Социологи-бунтари

Периоды оттепели, а это слово вошло в исторический лексикон отече­ственной науки для обозначения любых периодов гласности и либерализа­ции, в частности, нэповский, хрущевский и горбачевский, обычно сопро­вождаются выходом социально мыслящей публики из подполья на улицы, в редакции, на телевидение, университетские кафедры и съездовские три­буны. В такие моменты отмечается всплеск политического активизма насе­ления (в первых рядах часто идут социологи и представители социальных наук), растут тиражи многих газет и журналов, оживляются дискуссии и споры по общественным вопросам, нередко переходящие в бытовые ссоры и идейные конфликты, образованная часть общества, переживая необычай­ный духовный подъем и рост ожиданий, предается построению утопических проектов переустройства общества, социальному романтизму, очернению и отчуждению «мрачного» прошлого, иллюзиям относительно будущего. И здесь, как ни странно, социологи в первых рядах: их можно встретить среди деле­гатов партийных съездов, во фракциях Государственной Думы, министерс­ких кабинетах, телевизионных студиях.

Политический активизм, как показывает история, чрезвычайно выгоден социологии и социологам. По своей природе это племя разрушителей тота­литарных режимов и закрытых обществ, противники идеологической моно­полии и цензуры слова. Выполнив свою историческую миссию, социологи моментально включаются в демократические преобразования и большин­ство из них добивается высоких постов при новой власти.

Парадоксально, но в большинстве случаев лидерами студенческих бес­порядков в конце 1960-х гг. выступали именно студенты-социологи — пред­ставители науки, которая больше других ратовала за прогресс и порядок. Самой яркой фигурой являлся знаменитый французский социолог-бунтарь Д. Кон-Бендит.

КОН-БЕНДИТ Даниэль (Cohn-Bendit Daniel) родился в 1945 г. во Франции (из немецких евреев), но вырос и окончил школу (1965) в Германии³. В молодом возрасте вернулся во Францию, где изучал социологию в университете Нантера (пригород Па­рижа). На протяжении длительного времени являлся идейным вдохновителем и политическим организатором студенческого протестного движения во Франции. Весной 1968 г. он быстро завоевал популярность своими выступлениями, в которых го­ворил о необходимости разрушить буржуазное общество и при­менить насилие против «центров эксплуатации». Он отвергал какой-либо конкретный идеал в общественном отношении и ратовал за непрерывную революцию. Под лозунгом «Насилие — это радость» Кон-Бендит и его соратники-анархисты устраивали погромы в Латинском квартале Парижа в майские дни 1968 г. Они строили баррикады с красным флагом, кидали в полицейских бутылки с «коктейлем Молотова», ввязывались в драки с полицией, разбра­сывали листовки, в которых призывали к немедленным выступлениям про­тив существующей системы. Разбивались витрины магазинов, переворачи­вались и поджигались автомашины, уничтожались деревья на бульварах и подвергались порче картины в музеях. В те бурные дни кое-кто призывал даже уничтожить Пантеон, где погребены великие французы — Вольтер, Руссо, Гюго, Марат, Жорес. Некоторые исторические памятники были ос­квернены хулиганскими надписями. Среди маоистских групп раздавались крики о низвержении «бастионов буржуазной культуры». Масс-медиа пугали обывателей грядущей анархией по примеру Китая. Газета «Франс-суар» опубликовала 15 мая статью под заголовком: «Во французском университе­те происходит культурная революция на китайский лад». В ней писалось:

«Так же как в Нантере, на факультете естественных наук Парижского уни­верситета группы студентов обоснова­лись прочно: они ночуют в спальных мешках и просыпаясь организовывают группы и комитеты по обсуждению будущего университета. Почти повсюду появляются в аудиториях стенные газеты в лучшем стиле китайской «культурной революции». На факультете естественных наук имеется даже «комиссия бдительности против подрыв­ной деятельности», ибо молодые бунтари французского университета отвер­гают попытки «возврата к прошлому», которые предпринимают старые тра­диционные партии»⁴.

После завершения студенческой революции в 1968 г. правительство Франции выслало его из страны. Уже в 1968 г. во Франкфурте он становится активистом движения «Kinderladen», а затем основывает собственную груп­пу «Revolutionarer Kampf» (Революционная борьба) и вместе с Ёшкой Фишером участвует в организации «Frankfurt Sponti-scene» по осуществле­нию в Западной Европе социальной революции. С 1978 г. он является сна­чала корреспондентом, а затем издателем журнала «Pflasterstrand». В 1994 г.

³ Личный сайт Кон-Бендита: http://www.cohn-bendit.de.

⁴ 31-й годовщине Красного Мая посвящается (http://lomleft.narod.ru).

Кон- Бендит стал депутатом Европарламента от французских «зеленых» и со­ратником министра иностранных дел ФРГ Йшки Фишера. Среди его при­страстий наблюдатели отмечают, что Кон-Бендит является страстным фут­больным фанатом.

