Введение. «Графический» – составляющая термина «графический образ» – означает феноменально выраженную пространственную чистоту

«Графический» – составляющая термина «графический образ» – означает феноменально выраженную пространственную чистоту. Таким образом, «графический» – это используемый в данной работе способ феноменологической характеристики условий пространственного существования, при которых оказываются редуцированными какие-либо определения, кроме собственно пространственных, и которые могут быть названы пространственно чистыми. То, что обладает этими условиями, в качестве объекта, называемого графическим образом, является, в первом приближении, чистым пространственным объектом.

Специфическая семантика термина «графичность» обусловлена разворачиваемым в данной работе представлением о феномене линии как чистой пространственности. В рамках этого представления линия – это не перцептивно обусловленное явление, т. е. не визуально или тактильно воспринимаемое начертание или контур, но чистый пространственный феномен. То есть, «линейный» или «состоящий из линий» представляется как независимая от перцептивных качеств собственно пространственная фактура. Графичность и есть описание этой фактуры как встроенной в опыт, но определяемой не в его модальностях, а в специфической в нем и производной от линии качественности, образующей собственную линейную феноменальность.

Итак, графичность рассматривается как производное от линии ее собственное качество. Иными словами, «графический» означает описание «линейного» или «состоящего из линий» как чистой пространственной фактуры.

Графичность, как качество пространственной чистоты графического образа как объекта, означает его онтологическую особенность. Этим обусловлен онтологический характер исследования графического образа как особого объекта. Словосочетанием «особый объект» мы называем явление, отличающееся от объектов по способу существования, но обладающее пространственным существованием. Иными словами, графический образ предполагается как особым пространственным способом и в особом пространственном качестве существующее явление.

Таким образом, графичность в контексте данного исследования есть онтологически значимое особое пространственное свойство, а не эстетическое свойство. Иными словами, графичность – это не начертательность как визуально и тактильно эксплицируемый компонент какого-то объекта в качестве изображения или проекции: это не слой какого-либо объекта вообще, как эстетический или проективный его атрибут, но специфическое пространственное качество. Соответственно, графический образ – это не рисунок, не очертание объекта, не математическая символизация и не метафорическое выражение, а онтологически особый, но одновременно с этим принципиально данный в пространстве и не трансцендентный восприятию объект.

Этот объект доступен в феноменологической экспликации прежде всего как пространственный феномен. Иными словами, особенность существования графического образа как чистого пространственного объекта обуславливает принципиальную возможность его данности в качестве пространственного феномена, и, в соответствии с этим, его описания в рамках феноменологии пространственного восприятия.

Описание графического образа в рамках феноменологии пространственного восприятия базируется на определении графического образа именно как образа. Определяя объект, называемый графическим образом, как именно образ, мы полагаем его как элемент восприятия и помещаем предпринимаемое рассмотрение этого объекта в рамки феноменологии восприятия. Благодаря этому графичность как исследуемое чистое пространственное качество предполагается совместимой в образе как элементе восприятия с самим восприятием.

Таким образом, исследование графического образа начинается с рассмотрения специфического перцептивного качества образа вообще как такового, уже в рамках которого предполагается возможным обнаружение графичности как специфического пространственного качества, присущего графическому образу. Иными словами, перцептивность образа как такового методологически предшествует графичности, образуя тем самым подход к ней.

Специфическое перцептивное качество образа как такового определяется в данном исследовании термином «интермодальность». Интермодальность – это состояние взаимосмешения перцептивных качеств, феноменологически присущее образу. Интермодальность образа выводится из определения образа как изоморфизма, в качестве которого каждый образ находится в структурном подобии определенным другим, что историко-философски присуще образу в представлении о нем как об онтологически значимом концепте (прежде всего в платонизме). Интермодальность как перцептивное качество образа – это данный в восприятии и онтологически необходимый специфический способ устойчивости образа как изоморфизма. Роль интермодальности состоит в том, что она образует онтологическую специфику образа как такового, отличая его от объектов.

Значение изоморфизма как пространственного по своей сути явления обуславливает рассмотрение пространственного качества, которое имплицитно содержится в образе как интермодальном изоморфизме и позволяет говорить о специфическом пространственном содержании в любом, в том числе «ментальном», образе. Это содержание в образе сопряжено в нем с интермодальностью и (вследствие этого) является собственно интермодальным. Будучи интермодальным, пространственное содержание в образе является неопределимым в перцептивных модальностях, т. е. независимым от них в своем определении, и является вследствие этого пространственно чистым. Таким образом, интермодальность образа феноменологически эксплицирует чистую пространственность.

