Демократия и демократизация

Прежде чем говорить о демократизации и связанных с нею проблемах, следовало бы уточнить, что, собственно, понимается под самой демократией. Сделать это важно и потому, что не только на протяжении истории, но и сегодня мы нередко сталкиваемся с подчас весьма различными трактовками этого понятия.

Демократия - сегодня (как, впрочем, уже издавна) едва ли не одна из самых эмоционально насыщенных политических категорий. Слово демократия у всех на устах. Мало кто из современных политических лидеров и деятелей осмелится открыто выступить против самого принципа, самой идеи демократии. Диктаторы называют себя поборниками демократии, идеологи тоталитаризма утверждают, что такие режимы более демократичны, чем традиционные либеральные демократии западного типа.

Хотя понятие демократии многим кажется самоочевидным и интуитивно понятным, оно же вызывает ожесточенные споры вот уже свыше двух с половиной тысяч лет, т.е. с того времени, когда идея демократии и первые демократические практики стали зарождаться.

Так что же такое демократия? Этимология понятия дает нам первую, самую приближенную подсказку: по-древнегречески «демос» = народ, люди, а «кратос» = власть, авторитет, правление. Получается, что демократия - это власть народа, народовластие.

Многим это может показаться самоочевидным, однако даже такое простое определение на самом деле порождает массу проблем и неясностей и дает нам лишь самый общий азимут для поиска смысла содержания этой важнейшей политической категории. Даже кажущаяся чуть ли не априорной известная формула Авраама Линкольна о том, что демократия это "правление народа, избранное народом и для народа" вызывает в действительности много вопросов.

Например: Кто такой "народ" и из кого он состоит? Каковы оптимальные для демократии формы "правления"? Каким должно быть участие народа в демократическом правлении? Какие для этого должны быть созданы условия? К каким областям общественной жизни относится демократия и где ее границы (если они вообще должны существовать)? Каковы пределы допустимого в рамках демократии несогласия и протеста? Когда и при каких условиях демократия может обращаться к недемократическим средствам, к силе и насилию во имя самосохранения и достижения собственных целей и т.д.?

По сути дела, эти и многие другие вопросы, теоретические и практические неясности со смыслом, содержанием, реализацией и функционированием демократии на протяжении свыше двух с половиной тысяч лет неизменно вызывали острые разногласия. Выдвигались различные, часто взаимоисключающие идеи и интерпретации демократии, равно как и предпринимались разные и часто противоположные по направленности попытки претворить их в жизнь.

Неудивительно поэтому, что на протяжении свыше двух с половиной тысячелетий с возникновения понятия демократии и становления первых демократических процедур и практик мы сталкиваемся с целым расходящимся веером как различных идей и концепций демократии, так и попыток претворить их в жизнь. Историческая эволюция демократических идей и понятий и демократических институтов и процедур - факт, который мало кто решится оспаривать. Античное понимание демократии, либерально-буржуазная теория демократии, плюралистическая концепция демократии, элитарная теория демократии, концепция партсипаторной (прямого участия) демократии, марксистская теория демократии - лишь некоторые из их числа (см., например, Held, 1996).

Говоря о демократии (как о теории и практике), мы фактически имеем дело с постоянной эволюцией и развитием рождением и становлением новых принципов, институтов и процедур (практик) демократии. Эти принципы и процедуры принципиальным образом отличают современное понимание демократии не только от современных недемократических (авторитарных, тоталитарных) режимов, но и от старых (традиционных, античных, «до-современных») демократий.

Как хорошо известно, впервые понятие демократии появилось в Древней Греции как минимум за 500 лет до нашей эры как обозначение новой политической практики, к которой обратились некоторые города-государства, полисы (прежде всего Афины). В этом изначальном смысле демократия включала в себя, прежде всего принцип равенства граждан полиса (хотя и до этого в афинской политии были признаны такие конкретные политические практики и принципы, как равное право граждан говорить на городском собрании и их равенство перед законом). По мере развития понятия и практики афинской демократии собрание, на котором граждане полиса (т.е. демос) решали свои общие дела, стало пониматься как источник самой власти, а демос – как носитель суверенитета власти. Таким образом, изначально понятие демократии оказалось противопоставленным власти одного (= монархии или тирании) и власти немногих (= аристократии или олигархии).

