Девяносто шесть процентов совпадений

– Девяносто шесть процентов?! Бред какой-то!

В сотый раз нервно засмеялась женщина, расхаживая по своей комнате и эмоционально размахивая руками.

– Это надо же! В базе данных четыре с половиной миллиона анкет! Четыре с половиной миллиона!!! А мой наиболее подходящий вариант с коэффициентом девяносто шесть процентов совпадений – ЗЕМЛЯНИН! Этот дикий, грубый, необузданный гуманоид! Этот насмешник, этот нахал, которого я хочу убить уже несколько дней! И именно Андрея система считает почти идеальным мужчиной?! Почти абсолютно подходящим для роли отца моего ребенка?! Ну, не смешно, а? Бред! Нелепость!! Дикость!!!

Майя бросилась к себе на кровать и зарыла голову в подушки. Ей, как никогда, требовалось сосредоточиться.

С одной стороны, у нее есть внушительный банк анкет из нельдианской клиники. Майю никто не торопит, и сегодняшний беглый просмотр документов еще ничего не означает, не влечет никаких правовых последствий. Женщина может вводить в базу данных любые критерии и искать именно тех кандидатов, совпадения по которым превысят хотя бы восемьдесят процентов. У нее еще есть немного времени. Есть шанс подобрать себе достойного партнера.

С другой стороны, следует отдать должное справедливости слов Хардза. Дети на Нельде все чаще и чаще рождаются слабыми и вялыми. И Майя, вдруг сама для себя отчетливо поняла, что ей не все равно, каким будет ее малыш. Особенно в свете того, что она сама будет его вынашивать.

«Я хочу, чтобы моя девочка была похожей на Диоллу! А мальчик… Черт с тобой, Андрей! Пусть он будет чем-то похож на тебя! Я не возражаю. … Вот только как? Я не имею права пойти на это. Я еще вчера лично осуждала поведение матери Диоллы. А сегодня сама сто ю перед аналогичным выбором. И что же мне делать? Девяносто шесть процентов совпадений – это очень весомый аргумент. Аргумент, которым можно задвинуть нормы нравственности. Я буду действовать в интересах будущего малыша. И в клинике меня никто не осудит. Я ведь военнослужащая, а значит, имею право не регистрировать данные об отце ребенка, лишь минимум медицинской информации о нем. И все. Чего мне опасаться?».

Майя села на кровати, уже более четко осмысливая пришедшую ей на ум идею.

«В самом деле, чего я боюсь? Кто узнает правду о моем поступке? Если со мной завтра полетит Иван, то, вероятно, Андрея я уже больше не увижу. Лучиты не будут организовывать специальный рейс по доставке его домой. Время не то. Настю переправят в Круг, а Андрея… Андрею, скорее всего, сотрут память и отошлют куда-нибудь в отдаленную колонию для мирного проживания и доживания своего века. Да, скорее всего, пока я летаю на Землю, его переправят в Нороз. И мы с ним не увидимся. Андрей забудет меня и все со мною связанное. Я найду материалы Вен Ку Доу, доставлю их инспектору, получу отпуск, отправлюсь в клинику Нельда и, в любом случае, буду вне подозрений. Точно! … Ну, а если со мной завтра полетит Андрей? Что тогда? Тогда у меня будет еще несколько дней общения с ним, сложное задание на Земле, а потом – не менее сложная и неприятная миссия – самой стереть Андрею память и оставить его на его родной планете. Да. Так все и произойдет. Но это даже к лучшему! И финал одинаковый. Через несколько дней землянин Андрей не будет меня помнить, а значит, никто и никогда не разгласит мою тайну, если таковая у меня все же будет!!! Хм… Конечно, это страшно – подойти к нему и попросить его стать отцом моего ребенка. Но, в конце концов, Андрей – взрослый, самостоятельный мужчина, который, и это по нему видно, тоже беспокоится о людском роде. Он должен меня понять! … Да, боязно как-то. И пусть Андрей почти идеальный кандидат по медицинским показателям, но не надо забывать, что он все-таки дикарь. Примитивный и агрессивный. Но опять же, какая Андрею разница – сколько у него будет детей? Подумаешь, один из них будет проживать на Нельде?! Наоборот, этот землянин должен неизменно гордиться столь высоко оказанной ему честью…».

