О тексте сюжета

— А вы знаете, что говорите? — спросил Мартовский Заяц.

— Конечно, — поспешно ответила Аня. — По крайней мере, я говорю, что знаю. Ведь это то же самое.

Л. Кэрролл, «Аня в Стране чудес» (пер. В. В. Набокова)

Стоит различать два принципиально разных вида текста на ТВ: дикторский и авторский. Само по себе присутствие в кадре журналиста текст авторским не делает. Пока не приложены серьезные усилия к тому, чтобы стать предельно внятным и органичным персонажем, любой авторский текст в восприятии зрителя все равно останется дикторским комментарием.

Само по себе это ни хорошо, ни плохо. Далеко не все сюжеты нуждаются в авторском тексте. И не у каждого есть к нему способности. Что опять же само по себе не ставит на журналисте никакого «клейма».

Но различия между этими двумя видами текста достаточно серьезны и не позволяют их смешивать в одном сюжете. Авторский текст — это всегда акцентно выявленное отношение к происходящему и существование в рамках точно выстроенного персонажа. Дикторский же текст создает видимость беспристрастного информирования. Конечно, это тоже роль, требующая выстраивания, но роль однозначная — стороннего беспристрастного наблюдателя. Стоит смешать какое-либо выраженное отношение с беспристрастностью — и зритель не поверит ни тому ни другому. Ведь принять одного журналиста как персонажа, «единого в двух лицах», зритель не может, это просто запутает его.

Кстати, использование дикторского текста нисколько не упрощает и тем более не снимает задачу эмоционального воздействия сюжета. Просто основная нагрузка по раскачке эмоций переносится на композиционную выстроенность сюжета, его видеоряд и других персонажей.

Сочиняя дикторский текст, следует помнить о том, что эмоционального дикторского текста не бывает. Вернее, не должно быть. Так же как не должно быть в дикторском тексте эпитетов, выраженного отношения к происходящему и т. п. Единственное, что оправдывает появление диктора и его роль в сюжете, — это беспристрастное сообщение какой-то важной информации, которую никаким иным образом дать невозможно. Все остальное относится к разряду дурновкусицы и непрофессионализма.

Простите за резкость, но когда журналист за кадром начинает описывать героя или рассказывать о том, что чувствуют в данный момент люди, то это равнозначно огромному, жирным шрифтом написанному на экране титру: «этот автор — радиожурналист, случайно попавший на экран». Ведь многое, что «описывают» в таком тексте, зачастую совсем не сложно показать. Или сложно. Но все равно возможно!

А когда на экране расписывается «волнение, охватившее строителей при виде первой стали», а в кадре усталые, посеревшие от бессонных ночей лица, то такую ложь уже ничем не прикроешь. И зритель не поверит ничему, даже если все остальное — голая правда. А если кадр соответствует тексту — тогда зачем превращать видеоряд к иллюстрацию? От этого его эмоциональное воздействие только проиграет. Любое вербальное сообщение «глушит» зрительскую эмоцию.

Кроме того, как это ни обидно для журналиста, но дикторскому тексту зритель сегодня доверяет мало. В конце концов, мы ведь смотрим ТВ не только по привычке, а чтобы увидеть событие своими глазами. А не услышать описание, пусть и талантливо сделанное.

В крайнем случае эти задачи можно решить через синхрон. Пусть текст будет подтвержден хотя бы авторитетом очевидца. Даже если, скажем, в воспоминаниях человек говорит о том, каким «радостным праздником был первый металл», а в кадре — все те же серые лица, то мы получаем на экране еще и мощный подтекст. А дальше развернуть его смысл мы можем в любую сторону, вплоть до противоположного.

Отсюда совет: выстраивая текст сюжета как дикторский, старайтесь любую мало-мальски важную информацию вложить в уста кого-то из персонажей: специалиста, очевидца, историка и т. д. Парадокс, но даже малокомпетентному спецу зритель доверяет больше, чем сто раз проверенному дикторскому тексту.