Но из кого состоял демос? Все ли жители афинского полиса входили в его состав? Отнюдь. В действительности, из состава демоса были исключены рабы, варвары, женщины, дети, преступники, изгоняемые отступники от общих для всех правил и верований и др. Иными словами, изначально демократическая практика была фактически делом меньшинства. Лишь в 18-19-м веках понятие и практика демократии начинает постепенно включать в себя все больше и больше субъектов и лишь (и тоже постепенно) в 20-м веке – большинство населения. Демократия стала пониматься не как власть демоса (т.е. ограниченного круга лиц), а как власть действительного большинства. Этот принцип нашел свое отражение во Всеобщей декларации прав человека (1948 г.).

Вовлечение в политическую жизнь основной части населения на регулярной и определяемой правом основе связано с возникновением и утверждением в 18-19-м веках в Северной Америке и Европе современных форм демократического политического устройства. Институты современной демократии (родиной которых стала Великобритания эпохи Славной Революции 1688 г.) получили бурное развитие в момент создания Соединенных Штатов Америки. Следующим важным этапом стала Великая французская революция. К настоящему времени в тех или иных формах демократия как идея и демократические процедуры получили распространение практически во всех промышленно развитых странах.

Современные демократические институты и процедуры во многом и очень существенно отличаются от первых – античных – образцов. Политические процессы развиваются сегодня в контексте и масштабе не античного полиса, а современного национального государства. Это ведет к кардинальному переосмыслению содержания демократии. Прежде всего, переход к массовой демократии, т.е. к распространению гражданских и политических прав практически на всю массу населения, закономерно привел к появлению проблемы делегирования власти.

Античный демос состоял в лучшем случае из нескольких тысяч человек, что обусловливало прямые формы демократического волеизъявления и правления. На городском собрании (которое стали называть «агорой») обсуждались те или иные общие для полиса вопросы, причем каждый гражданин обладал одним голосом и реально отдавал его в пользу того или иного решения. Понятно, что это невозможно там, где численность населения измеряется миллионами. Отсюда возникает необходимость введения процедуры делегирования власти, т.е. передачи определенными группами населения своих властных полномочий какому-то конкретному их представителю. Реализация народного суверенитета через выбранных представителей – что было, кстати говоря, абсолютно неприемлемы в глазах древнего афинянина или Жан-Жака Руссо – превратилось в необходимое и обязательное условие практического осуществления демократических процедур. Прямое демократическое правление путем непосредственного волеизъявления граждан осталось в античном прошлом за исключением не часто встречающейся в нынешних условиях практики проведения плебисцитов или референдумов.

Кроме того, в процессе исторического развития произошла диверсификация самого демоса, который распался на отдельные группы интересов, возникшие на основе экономических, этнических, социальных, профессиональных и иных различий. Первоначальная античная гомогенность (хотя бы в идеале!) относительно немногочисленного демоса, объединенного территорией города, общим языком, религией, расой, историей и т.д. становится в последние столетия практически невозможной.

В 20-м веке утверждается принципиально новый момент в понимании демократии – представление о том, что она не ведет и не должна вести к единомыслию и всеобщему согласию. Напротив, предполагается и признается неизбежность и естественность политических разногласий, трений, противоречий и конфликтов. Из этого вытекает организационный и идеологический плюрализм современной демократии, означающий легальное и легитимное существование в ее рамках разнообразных автономных друг от друга и от государства ассоциаций, преследующих различные, подчас противоречащие друг другу цели и интересы. Суть современной плюралистической демократии – в признании этих различий не только реальными, но и естественными, не подлежащими нивелированию.

В этом она расходится как с античной традицией, так и с идущей от Руссо, для которого свободные и независимые объединения граждан несовместимы с общественным благом, тенденцией рассматривать разрешение конфликта интересов лишь как достижение единой общей точки зрения. Такой подход по понятным причинам полностью несовместим также и с марксистской концепцией и практикой.

Заметим также, что предшествующая («до-современная») демократическая традиция собственно сферу демократии преимущественно относит к государству, государственным структурам, отношениям с ними. В современном понимании принципы демократии имеют тенденцию распространяться и на негосударственные образования, на структуры гражданского общества, например, профсоюзы, партии, ассоциации, разного рода объединения людей. Хотя и здесь есть свои границы и пределы.

