По главной улице с оркестром

Я присутствовал лишь на первой репетиции танцевального ансамбля, но затем вынужден был отказаться от посещения занятий Т.Эрлих, так как совмещать их с учебой и двухразовыми репетициями институтского духового оркестра, куда меня за неделю до этого срочно «закрепили» капельмейстер коллектива Виталий Александрович Лавриненко и его помощники, мне казалось просто невозможным. Начинал я в оркестре как «тарелочник», а со второго семестра и до пятого курса включительно играл на теноре, вначале на «втором», затем на «первом», музыкальная партия которого практически совпадала с партией оркестрового баритона. В состав «духовиков» входили в основном физматовцы, причем достаточно авторитетные в кругу коллег-студентов и преподавателей.

Так, на трубе свои силы пробовали отличник учебы, третьекурсник Алик Шапиро, четверокурсники Саша Черняк и Вася Подухайло, на «альтушке» – будущий доктор химических наук[7], заведующий кафедрой физики Херсонского аграрного института, а тогда третьекурсник Адик Тодоровский, на теноре – третьекурсник, комсомольский активист Витя Леонов и четверокурсник, член сборной волейбольной команды института Витя Кириченко, на баритоне – третьекурсник, разносторонний спортсмен (акробат, волейболист, гандболист), будущий завуч «рыбтюльки», а позднее начальник Херсонского морского колледжа Славик Корниецкий, на басе – третьекурсник, будущий директор школы и заведующий Великоалександровским районо Володя Николенко и другие.

Духовой оркестр был в те годы достаточно востребованным коллективом. Мы возглавляли колонну института на ноябрьских и первомайских демонстрациях, играли гимн Советского Союза и гимн Украинской ССР на торжественных собраниях сотрудников и студентов вуза, создавали мажорное настроение на массовых молодежных мероприятиях («субботниках», «слетах», «манифестациях» и т.п.), в которых участвовали студенты ХГПИ и даже изредка провожали в последний путь умерших институтских ветеранов войны и труда. Основной репертуар оркестра составляли 2-3 марша и несколько танцевальных мелодий. Репетировали эти произведения обычно в небольшой комнате возле помещения заочного отдела, размещавшегося в левом торце главного корпуса. Как правило, эти репетиции не обходились без шуток, веселых розыгрышей и подтрунивания над теми, кто допускал музыкальные ошибки (т.е., говоря языком музыкантов, «лажал»). Чаще всего последнее имело место, когда после исполнения маршей в репетиционном помещении оркестр выходил во двор института для отработки слаженной игры в движении. Такая игра, как и хождение «в ногу» получались далеко не сразу. Им предшествовали многочисленные сбои у начинающих музыкантов, следовавшие за этим смешки и хохот коллег, ехидные реплики «стариков» и команда капельмейстера остановиться, а затем вновь начать движение.

Но веселые истории случались не только на репетициях оркестра. Так, на одном из торжественных вечеров, посвященных Международному женскому дню 8 Марта[8], в списке лиц, кому ректорат объявлял благодарность по случаю праздника, назвали фамилию Шапиро, что вызвало у сидящих возле сцены музыкантов и хорошо знавших своего коллегу Алика Шапиро вначале минутное замешательство, а затем общий взрыв хохота. Последовавшие за этим разъяснения читавшего приказ, что речь идет о кастелянше общежития с такой же фамилией, вызвало повторный взрыв смеха, только уже всего зала.