Уже ближе к полуночи, когда Настя, Андрей и Иван разбрелись по разным углам, чтобы поспать, в комнату к задержанным землянам пришел военный патруль сервисной службы и попросил Андрея собраться для препровождения его к одному из офицеров службы безопасности дипломатического корпуса.

Майор Верхоланцев, приподняв голову с подушки, выругался:

– Какого лешего? Мы еще не решили, кто из нас летит! И не нужно на нас давить! Сами же дали время на раздумья – до утра! Куда вы меня намерены вести?

Иван и Анастасия также испуганно сели на своих местах, не надеясь услышать от пришедших ничего хорошего.

– Руководитель группы безопасности госпожа Руц желает поговорить о предстоящей военной операции, – с очень сильным акцентом произнес один из конвоиров. – Это не ждет до утра.

– Да чтоб ей провалиться на месте – вашей руководительнице!!! Не женщина, а боемашина какая-то! Не спит, не ест, не отдыхает! Только о работе своей проклятущей и думает! Ни себе, ни людям!

Андрей с ворчанием расправил на себе брюки и футболку, прихватил с собой куртку и мрачно процедил:

– Ну? Готов я. Куда идти? В каком блиндаже ваша шеф-баба заседает?

Конвой провел Андрея узким коридором до лестницы. Комната Майи Руц была этажом выше. Военные деликатно постучали в двери начальницы, доложили ей на нельдианском языке о выполнении задания, провели пленника внутрь и замерли в ожидании дальнейших указаний.

Майя кивнула охранникам, разрешая им удалиться.

– Спасибо. Вам можно идти. Я позову вас, когда потребуется сопровождение.

Конвойные скрылись за дверями.

На руках Майи на удивление не было сейчас импульсных перчаток, служивших ей и оружием и инструментами на все случаи жизни. Женщина дошла до стола, взяла в руки пульт управления электроникой, нажала на нем какую-то кнопку, блокирующую двери, чтобы их общению никто не помешал, а затем с несколько виноватой улыбкой обернулась к своему гостю:

– Добрый вечер, землянин Андрей. Я приношу извинения за столь позднюю встречу. Ты, вероятно, уже лег? Я тебя разбудила?

– Нет, я еще не спал. Думали с Иваном, кому из нас лететь, но так пока и не определились. Наверно, только к утру и решим, как обещали. – Майор ФСБ уставился Майю.

Ведь Майя Руц сейчас была совершенно другой.

В преддверии своей командировки на Землю она сделала необходимую химиотерапию и стала выглядеть как самая настоящая земная женщина. За ее светлой, с легким солнечным загаром, кожей не усматривалось более ничего нельдианского. Ее правильные черты лица казались теперь не просто милыми и симпатичными, но даже притягивающими взор. И вообще, во всем ее облике появилась какая-то мягкость, даже нежность, которых ранее Андрей отчего-то не замечал. Быть может, дело было в том, что Майя распустила свою строгую прическу, и ее черные пушистые волосы волнами скользили сейчас по ее плечам. Возможно, виновата одежда. Когда женщина в форме, в каком бы ни была она настроении – она на службе, и она подтянута изнутри. А если же по ее идеальной фигуре струится лишь легкий атласный халат…

«Нет, это не просто маскировка под обыкновенную женщину, коих полно в средней полосе России. Нет! Майя, оказывается, очень красива от природы! Она такая… восхитительная!».

Взгляд майора с определенной искрой вновь прошелся по фигуре женщины.

– Андрей, что-то не в порядке? Ты так странно на меня смотришь.

– Нет, все путем, – Андрей внутренне себя одернул. – Лишь удивляюсь. Ты очень похожа на земных женщин. Если бы я встретил тебя на улице Перми, я бы ни за что в жизни не поверил, что ты прилетела к нам с Нельда.