Дело в том, что, строго говоря, демократия никогда не могла стать всеобщим и универсальным принципом, регулирующим внутреннюю логику существования и деятельности любой организации. Без принципа иерархии и подчинения (в том или ином его применении) любая организация, пусть даже самое свободное объединение граждан, как таковая становится невозможной. Наконец, нельзя, в том числе и применительно к современности, смешивать понятия демократии и легитимности. Конечно, демократическая легитимность, т.е. легитимность, достигаемая в рамках демократических процедур, сегодня, особенно в условиях «глобальной демократической волны», едва ли не во всем мире признается как наиболее желанная. Это, однако, не исключает существования и в современном мире иных – недемократических – форм легитимации тех или иных властных структур.

Несмотря на огромное разнообразие конкретных демократических режимов, институтов и процедур, все они, наряду с представлением о суверенной власти народа, основаны на некоторых основополагающих принципах, среди которых принципиально важно выделить такие, как: политическое и правовое равенство граждан; всеобщее избирательное право; представительный характер власти; выборность власти как форма реализации принципа представительства; плюрализм и свобода политической деятельности; правовой характер государства; уважение прав и интересов меньшинства; разделение властей на равноправные законодательную, исполнительную и судебную ветви; свободная конкуренция политических сил в борьбе за голоса избирателей, которая является наиболее надежной гарантией того, что власть не будет сконцентрирована в руках той или иной группы и др. (см., например: Ильин, Мельвиль, Федоров, 1996).

Таким образом, при всем разнообразии современных концептуальных подходов к демократии мы можем выделить некоторый ряд узловых моментов, которые сегодня могут считаться ключевыми характеристиками современной демократии как определенной политической системы. Едва ли не классической в современной литературе о демократии стала формула Р. Даля о демократии как "соревновании, открытом для участия" и его же последующая расшифровка следующих основополагающих характеристик демократии в сегодняшнем ее понимании:

- свобода создавать и присоединяться к организациям;

- свобода голоса и выражения;

- право голоса;

- право быть избранным на общественную и/или государственную должность;

- право политических лидеров бороться за общественную поддержку и голоса избирателей;

- наличие альтернативных источников информации;

- проведение свободных и честных выборов;

- зависимость государственных институтов от исхода голосования или иного выражения общественных предпочтений (Dahl, 1971).

При всем этом Р. Даль прекрасно отдает себе отчет в том, что это список идеальных качеств демократии и что в реальной политической практике, как правило, полный набор этих характеристик (или их полная реализация) в силу тех или иных причин отсутствует. Именно поэтому реально существующие в большинстве западных стран (таких, например, как США, Великобритания, Франция, Швеция и др.) и стран некоторых других регионов (например, Япония) демократические системы он называет не "демократиями", а "полиархиями".

Другой авторитет современной демократической теории Х. Линц в качестве критериев современной демократии выделяет следующие:

- юридически гарантированное право формулировать и отстаивать политические альтернативы с вытекающими отсюда правами на свободные объединения (в том числе на создание политических партий), свободу слова и другие личные свободы;

- свободная и ненасильственная конкуренция между лидерами с периодической переоценкой их права на руководство (прежде всего в виде свободных и честных выборов в регулярные интервалы);

- включение всех эффективных политических сил и институтов в политический процесс;

- создание условий для политического участия всех членов политического сообщества, независимо от их политических предпочтений (Linz, 1978).

Но и это еще не все. Попытаться сформулировать раз и навсегда некий современный демократический идеал, который был бы годен для всех стран и народов на все времена, означало бы впасть в опасную иллюзию. В каком-то смысле все история становления и развития демократических норм и практик говорит о том, что демократия - это процесс, процесс развития, расширения и обновления идей и принципов, институтов и процедур. В этом смысле демократия – это, по сути, постоянно идущий процесс демократизации. Прав поэтому, в частности, Дж. Маркофф, когда говорит о демократии как о постоянно ускользающей цели, к которой постоянно стремятся, но практически никогда в полной мере не достигают сменяющиеся поколения демократов (Markoff, 1994).