Другое дело — авторский текст. Здесь — другие критерии, другой подход. Авторский текст — это прежде всего жанровый элемент, который несет вербально выраженное отношение автора.

Самый, наверное, блестящий пример такого текста — закадровый комментарий М. Ромма в фильме «Обыкновенный фашизм». Такой текст должен начитывать либо сам автор, либо актер самого высокого уровня. Скажем, такие вещи замечательно делали И. Смоктуновский, В. Ливанов, В. Лановой.

Но Ромм сам был прекрасным рассказчиком, а упомянутым талантливым актерам тексты писали стилистически очень сильные сценаристы. Поэтому если сам журналист, рассказывая любую историю, не может захватить любого слушателя как минимум на полчаса, лучше поискать другие приемы подачи той же информации.

Но и в авторском тексте любые описания отношений, чувств, действий нужно подавать только как личное впечатление, строить весь текст от первого лица, от выбранного персонажа. Персонаж может описывать свои состояния: радость, страх, удивление, злость, — но никак не говорить за кого-то. Состояния всех остальных объектов съемки — людей, природы, прочих объектов, — и в этом случае должны быть выявлены только через съемку, монтаж, интер-шум, синхроны и пр.

Резюме

Журналист на экране должен стать персонажем, со своими «Я хочу» и доминантой характера. А значит, обязан вписаться в ритуал (алгоритм) выбранной роли и жестко следовать ее узловым точкам. Но при этом всякая актерская игра, если он, конечно, не киноактер мирового класса, только повредит сюжету. В «маске» нужно не играть, а действовать, она должна быть органична для того, кто ее надевает. Не всякая «маска» годится для любого журналиста.

Авторский текст должен строиться исходя из «Я хочу» выбранного персонажа, он — средство достижения им своей цели, т. е. должен стать действием. Стилизация строится не через имитацию речи персонажа, а исходя из выбранной доминанты характера. А значит, выбранный стиль должен быть для автора органичен. Иначе неизбежны наигрыш и разрушение доверия к сюжету. Вне «маски» любой журналист с точки зрения зрителя взаимозаменяем, так как воспринимается «обезличенно». Наши личные качества на экране без проработки, «превращения» в персонажа всегда выглядят общим «выражением лица». Поэтому без «личины» роли журналист обезличивается.

Дикторский текст тоже предполагает конкретную роль — беспристрастного наблюдателя. Позиция наблюдателя не предполагает выраженного личного отношения к происходящему. Поэтому в дикторском тексте уместна только объективная информация вне чувств и эмоций. В авторском тексте журналист имеет право говорить о своих мыслях и состояниях. Но ни автор, ни тем более диктор не имеют права описывать мысли, действия, чувства и эмоции кого бы то ни было. Зритель не поверит таким «описаниям» даже тогда, когда они соответствует истине. Это должно быть либо видно в кадре, либо высказано самими персонажами сюжета.

В любом тексте стоит запретить себе раз и навсегда обороты вроде «И тогда Пупкин решил…», «Маша задумалась…» «Иван Петрович понял…», «Строители ощутили…», «Депутат сделал…» и все прочие подобные приписывания. В психологии такие обороты считаются проявлением проекции — переносом собственных неприемлемых чувств, действий, мыслей, эмоций на других людей.

Не только текст и действия автора, но и съемка должна выявлять персонажа, с точки зрения которого рассказывается данная история. Эту точку зрения необходимо включить в операторскую задачу.

Практикум

Работая с журналистами, я часто предлагаю им простой практикум: простроить два варианта текста с точки зрения двух разных персонажей, которых они выбирают сами, при этом оставаясь в рамках смыслов текста одного из уже готовых сюжетов. В результате такой работы мы получаем не только час веселья, но и практическое понимание того, как смена роли может существенно изменить один и тот же по смыслу текст и все восприятие сюжета.

Советую читателю попробовать это сделать самостоятельно, со своими сюжетами. Увидев разницу, мало кто решается продолжать просто «писание».