Информационной реальности, технологий

Информационные технологии настолько широко вошли в нашу жизнь, что их определение, кажется, не представляет особой сложности. Но появление и теоретическое осмысление «виртуальной реальности» (ВР) показало, что указанную легкость определения нельзя считать теоретически оправданной и надежной. Даже для специалистов в области философии техники, высоких технологий появление виртуальной реальности стало неожиданным фактом, что они раньше не выводили из информационных технологий. В подобных случаях актуализируется известное правило – «ключ к анатомии обезьяны в анатомии человека». Более новый и итоговый объект (диалектическое конкретное) должен объяснить общую, исходную ситуацию с информационными технологиями.

«Виртуальность» начинает широко использоваться в 90-х годах ХХ в. С 1991 г. ведет свою историю Лаборатория виртуалистики. В 1995 г. по тематике ВР проходит первая всероссийская научная конференция [146]. В этом же году публикуется сборник «Возможные миры и виртуальные реальности», включающий переводные статьи Ф. Хэмита, М. Хайма, М. Крюгера, позволяющие увидеть специфику теоретического отражения ВР в современной зарубежной мысли [30]. Организованное в 1994 г. в Санкт-Петербурге «Общество виртуальной реальности» в 1996 г. проводит всероссийский симпозиум, посвященный виртуальной реальности. Первые попытки дать развернутую характеристику ВР как актуального современного явления находим в культурологических словарях 1997–1998 гг. [121, с. 53]. С 1995 г. Центр виртуалистики публикует Труды как непериодическое издание. Большую роль в осмыслении виртуальности сделали два последовательно связанных сборника статей отечественных авторов о феномене ВР (Концепция виртуальных миров и научное познание. Отв. ред. И.А. Акчурин, С.Н. Коняев. СПб., 2000; Виртуалистика: экзистенциальные и эпистемологические аспекты. Отв. ред. И.А. Акчурин. М., 2004). Тематика ВР становится объектом отражения в препринтах и монографиях, в кандидатских и докторских философских исследованиях (В.В. Афанасьева, Е.А. Бебиева, А.А. Бодров, Т.А. Бондаренко, А.И. Воронов, Н.И. Голуб, Е.В. Грязнова, Т.А. Кирик, Н.В. Кулагина, И.А. Николаев, С.И. Орехов, А.Ш. Садриев, Т.Д. Стерледева, Е.Е. Таратута, Е.Э. Чеботарева и др.).

На сегодняшний день в рамках расширяющегося интереса виртуальность, ВР «вписалась» в самый разнообразный историко-философский контекст. Современные рассуждения о ВР апеллируют к древневосточной философии, Платону, Аристотелю, Василию Великому, Исааку Сирину, Аквинату, Д. Скотту, Р. Декарту, Дж. Беркли, И. Канту, Л. Витгенштейну, К. Попперу, Ж. Бодрийяру, Ж. Делезу и многим другим корифеям мысли. Тематика виртуальности оказалась настолько универсальной, что с ее помощью начинают решать или она помогает освещать самые глубокие, актуальные философские проблемы. Виртуальность задействована для понимания становления нашей Вселенной; ВР готовится стать нашим, человеческим будущим; виртуальность «вместе с информацией» («виртуально-информационная реальность») пронизывает весь Универсум; виртуальность выводит на сущность современной эпохи, техногенного, капиталистического общества; виртуальность рассматривается синонимом человеческого восприятия мира; виртуальность пытаются использовать для более адекватного постижения онтологии системности; форма бытия нашего сознания может пониматься как виртуальный феномен; виртуальность позволяет «пересмотреть имеющиеся представления о времени и пространстве, причинности, структуре, реальности, актуальности, субъекте и объекте, языке, среде анализа и тому подобном в целостном понимании реальности как континуума» и т.д. Виртуальность на наших глазах превращается в сверх-, супер-категорию. В этом плане «тотальность виртуальности» воспринимается не только удачным названием для монографии [12], но точной фиксацией положения дел в области виртуального. Все подытоживает грустная констатация: «затасканность, девальвация «постмодернизма» сегодня все больше начинает характеризовать «виртуальность» [75, с. 63].