Далее, необходимо подчеркнуть, что демократический идеал, каким бы его не рисовали, отнюдь не отражает реальность практического функционирования демократии. Даже, если, как хотели бы того Даль и Линц, современная демократия действительно обеспечивала бы соблюдение гражданских и политических свобод, создает условия для образования политических партий и других общественных объединений, проводит регулярные и свободные выборы, обеспечивает условия для политического участия и честной конкуренции индивидов и организованных групп на всех общественных уровнях, она, тем не менее, не может очень многого и многое выполняет плохо.

Демократия, например, многократно дублирует многие общественные функции, она неэффективна как инструмент общественной и политической мобилизации и принятия важных и ответственных решений, она отнюдь не лучшим образом решает проблемы бедности, равноправия, защиты прав меньшинств и др. Не случаен, очевидно, парадокс У. Черчилля, высказанный им в британском парламенте еще в 1947 году: "Демократия - самая плохая форма правления, если не считать все остальные".

Сегодня в общественном мнении с демократией ассоциируются многие возвышенные идеалы и цели - такие, например, как народовластие, индивидуальные свободы и права человека, плюрализм, всеобщее благосостояние, всеобщий и вечный мир и т.п. Однако в действительности демократия их не гарантирует и не решает.

Пожалуй, все же главное в современной теории и практике демократии и демократизации заключается совсем в другом - она создает условия (возможности) для достижения этих целей, а вот произойдет ли это или нет, как раз и зависит от того, как и в каких обстоятельствах будет протекать демократический процесс, какие силы будут на него влиять и участвовать, а какие противостоять, какие способности будут ими проявлены и какие привходящие обстоятельства скажутся на их исходе. Вот, наверное, почему А. Пшеворски, один из авторитетных западных исследователей демократии, главным в ней считает качество неопределенности - и, прежде всего неопределенности результатов демократического процесса, в котором участвуют разные общественные и политические силы с разными целями, интересами и возможностями (Przeworski, 1991).

Однако при неопределенности результатов демократия обязана гарантировать определенность (предсказуемость, неизменность) демократических процедур. В этом - главное содержание той специфической черты современной развитой демократии, которую многие исследователи определяют как ее консолидированность. Степень консолидированности демократии - ее важнейшая характеристика, определяющая добровольное принятие демократических институтов и процедур всеми ключевыми участниками политического процесса как единственно правильных и всеобще приемлемых. Консолидированная демократия - это именно такая, при которой никто не обладает правом "вето" на какой бы то ни было результат открытого и соревновательного демократического процесса.

Во всем этом есть какая-то "тайна" (если только мы рассуждаем вне контекста демократического консенсуса): почему "проигравший" в демократическом соревновании все же "уступает", подчиняется неблагоприятному для него исходу демократических процедур. Ну, скажем, почему диктатор, сам назначивший и сам поигравший выборы или референдум, не объявляет чрезвычайное положение в стране, а уходит в отставку, как это сделал в свое время диктатор Пиночет. По-видимому, главным фактором здесь является вера в долгосрочный смысл, значение, эффективность демократических процедур как таковых (в том числе вера в долгосрочную эффективность демократии, в том числе и для проигравшей оппозиции). Такая вера, по-видимому, в конечном счете, воплощается в определенной политической культуре специфического "гражданского" типа (по общепринятой терминологии Г. Алмонда и С. Вербы).

По сути дела, именно неопределенность результатов демократического процесса при определенности его процедур как базовая черта демократии как раз и объясняет то обстоятельство, что в реальной политической жизни мы сталкиваемся с весьма различными типами и формами демократии и целым спектром разных политических систем и режимов (условно говоря, «полу-демократических» и «полу-авторитарных»), которые можно в принципе расположить в континууме между абстрактными полюсами "демократии" и "авторитаризма".

Вместе с тем, как, независимо друг от друга, справедливо замечают У. Рейзингер (Reisinger, 1996) и Ф. Шмиттер (Schmitter, 1996), консолидация демократии - это не просто конструирование и общественное принятие демократических процедур с неопределенностью их результатов (теоретически способных привести к самоуничтожению демократии, приходу к власти антидемократических сил демократическим путем - как это, кстати говоря, бывало в истории). Это еще и создание условий для жизнеспособности и выживаемости именно демократических структур, что, строго говоря, ограничивает зону неопределенности результатов демократии и делает их парадоксальным образом все же более или менее предсказуемыми.