– Да, – Майя заулыбалась. – Чудеса химиотерапии. Полезного в этом ничего нет. Но доктора уверяют, что это хотя бы безвредно для здоровья. Курьеры проходят данную процедуру преображения регулярно и на длительный промежуток времени. Я же сделала себе небольшой курс. Всего на неделю. Больше, я полагаю, для выполнения задания мне не потребуется.

– Вероятно, да, – Андрей улыбнулся в ответ. – Мне кажется, что ты даже и говоришь теперь без ошибок.

– Я еще в процессе обучения, – госпожа Руц махнула рукой на разложенные на столе распечатки из информационной системы. – Осваиваю грамматику русского языка. Учусь строить фразы быстро и без акцента. Знакомлюсь с разговорным стилем. И завтра всю дорогу буду также тренироваться. Хотя для меня это сложно. Ваш язык очень… Как бы это сказать? Когда одно и то же можно назвать по-разному?

– Классики воспевают богатство языка и многообразие нашего словарного запаса.

– Правда, ваш язык очень богатый и разнообразный. Вон, рассмотреть, к примеру, хотя бы ругательства. Ни в одном языке я столько не встречала.

– Какие еще ругательства? – Андрей бесцеремонно подошел к столу и взял в руки распечатки современных ругательных выражений. – Фу-у! Майя, где ты этого набралась? Это же…

Заметив на столе пишущую указку, майор, не спрашивая разрешения, взял ее в руки и тут же принялся вычеркивать ей чуть ли не каждую вторую фразу.

– Но Андрей! Это база данных курьеров! Они фиксировать и обобщать все услышанные обороты. А затем составлять специальные словари для переводчиков! – Майя занервничала, и это тут же отразилось на грамотности ее речи. – Почему ты все вычеркивать?

– Да потому что! Половины из того, что здесь написано, приличная женщина не должна даже слышать, а не то, чтобы самой произносить! Эти ваши курьеры – они, что ли, на зоне сидели? Тут сплошной жаргон с матом вперемешку.

– Э… Что с чем?

– Вот именно! Черт его знает, что с чем! – Андрей, замаявшись вычеркивать блатные ругательства, сложил листы стопкой и разорвал их на несколько частей. – Да настоящая женщина, положа руку на сердце, вообще ругаться не должна! Только если очень сильно на душе накипело. И уж во всяком случае, не так, Майя!

Женщина растерялась.

– А как?

– Как? Ну-у, как? Более культурно, разумеется! Я бы даже сказал, изящно. «Тупицей», допустим, назови своего обидчика. Все сразу поймут, что ты имеешь в виду. Сильное, емкое и в то же время вполне цензурное слово. Подчиненного можно «ослом» окрестить. Начальнику – ярлыки «барана» или «ленивца» приклеить. Бывший муж у женщин всего мира отчего-то «козлом» именуется. А его новая подружка «змеей подколодной». Такое безобидное определение, как «дурак», можно в любом общественном месте услышать. Оно не означает ничего конкретного, но показывает, что человек, его произносящий, сейчас не в духе. Вот, пожалуй, и хватит. Для воспитанного человека это и так через край будет! Еще и по шее за это где-нибудь можно схлопотать. Позволь мне, Майя, поинтересоваться, кого ты ругать-то собралась? Меня что ли?

– Нет, Андрей, я не умею ругаться и не собираюсь. Но я хотела узнать эти фразы, чтобы понимать. Чтобы разговорная речь людей не приводила меня в затруднение.

– Вот пустая трата времени! И это тебе спать не дает?

Андрей усмехнулся. Если он приглашен сюда для уроков русской речи, то это и впрямь «через край».

Майя, вспоминая о той цели, для которой она вызвала к себе землянина, немного покраснела. Она обошла стол, присела за него и указала своему гостю на свободное место напротив.

– Нет, Андрей. Я тебя пригласила сюда по другому поводу. Не ругаться. Мне надо обсудить с тобой важный вопрос.

Андрей сел на предложенную тумбу и внимательно посмотрел на женщину:

– Что-то случилось?

