривать комнату. Это была женская комната, светлая, уютная, и я еще больше почувствовала себя чужой здесь.

– Я не знаю, как отблагодарить вас за доброту, надеюсь, я не задержусь здесь дольше, чем на день, самое большее – на два. Мне нужно… э‑э‑э… провести один ритуал, если вы не возражаете.

– Ну, ты же Страж, – с понимающей улыбкой заметила Офелия. – Мы бы удивились, если бы ты, напротив, не собиралась заниматься своим ремеслом. О нет, сегодня это невозможно!

– Невозможно? – Я бросила суровый взгляд в сторону Джима, обнюхивавшего шкаф.

– Да, ведь комната еще не очищена.