Одним из первых зарубежных культурологических, философских трудов по ВР называют работу М. Крюгера «Искусственная реальность» (1983). Другие источники связывают начало виртуального бума с деятельностью Ж. Ланьера, создавшего в 1984 г. фирму «VPL Research», специализирующуюся исключительно на ВР. Уже в 1977 г. Р. Нозик в книге «Анархия, государство и утопия» ставит такие важнейшие вопросы виртуальности как свобода и ВР, соотношение и положение духа, сознания, психического и телесного в виртуальном действии. М. Хайм в работе «Метафизика виртуальной реальности» (1991) пытается связать виртуальность с философией символических миров (Кант, Хайдеггер, Витгенштейн, Карнап), специально останавливаясь на взаимоотношениях между реальной и виртуальной реальностью [165]. Эти и другие работы, с одной стороны, подтверждают, что интерес к виртуальной реальности относительно недавний феномен и непосредственно связан с развитием в области высоких технологий (более ранний интерес к виртуальности у западных исследователей связан с большим технологическим развитием западных стран). С другой стороны, интерес к виртуальному и на Западе не замыкается в узко компьютерных границах. Примером можно взять сам факт появления секции «Структура и виртуальность в когнитивных процессах у животных» на австрийской конференции «Виртуальная реальность» (2001). В результате и в зарубежных теоретических кругах отмечают аналогичные российским тенденции неопределенности в области виртуальности. Согласно Э. Гордону: «За последние годы термин «виртуальная реальность» стал обозначать все, что угодно, от электронной почты до картриджей Game Bay» [39, с. 105].

Указанная общая неопределенность в понимании виртуальной реальности приводит к тому, что технологическая, информационная, компьютерная ВР становится только одной из многих видов «виртуальных реальностей». Подчеркнем, что все это особенно характерно для отечественной мысли, сдвинувшей компьютерную ВР на периферию научного поиска. Серьезность и полнота, с которой С. Лем обсуждал эту тему в далеких 60-х годах ХХ в. [83, с. 268-325] не находит отклика в современных отечественных исследованиях виртуальности. В связи с этим возникает проблема создания/выбора тех слов и букв, которые для нас, до проведенного полного исследования, будут отражать ВР как новейший техногенный, информационный феномен. Нам кажется, что таковым может быть понятийное словосочетание «виртуально-компьютерная реальность» (ВкР), отличающаяся от «реальной реальности» (РР).

Общий обзор существующих представлений о виртуальном показывает, что, в целом, в виртуальной систематике отражаются, практически, все существующие взгляды на виртуальное. Однако каждая конкретная систематика виртуального открыта к той или иной критике и не может претендовать на парадигмальный статус. Продуктивна идея привлечь к виртуальной классификации время, но нельзя согласиться с тем, что все виртуальное множество и типология виртуальности исчерпываются выделением трех временных периодов (доиндустриального, индустриального, электронного), в рамках которых были свои специфические формы виртуального, например, в доиндустриальный период – это религиозный экстаз, алкоголь, изобразительные искусства [13, с. 43]. Информативен и удачен подход, соотносящий трактовки ВР со сферами научного знания, где выделяются различные частные науки, и философский, общенаучный подход к ВР [44, с. 21-52]. Однако здесь представления о ВкР попадают в раздел технических наук, и в дальнейшем почти не анализируется.

Основой для общей классификации в области виртуального следует положить не индивидуальные позиции, устоявшиеся направления, а простые элементы, единицы виртуального смысла. Последнее требование (соотносящееся с известным вторым «правилом для руководства ума» Р. Декарта – «делить каждую из рассматриваемых трудностей на столько частей, сколько потребуется, чтобы лучше их разрешить»), к примеру, показывает, что виртуалистика распадается на две части: «виртуалистическую онтологию», включающую в себя учение о порожденности, актуальности, интерактивности, полионтичности, и виртуалистическую виртуальную психологию.

