double arrow

ДРУЖЕСКОЕ ОБЩЕНИЕ

(Письма, мысли, заметки и пр.)

----------

I. С пути насилия на путь истинной свободы.

(Письмо к В. Н. Медведкову).

Дорогой друг!..

Летом прошлого года мне пришлось присутствовать на вашем докладе о поселении на побережье Черного моря; я тогда же схватился за эту мысль и, если бы не гражданская война, помешавшая мне пробраться на Кавказ, то вероятно я уже давно был бы там. Мне и раньше приходилось работать на земле. Будучи политическим эмигрантом и находясь во Франции, я жил некоторое время в одной огородной коммуне. Но жизнь в ней носила временный характер и среди людей не вполне идейно преданных коммунальной жизни и земледельческому труду. Да вдобавок приходилось жить среди озлобленной атмосферы политической грызни и распри. Хотя в то время эта ненормальность мною мало сознавалась, ибо и я находился в том же политическом угаре. Моей мечтой, как и других эмигрантов, было вернуться в нужный дня Революции момент в Россию, взять браунинг и

-- 27 --

стать по одну сторону баррикады. В этом я, конечно, находил всю прелесть и нужность моей жизни, и, конечно, идейная сторона земельного труда меня так же мало интересовала, как и других. В это же время об учении Толстого я имел лишь самые ходячие, обыденные для политической эмиграции понятия. Для меня жизнь его и учение сводились к юродствованию русского барина, и я не считал нужным взять на себя труд и более внимательно ознакомиться с его философией. И если в последние годы я пришел к иному выводу, когда Лев Николаевич превратился в моих понятиях из юродствующего барина в дорогого мне учителя, то это произошло благодаря незначительной случайности одного события в моей жизни. Будучи в Женеве и участвуя в одной первомайской демонстрации, окончившейся столкновением с жандармами, я был арестован и выслан навсегда из пределов Швейцарии. Не имея денег на дорогу, я решил отправиться пешком чрез Юрские горы в Париж, и вот тут-то, будучи наедине с самим собою, столкнувшись лицом к лицу с девственной природой, я почувствовал, что в душе моей растет какое-то необыкновенное, новое чувство радости при виде той прекрасной гармонии, которая кругом, днем и ночью, точно сказка, окружала меня. До сих пор этой красоты природы я еще не знал или, вернее, не понимал. Пред открывшимся для меня новым миром все мои социальные и политические убеждения, злоба, чувство мести на изгнавших меня жандармов отошли далеко назад, как будто-бы я их потерял где-то, влезая на горы. Моя мысль заработала шире, глубже, и я тут-то впервые понял неестественность всей нашей жизни, ненужность и вредность разжигающих злобу и ненависть к людям революционных идей... Радостное пение птиц, суетливая кипучая трудовая беготня насекомых, глухой, деловой шопот деревьев и необ'яснимое человеческому уму пространство. небесных глубин -- мне в тысячу раз более сказали, нежели сотни прочитанных мною книг и слышанных ораторов, трактующих о ненормальности наших жизненных условий и об изменении их тем или иным способом. Это был первый толчек в сторону распознавания добра и зла, толчек, который дал мне начало того искания, которое медленно, но неумолимо, со всей присущей логикой, привело меня, наконец, к тому пониманию жизни, которое так сильно и убедительно выразил дорогой наш Лев Николаевич. Но как можно сравнительно скоро уловить умозрением истинный путь человека и как трудно, -- подчас, кажется, невозможно, -- влить эту живую струю в повседневную нашу жизнь, состоящую из массы дурных привычек, навыков, в особенности в теперешнее время разжигания самых нисших, противных страстей человеческих! И вот, чувствуя, что здесь-то мне предстоит не малая борьба с самим собою, я страстно желал бы войти в более близкое соприкосновение; с дорогими мне последователями учения Света и Разума, чтобы получить от них помощь и подкрепление на моем новом пути.

С братским приветом Павел Тарымов.

Село Красное, Рязанск. губ.

----------

II. О СОБСТВЕННОСТИ.

(Из дневника).

