Внутренние факторы демократических транзитов (процедурный подход)

По сути дела, именно такого рода сомнения относительно универсальности и обоснованности модели с едиными социокультурными предпосылками демократии привели к появлению в современной транзитологии иного методологического подхода к проблемам ее зарождения, в фокусе которого оказались эндогенные факторы демократизации и демократии - те или иные конкретные процессы, процедуры и политические решения, осуществляемые самими агентами демократизации (O'Donnel and Schmitter, 1986; Linz, 1990; Di Palma, 1990; Przeworski, 1991; Schmitter with Karl, 1994; Karl and Schmitter, 1994). С этой точки зрения, последовательность и взаимообусловленность определенных политических решений и действий, выбор тактик теми акторами, которые инициируют и осуществляют демократизацию, важнее для ее исхода, нежели существующие (или отсутствующие) к нужному моменту предпосылки демократии. Главное в данном подходе - взаимодействие конкурирующих элит, сознательный выбор ими в процессе политического торга каких-либо организационных форм и институтов нового политического устройства.

Сторонники процедурного подхода (его иногда называют еще " волюнтаристским ") исходят из посылки о том, что никакие "объективные" социальные, экономические, культурные и иные факторы не в состоянии ни объяснить, ни предсказать, кто конкретно, какие политические силы и акторы в той или иной ситуации будут отстаивать недемократический статус-кво или бороться за его ниспровержение (O'Donnel and Schmitter, 1986). Они считают, что действия политических акторов, инициирующих и осуществляющих демократический транзит, не определены их "объективным" положением в общественной структуре. Напротив, их "субъективный" выбор сам творит новые политические возможности.

В этой второй концептуальной модели есть особый резон именно применительно к нынешней демократической волне, отличающейся крайним разнообразием отправных точек, политических траекторий, стратегий и повесток преобразований (скажем, вариантов демократических транзитов от Парагвая и Гондураса до Польши и Румынии). Но так ли эти два подхода - структурный и процедурный - исключают друг друга, как это принято думать? (Заметим в скобках, что и сами сторонники структурного и процедурного подходов не склонны к их абсолютизированию - признавая роль и влияние и тех, и других факторов, они по сути дела различаются прежде всего в трактовке того, какие из них являются первичными и определяющими.)

По нашему мнению, в действительности между этими двумя методологическими подходами нет непреодолимого противоречия. Более того, они взаимодополняемы, ибо фактически делают упор на разные стороны одной группы явлений, которую мы выше определили как демократические транзиты. Теоретически ничто, по крайней мере a priori, не препятствует синтезированию двух методологий, одна из которых обращает внимание на структурные факторы (даже учитывая сомнения в отношении их универсальности), а другая - на процедурные.

Об этой принципиальной возможности говорят и Дж. Мэгони и Р. Снайдер: "Критерии для интегративного подхода к анализу изменений режимов включают компоненты волюнтаристского и структурного подходов: интегративный подход должен опираться на методологические и теоретические элементы того и другого. Интегративные подходы отличаются тем, что они включают оценку субъективных действий акторов и объективных условий в качестве первичных причинных переменных; анализ ближайших и отдаленных факторов; методологически важный учет специфических и общих причин изменений режимов; а также многоуровневые объяснения, которые сочетают микро и макро уровни анализа" (Mahoney and Snyder, 1995, p. 9).

Говоря о принципиальной возможности теоретического синтеза структурного и процедурного подходов к изучению становления демократии, нельзя не обратить внимание и на попытки преодоления их методологической односторонности и выработки более многомерных подходов, учитывающих последний опыт структурирования новой социально-политической реальности. Такого рода поиски идут сегодня в разных направлениях - например, в рамках неоинституционального анализа роли возникающих в ходе демократического транзита институтов (O'Neil, 1996). Другие авторы пытаются выявить, насколько характер и структуры старого режима влияют на динамику и результаты демократического транзита, в частности, каким образом авторитарные лидеры задают правила участия в обновленческом политическом процессе, которые сказываются и на фазе распада режима; как тип уходящего режима и структура старых элит влияют на возникновение, особенности действия оппозиции, на вероятность достижения пактов и др. (Bratton and Van De Walle, 1994; Easter, 1997).

И тем не менее, нужно признать, что на сегодняшний день даже предварительное концептуальное обобщение этих двух методологических подходов остается для транзитологии сущностно нерешенной задачей. Между тем, такой синтез важен и для выработки интегрированной теории современного посткоммунизма, о чем говорилось выше. Выявление общего и особенного в различных типах демократических транзитов (в т.ч. в России) может способствовать поиску ответов на этот теоретический вызов.

1.6. "Воронка причинности" как опыт теоретико-методологического синтеза

Если исходить из разделяемой нами идеи о принципиальной теоретико-методологической взаимодополняемости структурного и процедурного подходов, особенно продуктивной в качестве отправной точки размышления представляется мысль С. Ларсена (Larsen, 1997) о том, что условия первоначального пакта задают своего рода "потолок", т.е. предел осуществляемым реформам. В развитие этой идеи можно добавить, что "потолок" реформ определяется как результат ограничений, проистекающих не только из условий заключенного пакта, но и всех предшествующих традиций и исторического, в т.ч. экономического и культурного, контекста.

Сторонники процедурного подхода, безусловно, правы в том, что конкретные решения и действия политических акторов во многих ключевых моментах определяют ход демократического транзита и связанных с ним общественных преобразований. Акторы сами выбирают свои действия, свои стратегии и тактики, тем самым определяя специфику устанавливаемых процедур и институтов. Однако в ходе транзита акторы осуществляют выбор политических институтов и действий в обстоятельствах, которые созданы не ими самими и являются внешними по отношению к самому выбору. На это-то и обращают внимание сторонники структурного подхода.

Иными словами, этот выбор не полностью произволен и лишен предварительных посылок, как мог бы быть выбор в условиях общественной tabula rasa, на которой можно воплотить любой политический проект. Данный выбор определяют не только сами процедуры, т.е. конкретные политические действия, но он зависит и от структурных факторов, прежде всего каузально обусловленных культурными традициями и широким общественно-экономическим контекстом. В самом деле, начинать строить демократию можно, не дожидаясь, пока созреют подходящие, благоприятные для нее условия, однако, в конечном счете исход конкретного демократического транзита и перспективы консолидации демократии зависят и от структурных - т.е. государство- и нациеобразующих, социально-экономических и культурно-ценностных - факторов.

Демократия как институциализированная неопределенность (Przeworski, 1991) все же предполагает выбор между вариантами, которые сами в значительной степени определены. В самом деле, именно структурные - государство- и нациеобразующие, социально-экономические и культурно-ценностные - факторы определяют содержательное наполнение выбираемых формальных процедур и институтов (и объясняют, например, почему в одних случаях выборы становятся важнейшим институтом консолидируемой демократии, а в другом - используются новой олигархией в качестве механизма самосохранения).

Итак, мы исходим из предположения (с нашей точки зрения, вполне обоснованного), что теоретико-методологический синтез структурного и процедурного подходов к демократическим транзитам не только возможен в принципе, но и желателен, поскольку позволил бы учесть в анализе более широкую совокупность факторов и переменных и построить более многомерные модели изучаемых процессов. Мы также считаем, что в поиске возможных путей хотя бы к первичному синтезу такого рода небесполезным может оказаться специфическая методология анализа, впервые использованная в классической работе 1960 г. Д. Кэмпбелла и его коллег "Американский избиратель" и названная ими " воронкой причинности " (funnel of causality). (Сама мысль об использовании методологии "воронки причинности" применительно к анализу демократических транзитов была в самом общем и схематичном виде подсказана автору С. Ларсеном в частном разговоре в сентябре 1997 г. Позднее упоминание этой методологии в том же контексте, как и некоторые примеры ее применения, автор обнаружил в цитированной выше неопубликованной работе Дж. Мэгони и Р. Снайдера.)

Д. Кэмпбелл и его соавторы так определяют эту аналитическую методологию и соответствующую исследовательскую процедуру: "Представим себе последовательность событий, как бы находящихся внутри воронки причинности... Представим себе, что ось воронки - это временное измерение. События понимаются таким образом, как если бы они следовали одно за другим в сходящейся последовательности причинных цепей, двигаясь от основания к стержню воронки. Форма воронки является логическим результатом избранной для объяснения задачи. Большинство сложных событий в воронке является результатом многочисленных предшествующих причин. Каждое из таких событий, в свою очередь, влияет на многочисленные последствия, однако наш фокус внимания сужается по мере того, как мы приближаемся к переменной зависимого поведения. Мы постепенно исключаем те последствия, которые перестают оказывать влияние на политическое действие. Поскольку мы вынуждены рассматривать все частичные причины как существенные в каждый отдельный момент, имеющих для нас значение последствий намного меньше, чем их причин. Результатом является эффект конвергенции, схождения в одной точке" (Campbell, Converse, Miller and Stokes, 1960, p. 24).