Переход к единицам виртуального смысла позволяет более свободно манипулировать представлениями о виртуальности в поисках оснований для их классификации. Последние обнаруживаются, если мы учтем заявляемую всей суммой виртуальных смыслов философскую, всеобщую, категориальную значимость. Следовательно, основания по выделению виртуальных смыслов должны быть соотносимы с масштабностью философского взгляда на мир. Таковыми являются временная шкала (прошлое, настоящее, будущее) и центральные разделы философского знания (онтология, гносеология, человекознание/психология, социология, футурология, философия техники). С опорой на это основание обнаруживаем три смысловых множества, блока в понимании ВР: «блок онтологической виртуальности», «виртуальный блок реальности» и «блок виртуальной футуристической свободы/порабощения».

Первое множество – «блок онтологической виртуальности» – объединяет позиции, исходящие из того, что в понимании современной ВР определяющим являются прошлые (примерно до 80-х гг. ХХ в.) смыслы «виртуального». Исток всего видится в самом известном (загадочном) в прошлом феномене «виртуального» – виртуальных частицах в квантовой физике. Тем самым, определяется онтологический характер, основу этих трактовок «виртуальности» и ВР. «Виртуальность», ВР здесь понимается или «помещается» в следующие смысловые контексты: возможности, альтернативности (И.А. Акчурин, В.Л. Васюков, Н.И. Губанов, В. Емелин, И.Г. Корсунцев, В.И. Согрина, В.Д. Эрекаев и др.); порожденности, автономности, актуальности, интерактивности, полионтичности (А.В. Захряпин, И.Г. Корсунцев, Л.А. Микешина, А.Н. Михайлов, Н.А. Носов, Т.В. Носова, М.Ю. Опенков, М.А. Пронин, и др.); системности, энтелехиальности (И.А. Акчурин, В.А. Гаврилюк, С.И. Орехов, Д.В. Пивоваров, В.И. Сагатовский и др.); минимума, мнимости бытия (М.С. Каган, М.С. Кунафин, Н.С. Рыбаков, М.В. Точилина, Н.И. Фатиева, С.С. Хоружий и др.); информации в широком, онтологическом смысле (Е.В. Грязнова, Н.И. Губанов, М. Хайм и др.).

Второе множество – «виртуальный блок реальности» – объединяет позиции, трактующие «виртуальность», ВР как социальные или психологические феномены, т.е. как явления, возникающие только с появлением общества и человека. Ключевым в этом случае является феномен субъективного идеализма, который начал понимать окружающую нас реальность только как продукт человеческой, субъективной активности. Для ряда авторов «виртуальность», ВР актуализирует уже известные из прошлой мысли темы реальности. Другие специалисты видят в этих понятиях ключ к отражению специфики современного, иллюзорного, электронного, информационного, отчужденного мира. Очень содержательны различные параллели между ВР и искусством. «Виртуальность», ВР здесь понимается или «помещается» в следующие смысловые контексты: внутренняя, психологическая реальность (П.С. Гуревич, И.Г. Корсунцев, В.В. Кучеренко, Л.А. Микешина, Н.А. Носов, Т.В. Носова, М.Ю. Опенков, В.Ф. Петренко, Е.Е. Пронин, В.П. Руднев, А.Ш. Садриев и др.); определенная, внешняя реальность (Э.Ф. Асаделлин, И.А. Акчурин, В.В. Афанасьева, Е.А. Бебиева, Ж. Бодрийяр, А. Бюль, А.Е. Войскунский, М. Вэйстен, Н.В. Голуб, С. Дацюк, В.Я. Друк, В.А. Емелин, Д.В. Иванов, А. Крокер, С. Кузнецов, И.В. Кулагина, В.А. Ладов, Г. Лютикова, А.М. Орлов, М. Паэтау, В.Ф. Петров-Стромский, Д. Репкин, В.М. Розин, В.П. Руднев, Е.Э. Чеботарева, М. Эпштейн и др.); художественная реальность (И.А. Акчурин, А. Артюх, М. Адамович, С.С. Бежанов, В.В. Бычков, А. Генис, А.Б. Маньковская, А. Михайлов, А. Прохоров и др.); реальность вообще (А. Артюх, В.М. Быченков, С. Дацюк, Х.Л. Дрейфус, Л. Зинда, М. Кастельс, В.М. Розин, Д. Репкин, Б.С. Сивиринов, П.А. Степаненко и др.).