Другой забавный случай произошел во время слета, проводимого Херсонской средней школой №30 29 октября 1959 года в честь 41 годовщины ВЛКСМ. В этот день по просьбе директора школы Лины Лаврентьевны Морозовой[9] духовой оркестр ХГПИ должен был сопровождать колонну учащихся от бывшего здания школы по улице 295-ой стрелковой дивизии (там сейчас размещается гимназия №6) до старого памятника В.И.Ленину, возвышавшегося тогда возле арки центрального городского парка, т.е. на углу пересечения улиц Суворова и Ушакова. Ни руководство института, ни сами оркестранты не возражали против возможности лишний раз пройтись маршевым строем по главной улице города с тем, чтобы в наилучшем виде и качестве предстать через несколько дней перед херсонцами и местной «правительственной» трибуной во время ноябрьской демонстрации. В назначенного время оркестр во главе со своим капельмейстером Виталием Александровичем выстроился на улице Пестеля. За нами со знаменами и транспарантами – учащиеся и учителя 30-й школы. По команде школьного физрука известного первого тренера знаменитой олимпийской чемпионки Ларисы Латыниной (Дирий) Михаила Афанасьевича Сотниченко колонна двинулась в направлении проспекта Ушакова. Впереди оркестра шли два первокурсника – барабанщик Ваня Прут и я с медными тарелками. Где нам было знать, что в этот день мы должны были стать объектами розыгрыша. Оказывается кто-то из старшекурсников-оркестрантов (до сих пор не знаю кто) решил подшутить над «салагами» за то, что те не испытывали затруднений во время первых уличных репетиций коллектива. С этой целью шутник заметно стянул походные ремни барабана в надежде, что рослый Ваня не сможет влезть в эти ремни, и ему придется перемещать защелку в прежнее положение; одновременно шутник уменьшил и величину узла веревочной петли одной из моих тарелок, считая, что последняя не будет удерживаться узлом. Первый «прикол» обнаружился сразу же, когда Ваня Прут при выходе из оркестровой комнаты попытался привести барабан в походное положение. Что касается меня, то «уменьшение» узла петли я заметил, увы, не сразу, ибо поначалу нес тарелки, поддерживая каждую из них снизу. Но когда колонна под музыку оркестра двинулась вниз по Ушакова, и я, гордый тем, что на меня смотрят сотни херсонцев, стал бить тарелки одну о другую с большей, чем обычно, силой, левая из них вдруг соскочила с петли и, ускоряясь, покатилась по проезжей части проспекта в направлении улицы Суворова. Я, естественно, бросился догонять медный диск, набиравший все большую скорость, и смог поймать его лишь с третьей попытки. Эта картина не прошла мимо внимания оркестрантов: часть из них прекратили игру, начали смеяться, и Виталий Александрович вынужден был сразу же остановить наше движение громким возгласом «Кода!». Через пять секунд колонна двинулась дальше, и оркестр далее был уже на высоте. Может потому обошлось без дальнейших разборок и наказания виновных, но после описанной шутки я до момента перехода с тарелок на тенор всегда обязательно проверял величину узлов в петлях медных дисков.

Играть в духовом оркестре ХГПИ было престижно: к музыкантам относились уважительно и студенты, и преподаватели, и деканат, и ректорат, и партийно-комсомольское руководство, их не дергали попусту, старались не посылать на сельхозработы, нередко поощряли благодарностями и даже премиями. Поэтому состав духового отличался стабильностью, за исключением случаев естественной ротации, вызванной уходом окончивших институт и приходом поступивших первокурсников. Однако где-то к середине 70-х годов интерес к участию в оркестре начал ослабевать: в этот период пошла мода на инструментальные ансамбли, в которых правили бал электрогитары (соло, ритм, бас) в сочетании с электроорганом и ударными. К тому же институт начал испытывать определенные финансовые трудности, связанные с содержанием оркестра. Например, возникла необходимость в ремонте вышедших из строя старых инструментов и пополнении его (оркестра) новыми, ранее отсутствующими инструментами. К тому же требовалось увеличить низкую по тем временам зарплату капельмейстера… Так или иначе, к 1976 году коллектив, руководимый с 1963 года Николаем Васильевичем Карловым, распался. Поскольку после окончания института я в духовом оркестре больше не играл, и его деятельность не была предметом моего специального внимания, сегодня могу назвать лишь некоторых из «духовиков» второй половины 60-х и первой половины 70-х. Из первой группы помню трубачей Володю Сулу, Женю Корчевского, Васю Прокопца, кларнетиста Сашу Графа, ударника Володю Чижиченко, из второй – саксофониста Сашу Миценко, баритониста Юру Сидоренко, тенориста Сашу Кулиду, трубачей Сашу Бабанина, Петю Овсиевича, Вадима Волошанинова, альтистов Толю Бутенко, Сашу Друзяку и Володю Симчука.

В 1979 году благодаря первому декану молодого факультета педагогики и методики начального обучения доценту Прилепскому Алексею Алексеевичу в дополнение к замечательному факультетскому хору Ларисы Бабак и оркестру народных инструментов Павла Прудкевича удалось создать фактически женский духовой оркестр, который просуществовал до 1984 года. Руководил новым коллективом преподаватель культпросветучилища Садетов Борис Яковлевич, а играли в нем неугомонный комсорг факультета Галя Токарчук, сестры-близнецы Полина и Дина Райзеры (одна на флейте, вторая на саксофоне) и двое юношей, Володя Сагайдак и Толя Грушецкий. К сожалению, в 1984 году Алексей Алексеевич решил поручить оркестр пришедшему на факультет молодому преподавателю с музыкальным образованием. Но тот, увы, с заданием не справился. В результате духовой оркестр в ХГПИ развалился вторично и теперь уже навсегда.