– Нет. Это не случилось. Это есть нормальный ход вещей, – офицер безопасности дипломатической службы лучитов задумалась на мгновение, а затем почти незаметно вздохнула. – Завтра я лечу на Землю. И там есть мое последнее задание перед отпуском. В этом году мне предстоит выполнить свой долг для нельдианского общества и стать матерью. Понимаешь меня?

– Стать матерью? Так ты в положении, что ли? – Андрей обомлел от новости. – Я… не знал. Поздравляю.

Женщина согласно кивнула на поздравление, а затем, уловив какой-то странный взгляд, блуждающий по ее фигуре, засомневалась в услышанном и решила все же уточнить:

– Что означает – в положении?

– Я говорю, ты ждешь ребенка?

– А-а! Нет! Андрей, я не жду ребенка. Я его только буду ждать в отпуске. Я сейчас нахожусь в поиске достойного кандидата для отцовства. И мне нужна твоя помощь.

– Моя помощь? – Андрей еще более удивился. – А я-то здесь при чем?

– Я поясню. Я изучаю сейчас анкеты кандидатов на роль биологического отца, сопоставляю их со своими персональными данными. И самый большой результат наших совпадений – это есть семьдесят пять процентов. Неплохой процент для будущего малыша, но это лишь семьдесят пять из ста. Мне это не вполне нравится. А сегодня я видела твои медицинские показатели. Процент их совпадений с моими равняется девяносто шести! Я согласна, что это есть неразумно и необъяснимо, но это реальность. И такая высокая цифра, Андрей, есть идеальный вариант для рождения ребенка. Ты… Ты взрослый, самостоятельный и главное – здоровый мужчина. Ты чувствуешь определенную ответственность перед обществом на родной планете. И я прошу тебя отнестись с пониманием к моей проблеме. Я прошу тебя в интересах последующего поколения стать отцом для моего ребенка.

– Чего? Как ты сейчас сказала?

– Я сказала, что прошу тебя стать отцом для моего ребенка.

– Я чего-то недопонял, – майор ФСБ изумленно смотрел на покрасневшую от смущения женщину и словно пытался проникнуть в ее мозг, чтобы найти там требуемое объяснение прозвучавших слов. – Так я тебе нравлюсь? Или тебя просто очень впечатлила цифра в девяносто шесть процентов? Еще вчера, мне помнится, ты собиралась меня убить. А теперь… Признайся, что это твой неудачный розыгрыш, Майя! Или что? Это, действительно, твое, пусть и немного коряво сформулированное, предложение мне руки и сердца? Поясни свою мысль доступнее, пожалуйста!

Майя недоуменно пожала плечами.

– Что здесь есть непонятного, Андрей? Независимо от того, кто из вас завтра полетит со мной на Землю – ты или Ваня, мы с тобой все равно будем расставаться. Я возвращаюсь на Нельд, в клинику. Мне надо родить малыша, и моему ребенку нужен отец. С точки зрения медицины, ты для этого идеально подходишь. Девяносто шесть процентов совпадений – это гарантия того, что ребенок родится жизнеспособным, сильным и здоровым. Я прошу тебя проявить сознательность.

– Мм! Вон оно как, значит! Что ж, давай проявим сознательность и все спокойно обсудим.

Андрей напряженно засмеялся, поражаясь полному отсутствию нравственности за пределами Солнечной системы.

«Уму непостижимо! Подойти так к первому встречному-поперечному и, ознакомившись лишь с его медицинской анкетой, предложить ему стать отцом своего ребенка! А мы еще переживаем на Земле, что у нас много неполных семей. Да по сравнению с этими нельдианскими беднягами мы – счастливые люди! У нас эти семьи хотя бы существуют!»

Почувствовав, что у него запершило в горле, Андрей прокашлялся и попытался собрать в кулак максимум хладнокровия и выдержки при обсуждении предложенной ему темы:

– То есть, Майя, я так понял, что наш с тобой предполагаемый ребенок, если я все-таки соглашусь на твою безумную затею, будет исключительно твоим малышом? Так? Я, кроме медицинских параметров, к нему больше никакого отношения иметь не буду? Семейных союзов у вас не предусмотрено. Я верно разобрался в вашей системе?