Говорили о собственности, о том, как психологически возникает любовь к вещам: выростил сам сад, наблюдал рост каждого растеньица, привык жить с ними, -- вот и является слово: " мое". Естественно это и желательно? Отвечают: "Нет, потому что можно с любовью растить сад и для других, а самому стараться быть свободнее от личной привязанности к вещам". Один из собеседников говорит: "А у меня вот какое отношение к собственности: "Мне все-равно, чья вещь. Но если я вырощу, взлелею сад, а кто-нибудь придет и грубо поломает, испортит плоды моего труда, то мне жаль их"

-- Тут тоже есть элемент чувства собственности, -- сказал я.

-- 28 --

-- Каким же образом?

-- А вот каким. Представьте, что поломали вырощенный и взлелеянный вами сад, но точно также разрушили и испортили и сад вашего, соседа, им взлелеянный и вырощенный, -- которого же вам сада будет больше жаль?

-- Моего.

-- Вот в этом-то и выявляется опять чувство собственности, потому что по существу-то вам должно было бы быть жаль как того, так и другого сада одинаково.

* * *

Лучшее средство для борьбы с инстинктом собственности, это -- об'явить свою собственность на весь мир, отказавшись от отдельных кусочков, т.-е. считать весь мир, всю природу, все поля, огороды и имения, какие только охватывает глаз и каких он не охватывает, такими же близкими, родными, любимыми, подлежащими заботе и уходу, как для любого собственника его участок земли. Такой собственник, куда бы он ни приехал, везде он у себя. Где бы он ни очутился, везде его дом. И каждая березка ему дорога, каждая травинка ему родная, урожай или неурожай на любом клочке земли всегда трогает его сердце, нигде он не станет вредить природе и, напротив, повсюду сочтет своим долгом и радостью помочь правильному использованию ее сил.

Да, все -- твое и все -- ничье. Именно потому все принадлежит тебе, что и ты сам принадлежишь всему. Но и то правда, что ничто не принадлежит тебе, равно как и ты не принадлежишь никому и ничему. И все -- едино. Все -- Божье.

Вал. Булгаков.

----------

III. С ОДРА БОЛЕЗНИ.

(Письмо к А. К. Чертковой).

В настоящее время тяжело моему телу: лежу четыре месяца на спине, не вставая с постели, и это письмо пишу лежа. В марте прошлого года я захворал сыпным тифом. Сердце у меня и до тифа было плохое, а после тифа совсем попортилось. Врач, осматривавший меня вскоре после тифа, ее велел мне заниматься земледельческим трудом, но я не мог его послушаться и все лето работал. Теперь делаются со мной сердечные припадки, и жизнь моего тела висит на волоске. Но на душе легко и радостно. Иногда, впрочем, нападает и грусть, что благодаря своей болезни, обременяешь людей, не можешь помочь в работе старикам отцу и матери, не можешь помочь тетке, оставшейся вдовой с маленькими ребятишками... Но вспомнишь Его, вспомнишь, что нужно жить по Его воле, а не по своей, заглянешь в "Круг чтения", или в "Путь жизни" -- и снова сделается легко и радостно. Хочется за все всех благодарить, и особенно за тот путь, который указал мне Лев Николаевич. Часто вспоминая Льва Николаевича, невольно вспоминаю и всех вас, сподвижников этого угодника Божия. И все вы, как живые, встаете перед моими глазами.

Заканчивая свое письмо, которое, возможно, будет первым и последним, мне бы хотелось сказать вам, Анна Константиновна, и всем Вашим друзьям и единомышленникам, что работа, приближающая Царство Божие, всегда была нужна и ценна, но особенно она дорога и важна в настоящее тяжелое время, когда всюду царят самое глубокое насилие, ложь и злоба. Не забывайте, что к голосу Любви и Правды Божией, все больше и больше прислушиваются люди. И дай всем вам Бог силу и энергию на служение Ему. И Он в долгу, я знаю, всех вас не оставит.

-- 29 --

Желаю вам, Вашему семейству и всем московским друзьям и единомышленникам всего хорошего и радостного.

Как родную мать любящий Вас Александр Демин.

29 февраля, 1920 г. Г. Чембар, Пензенской губ.

----------


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: