Механизмы сопротивления

Работа психотерапевта в этом случае будет состоять в том, чтобы помочь пациенту восстановить способность к выбору, так как именно при помощи этой способности он сможет вновь осуществлять творческое приспособление. Здоровый выбор по­зволяет обеспечить установление границы между организмом и окружающей средой. Нарушения функционирования грани­цы контакта проявляются в следующих феноменах, которые в принципе представляют собой здоровые явления, но при по­тере выбора становятся «нездоровыми», дисфункциональны­ми. Их четыре. Некоторые авторы добавляют еще и другие, но главные механизмы следующие: слияние, интроекция, проек­ция, ретрофлексия.

Слияние. При слиянии существует ситуация «неконтакта», «неграницы» и «неосознания». Если говорить схематично, нич­то не возникает, не существует различия между «я» и «не-я», нет различий между фигурой и фоном и нет возникающей фигуры. Например, у матери происходит слияние с грудным младенцем, а у него с матерью; иначе говоря, в опыте ребенка граница меж­ду «я» и «не-я» не очень различима. Когда человек совсем не чувствует границ между собой и своим окружением, когда ему кажется, что он и его окружение — это единое целое, произош­ло слияние.

Слияние — это базовый феномен, который может обозна­чать «модус контакта» со всем тем, что не является фигурой в по­ле в данный момент. Когда слияние прерывает построение гештальта, не давая возникнуть фигуре в предконтакте, из-за чего все остается в фоне (чтобы что-то возникло, надо чтобы воз­никла граница, надо чтобы объект и ощущение отделились, ста­ли заметными), слияние препятствует выделению фигуры, след­ствием чего является отсутствие возбуждения.

Основным направлением работы со слиянием является ра­бота с построением границ, работа дифференциации, направ­ленной на отделение, индивидуацию клиента.

Интроекция. Затем, когда начинает возникать фигура, появ­ляется возбуждение и увеличивается энергия, чтобы дать орга­низму возможность войти в контакт с окружающей средой. В этот момент также может возникнуть прерывание контакта, которое называется интроекцией. Поскольку эта модальность является феноменом границы, суть ее состоит в том, чтобы взять что-то из внешнего мира и ввести это внутрь. Прототипом интроекции на уровне витальных функций является способ питания: я беру что-то, что является «не-я» из внешнего мира, какой-то отличный от меня объект, я ввожу его в организм, сначала он становится «моим», а потом по мере того, как он пережевывается, проглаты­вается, переваривается и усваивается, становится «мною самим». Успешная интроекция завершается ассимиляцией; при «неудав­шейся» интроекции поглощенный объект останется чужеродным телом внутри организма (если я ем какой-то продукт, не проже­вывая его, я найду его идентичным в испражнениях, он не был мне полезен, а только засорил желудок).

Говорят о «неудавшейся», патологической интроекции, когда просто что-то заглатывается: идеи, мнения, «надо» и «нельзя», которые вызывают, так сказать, «тяжесть в желудке» и будут определять существование в мире на «своем месте». Интроек­ция прерывает контакт с внешним миром, когда субъект теряет свою способность к идентификации и отвержению, замещая свое собственное желание желанием другого человека. Именно замена желанием другого своего желания, при которой возбуждение вызывает слишком большую тревогу, является одним из главных признаков феномена интроекции. Если родитель говорит ребенку: «Сделай то или не делай это­го», ребенок может только подчиниться, то есть интроецировать приказ взрослого как замену своей собственной воли. Если приказ будет повторяться, то ситуация может в неосознанной форме превратиться в опыт: «В жизни надо делать то и не надо делать этого». В этом процессе важно не столько содержание того, что было интроецировано, сколько тот факт, что желание другого пришло на замену своего собственного желания.

По словам Перлза, интроекция — это процесс, во время ко­торого понятия, стандарты поведения, мораль, ценности берутся личностью целиком, без критической проверки, без «перевари­вания». Здоровое использование интроекции, например, про­является в интериоризации правил жизни, полученных ребен­ком от заботливых взрослых. Основным инструментом при работе с интроекцией является фокусировка человека на про­цессе выбора, на различении внутреннего и внешнего, отделе­нии собственных желаний, убеждений, верований от желаний, ожиданий, посланий других людей.