Третье множество – «блок виртуальной футурологической свободы/порабощения» – объединяет позиции, рассматривающие «виртуальность», ВР как новейший технологический феномен, связанный с научно-техническим прогрессом, прежде всего, в области ЭВМ; «виртуальность», ВР идентифицируется как ВкР. Собранных здесь авторов интересуют точное определение и смысловые вопросы ВкР, главные из которых: насколько ВкР, технически и как реальная потребность людей, может перейти из возможности в действительность; какие угрозы и возможности дает ВкР человеку и человечеству, что превалирует в соотношении между угрозами и возможностями; как ВкР соотносится с развитием человека и человечества. Ряд включенных в это множество специалистов акцентирует внимание на современном состоянии дел в области технологий и продуктов ВкР (В.С. Бабенко, А.Е. Войскунский, А.И. Воронов, Д. Гамильтон, А. Гор, В. Емелин, М.Б. Игнатьев, С.В. Коловоротный, Д. Кэрри, Г. Лютикова, Л. Маккерфи, Г. Мак Уильямс, С.Т. Махлина, А. Николенко, Б.И. Пащенко, Э. Смит, Г.Л. Тульчинский, Ф. Хэмит, Е.Э. Чеботарева, А.С. Чефранов, Е.А. Шаповалов, Э. Шварц и др.). Интерес других исследователей связан больше связан с анализом возможного будущего ВкР (А. Артюх, П.Дж. Бете, Дж. Ганн, Э. Гордон, М.А. Дзюбенко, С. Жижек, Д. Комм, Р. Курцвейль, В.А. Кутырев, Д. Ланьер, Т. Лири, А.С. Нариньяни, Р. Нозик, Д. Репкин, А. Роппел, Б. Смит, Р. Сойер, Т.Д. Стерледева, Й. Ужаревич, М. Хайм Р.М. Шухард и др.). Ценную жизненную, философскую информацию о перспективах и претензиях ВкР дают произведения, образы, мысли представителей искусства (А. Беляев, Х.Л. Борхес, И. Варшавский, Э. Вачовски, Л. Вачовски, У. Гибсон, Д. Кроненберг, С. Лем, С. Лукьяненко, В. Пелевин, Б. Стерлинг, А. Стругацкий, Б. Стругацкий, А. Тарковский, Т. Тыквер, Р. Хайнлайн, В. Хотиненко и др.). Большое значение для понимания сущности и перспектив ВкР имеют сведения о конкретных достижениях и проблемах ВкР-технологий.

Указанные множества идут в понятной последовательности: прошлое и онтология; настоящее и гносеология, человекознание/психология, социология; будущее и футурология, философия техники (второе и третье множество можно взять/выразить и так, во втором – тематика гносеологии, человекознания/психологии, социологии, философии техники больше касается настоящего, а в третьем множестве тематика – больше будущего). В первом множествее акцент в «виртуальной реальности» делается на «виртуальность» («виртуальная реальность»), во втором – на «реальность» («виртуальная реальность»), в третьем – на саму «виртуальную реальность» («виртуальная реальность»). В каждом блоке можно выделить смысловой центр, глубинно определяющий специфику всех других собранных в данное множество позиций: в первом множестве – это виртуальные частицы, во втором – субъективно идеалистическое понимание реальности, в третье – сама ВР реальность. Парадигмальная систематика ВР дает возможность строго обосновать, что ВР суть ВкР. На основе этого и сущностной определенности ВР исследование будет начинать исчерпывать проблематику информационно-виртуального направления создания постчеловеческого мира.