– Э… Да. Правильно. Ребенок будет гражданином нельдианского общества. Вся наша цивилизация ему будет семьей.

– Ясно. А ничего, что я, как биологический отец ребенка, могу быть заинтересован в его благополучии? Что я захочу узнать, где мой малыш, как он, что с ним? Быть может, я лично пожелаю участвовать в его воспитании и обучении, мм? Как у вас с этим дело обстоит на Нельде?

– Воспитанием детей на Нельде занимаются специально подготовленные для этого люди. Андрей, тебе не о чем волноваться за благополучие и образование малыша.

– Ага. То есть ребенку не будут уделять внимание ни отец, ни мать! Хороший же человек из него вырастет, скажу я тебе! Блеск!

– Андрей, все дети лучитов и нельдиан растут именно в таких условиях. И как видишь – составляют более высокоразвитую цивилизацию, чем ваша.

– Да в гробу я видел вашу высокоразвитую цивилизацию! Я… – Андрей взорвался как порох, вскочил со своего места и нервно прошелся по комнате. – Да у меня даже слов нет нормальных, чтобы выразить тебе свое мнение по поводу твоего предложения!!! Это… Абсурд какой-то!

– Абсурд? – Майя поразилась столь яркой и негативной реакции землянина на ее такое логично обоснованное и в определенной мере даже щедрое предложение. – Что в моих словах и поступках есть абсурдного? Я не понимаю.

– Не понимаешь? А я отчего-то не удивляюсь! Как ты можешь меня понять, если ты не знаешь, что такое семья! Ты не представляешь, как это – драться с братом или сестрой из-за игрушек, а потом своими руками делать друг другу подарки на Новый год! Ты не знаешь, что такое – собираться вечерами, ну или хотя бы раз в неделю, по выходным, за обеденным столом и делиться с близкими своими новостями! Ты не знаешь, как это – радоваться за другого или огорчаться! Скажи мне откровенно – этот ребенок, которого ты планируешь родить, что он для тебя будет значить?

– В каком смысле?

– Во всех смыслах! Я так понял, что тебе без разницы, кто будет его отцом, лишь бы кандидат был здоровым и подходящим к твоей анкете? После рождения малыша ты отдашь его кому-то там на воспитание. Вот я и спрашиваю, какое место в твоей жизни будет занимать ребенок? Что тебе даст его рождение? Звезды на погонах? Дополнительный отпуск? Премию? Повышение социального статуса? Какое место твой сын или твоя дочь будут занимать в твоей душе?

– Какое место? Я не знаю.

– Ясно. Мой ответ – нет. Тема закрыта. Можешь выпроваживать меня отсюда. Приглашай конвоиров.

Андрей направился к двери, а Майя лишь изумленно смотрела на его удаляющуюся спину.

– А… Подожди, землянин! – женщина словно очнулась от оцепенения и поднялась из-за стола. – Ты разве не принимаешь мое предложение? Я не поняла твоего ответа.

Майор обернулся:

– Может быть, Майя, тебе следует пригласить сюда переводчика, а? Мое «нет» звучит ведь как-то неопределенно, двусмысленно и непонятно? Ты это хотела сказать?

– Нет, не это! Но, Андрей, – госпожа Руц подошла ближе, на расстояние всего лишь одного шага, и робко заглянула своему пленнику в глаза. – Я не понимаю, почему ты мне говоришь «нет», – произнесла она тихим голосом. – Ведь я тебя прошу. А мужчина не может отказать женщине в подобной просьбе!

Андрей усмехнулся:

– Есть такой закон на вашей планете?

– Нет, закона такого нет. Но это есть правило.

– Неужели? Виват матриархат, значит?! Что ж, передай мои соболезнования всем вашим мужчинам. Раз они у вас такие бесправные и безголосые. Что я могу тут тебе добавить?

– Ты… Ты… – женщина стояла совсем близко, но такая растерянная, оглушенная. Она не знала ни что сказать, ни как это выразить на чужом для нее языке.

Андрей почувствовал, что на какой-то миг ему ее даже стало жалко. Захотелось притянуть ее к себе, обнять, погладить.

