Заметки о Толстом

О письмах Толстого. -- Читая письма Толстого, особенно самых последних лет, чувствуешь ясно, сколько в нем было самоотвержения. Сколько раз он подробно и обстоятельно отвечал на такие вопросы, которые для него самого были уже давным-давно решены и не представляли поэтому никакого интереса: о том, следует-ли всякое слово в Библии считать священным, правда-ли то, что священники рассказывают об аде и рае, справедливо-ли то, что Христос и святые делали чудеса и т. п. Все эти вопросы сами по себе, разумеется, не представляли для Л. Н. никакого интереса, однако он терпеливо писал и диктовал ответы на такие вопросы, если чувствовал, что его спрашивали серьезно. Л. Н. в своих письмах следовал правилу, выраженному им в следующих словах: "если сходишься с человеком, думай не о том, чем он может быть полезен тебе, а о том, чем ты можешь быть полезен ему." Если бы Толстой был тщеславным, то в письмах его проглядывало бы желание произвести впечатление своим умом, добротой и. т. п. Этого в них нет. Они иногда так кратки, что состоят всего из нескольких слов, как например: "Вопрос, который вы мне делаете, может быть решен только вами самими" (Крашенинникову, Январь 1910). И только всего. Если бы он был человек гордый, то в письмах было бы видно высокомерие, надменное отношение, сознание своего превосходства. Этого в них нет. Если бы он относился к письмам равнодушно и видел бы в ответах на получаемые письма неприятную обязанность, к которой вынуждает его положение, то письма его были бы сухи. Но письма Толстого не таковы. Все люди, которые обращались к нему с тем или другим вопросом, если только он чувствовал, что обращаются к нему серьезно, все эти люди делались ему близки. Он входилв их положение, старался понять их душевное состояние и понять то, что им нужно и чем он им может быть полезен, любил и жалел их и иногда даже просил их понять его и понять ту истину, которую он им указывал. Так, в ответ какой-то, повидимому, мятущейся девушке, спрашивавшей его, зачем жить и как быть полезной людям, Л. Н, ответив на ее вопрос, прибавляет: "Очень, очень советую вам вникнуть в то, что я пишу вам. Я пишу обдуманно, жизнь должна быть радостна и будет вам в радость, если вы только поверите -- не мне, а Христу и всем мудрым и святым людям мира". И уже подписавшись под письмом, прибавляет: "Теперь я жду от вас ответа," желая продолжать общение с этой девушкой, разумеется не для себя, а для того, чтобы быть ей полезным.

"Трудное ненужно, нужное нетрудно." -- Л. Н. любил это изречение Эпикура, ценил и нашего Сковороду за то, что он любил повторять эти слова. Да и все учение самого Л. Н-ча, как религиозное, так и общественно-политическое, и даже эстетическое, сводится к этому. "Нет величия там, где нет простоты, добра и правды", -- писал Л. Н. в "Войне и мире". "Когда о религиозных вопросах рассуждают не просто, меня просто берет какая-то гадливость, которую я не в силах преодолеть", -- говорил он через 50 лет после этого. Все хитроумные рассуждения богословов о Боге и Его свойствах Л. Н. считал пустой, ни на чем не основанной шумихой, и все громкие фразы и иностранные слова, изобилующие в них, лишь средствами скрыть скудость внутреннего содержания. В области художественной -- первым признаком истинного художественного произведения считал наибольшую доступность, т. е. наибольшую простоту его. Так же и в жизни: удовлетворение действительных потребностей тела Л. Н. считал нетрудным; трудность, по его мнению, начинается там, где кончаются потребности и начинается тщеславие и потворство похоти.

Мнимая непрактичность учения Толстого. Часто приходится читать и слышать, что учение Толстого -- мечта, утопия, неприложимая к жизни. Это большое заблуждение. Толстой был тонкий знаток человеческой души, он хорошо знал приводу человека, и потому судил об явлениях жизни не как ученый теоретик, ко-

-- 10 --

торому придуманная им в его кабинете излюбленная теория мешает видеть явления жизни такими, какие они есть, и не как узкий специалист, ничего не знающий, кроме своей специальности, и не как человек, увлеченный той или другой страстью: борьбой со своими противниками, политической борьбой, классовой ненавистью или пристрастием и т. под., а судил как человек, хорошо знавший людей и жизнь, много переживший и много видевший -- как человек огромного внутреннего и внешнего опыта. Его мысли кажутся непрактичными и неприложимыми только потому, что они захватывают слишком глубоко, и люди поверхностные, не смотрящие в глубину явлений, а скользящие по их поверхности, не привыкшие думать серьезно и честно и не бояться всех тех неожиданных, а может быть и нежелательных выходов, к которым можно прийти, если проникнуть в сущность, вопроса, -- эти легкомысленные люди обзывают учение Толстого непрактичным. На самом же деле все нравственное учение Толстого основано на практике. Он не предлагает людям, как церковники, заповедей, которые надо исполнять неизвестно почему. Он говорит: "Вы ищете своего блага, но вы не найдете его там, где ищете. Вы ищете блага материального, а истинное благо человека -- только духовное, любовь ко всем. Попробуйте жить в любви со всеми, и вы увидите, правда-ли то, что такая жизнь дает нерушимое неотъемлемое благо."

Толстой ничего не предлагает принимать на веру. -- Как относительно теоретических (религиозно-метафизических) основ христианского миросозерцания он говорил, что не нужно в них слепо верить, а нужно проверять их разумом, точно так же и относительно практического применения христианского учения он говорил: испытайте его на деле и узнайте, что оно дает благо. "Впереди смерть, а сейчас -- только исполнение долга", -- говорит он в "Пути жизни" -- "Как это кажется безрадостно и страшно! А между тем испытай это, положи свою жизнь в этом, во все большем и большем соединении сейчас любовью с людьми и Богом, и увидишь, что то, что тебе казалось страшным, не только не страшно, но это есть лучшее ненарушимое благо." Таким образом, Толстой предлагает людям проверить истинность христианского учения на своей жизни. И проверка эта доступна каждому человеку.