Сегодня Даниэль Кон-Бендит — вполне благопристойный и добропорядоч­ный господин, муниципальный советник в городском совете Франкфурта— на-Майне и депутат от партии «зеленых» в Европарламенте. Одинаково свободно говорит и на немецком, и на французском, очень любезно делится своими мыс­лями о... футболе: «С детства обожал эту игру».

Даниэль Кон-Бендит выступает против агрессивной политики США в

Ираке и России в Чечне. Тем не менее он поддержал вторжение войск НАТО в Боснию и американцев в Афганистан. Бывший анархист и сегодняшний ин­тернационалист борется с глобальным неравенством, Всемирным банком и Всемирной торговой организацией, ухудшением экологии и необольше­визмом. В интервью леволиберальной французской газете «Либерасьон» в 2004 г. Кон-Бендит уподобил чеченцев, сражающихся за свою независимость, американским индейцам, которым была уготована незавидная участь. Он заявил далее, что надежды европейцев на демократизацию России развея­лись, а сама эта страна становится «все более авторитарной, если не тотали­тарной». Политик, приобретший известность как один из лидеров студен­ческого движения 1960-х гг. в Германии и во Франции, потребовал от своих коллег по Европарламенту выдвинуть посредническую инициативу в «коло­ниальной войне», которую Россия ведет в Чечне. В 2001 г. Даниэль Кон-Бендит оказался в центре скандала. Дочь немецкой экстремистки Ульрике Майнхоф опубликовала в Интернете выдержки из книги Даниэля Кон-Бен-дита «Большой базар», изданной в Париже в 1975 г. В конце января 2001 г. эти выдержки были опубликованы в британском еженедельнике «Обсервер» и затем в парижском еженедельнике «Экспресс». Кон-Бендит рассказывает в своей книге, в частности, о том, как в семидесятых годах, будучи воспита­телем в альтернативном детском саду, созданном крайне левыми во Франк-фурте-на-Майне, он позволял себе с детьми «эротические забавы». Сейчас Кон-Бендит активно защищается. В своих многочисленных интервью он говорит, что, во-первых, не вступал с этими детьми в половые отношения; во-вторых, у него есть письма тех детей (им теперь 28—30 лет) и их родите­лей, подтверждающие его утверждения; в-третьих, публикация книги «Боль­шой базар» была всего лишь «неоправданно легкомысленным» вызовом, который он бросил буржуям; в-четвертых, эти страницы его старой книги вытащены на свет его политическими противниками только для того, что­бы скомпрометировать его, как политического деятеля.

«Новые левые» и «контркультура» 1960-х дали миру и других социалис­тически настроенных радикалов, в том числе Руди Дучке, Эрнесто Че Гевару, Режи Дебре, Тома Хайдена, Элриджа Кливера, Эбби Хоффмана. Иммануил Валлерстайн тоже когда-то был лидером и теоретиком бунтующих студен-

тов 1960-х гг., а теперь это автор знаменитой теории мировой капиталисти­ческой системы.

В Германии 1960-х гг., так же как и в остальной Европе этого времени, часть молодых людей верила, что не сегодня-завтра должна произойти ре­волюция. Ханс Иоахим Кляйн был один из них. Он являлся активным участником различных левых и анархических групп во Франкфурте. Эти группы выступали против агрессии во Вьетнаме, Палестине, против правой диктатуры, американского империализма и верили, что могут переделать мир. Когда в начале 1970-х гг. Фракция Красной Армии (RAF) совершила первые покушения, многие молодые люди решили присоединиться к ней и

взять в руки оружие. Ханс Иоахим, которого прозвали «кляйн Кляйн» (маленький Кляйн), стал членом «ре­волюционных ячеек» (RZ). Потом он отказался от вооруженной борьбы.

1960-е гг. XX в. дали огромный тол­чок развитию мирового революцион­ного движения. Во Вьетнаме, в Алжи­ре, по всей Латинской Америке анти­империалистическое сопротивление достигло своей высшей точки, апогея. Французские студенты и рабочие пред­приняли самую решительную попытку сокрушить капиталистическое обще­ство в мае 1968 г. В авангарде борьбы шла самая способная и талантливая часть студентов, интеллигенции, рабо­чих. Молодые бунтари в 1960-е вышли из подчинения общества. Они создали собственную культуру — ее назвали контркультурой. Они придумали соб­ственную музыку — рок. Они изобре­ли собственную живопись — поп-арт и психоделическую живопись. Они со­здали свой театр — ливинг-театр, то есть уличный, свое кино — параллель­ное кино.

Эти бунтари ненавидели сытое, скучное, занудное буржуазное общество, в котором они жили. Они жажда­ли революции, наклеивали в своих домах портреты Ленина, Троцкого, Фи­деля Кастро и Че Гевары. Но они ненавидели также традиционные компар­тии и Советский Союз, называя их «омерзительной бюрократией» — такой же омерзительной, как капитализм. Чтобы как-то отличить этих бунтарей от традиционных левых — друзей Советского Союза, новую поросль рево­люционеров стали называть «новыми левыми». Именно «новые левые» вы­нудили американское правительство прекратить войну во Вьетнаме. Они добились юридического расового равноправия в Америке. Именно «новые левые» добились для молодых права на субкультуру — рок, сленг, джинсы, маечки, фенечки, на внешний вид, отличный от «взрослого мира». Они до-

бились для парней права носить длинные волосы, а для девчонок — не не сить лифчики⁵.

В основе молодежной контркультуры и идеологии «новых левых» — ненависть к сытому капитализму

и «омерзительной бюрократии» социализма

Возникнув, как моральный протест, борьба стала приобретать к середи­не 60-х гг. социально-политический характер. От абстрактно звучащих об личений истеблишмента левое студенческое движение стало переходить ь критике капиталистического господства. Вместо истеблишмента был назваь капитал, как главный источник всех видов угнетения. Одновременно дви­жение «новых левых» стало отказываться от тактики ненасильственных дей­ствий в пользу террора.

В формировании молодежной контркультуры и идеологии «новых левых», взятой на вооружение студенчеством во мно­гих странах, огромное влияние оказали социологи франкфурт­ской школы и прежде всего Герберт Маркузе (1898—1979) — профессор Калифорнийского университета, идейный вождь движения «Новые левые». В новом свете он пересмотрел ряд важных положений классического марксизма, приспособив их к современным реалиям. Маркузе подчеркивает, что современ­ная западная культура, с ее достоинствами комфорта, техни­ческой оснащенности, удобства бытия и безопасности суще­ствования рождает репрессивную терпимость всех членов бур­жуазного общества, создает одномерного человека.

Молодые бунтари 1960-х, почувствовав себя такими одномерными, подня­ли революцию против репрессивной культуры, а заодно и буржуазного обще­ства в целом. Собственно говоря, к тому их призывал автор знаменитой книги «Одномерный человек» (1964)⁶: если во времена «старых левых» и К. Маркса, т.е. в середине XIX в., самой революционной силой выступал пролетариат — изгой индустриального общества, то сегодня, в середине XX в., знамя револю-

⁵ Тарасов А. Русские дети Че Гевары и Джерри Рубина (http://screen.ru).

⁶ Маркузе Г. Одномерный человек. М., 1994.

ционной борьбы у него должны перехватить те, кто чувствует себя отщепенца­ми, изгоями. К ним Маркузе относил молодежь и жителей гетто. Если постин­дустриальное общество отрицает их, то и они, в свою очередь, имеют право от­рицать его самого. Во главе нового общественного движения, призванного ра­дикально изменить ситуацию и получившего название «новых левых», должны находиться студенты и гуманитарные интеллектуалы — свободно парящий слой одиночек, обладающих социальными знаниями. Именно они должны подхва­тить выпадающее из рук рабочего класса знамя «тотальной негации» (всеобщего отрицания). Вслед за Т. Адорно и М. Хоркхаймером, Г. Маркузе повторяет, что все, существующее в современном западном обществе, — ложно и все это не­обходимо разрушить.

Маркузе зарекомендовал себя как критик советского и западного обществ, отрицавший тезис марксизма о пролета­риате как единственной силе, способной разрушить капитализм, автор работ «Ра­зум и революция. Гегель и возникно­вение теории общества», «Эрос и циви­лизация», «Одномерный человек», «Со­ветский марксизм», «Критика чистой терпимости», «Конец утопии», «Очерк об освобождении» и т.д. Франкфуртская школа создает критическую теорию об­щества. Пик популярности трудов пред­ставителей этой школы приходится на 1960—70-е гг., особенно в связи с движе­ нием молодежного протеста, прокатив­шимся по США и западно-европейским странам и вызвавшим к жизни как новые направления в социально-гуманитар­ном знании, так и ряд практических мероприятий государств, начиная от ре­форм систем высшего и среднего образования и кончая созданием правитель­ственных ведомств по делам молодежи и молодежной политики, направленной на бесконфликтную адаптацию молодежи в современное общество.

Вовсе не случайно, а как знак признания их вклада, в 1968 г. среди сту­денческой молодежи появляется характерный лозунг «Мао—Маркс—Марку­зе», хотя сами франкфуртцы отринули насильственные действия и экстре­мизм этого движения⁷.

«Новые левые», которых назвали громкоговорящим меньшинством, вы­ступившие против авторитетов и политических партий, против всех, кому больше 35 лет, против любой идеологии и политики, несомненно, опирались на работы социологов и философов франкфуртской школы. Однако свои­ми действиями они привели к тому, что не предусматривалось ни Г. Марку­зе, ни самими бородатыми бунтарями, а именно к укреплению и совершен­ствованию буржуазного общества, превращению его, если можно так выра­зиться, в капитализм «с человеческим лицом».