Проекция. В процессе дальнейшего развертывания цикла твор­ческого приспособления, когда форма уже возникла и появилось возбуждение, не прерванное интроекцией желаний другого, поте­ря способности совершать идентификацию и отвержение может проявиться в другой форме — в форме проекции. Этот феномен границы по своему направлению противоположен интроекции: что-то, принадлежащее в действительности субъекту, приписыва­ется окружающей среде. При интроекции что-то принадлежало окружающей среде, и субъект заставил это что-то перейти внутрь организма; при проекции он заставляет что-то, ему принадлежа­щее, перейти в направлении окружающей среды. Обычно субъект переводит вовне то, за что не может сам отвечать, за что не берет ответственности, в особенности за свои эмоции и аффекты. На­пример, такой человек может считать кого-то другого очень встре­воженным, очень беспокойным или очень агрессивным, потому что не может принять то, что он сам агрессивен и беспокоен.

В терапевтическом процессе в первую очередь мы имеем дело с проекцией аффектов, эмоций, ответственности или в бо­лее широком смысле опыта, и трудность заключается в необ­ходимости для пациента восстановить этот аффект или эту эмоцию, которую он пытается не осознавать, приписывая ее кому-то другому.

Содержание проекции часто является чем-то до этого интроецированным. Проекции, с которыми мы встречаемся в те­рапии, выявляют, в частности, незавершенные ситуации паци­ента. Основной фокус процесса терапии — возврат человеку спроецированных на других людей, в том числе и на терапевта, чувств, убеждений, ответственности.

Ретрофлексия. Следующее явление, которое может прервать построение или разрушение гештальта, — ретрофлексия. «Рет­рофлексия» — термин, возникший в гештальт-терапии, тогда как «проекция» и «интроекция» — термины, общие с другими научными дисциплинами.

Ретрофлексия обозначает опыт, который начинается как контакт с окружающей средой, но который возвращается к са­мому организму, то есть субъект делает себе то, что предназна­чено или было бы предназначено окружающей среде: вместо того чтобы нападать, например, он будет бить себя по руке; вме­сто того чтобы укусить, он будет грызть ногти и т. д. То, что на­зывают психосоматическими болезнями, является обычно ре­зультатом ретрофлексии. Чаще всего субъект не позволяет себе проявить именно акты агрессии в отношении истинных объек­тов, и он обращает их против своего организма, как если бы его собственный организм являлся окружающей средой. Самоубий­ство — высшая форма ретрофлексии; субъект убивает себя са­мого вместо того, чтобы убить того, кто заставил его страдать. Мыслить — это тоже форма ретрофлексии: когда я думаю, я го­ворю с самим собой, но являюсь ли я истинным адресатом сво­их слов? Это может быть здоровая ретрофлексия в той мере, в какой она позволяет мне подготовиться к действию или к об­щению, но если я только думаю и не говорю, то ретрофлексия парализует действие. Терапевтическая работа с ретрофлексией может быть направлена на перераспределение энергии, развер­тывание ретрофлексивного действия вовне, проявление в отно­шении окружающей среды.

Все эти модальности контакта могут быть как «здоровыми», так и «нездоровыми». Это зависит от того, способствуют они контакту с окружающей средой или не способствуют, гибки они или ригидны, являются они осознанными или неосознанными, позволяют ли они осуществить выбор.

Благодаря совокупности только что изложенных нами поня­тий можно гораздо яснее представить цели психотерапии. Гештальт-терапия дает возможность человеку восстановить свою спо­собность устанавливать контакт и осуществлять творческое приспособление. Это предполагает, что он будет в состоянии обес­печить идентификацию и отчуждение, требуемые в его контакте с окружающей средой.

Психоанализ ставил перед собой цель проводить анализ пси­хики, гештальт-терапия предлагает проводить терапию гештальта, иначе говоря, терапию способности субъекта формировать гештальты и разрушать их, когда они устаревают. Речь идет о том, чтобы обнаружить способность осуществить весь цикл опыта полностью, и для этого человек должен восстановить свои спо­собности выбирать и отвергать, которые позволят ему осуще­ствить творческое приспособление.