Интермодальная чистая пространственность в образе, взаимообусловленная с определяющим образ изоморфизмом, воспроизводящим образ как структуру, может рассматриваться как структурный элемент образа, т. е. его компонент. Так, рассмотрение интермодальности открывает чистую пространственность как компонент образа. Этот компонент как внутриобразный интермодальный пространственный феномен и есть онтологическое место графического образа.

Таким образом, исследование графического образа методологически необходимо содержит феноменологию пространственности, в рамках которой исследуется пространственный феномен в его совмещении с интермодальностью, иными словами, исследуется пространственность на предмет обнаружения в ней интермодального содержания.

Методологически базовая роль феноменологии пространственного восприятия определяет специфику структуры исследования. В соответствии с этой спецификой определению термина «графический образ», обозначающего предмет исследования, предшествует определение пространственного феномена и феноменология линейности как интермодального собственного пространственного качества.

В рамках введения понятие графического образа можно определить так: это объект, существующий в пространстве в своей собственной, присущей ему модальности, перцептивно определяемой как графичность, и данный как компонент образа. То есть, графический образ – это носитель собственной пространственной модальности и чистой пространственности, т. е. пространственного основания. Иными словами, пространство в его основе дано в графическом образе. Таким образом, с другой стороны, на основе феноменологии пространственного восприятия в данной работе утверждается, что графический образ как компонент образа содержит условие пространственного восприятия, и в таком качестве, как перцептивно чистое пространственное условие, он объединяет «ментальные» образы и объекты как их общее пространственное основание. В этом заключается первое онтологическое значение графического образа.

С другой стороны, графический образ утверждается в данной работе как объект, пространственно и соответственно онтологически совмещенный с письменным носителем значения (графемой) по отношению к представляемому им образу (как объекту или ментальному содержанию). Это второе онтологическое значение графического образа.

Пространственное совмещение графического образа и письма обусловлено, во-первых, конституирующей ролью пространства как онтологически универсального явления конгруэнтности и взаимосовместимости элементов восприятия вообще, порождающей их относительно друг друга определяемые значения, и (в соответствии с этим) конституирующей ролью графического образа как пространственного компонента воспринимаемого образа, обуславливающего его данное значение. Иными словами: графический образ как компонент образа обуславливает значение данного образа. Во-вторых, совмещение графического образа и письма обуславливается утверждаемой в работе графичностью значащих элементов письма (графем) и их онтологическим сходством с графическими образами. Утверждение графичности письма выводится на основе разворачиваемой в работе онтологии письма, в которой рассматривается сущность письма как надъязыковая по статусу синтаксическая сущность (приблизительно как «архиписьмо» по терминологии Ж. Деррида), внутренне недифференцированная, но имплицирующая исходную структуру сущего и в таковом качестве совпадающая с сущностью пространства.

Таким образом, в результате исследования утверждается, что графический образ и письмо суть парно взаимосвязанные сущности, образующие онтологически значимую общность, представленную в образах как пространство и в явлении письма как соответствующая пространству структура значений.

Можно сказать, что речь идет об эйдетическом единстве пространства в его основе, состоящей из графических образов как чистых пространственных объектов, с одной стороны, и элементов письма как взаимодифференцированных состояний самой сущности письма – с другой. Именно такое единство утверждается в качестве онтологического основания графического образа. Собственно графичность как пространственное качество графического образа утверждается как имеющее онтологический характер сходство (совмещение) графического образа и письма как явления. Этим сходством обосновывается специфически начертательный характер письма, присущий ему как объекту.

Итак, само пространственное восприятие связывается в представленном исследовании с конституированием значений элементов восприятия как образов. Графический образ как объект, являющийся основным предметом исследования, утверждается при этом в качестве компонента, с одной стороны, образующего пространственную сущность какого-либо образа – как условие его конституирования в пространстве, и с другой стороны, образующего в совмещении его с графемой значение данного образа как место в структуре значений. Необходимо постулируется при этом статус самого письма не как производного языкового средства выражения, но как начальной онтологической структуры, конституирующей совокупность каких-либо возможных значений и являющейся в таком качестве исходной презентацией сущего.