Таким образом, социология сыграла в истории Западной Европы и США XX в. особую роль. Получалось так, что социология действовала наподобие

⁷ О франкфуртской школе см. т. 1-2 настоящего издания «Фундаментальной социологии».

психологического или интеллектуального фильтра, отбирая и притягивая и социологические факультеты людей с ярко, если не сказать патологически выраженными реформистскими наклонностями. Их ряды пополняли те, кт' когда-либо испытал жизненную неудачу и разочарование. Социология и прежде притягивала всякого рода радикалов. Так, в 1930-е гг. среди них бы ц, социалисты, которые в молодости призывали к низвержению основ сущ_е ствующего строя, а в пору зрелости превратились в отъявленных консервя торов. В 1960-е гг. она привлекала радикально настроенных студентов веду, щих университетов мира.

Но социология не просто фильтровала, отбирая в свои ряды радикалов и

революционеров всех мастей, она во­оружала их теоретическим багажом знаний, опираясь на который они со­здавали новые концепции общества формировали мировоззрение многих поколений молодежи.

По мнению А. Гоулднера, социоло­гия не только привлекает, но и произ­водит главным образом радикалов. Доказательству подобного тезиса он по­святил целую книгу — «Наступающий кризис западной социологии»⁸. Ее называют самым важным вкладом в историю социологии после «Социоло­гического воображения» Р. Миллса. Книга писалась в разгар студенческих движений 1968 г., накала борьбы в Европе и Америке «новых левых», обо­стрения выступления радикалов, особенно негритянских лидеров. В первых же строчках А. Гоулднер отражает пафос своего будущего повествования: он говорит о трагическом разрыве между теорией, объясняющей общество, и общественной практикой. Если это противоречие не выходит за границы науки, то расхождение теории и практики остается вопросом методологии, но если оно выходит за пределы науки, то превращается в вопрос полити­ческий. Воинственно настроенные радикалы Америки, особенно «новые левые» лидеры негритянского освободительного движения серьезно не ин­тересовались социальной теорией, хотя интерес к животрепещущим соци­альным проблемам стоял у них на первом плане. Происходит это, считает А. Гоулднер, отчасти потому, что они не успели выработать собственной те­ории (другие их не устраивают), отчасти потому, что они, как и все амери­канцы, являются прагматистами и интересуются больше делом, нежели рас­суждениями.

Но, оказывается, существуют другие причины, в которых следует разоб­раться. В 1960-е гг. социология в США стала частью поп-культуры. К этому времени социология достигла своей интеллектуальной и институционааь-ной зрелости. Сотни тысяч американских студентов ежегодно посещали курсы социологии, ежегодно выходили в свет многие тысячи книг по социо­логии, не считая статей и отчетов. А. Гоулднер отмечает: интерес к социо­логии был настолько велик, что обществоведческая литература продавалась везде — на железнодорожных станциях и в аэровокзалах, в гостиницах, ма­газинах, на уличных лотках. Поскольку к этому времени возросло матери­альное благосостояние среднего класса, тысячи родителей покупали своим

⁸ GouldnerA. The coming crisis of Western Sociology. N.Y., 1970.

детям социологическую литературу даже тогда, когда это не было продик­товано нуждами образования⁹.

Социологическая литература стала массовым, общедоступным жанром. О социологии сообщали в прессе и по радио, в студенческих аудиториях, на общественных диспутах. Общедоступность социологической литературы, присутствие ее в каждом американском доме имели свои негативные момен­ты. Молодое поколение, обычно радикально настроенное к истэблишмен­ту, ошибочно идентифицировало социологию с официальной культурой, против которой оно выражало свой протест. С другой стороны, близкое зна­комство, постоянное общение с социологией привело к некритическому восприятию социальных знаний. Даже в своем протесте они не выходили за рамки поп-социологии (буквально социологии «книжек в обложках»).

«Новые левые» в современной России

В социологической литературе много говорилось о расовых предрассуд­ках и проблемах бедности. Книжных знаний молодым радикалам казалось достаточно, они не видели необходимости углубляться в социальную тео­рию. Когда они встречали эмпирические данные, противоречащие их цен­ностям и усвоенным знаниям, они считали их моральным отступлением от науки, а не поводом к размышлению. На теоретизирование радикалы смот­рели, как на форму эскапизма, если не морального предательства. Они не замечали, пишет А. Гоулднер, как превратились в мещанствующих нигили­стов, в антиинтеллектуалов из провинциального захолустья. Как это ни па­радоксально, но зажиточные буржуа и молодые радикалы, стремящиеся разрушить, переустроить их мир, придерживались одних и тех же полити­ческих взглядов¹⁰.