Использование методологии "воронки причинности" применительно к интересующей нас проблеме предполагало бы осуществление полифакторного анализа демократического транзита, последовательно сужающего фокус внимания от макро- до микроуровней. В соответствии с этой теоретико-методологической моделью, факторы, влияющие на ход демократического транзита (от первичной либерализации режима вплоть до учреждения новых демократических институтов и процедур), могли бы быть проанализированы на следующих семи условных уровнях переменных (от наиболее широкого макроуровня до максимально суженного микроуровня):

(1) внешняя международная среда (международная экономическая ситуация, политико-стратегические условия и отношения, межгосударственные и международные неправительственные взаимосвязи, “дух времени” - глобальный Zeitgeist);

(2) государство- и нациеобразующие факторы (единая территория, единое государство, чувство национальной идентичности и т.п.) - в качестве условия и предпосылки самого движения к демократии;

(3) общий социально-экономический уровень развития и модернизации, степень "современности" общества;

(4) социально-классовые процессы и условия (степень социальной дифференциации и развития, взаимоотношения между классами и социальными группами);

(5) социокультурные и ценностные факторы, доминирующие в обществе культурно-политические ценности и ориентации;

(6) политические факторы и процессы (взаимодействия партий, общественно-политических движений и организованных групп с новыми политическими институтами и процедурами, выбор ими политических стратегий и тактик);

(7) индивидуальные, личностные политико-психологические факторы (конкретные решения и действия ключевых политических акторов).

Постепенное продвижение в ходе анализа факторов, влияющих на ход демократического транзита, от переменных макроуровня к переменным микроуровня должно осуществляться в соответствии с определенной методологической логикой: спуск на каждый последующий уровень анализа предполагает, что объяснительный потенциал факторов предшествующего уровня уже исчерпан. Собственно говоря, в этом сужении фокуса анализа и заключается сама идея методологической "воронки причинности". При этом спуск с макро- на микроуровень как раз и предполагает постепенный переход от преимущественно структурного к преимущественно процедурному анализу. Таким образом, оба подхода могли бы быть синтезированы в рамках одной общей методологической модели, которая, в конечном счете, выводила бы анализ на полифакторное объяснение того, как и почему происходит (или не происходит) учреждение новой демократии (и ее последующая консолидация или, что происходит чаще, ее неконсолидация).

Зададимся естественно возникающим в этой связи вопросом: является ли методология «воронки причинности» наиболее оптимальной в качестве первого этапа на пути к созданию отсутствующей в настоящее время интегрированной теории демократических транзитов? Во-первых, идеальных методологий вообще не существует. Во-вторых, высказываемая в адрес методологии «воронки причинности» критика не во всем представляется убедительной. Так, упоминавшиеся выше Дж. Мэгони и Р. Снайдер считают, что она фактически изолирует акторов и структурные факторы друг от друга. С нашей точки зрения, это как раз не так: продвижение к конусу «воронки» именно показывает, что акторы, выбирающие процедуры и действия, не свободны, не независимы от внешних структур. Поэтому (разумеется, с учетом ряда уточнений) эта методология представляется нам, по крайней мере, оправданной как один из вариантов на первых этапах исследования демократических транзитов.

Конечно, возникает и такой вопрос: будет ли такое систематизированное и структурированное описание факторов объяснением самого явления? Конечно, нет. Предлагаемое нами использование методологии «воронки причинности» применительно к демократическим транзитам не может заменить поиска и разработки интегрированной теории. Но это дело будущего.

Заметим также, что все это, разумеется, не исключает возможности (и даже эвристической эффективности) специализированного анализа какого-либо из уровней «воронки причинности» в отдельности. Однако обобщенный интегративный анализ предпосылок, условий, контекста и обстоятельств демократического транзита и его исхода, как представляется, предполагал бы все же теоретико-методологический синтез на всех семи уровнях в совокупности. Только тогда можно было бы рассчитывать на более или менее целостное и систематизированное описание и объяснение искомого и “таинственного” ключевого события демократического транзита - самого учреждения демократического политического режима и соответствующих институтов и процедур.

Представляется важным также особо подчеркнуть, что предложенная методологическая модель есть лишь один из возможных путей к поиску объяснений “тайны” феномена учреждения демократии, но никак не сами эти объяснения. Это, строго говоря, возможные методологические контуры исследования, конкретное содержательное наполнение которого применительно к каждому специфическому случаю может быть различным.

Наконец, есть еще одно важное дополнительное обстоятельство, которое нельзя не принять во внимание при отработке многофакторной методологии анализа демократических транзитов. Дело в том, что практика демократических транзитов 3-й волны убедительно продемонстрировала, что само по себе учреждение формально демократических институтов и процедур вовсе не гарантирует исход самого процесса перехода. Именно поэтому в транзитологии и закрепилось упомянутое нами выше важнейшее аналитическое различение двух основных фаз в демократическом транзите - фазы учреждения демократии и фазы ее консолидации.

