2015-06-28
460
Однажды на одном из курсов возник уникальный прецедент: студенты-заочники из двух разных городов привезли сюжеты об одном и том же событии: путешествии по России пожилого француза на «народном» автомобиле «Citroen 2CV» (это нечто вроде нашего «горбатого» «Запорожца»).
Автору первого сюжета самого факта показалось вполне достаточно, чтобы заинтересовать зрителя. Поэтому и материал он выстроил просто: несколько планов проезда маленькой ярко-желтой машины по городским улицам под «плотную» скороговорку закадрового текста — экспозицию события; машина подъезжает к АЗС; герой у машины рассказывает журналисту о том, что в этом городе ему все нравится, что особых проблем у него в дороге еще не было, если не считать задержки на какой-то границе, и что за столько-то времени он намерен объехать весь мир (перевод идет в закадровом тексте); затем француз заливает бак, садится в машину и отъезжает под комментарий журналиста о том, что герою предстоит еще столько-то километров пути по России, потом столько-то по миру, а следующая остановка предполагается в таком-то городе.
При обсуждении сюжета на наш вопрос, почему же он хотя бы сам не прокатился на этой машине, журналист ответил, что француз никого за руль не пускает, а пассажиров не жалует.
Второй сюжет был снят километров на 500 дальше. Начинался он тоже с планов городской улицы, на которую под задающий жанр «комичную» музыку внезапно врывалось ярчайшее на фоне серого неба желтое пятно — «Citroen». Эта «божья коровка» не просто катила по центральным улицам города, а лавировала между грузовиками, «Тойотами» и «Жигулями» (сам француз правила соблюдал; это оператор нашел такие ракурсы и планы, а монтажер так их «склеил», что создалось впечатление удалого «пролета» по улицам). Проезд был «разбит» планами удивленных лиц пешеходов и водителей. Затем автор давал в стэнд-апе краткую экспозицию, а камера, отъезжая, открывала героя, заправляющего бак (тут, конечно, раздались смешки, ведь сюжеты мы смотрели подряд).
Но дальше мы смеялись уже совсем по-другому. Журналист с оператором превратили остановку героя в серию аттракционов: журналист по-русски, где словами, а где и жестами, спрашивал, как меняется в дороге колесо, — и герой с удовольствием демонстрировал, как поднимает свою машину руками; журналист, удивляясь крошечным размерам салона, пытался усесться за руль, изображая «Ивашку на лопате», — и хохочущий француз принимался тоже «уминать» его; когда же все-таки этого «Фому», не верящего, что там вообще можно поместиться, удалось запихнуть на сиденье, отказать ему в «круге почета» по заправке (в реальности — даже в двух, так как часть проезда была снята оператором из машины) француз, конечно же, не смог. Пара планов удивленно глазеющего на всю эту «клоунаду» стоящего у огромного (так он был снят) джипа парня дали не только возможность легко «перебиться», но и ощущение того, как выглядят оба персонажа с точки зрения наблюдающего за ними обывателя.
Последний вопрос, заданный герою, был не «во славу города», а о том, что дает ему это путешествие. И раскрепощенный игрой француз (конечно, тоже с закадровым переводом) коротко и внятно ответил, что теперь он никогда не будет жаловаться на свою жизнь, так как в дороге воочию убедился, что все удачи и несчастья в этом мире — понятия относительные. И что не променяет свой старый крошечный «Citroen» ни на один лимузин. Наконец машина отъезжала от заправки.
«А вы бы рискнули поехать в такое путешествие?» — спрашивал журналист хозяина джипа. «Да ну! У меня и тут дел хватает!» — отвечал парень.
Последний кадр — отъезжающий от заправки вслед за «Citroen’ом» с немыслимым дребезжанием, тарахтением и треском виляющий на дороге отечественный «горбатый» «Запорожец», — был и поворотом, и развязкой сюжета, вызвавшей дружный хохот зрителей.
При этом оба сюжета укладывались приблизительно в полторы минуты. Но по ощущению первый длился минуты две — две с половиной. А второй, казалось, шел секунд 30–40. Надо ли говорить, что второй сюжет студенты вспоминали до конца сессии. Стоит заметить, что на съемки, по словам авторов, и тот и другой затратили около двух часов. И только с «Запорожцем», как утверждал второй журналист, им «просто повезло».
Тут стоит вспомнить старое наблюдение: интересные, а то и уникальные кадры, ситуации, персонажи и прочие неожиданные, но благодатные «подарки» обычно достаются не тому, кто о них мечтает, а тому, кто точно знает, что именно он хочет в итоге получить. Объяснять этот парадокс я не берусь, но примеров этого у любого профессионала с опытом набирается немало.
Разбирать первый сюжет после всего, что сказано о замысле, конфликте, жанре, мере условности и пр., думаю, не имеет смысла. Понятно, что его автор просто полностью положился на «самоигральность» факта, решив, что француз на раритетной машине сам по себе сделает за него всю работу. Таких сюжетов каждый из нас видел (да и сделал) немало.