⁹ GouldnerA. The coming crisis of Western Sociology. N.Y., 1970. P. 4.

¹⁰ Ibid. P. 5.

Став элементом повседневной культуры, социология приземлила уровень понимания социальных проблем. Начитавшись популярных книжек, обы ватель решил, что без лишних углублений в ее теорию, он способен ко,мп_е тентно судить о бедности, преступности, расовых предрассудках, безрабо тице и т.д. Молодые радикалы увидели в социологии прекрасный инструмент для революционного изменения общества.

Глубокого изменения общества, к которому призывают радикалы, невоз­можно достичь лишь политическими средствами. Старое общество через идеологию и теории добивалось господства над человеческими умами. Они выступали уникальным средством не принудительного, а вполне доброволь­ного подчинения людей порядку и за­кону. Поэтому невозможно освободить человека от старого общества, либо построить новое, не создав новой куль­туры, включающей новую идеологию и новые социальные теории, не проведя последовательной критики доминиру­ющих сегодня социальных теорий.

Корни молодежного протеста таят­ся также в сфере ценностных ориента­ции. Придерживаться старых догм, во всем следовать старшему поколению означает для молодежи потерять сво­боду и автономию. Радикально разор­вать с прошлым, значит стать свобод­ным, значит человечески жить лучше, чем жили отцы и дети. Прошлые тео­рии не только не верны, но они еще бесчеловечны". Для молодого поколе­ния социальные теории не представля­ют собой академические стерильные абстракции. Оно стремится увидеть за теорией личность теоретика, и когда молодежь обнаруживает ее, она разоча­ровывается в ней. Оказывается, соци­ологи жили не так, как провозглашали в своих писаниях. Те, кто публиковал прекрасные книги о «культуре бедно­сти», окружали себя комфортом, а их сочувствия оказывались пустым зву­ком. Те, кто призывал повышать грамотность среди негритянского населе­ния, не шли учительствовать в негритянские гетто. Среди социологов мо­лодые радикалы не обнаружили ни одного мученика. В социологии они увидели часть американского истеблишмента, инструмент репрессивного общества¹².

В большинстве случаев, как это ни странно, лидерами студенческих мя­тежей в 1968 г. явились студенты-социологи. Пример тому знаменитый француз-бунтарь Кон-Бендит. Но тогда непонятно, задается вопросом А. Го-

" GouldnerA. The coming crisis of Western Sociology. N.Y., 1970. P. 8. ¹² Ibid. p. 9.

улднер, почему социологию радикалы называют частью консервативной культуры, а студенты-социологи возглавляют демонстрацию протеста?

Несомненно, что социология часто притягивает юношей и девушек с явно выраженными реформаторскими наклонностями. Как правило, это те, кто испытал какие-либо жизненные неудачи и разочарования. Они-то и служат источником критического отношения этих людей к социологии в целом. Социология всегда привлекала радикалов, в 1930-е гг. ими были молодые социалисты, вскоре превратившиеся в консерваторов. Усилению критичес­кого отношения к социологии и росту радикального сознания во многом способствовала деятельность Р. Миллса и франкфуртской школы.

Согласно А. Гоулднеру, социология имеет диалектический характер: она в той же мере репрессивна, в какой и либеральна. Его подход к истории со­циологии — рассматривать изменение социальной мысли в единстве с из­менением общества. «Социальная наука — это часть социального мира и одновременно его концепция»¹³.

Молодые радикалы 60-х гг. увидели в социологии прекрасный инструмент революционного изменения мира

Социология как академическая дисциплина отличается от журналистс­кого репортажа, живо реагирующего на происходящие события. Журнали­сту как раз необходимо все то, от чего стремится избавиться социолог в сво­ем исследовании.

Но не заставляет ли стратегия ценностного нейтралитета социолога быть равнодушным к социальным проблемам общества. Можно ли отказаться от своей позиции, проводя консультации с политическими лидерами и партиями?

Настоящий социолог, уверен А. Гоулднер, всегда больше чем просто со­циолог. С. Липсет, Д. Вронг, Б. Бергер, Р. Миллс, Л. Козер, Б. Розенберг, Д. Райсмен, А. Страус и другие рассматривали себя в качестве интеллектуа­лов не в меньшей степени, нежели в качестве ученых. Они продолжали тра­дицию социологии как критической теории общества.

¹³ Ibid. P. 13.

Несомненно, идейную почву для студенческих революций 1968 г. подго­товила марксистская социология. Марксистский вариант социологии име­нуют критической социологией за ее склонность подвергать все сомнению и пересматривать самые основы общества, полагаясь на умозрительные кон­струкции. Марксизм породил плеяду выдающихся социологов и социальных мыслителей мирового уровня: Ф. Энгельс, Н. Бухарин, Л. Троцкий, В. Ле­нин, Г. Лукач, А. Грамши, Г. Маркузе, Т. Адорно, М. Хорхаймер, Э. Фромм,

Ю. Хабермас и др. Никто другой, кро-

Все дети рождаются гениями, а все взрослые ме Маркса, отмечает А. Гоулднер¹⁴, не

в первые шесть лет жизни ребенка заняты _дал западным социологам столько ин-

тем, чтобы уничтожить в нем признаки тени- _

альности. тересных и плодотворных идеи для

б Филер критического анализа современного общества.