Причем, если сам процесс учреждения демократических институтов и процедур проанализирован транзитологами достаточно полно и соответствующим образом концептуализирован в различных - прежде всего структурных и процедурных - моделях, то консолидация демократии во многом остается нераскрытой проблемой (в том числе по очевидной и уже отмеченной нами причине - консолидация демократии реально представляет собой, как минимум, не очень часто встречающийся исход демократического транзита). При этом представляется весьма важным, что в современной транзитологии постепенно складывается представление о том, что консолидация демократии выходит за рамки внутриполитических процессов и определяется разными (в том числе внешними) типами факторов, и ее анализ, соответственно, должен предполагать разные уровни.

А. Пшеворски, например, обращает внимание на сочетание политических и экономических факторов: "Демократия становится консолидированной, - пишет он, - когда в данных политических и экономических условиях определенная система институтов становится единственно возможной ("the only game in town")" (Przeworski, 1991, p. 26).

Х. Линц и А. Степан выделяют следующие сферы, в которых консолидированная демократия получает поддержку и воплощение:

(1) гражданское общество (взаимодействие государства с независимыми общественными группами и объединениями);

(2) политическое общество (демократические процедуры и институты);

(3) правовое государство;

(4) эффективный государственный аппарат, (бюрократия, которую может использовать в своих целях новая демократическая власть);

(5) экономическое общество (т.е. система социальных институтов и норм, выступающих посредниками между государством и рынком) (Linz and Stepan, 1996).

Как нам представляется, при анализе процесса консолидации демократии (как и препятствующих этому факторов и обстоятельств) также могла бы быть полезна специфическим образом модифицированная методология "воронки причинности". Но, по всей видимости, применительно в такого рода исследовательской задаче синтез структурного и процедурного подходов, о котором мы говорили выше, предполагал бы уже обратное движение - т.е. от микро- к макрофакторам. Предполагаемое изменение вектора анализа от переменных факторов низшего уровня к переменным факторам высшего уровня обусловлено логикой самого процесса демократической консолидации, представляющего собой многоуровневый процесс восхождения от процедурных индивидуальных действий к организованным политическим взаимодействиям и социально-классовым факторам и далее - к структурным обстоятельствам социоэкономического и культурно-ценностного контекста, государственническим и нациеобразующим факторам и, наконец, факторам внешней среды.

Иными словами, анализ консолидации демократии, которая, если и становится реальностью, то намного сложнее и позднее формального учреждения (инаугурации) демократических институтов и процедур, предполагает постепенное продвижение в обратном направлении - от процедурных к структурным факторам. Соответственно, при анализе процесса консолидации демократии с использованием предложенной нами теоретико-методологической модели, предполагающей синтез структурного и процедурного подходов, "воронка причинности" оказывается как бы перевернутой, что и отражено в предлагаемой нами исследовательской логике.

Анализ продвижения к консолидации демократии начинается с уровня индивидуальных решений и действий, которые, однако, совершенно недостаточны для объяснения этого процесса и стоящих на его пути препятствий. Поэтому на следующем исследовательском этапе мы должны перейти на более широкий объяснительный уровень политических факторов и процессов и сосредоточить свое внимание на изучении роли и взаимодействия политических партий, общественных движений и организованных групп с новыми учрежденными политическими институтами, а также особенностей выбора и реализации политических стратегий и тактик. Однако уровень политических взаимодействий (даже в тех случаях, когда формальные институты и процедуры демократии получают адекватное содержательное наполнение) - как таковой, т.е. не подкрепленный факторами более широкого порядка, явно недостаточен для демократической консолидации. Прочность демократической политии в свою очередь опирается на совокупность более широких социально-классовых факторов (таких, например, как наличие в обществе более или менее массового среднего класса, степень социально-классовой конфликтности и др.). Вводя постепенно в рассмотрение и эти факторы и обстоятельства, мы, тем самым, начинаем переход от преимущественно процедурных к структурным аспектам анализируемого процесса.

Но и этого уровня анализа недостаточно для того, чтобы можно было обоснованно судить о степени реальной консолидации демократии. Для этого становится необходимым переход на еще более широкий уровень структурных факторов, выход на общий социально-экономический и социокультурный контекст (уровень социоэкономического развития и распространенных культурно-ценностных ориентаций). Немаловажным условием и предпосылкой любой демократии (и тем более консолидированной) является наличие самого государства, его единства и определенной национальной идентичности. И, наконец, дополнительным фактором устойчивости консолидированной демократии выступает внешняя международная среда, в идеале создающая для нее более или менее благоприятный (или же на практике, наоборот, неблагоприятный и угрожающий) международный контекст.

В обобщенном виде теоретико-методологическая модель анализа структурных и процедурных факторов, влияющих на ход демократического транзита, могла бы быть представлена с использованием двух разнонаправленных "воронок причинности" в виде следующей схемы:

Рисунок 2 здесь.

Глава 2. Демократический транзит в России: эскиз методологии