Особенностью исследования является использование в нем понятий и представлений, принадлежащих основам квантовой физики и проективной геометрии. При этом роль этих понятий и представлений является ключевой в содержании тезисов и главных идей исследования. Этими идеями являются:

1) идея синтеза в контексте феноменологии пространственного восприятия квантового принципа (общего принципа квантовых теорий физики) с проективной геометрией;

2) идея онтологической взаимообусловленности условий пространственного восприятия и письма.

Понятие графического образа (как результат нашего исследования в контексте главных идей данной работы), есть, с одной стороны, понятие, описывающее посредством синтеза квантового принципа и основ проективной геометрии пространственное восприятие как онтологическую основу образа; с другой стороны, понятие, описывающее взаимосвязь и онтологическую взаимообусловленность пространства и письма.

Принципиальным и общим тезисом, выражающим одновременно суть обеих идей, является то, что графический образ развернут в пространстве и соответственно дан в опыте двумя взаимодополняющимися способами:

1) в собственном виде и в самом пространстве – в качестве графического компонента какого-либо образа (компонента какого-либо элемента восприятия как физически, так и ментально выраженного);

2) в письме как особом пространственном явлении – как графическое явление, независимо от данности образа эксплицируемое графемой.

Взаимодополнительность этих способов данности графического образа есть не постороннее по отношению к его онтологическому основанию обстоятельство, но непосредственно связанное с ним.

Применение элементов основ квантовых теорий и проективной геометрии в рамках феноменологии пространственного восприятия, позволяющее произвести экспликацию условий существования графического образа в целостности всех названных выше его атрибутов, обуславливающих его онтологический статус, является принципиальным приемом в предлагаемом исследовании.

Таким образом, представленное исследование содержит феноменологическую теорию, синтезирующую в рамках феноменологии пространственного восприятия основу квантовых теорий (квантовый принцип) и онтологию письма, с использованием в содержательно ключевых моментах исследования феноменологически эксплицируемого геометрического дискурса (как изначально принадлежащего геометрии, но феноменологически априорного терминологически-понятийного порядка: «свернутость», «развернутость», «прямизна», «кривизна», «линия», «угол», «поворот»...). При этом, в рамках рассмотрения линейности в соответствующей части исследования производится феноменологический анализ квантового принципа как такового, а также описание феноменологически обуславливаемой взаимосвязи квантового принципа как основы квантовых теорий (в частности, квантовой геометрии в теории струн) и проективной геометрии.

Несмотря на ключевую роль физического и математического аспектов в данной работе, по замыслу и по принадлежности к традиции она является онтологической, т. е. философской. Следует отметить почти полное отсутствие в тексте математического аппарата, точнее, символики. Это обстоятельство обусловлено стремлением автора избежать «формульного» универсализма, часто присущего текстам, синтезирующим философский и тот или иной естественно-математический контексты, и выражающего скорее философскую наивность, чем действительно имеющую онтологическое значение научную универсальность.

Историко-философскими источниками по феноменологии пространства являются теория зрительного восприятия Дж. Беркли, феноменология восприятия М. Мерло-Понти, феноменологическая теория воображения Ж.-П. Сартра, философия различия Ж. Делеза. В синтезе пространственного восприятия и письма используется идея грамматологии и соответствующая ей онтология письма, представленные и разработанные (согласно традиционной оценке) в философии Ж. Деррида.

В качестве основного источника по основам квантовой физики и теории струн используется книга профессора колумбийского университета Б. Грина «Элегантная вселенная» (2004), известная в качестве примера научно адекватного и при этом вербального изложения основ физики XX в. Источниками по основам проективной геометрии являются учебные издания для вузов, основные из них: книга А.Д. Александрова и Н.Ю. Нецветаева «Геометрия: Учебное пособие» (1990) и книга Б.А. Розенфельда «История неевклидовой геометрии. Развитие понятия о геометрическом пространстве» (1976).

Следует упомянуть, что косвенным, но не подлежащим умолчанию образом содержание работы инспирировано «Метафизикой света» Р. Гроссетеста, а также идеей конкретной метафизики П. Флоренского, и коррелируется с ними не непосредственно, но, что более важно, в соответствии с некой традицией, неявно представленной в рамках истории онтологических учений, но устойчиво присутствующей в рамках культуры в целом и проявляющейся в таких известных, хотя не вполне по своей сути открытых публично и исследованных явлениях, как пифагореизм, гностицизм, каббалистика. Упоминая об этих явлениях, мы отмечаем именно общий метафизический и гносеологический (пусть и не в академическом смысле) их компонент, а не мистический компонент, действительно в этих явлениях присутствующий в рамках общей традиции мистицизма. Именно гносеологическое родство представленной в данном исследовании теории и упомянутых традиционных явлений хотелось бы отметить.