«ОТЕЦ» ПСИХОДЕЛИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ¹⁵

Один из основателей гуманистической психологии ЛИРИ Ткмюти (1920—1996) прожил крайне интересную, насыщенную загадочными событиями и экстравагантными поступками жизнь, вполне отвечающую идеалам и воззрениям романтичес­ких хиппи. Он успел побывать профессором Гарвардского уни­верситета, серьезным экспериментатором, создателем новых психологических теорий и тестов, кумиром бунтующей моло­дежи, заключенным, киберпанком, автором бестселлеров, ком­позитором. Его окрестили одним из главных злодеев XXв., меч­тавшим о спасении человечества, но вместо того посадившим на наркотики целое поколение молодежи. А президент Никсон назвал его самым опасным человеком в Америке, которого че­ тыре года от АфрикидоАфганистаналовилиФБРиЦРУ. В кон­це жизни его считали пророком поколения иксеров и киберпанков, а после смерти, транслировавшейся по Интернету на весь мир, уже в 2000 г. журнал «Монд» назвал его самым великим мыслителем XX столетия.

Он родился в семье потомков ирландских иммигрантов. По настоянию матери, ревностной католички, обучался в Иезуитском колледже в Уорчес-тере, готовясь к пастырской должности. Но в 19летЛири, недовольный схо­ластическим подходом к религии, порвал с католической церковью. Следу­ющий шаг Лири сделал под влиянием отца — поступил в Военную академию в Вест-Пойнте. Но и военным он оказался никудышным: большую часть вре­мени нерадивый курсант проводил взаперти на гауптвахте, развлекаясь чте­нием книг по восточной философии. Восемнадцать месяцев, проведенных в Вест-Пойнте, он впоследствии сравнивал с послушничеством в буддистс­ком монастыре.

¹⁴ GouldnerA. The Coming Crisis of Western Sociology. N.Y., 1970.

¹⁵ Использовалась информация с веб-сайтов: http://absolutology.by.ru; http://vookstock.narod.ru;
www.sumbur.n-t.org; http://nirl.hl.ru; http://psy.lseptember.ru.

В 1940 г. Лири поступил в университет Алабамы, где всерьез начал зани­маться психологией, но был исключен за ночевки в женском общежитии (хотя ученую степень бакалавра получить ему удалось). После Второй ми­ровой войны Лири, защитив докторскую диссертацию, занял пост директо­ра госпиталя в Калифорнии и преподавал в Калифорнийской медицинской школе в Сан-Франциско.

Накопленный за долгие годы исследований лабораторный материал по­зволил ему в 1950 г. получить степень доктора психологии. Затем следуют серьезные научные публикации: «Уровни измерения межличностного пове­дения», «Межперсональная диагностика личности: функциональная теория и методология личностного роста», «Прогноз межличностного поведения в психотерапевтических группах». В те годы Лири олицетворял собой образ типичного американского ученого, конструировал методики, создавал на­учные теории. Так, он опередил знаменитого Эрика Берна в создании тео­рии коммуникативных игр, его публикации по теории личности и группо­вой терапии по времени совпадают с революционными идеями Абрахама Маслоу, Карла Роджерса и Шарлотты Бюлер. Иными словами, его имя мог­ло бы стоять в одном ряду с классиками мировой психологии. Достиг нема­лых успехов он и в прикладной психологии.

В 1957 г. им опубликована знаменитая психодиагностическая методика личности (Leary Interpersonal Diagnosis). С тех пор опросник Лири активно использовали и используют в своих целях ЦРУ и ФБР, психологические ин­ституты всего мира. Он состоит из 128 суждений-характеристик человека, все они пронумерованы и размещены на карточках. Испытуемый отмечает те из них, которые описывают его «Я». На заполнение уходит не более 15 мин. Со­гласно «ключу» определяются оценки по ^характеристикам, формирующим 8 октантов так называемой дискограм-мы, которые отражают тот или иной вариант межличностных отношений. По результатам обработки строится гра­фический профиль личности. Провер­ка опросника Лири путем сопоставле­ния с данными MMPIvl 16-факторного опросника Кэттелла подтвердила его высокую валидность. Методика переве­дена на многие языки, в том числе и на русский (модификация опросника про­ведена Л.Н. Собчик в начале 1970-х, а в 1990 г. ею издано руководство к рус­скоязычной версии). Сегодня опросник Лири — одна из самых популярных методик в инструментарии практического психолога.

