Юнгианский анализ

Анализ был и остается основным методом практики анали­тической психологии. Понятно, что исходной методологичес­кой моделью для юнгианского анализа послужил психоанализ З. Фрейда. Однако в аналитической психологии этот метод по­лучил несколько иное теоретическое обоснование и практичес­кое выражение. Суммарно все эти отличия выходят далеко за рамки простого смещения акцента, так что можно говорить о юнгианском анализе как о совершенно другом типе работы.

Очевидно, что большинство людей, обращающихся за пси­хологической помощью, ищут в анализе прежде всего облегче­ния своих страданий. Если люди предпочитают анализ другим методам психотерапии, то они, как правило, уже знакомы хотя бы в общих чертах с идеями Фрейда или Юнга. Должно быть, они понимают, что если им не удается справиться со своими проблемами волевыми сознательными усилиями, то существу­ют глубинные бессознательные факторы, препятствующие этому. Обычно они также осознают, что если их проблема суще­ствует уже несколько лет и имеет долгую историю формиро­вания, то не так-то легко решить ее за несколько сеансов и тре­буется долгая кропотливая работа с опытным специалистом. Можно предположить, что типичный «аналитический клиент» с самого начала имеет установку на долгосрочное сотрудниче­ство. У него есть достаточно самоуважения и самостоятельнос­ти, чтобы не полагаться на чудо или магическую силу извне, но верить, что с помощью аналитика ему удастся самому постепен­но разобраться в своих проблемах и рано или поздно изменить свою жизнь.

Очень часто клиенты юнгианских аналитиков — это люди, имеющие за плечами неудачный опыт психотерапии. Такие люди уже умеют относиться к себе психологически и владеют психологическим языком и способны к рефлексии. Многих привлекает в анализе возможность свободно выражать себя. В отличие от краткосрочной терапии клиенту, проходящему ана­лиз, нет необходимости выполнять директивные указания тера­певта и перенимать прямо или косвенно его систему верований. Элемент насильственного, принудительного и болезненного, столь характерный для любых наших фантазий об обращении за медицинской помощью, здесь существенно меньше. Анализ начинается как обычные человеческие отношения и больше напоминает теплую дружескую беседу. В сущности, клиенту не нужно как-то специально «подстраиваться» под аналитика.

В значительной степени он сам дирижирует процессом. Анали­тик — это не тот человек, который научит жить, спасет или вы­лечит. Прежде всего это близкий друг, с которым у клиента есть личные отношения, в участии, внимании и доброте которого он стопроцентно уверен. Клиент знает: «Аналитик всегда ря­дом, он думает обо мне, старается мне помочь, он всегда на моей стороне». В то же время условия соглашения с аналитиком по­зволяют клиенту в этих отношениях не зависеть от него так, что­бы это могло бы принести какой-либо вред или причинить не­удобство. Власть и инициатива в руках клиента. Таким образом, анализ становится опытом нетравматических и целительных близких взаимоотношений. Можно предположить, что анали­тической терапии ищут люди, испытывающие в жизни дефи­цит таких отношений.

Анализ есть сознательное и добровольное вовлечение в сим­волическую игру. Его задачей является создание нового интер­субъективного пространства — своего рода виртуальной реаль­ности — в результате смешения субъективностей участников. Оно возникает на границе между «я» и «ты», внешним и внут­ренним и служит ареной экспериментирования по синтезирова­нию сознания и бессознательного, воображаемого и реального да и всех мыслимых полярностей. По существу, это простран­ство является пространством творческой жизни. Любое творче­ство основано на умении временно расставаться с рациональ­ными, рассудочными, структурированными элементами себя, допускать хаос, путаницу и смешение, с тем чтобы через некоторое время возник, оформился новый порядок. Анализ помогает жить творчески не только в отношении какого-то конкретного увлечения, но и по отношению к любым своим пе­реживаниям и в особенности человеческим отношениям. В кон­це концов, творчество и свобода определяют меру нашего счас­тья в жизни.