Лучше разберемся, что и как строил автор второго сюжета.
Во-первых, журналист четко определил и свою «болевую точку» (он сформулировал ее как собственную «охоту к перемене мест»), и проблему («монотонность, скучная рутина обыденности, засасывающая человека» — чувствуете чеховское влияние?), и идею («интересно жить можно, только вырвавшись из ежедневной рутины»). Сверхзадачу автор сформулировал так: «вырвись из омута бытовщины». (Привожу оригинальные авторские формулировки, так как, напомню, они всегда дело сугубо личное.)
Во-вторых, ритуалом сюжета был выбран… информационный сюжет. Да-да, присмотритесь, ведь конструкция в точности соответствует банальной форме большинства сюжетов. Но вот жанр был определен как «пародия на первый контакт с инопланетянином» (формулировка для меня спорная, но вполне правомерная, раз она помогла автору сделать неординарный сюжет). В таком сочетании и банальная форма стала пародией на саму себя, добавив в сюжет свою долю юмора. «Зерном» стал «пролетевший по городу метеор». Сравните этот замысел с описанным результатом. Разве не очевидно, откуда взялись те или иные решения эпизодов? (Сверхзадаче и «зерну» будут посвящены отдельные главы в пятой части книги.)
Теперь — о мере условности в этом сюжете. Жанр пародии предполагает, во-первых, некую комичность в поведении персонажей, во-вторых — легкость подачи, хотя бы небольшое утрирование и юмор самих ситуаций. Поскольку выявить и проработать на экране комические черты в самом герое, с которым встречаешься впервые, да к тому же имея всего два-три часа на съемку, проблематично, журналист выбрал верный ход: он сам стал жанровым персонажем, спровоцировав своими действиями и героя сюжета на такие же реакции, задав ему «условия игры». И уставший от дороги и скучных журналистов француз эту «игру» с удовольствием принял.
А для зрителя уже сама игровая ситуация вывела действие за рамки бытового восприятия. На это же работала и утрировка, введенная в большинство эпизодов (лавирование на дороге, подъем руками машины, «неумелая» посадка). «Набрав» в этих эпизодах внебытовую оценку зрителем происходящего, автор мог быть уверен, что главный по смыслу синхрон уже не будет воспринят как просто «дежурные» фразы: его значимость акцентировалась и контрастом с предыдущими «фишками», и созданным контекстом неординарных действий. Из банального факта проезда через город иностранца (сколько их сегодня колесит по нашим дорогам на чем угодно!) он сделал сюжет-напоминание о том, что наша судьба зависит от собственной решимости человека вытащить себя из «болота рутины». А финальный кадр с «Запорожцем», форма и направление движения которого воспринимались как «парафраз» отъезда «Citroen’а», возвращал зрителя к основному решению — и в то же время оставлял одновременно и смешное, и светлое ощущение от этой, пусть нелепой, попытки «угнаться» за французом. Ведь и в самом деле, совсем не важно, на чем ехал по миру француз. Важно, зачем он ехал.
А теперь попробуйте найти другую форму для этого замысла. Так, чтобы не исказились смыслы и от сюжета не «пахнуло» дурной дидактикой. Сложно? Конечно. Не потому, что другие решения невозможны, а потому что автор, точно зная, что он хочет зрителю сказать, выбрал убедительные средства доказательства своего замысла. Прежде всего — точно найдя свой жанр и выявив его на экране через необходимую меру условности.
— А где в этом сюжете конфликт, без которого «ничего интересного никогда не выйдет»? — спросит меня ироничный и внимательный читатель.
Есть здесь и конфликт. Ведь конфликтны обыденность городских дорог и желтый юркий малыш-автомобиль. Сталкиваются в «клоунаде» неловкость, а точнее, привычка к комфортным машинам журналиста, — и непритязательность француза (хотя в бытовом восприятии российского зрителя все должно быть с точностью до наоборот — и это тоже конфликтно). Веселая толкотня у желтой «букашки» в монтаже столкнулась с удивленным недоумением городского обывателя с «крутым» джипом. А главное, здесь конфликтны два отношения к жизни: как к стабильной рутине — и как к приключению. Предмет борьбы здесь — тот интерес к жизни, за которым гонится по всему миру пожилой француз и который уже утерян у молодого провинциала. Уберите эту борьбу — и сюжета не будет. Останется пустое зубоскальство, которое, увы, на экране нередко пытаются выдать за юмор.
Вообще-то, я очень советую молодым журналистам разобраться, как «работают» все элементы замысла, а также архитектоника, жанровые «ключи» и мера условности в по-настоящему смешных анекдотах. Поверьте, там все это не просто есть, но и «выстроено», чаще всего предельно точно, — иначе они просто не будут смешными.