В конце 1950-х гг. Т. Лири убеждается, что традиционные методы психо­терапии не работают: треть пациентов чувствуют улучшение состояния, треть — ухудшение, а еще треть вообще не замечают перемен. В 1960 г., на­ходясь в отпуске в Мексике, Т. Лири по совету одного из местных коллег отведал ядовитых грибов (ацтеки называли эти грибы «теонанакатль» — «плоть Бога»). Ему понравилось, он почувствовал, что обнаружил то, что давно искал — панацею от всех бед, лекарство от всех недугов. Т. Лири по­казалось, что можно вылечить сознание, а физические боли уйдут сами со­бой. Правда, местные индейцы употребляли наркотики изредка и лишь в ритуальных целях, вызывая у себя измененные состояния сознания. Риту-

альная практика у них никогда не выливается в бытовую наркоманию, и Т. Лири, к тому времени серьезно увлекавшийся восточными медитациями увидел в психоделиках¹⁶ гораздо большие возможности. По возвращении Гарвард, где он тогда преподавал, Лири взялся за эксперименты, которы проводил с заключенными. Оказалось, что 90% испытуемых, пройдя пси ходелические сеансы, свидетельствовали о глубокой переоценке ценностей и мощной внутренней трансформации, а впоследствии вернулись к ho_d мальной жизни и не совершали повторных преступлений.

Будущий лидер поколения хиппи мечтал, что «лет через 20 все обществен­ные институты будут преобразованы в соответствии с прозрениями, почерп­нутыми из опыта расширения созна­ния», что изменится вся система обра­зования, и вместо книг будут молекулы определенных веществ, открывающие «внутреннюю библиотеку»; что изме­ нится сам стиль жизни людей, которые не менее двух часов в день будут посвя­щать отдыху от «социальных игр» с помощью ЛСД.

После пропагандистской кампании, развернутой Тимоти Лири и автором знаменитых «Полетов над кукушкиным гнездом» Кеном Кизи, вещество приобрело бешеную популярность, попало под строгий запрет. Его иссле­дования были в самом разгаре, когда в 1962 г. психоделики {LSD и галюци-ногенные грибы) объявили вне закона". Эксперименты пришлось прекра­тить, но отказываться от психоделиков Лири не собирался. После увольне­ния Лири из Гарварда его приютил в 1963 г. молодой нью-йоркский миллионер и ветеран ЛСД-круизов Уильям Хитчкок, который предоставил в его распоряжение огромный особняк в своем поместье около Нью-Йор­ка, превращенный в прибежище для психоделических пилигримов со всего мира. «Мы считали себя антропологами из XXI века, населявшими машину времени, которая приземлилась в мрачных шестидесятых», — вспоминал Лири. Вскоре он выпускает книги «Психоделический опыт» (1962), «Пси­ходелический Считыватель» (1964) и «Психоделические молитвы» (1967). В них Т. Лири приходит к выводу: «то, что люди считают реальностью, — не что иное, как социальная фабрикация», а при употреблении психоделиков человек освобождается от болезненных комплексов и социальных стерео­типов.

Его влияние и популярность среди хиппи возросли в середине 1960-х гг. настолько, что само это революционное движение, по мнению некоторых авторов, является порождением не романтической идеи изменить буржуазное общество, а массового употребления нового вещества, наркотика, которое назвали «духовным эквивалентом водородной бомбы». А праотцом и перво­священником нового движения-религии, естественно, стал Т. Лири. С легкой руки «психоделического гуру» поколение детей-цветов прочно «подсело на

¹⁶ Термин «психоделический» можно перевести как «расширяющий сознание». Он был предложен
психиатром Хамфри Осмондом, пионером исследования ЛСД в США.

¹⁷ Название наркотика ЛСД в 1960-е запрещалось употреблять в любом виде. Так, «Битлам» власти
собирались предъявить иск за песню «Lusy in the Sky with Diamonds» («Люси в небесах с алмаза­
ми») за то, что в названии зашифрована аббревиатура LSD, а небеса с алмазами — суть наркоти­
ческие видения. В результате альбом «Сержант» получил дополнительную рекламу.

кислоту». Его благословил умирающий Олдос Хаксли. С ним подружились лидеры битников Аллен Гинзберг, Джек Керуак, Уильям Берроуз и Артур Ке-стлер. Культовые калифорнийские рок-группы Grateful Dead и Jefferson Airplane клялись ему в верности на своих концертах-бдениях¹⁸. Сам Лири ре­гулярно выводил толпы хиппи на индуистские песнопения, появляясь перед многотысячными сборищами одетым в нечто наподобие хлопчатобумажной пижамы, обвешанный «фенечками», он провозглашал свою культовую фра­зу: «Включайтесь, настраивайтесь и отпадайте!», превратившуюся в лозунг «поколения мира и любви». На гребне популярности в 1969 г. он даже выдви­нул свою кандидатуру на губернаторских выборах в Калифорнии¹⁹.