Как уже было сказано, ключевым средством построения структуры исследования является феноменология пространственного восприятия, в качестве образцов которой здесь принимаются феноменология пространственного восприятия М. Мерло-Понти и философия различия Ж. Делеза в ее посвященной рассмотрению пространства части. Феноменология пространственности, разворачивающаяся не только методологически, но и в значительной мере содержательно на основе упомянутых образцов, является общим планом структуры исследования (объем которого в структуре исследования больше объема соответственно названной главы). Уже в рамках этого плана в структуре исследования присутствуют следующие основные планы, включенные либо друг в друга, в последовательности от большего к меньшему, либо в пересечении друг с другом (все эти планы коррелируются в порядке оглавления либо с названиями глав либо с названиями параграфов):

1) рассмотрение квантового принципа как синтаксической структуры, содержащей феноменологически описываемое и собственно внефизическое пространственное основание, эксплицируемое в квантово-геометрическом представлении о бинарности свернутого и развернутого состояний пространства, и открывающее в соответствующем феноменологическом дискурсе пространственность как сущность;

2) феноменология линейности как рассмотрение и описание чистой пространственности как собственно пространственного качества в его онтологической основе, определяемой как линейный образ;

3) феноменология проективности как феноменологическое рассмотрение основ проективной геометрии в их синтезе с квантовой геометрией, в рамках которого описывается и феноменологически фундируется понятие квантово-проективной структуры, обуславливающей собственную пространственность линейного образа и образующей онтологическую основу графического образа;

4) феноменология графики (графичности) как описание модальности присутствия линейности и обуславливающей ее пространственность квантово-проективной структуры в структуре восприятия.

Рассмотрение взаимосвязи графического образа как пространственного основания и письма как образующей презентацию сущего структуры значений, так же как и рассмотрение собственно письма как явления, производится за пределами общего плана феноменологии пространственности и образует итоговый план – и в порядке глав, и в содержательном аспекте структуры исследования.

В завершение упомянем (не в качестве одного из главных, но в качестве специфически важного) следующий момент, показывающий специфику предлагаемого исследования. Открытие неодномерности как исходной структурной неоднородности (неравноразвернутости) пространства в используемых в квантовой физике моделях пространства (квантовых геометриях), и открытие самих геометрических структур (например римановой геометрии), используемых в квантовых теориях и исторически предшествующих им, обуславливают представление о самой квантовости как внефизическом и чисто геометрическом принципе устройства пространства в его основе. Этот принцип эксплицируется в чисто геометрически и феноменологически описываемом порядке. То есть речь идет об этом принципе не как о математическом вычислительном аппарате, обслуживающем геометрические структуры в их использовании, в их соизмерении с опытом, но о самой геометрии или о самих геометриях как дискурсивно устроенных образных комплексах – комплексах образов, самих по себе неисчислимых, численно невыразимых, но возможных хоть в чьем-либо восприятии, хоть в чьем-либо сознании. Эти геометрии, т. е. образы в их дискурсивной и взаимоуказывающей друг на друга номинальной связи, могут быть эксплицированы только в рамках феноменологии пространственности как описания внеэкзистенциальной, чистой пространственности. Собственно феноменология пространственности, предлагаемая в данном исследовании, и есть вариант решения задачи такой экспликации. Это задача – обнаружить в геометрическом дискурсе, т. е. в некотором ограниченном наборе взаимопереходящих пространственных образно-номи-нальных феноменов, такие феномены, которые являются исходными, родовыми для остальных. Квантовая структура в совокупности с явлениями, ставшими открытыми, известными благодаря ее использованию в разных теориях, предопределяет возможность выполнения этой задачи, дает для нее ранее (до начала 1970-х гг.) не существовавший материал, поле для рассуждения, дискурсивного поиска. Можно сказать, что такова историческая предпосылка и особенность возможной феноменологии пространственности на рубеже XX–XXI вв.

В этом не превосходство, но наследство, которым мы воспользовались в данном исследовании.