«И что у Майи за гадкая привычка все портить? Такой вечер насмарку! Ну, наврала бы мне, что я вскружил ей голову! Разве бы я стал это опровергать? Сказала бы, что не прочь провести со мной время. Разве бы я был против? А то – ребенка ей подавай! Кому нужна ее честность? … Эй, надеюсь, она не собирается плакать?».

Майор отбросил резкие ноты в голосе и постарался говорить немного спокойнее:

– Слушай, Майя, а у вас, в вашем мире, вообще чувства какие-нибудь существуют? Вот мне крайне любопытно.

– Чувства? Какие чувства?

– Ну, я не знаю. Какие-нибудь. Между родителями и детьми. Между мужчинами и женщинами. Что такое нежность, любовь, страсть, дружба, ласка – вы представляете?

– Конечно. Зачем ты спрашивать?

– Да просто. Я ведь тоже пытаюсь тебя понять. Вот у нас, например, на Земле, прежде чем приставать друг к другу с такими откровенными предложениями, как рождение ребенка, вообще принято сначала ухаживать за своим партнером или партнершей. Проявлять к своей второй половинке какие-то чувства. Разумеешь, о чем я?

– Не совсем. – Майя с искренним недоумением пожала плечами. – Зачем для продолжения рода нужно ухаживать и проявлять чувства? Чувства можно проявлять с близкими людьми. Ну, или, при желании, с разными партнерами. С теми, с кем хочется. Это не есть предосудительно. А если ты сейчас вспоминать о смешных ритуалах ухаживания, как брачные игры у животных, то это более чем дико и первобытно…

– Дико? – Андрей уже и забыл, что хотел соблюдать спокойствие. – А по моему мнению, Майя, дико выращивать детей в инкубаторах! Да-да, Гокролл мне рассказывал о вашей клинике на Нельде! Первобытно сваливать своих детей чужим воспитателям! И вообще, становиться родителями по установленному законом графику, а не по велению сердца – вот это есть дико, нелепо и смешно!!!

– Землянин! Почему ты кричать на меня?

– Да потому что! Потому что в твоем обществе, Майя Руц, у меня вообще мозг разжижается! Я даже соображать нормально рядом с тобой не могу! Ты сама-то хочешь этого ребенка или поступаешь так исключительно потому, что этого требует ваш закон?

– Этого требует наш закон. Но, – Майя смущенно опустила глаза в пол, проклиная сделанную химиотерапию и тот румянец, что теперь так явственно проступил на ее щеках, – но я хотела бы, чтобы отцом моего ребенка был ты. – Женщина просительно посмотрела в его сторону. – Ты можешь исполнить мою просьбу?

– Нет, извини, – Андрей встретился взглядом с глазами Майи и для правильного понимания еще и отрицательно покачал головой. – Не могу. Мое внутреннее «Я» не позволяет мне без взаимных чувств и нормального ухаживания за своей партнершей задумываться о детях.

– Без взаимных чувств и нормального ухаживания за своей партнершей? – машинально переспросила Майя и еще сильнее покраснела. Кажется, она поняла истинную подоплеку дела и те взгляды, что периодически прилипали к ее фигуре.

«И это его никакой логикой необъяснимое упрямство! Ну, да! Он имеет в виду заведенные у них ритуалы ухаживания и брачные игры, как у животных! Дикарь! Примитивный, озабоченный инстинктами абориген!!! Конечно, ему и в голову не придет думать об интересах еще не рожденного малыша! Он же заботится только о себе и о своих потребностях!».

Женщина расстроилась еще больше, но не стала оставлять сомнения и подозрения при себе. Выяснять все, так выяснять:

– Андрей, раз уж мы беседовать с тобой откровенно, ответь честно. Ты говорить мне «нет», потому что ты желать со мной близости? Ты хочешь обменять свое желание на мое?

– Чего? – теперь в ступоре очутился Андрей. – Какое еще желание? Вообще-то именно ты предложила мне только что близость. И то, потому что этого требует ваш закон. Так, кажется, прозвучало? Или я что-то неверно понял? Быть может, у вас, на Нельде, детей создают бесконтактным способом?