Правда, еще раньше, а именно в 1966 г., Т. Лири угодил в тюрьму, из ко­торой бежал через три месяца. Вообще 1966 г. был неудачным для него: судеб­ное преследование наркоманов, война во Вьетнаме, а еще президент США Ричард Никсон, назвавший Т. Лири «са­мым опасным человеком в Америке». Его арестовали по сфабрикованному обвинению в хранении и употреблении наркотиков, осудив на десять лет тюремного заключения и крупный штраф (30 тыс. долл.). Помогали ему бежать из тюрьмы товарищи из экстремистских организаций Weathermen Underground и «Черные пантеры». Позже, находясь на свободе, в интервью журналу «Плейбой» (1970) Лири бравировал, что совершенно не боится зак­лючения, потому что «настоящая тюрьма — это тюрьма внутренняя». Более того, тюрьму он расценивал как профессиональный риск при его занятиях «алхимией сознания». На самом деле, как считают эксперты, все было про­заичнее. По версии, достоверность которой недавно подтвердилась, Лири пошел на сделку с властями, «сдал» организаторов своего побега, более того — обязался и впредь «стучать» на своих приятелей. В награду — досроч­ное освобождение.

Сбежав из тюрьмы, Лири укрылся на несколько месяцев в Швейцарии, а затем скрывался в Афганистане, где его обнаружили сотрудники ФБР. В 1973 г. они этапировали его прямехонько в тюрьму. На свободу профессор вышел седобородым, присмиревшим и полузабытым лишь в 1976 г. Бунты 1960-х отгремели. Вчерашние последователи либо вымерли, не выдержав безгра­ничного расширения сознания, либо взялись за ум, подлечились и постриг­лись. Удалившись на покой в звании ветерана психоделической революции, Лири попытался заняться воспитанием троих внуков. Но его хватило лишь на восемь лет. В 1984 г. — после выхода технократической антиутопии Уиль­яма Гибсона «Неоромантик» — Лири присоединился к захватившему моло­дую Америку движению киберпанков, ухитрившись снова стать лидером еще одного недовольного реальностью поколения.

В спокойные 1990-е Т. Лири увлекся новыми авангардными веяниями — «теорией хаоса» и рейв-культурой, посвятив им свои книги «Хаос и кибер-культура» и «Политика экстаза». В последние годы жизни Тимоти Лири не оставил наркотическую культуру, уверяя молодежь, что Интернет 1990-х

¹⁸ Степанов С. Многоликий бунтарь Тимоти Лири (http://psy.lseptember.ru).

¹⁹ Джон Леннон написал для него песню Come Together в качестве лозунга предвыборной кампании
на пост губернатора Калифорнии.

является аналогом ЛСД 1960-х. Он даже разработал язык программирова­ния под названием СКИПИ (SKIP! — Super Knowledge Information Processing Intelligence) и был президентом Futique —- группы, занимавшейся адаптаци­ей учебников и романов к личностным стилям и познавательным ритмам чи­тателя. Лири верил, что в будущем человечество мигрирует из земной колы­бели к звездам и достигнет биологического бессмертия. Будущее — за гедо­нистической элитой, киберличностями, способными самостоятельно программировать свое эмоциональное и ментальное состояние и населять созданные ими пространства радости и экстаза. По мнению Лири, виртуаль­ные реальности и компьютерная среда являются порождением и прямым

продолжением психоделической рево­люции — не случайно первым шагну­ло в Сеть поколение «детей цветов»²⁰. В книге под названием «Инфопсихоло-гия» Лири писал: «Данная реальность пусть останется для школьников, мы же станем пионерами иных, неизве­данных и моделируемых реальностей. Садись за компьютер и начинай по­иск».

Узнав, что он неизлечимо болен ра­ком простаты, Лири превратил свой дом в виртуальную приемную, позволив всем пользователям Интернета знакомиться со своими работами и наблюдать процесс его умирания²¹. А постаревшие хиппи завели в виртуальном простран­стве свой сайт с календарем знаменательных дат контркультурного движения²². Тимоти Лири написал 24 книги, стал героем документального фильма, сам писал сценарии и снимался в кино. Он — создатель нейрологии и инфопси-хологии, наук исследующих творческий потенциал человека с эволюционной точки зрения. Автор книг: «The Game of Life» (вышедшей на русском языке в издательстве «Janus Books» под названием «История будущего»), «Семь язы­ков бога» и др. Помимо всего прочего наследия Лири успел оставить потом­кам и несколько музыкальных релизов. Самый известный альбом под назва­нием «You Can Be Anyone This Time Around» («Каждый из вас может быть где-то поблизости») сделан в жанре рок-н-ролла. Умер Тимоти Лири 31 мая 1996 г., завещав заморозить его тело и законсервировать мозг.