Поэтому в анализе клиент делегирует аналитику те части сво­ей личности, которые отвечают за сравнение, оценивание, кон­троль, организацию. Но он должен делать это временно, не утрачивая, не теряя эти важнейшие функции, чтобы при необ­ходимости уметь взять их обратно. Для этого ему нужно дово­льно четко осознавать границы и понимать условность всей ситуации в целом. Например, клиент может относиться к ана­литику как хорошему специалисту в психологии, возможно, как к тому самому человеку, который единственно ему нужен, по­нимая в то же время, что он не Бог и не гуру, а простой человек, такой же, как все, со своими недостатками и проблемами. Но он приходит к нему на сеансы как к специалисту, а не как к слу­чайному человеку с улицы. Только тогда анализ будет работать. Таким образом, успех анализа определяется тем, насколько па­циент умеет быть пациентом. Только тогда он позволит и ана­литику быть аналитиком. В этом состоит важнейшее условие анализа. Аналитик использует правила и устанавливает рамки, чтобы создать наиболее благоприятную ситуацию для лечения. Но последнее слово все-таки за самим клиентом, за его доброй волей и желанием сотрудничать. Поэтому очевидно, что анализ как метод психотерапии предназначен не для всех. Требуется определенная готовность со стороны пациента и сохранность функций его Эго. Можно добавить, что необходима также под­ходящая конфигурация бессознательного, так как аналитик и клиент должны соответствовать друг другу, как ключ замку.

Задача аналитической психологии — раскрыть творческий потенциал любого переживания, помочь клиенту ассимилиро­вать его полезным для себя образом, индивидуировать его. Для этого нужно уметь рефлексировать другим способом, более по­хожим на древние практики медитации — углубленного созер­цания-размышления, оставляющего объект изучения таким, какой он есть, позволяя ему играть всеми гранями, всеми от­тенками значений. Конечно, для современного человека это очень не легко сделать. Мы привыкли относиться потребитель­ски ко всему, в том числе и к своему внутреннему миру. Нам хочется быстро извлечь какой-нибудь простой утилитарный смысл: «Ага, это мой эдипов комплекс, теперь все ясно!» Но именно этот отрыв от собственной внутренней жизни, игнори­рование внутреннего мира и является с точки зрения Юнга причиной дисгармоничности современного человека, его неврозов и многих других проблем. Та рефлексия, которая действитель­но нужна как хлеб, должна возвращать человека в дом его души, давать ощущение контакта с внутренней сакральной вселенной психической жизни. Именно такой практикой и является юнгианский анализ. С одной стороны, он является продолжением многих древних медитативных практик, веками поддерживав­ших психический баланс, а с другой стороны, он по форме прост и доступен современному человеку, склонному к размышлени­ям, анализу и использованию понятий.

Если вернуться к более простым примерам, давайте предста­вим, что на прием к психологу приходит человек, испытываю­щий трудности в семейной жизни. Очевидно, дело не в том, что­бы принять решение «мириться» или «разводиться». Он ищет другой психологической перспективы в своей жизни и надеется измениться. Его решимость сознательно или бессознательно свя­зана с нежеланием воспринимать свои проблемы буквально и по крайней мере с потенциальной готовностью мыслить символи­чески. Отталкиваясь от своей проблемы, он с помощью аналити­ка входит в новое метафорическое пространство, вступает в игру смыслов, в процессе которой рождается нечто новое и значимое для него лично. Таким образом, анализ трансформирует низшее в высшее, материальное в духовное, коллективное в индивиду­альное, бессознательное в сознательное. Конечно, для готовнос­ти к анализу нужен определенный уровень культурного развития и интеллигентности, но еще более важна эта способность вос­принимать события символически, «как если бы». Однако оши­бочно считать анализ некой чисто интеллектуальной процедурой вроде философских дискуссий. Объектом трансформации в ана­лизе является наша психическая жизнь — эмоции, чувства и аф­фекты. Возможно, начиная анализ, многие клиенты ищут ста­бильности и определенности в своей жизни. Но этот соблазн никогда не оправдывается. На деле им предстоит встреча с це­лым океаном переживаний, насыщенным волнами радости и бо­ли, счастья и страданий. Психическая реальность есть иллюзор­ная реальность, в ней нет ничего конкретного, плотного, раз и навсегда данного.

На практическом уровне главными характерными чертами анализа являются рамки, отношения переноса и контрперено­са и сама техника аналитической интерпретации. Именно эти три элемента, необходимые для реального исцеления бессозна­тельных конфликтов, отличают анализ от любой краткосроч­ной терапии.