– Ну… Да. Преимущественно бесконтактным способом. Соединение клеточного материала осуществляет доктор. Я ведь тебе объясняю. А ты думать, что я…

Женщина еще больше налилась краской и закрыла свое лицо руками.

«Какой ужас! Я обвиняю его в безнравственных желаниях, в том, что он ждет от меня близости, а он переживает о том, чтобы не ранить мои чувства. Он посчитал, что это я пытаюсь без достаточных на то оснований переступить его личную границу! Он решил, что это я хочу с ним близких отношений… Что я… Как скверно все вышло!».

Майя развернулась и пошла обратно к столу. Больше всего на свете сейчас она жалела, что нет у нее на руке импульсной перчатки, и не может она так скоро прийти в невозмутимое состояние духа, словно и не было ничего.

Андрей тоже понял свою промашку и замолчал на мгновение.

«Идиот! Самовлюбленный, эгоистичный идиот. Возомнил тут себе, невесть что! Решил, что я – единственный мужчина во Вселенной, а рядом с такой красавицей нет никого, с кем она могла бы раскрыть свои чувства! Вот кретин! Она и взаправду печется лишь о хорошей наследственности ребенка. А я… Позорище!».

Обоюдное молчание продлилось почти минуту.

– Видишь, Майя, – Андрей первым взял на себя смелость продолжить сложный разговор. – Тяжело находить общий язык, когда между нами пропасть двух различных культур. Извини, если я тебя обидел. Это непреднамеренно.

– Нет, это я иметь вину в неточности формулировок. Я есть виновата.

– Да нет, оба хороши. Знаешь, что? Раз уж мы ни о чем не договорились, давай сделаем вид, что и разговора сегодняшнего меж нами не было. Так будет проще обоим. Вызови конвоиров, пусть они меня сопроводят в комнату задержанных. А тебе надо отдохнуть. Ты-то в любом случае завтра летишь на Землю.

– Сейчас вызову, – рука Майи потянулась к пульту. – Только… Андрей, почему же мы не можем с тобой договориться? Ведь теперь, когда мы разобраться в словесной путанице, мы могли бы еще раз обсудить и решить мой вопрос.

– Нет, пчелка, это навряд ли. Обсудить его, конечно, мы смогли бы. Однако есть вещи, которые для нас с тобой являются неприемлемыми. Я, к твоему сожалению, по-прежнему считаю, что дети должны воспитываться в семье. И я вовсе не сторонник бесконтактного общения с женщинами. Такой уж я дикарь, прости, – Андрей, испытывая смешанные чувства желания и горечи, еще раз окинул фигуру Майи пылким взглядом. – А тебя, с твоим воспитанием и уровнем цивилизованности, вряд ли впечатлят брачные ухаживания, принятые у нас, на Земле. Это тоже есть реальность.

Женщина молча кивнула, взяла пульт управления электроникой в руки и нажала на нем какую-то кнопку. Менее чем через полминуты в комнату вошли все те же конвоиры и предложили Андрею следовать за ними в его апартаменты. И только когда двери за ушедшими снова закрылись и были заблокированы, госпожа Руц почти без сил рухнула на свою кровать, зарыла лицо в подушки и зарыдала во весь голос.

Ни один из окружающих ее мужчин не позволил бы себе так ее обидеть! Ни один не стал бы разговаривать с ней в таком тоне! Ни один не отказал бы ей в ее просьбе! Она же доверила этому человеку сейчас самое сокровенное! Попросила о самом важном! А он… Он ее отверг! Даже когда все разъяснилось, он сказал ей «нет»! «Он – наглый, вспыльчивый, необразованный дикарь! Абориген! Туземец! Дурак! Тупица!».

Много разных обидных слов полетело в потолок комнаты. Но как Майя ни пыталась не думать о своем обидчике, ничего из этого у нее не получалось. Слезы полночи текли рекой из ее глаз. В душе сидели обида и непонимание. Ведь так ужасно ощутить себя ненужной кому-то. Особенно, когда этот кто-то тебе вдруг стал очень даже нравиться, и ты уже размечтался неизвестно о чем!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