Я беседа

Г о с п о ж а Т. Вчера я вдруг заметила, как меня нервирует, когда мать что-то говорит. Так отчетливо я этого еще никогда не чувствова­ла... Это был для меня небольшой шок.

Т е р а п е в т. Вот так, вдруг, стало понятно, как сильно вы злитесь на мать?!

Г о с п о ж а Т. Да. Она мне неприятна, и я уже перестаю чувствовать себя ее дочерью!

Т е р а п е в т. Вы гордитесь тем, что взяли на себя такую сложную задачу... что наконец-то сказали что-то?..

Г о с п о ж а Т. Ну да... не особенно. Внутренне я говорю себе так: пусть она говорит, что хочет, я не должна быть зависима от ее мнения; если она хочет, пусть считает, что Томасу нужно что-то другое.

Т е р а п е в т. Для вас очень важно отгородиться от нее... И внутрен­не вам это уже довольно хорошо удается!

Г о с п о ж а Т. Да. Я испытываю отвращение перед той массой не­гатива, которая исходит от моей матери. Меня это убивает. Разгово­ры о том, что у нее снова были боли, о болезнях родственников... Она отнимает у меня последние остатки свободы. (Громко вздыхает.)

Т е р а п е в т. И вы ощущаете в себе протест против того, чтобы че­ловека так подавляли

Г о с п о ж а Т. (опускает плечи). Да.

Т е р а п е в т. У вас сейчас такой несчастный вид... как будто вы чув­ствуете себя в чем-то виноватой.

Г о с п о ж а Т. Я просто подумала про мать. Она ведь тоже пережи­вает за Томаса.

Т е p a п е в т. Это нелегко, взять и отмежеваться от нее. И вам ста­новится ее жалко

Г о с п о ж а Т. Да. Я думаю о том, как ей было тяжело и что она, на­верное, и не может по-другому.

Т е р а п е в т. Тогда вы замечаете, что в общем-то хорошо к ней от­носитесь и хотели бы ее защитить?

Г о с п о ж а Т. (печально). Да. Иногда я думаю, что когда появляет­ся моя мать, я сразу начинаю вести себя как ребенок, который еще не вырос. Я не могу освободиться от этого...

Клиентка выражает двойственное отношение к требующей вни­мания матери, говорит, что должна заботиться о ней больше, чем та поддерживает ее в ее собственном горе. Эти признания вызыва­ют воспоминания детства. Ей становится ясно, что она никогда не чувствовала настоящей любви со стороны матери, и она тоскует о недополученном внимании. К чувству глубокой печали приводят мысли о том, что ее терпели вынужденно. Когда маленькой де­вочкой она боялась по ночам, ей разрешали лежать в родитель­ской постели только «на расстоянии» и неподвижно. Эта печаль усиливается, когда из-за матери клиентке приходит в голову, что в детстве она вообще никому не была нужна. Она начинает осо­знавать, что быть кому-то нужной — одна из ее важнейших жиз­ненных потребностей.

Эта потребность находит свое отражение и в отношениях с те­рапевтом. Женщина как будто испытывает его, потому что после первоначального уменьшения симптомов у нее теперь снова по­явились вспышки страха и ухудшилось настроение. Она сомнева­ется, действительно ли терапевт понимает ее, искренне ли он ее хвалит и принимает. Но одновременно она и винит себя за это. Госпожа Т. вдруг понимает, что показывает окружающим не те чувства, которые на самом деле испытывает, что притворяется, и убеждена, что всем от этого плохо. Ее идеал самой себя начинает меняться, она выбирает более яркую одежду и снова начинает рисовать.

Клиентка замечает, как далеко в прошлое уходит ее суровая позиция по отношению к самой себе, сформировавшаяся из-за ощущаемой необходимости защищаться, быть начеку и никому не доверять. Женщина обращает внимание на то, что оценивает себя как «незрелого», неполноценного человека, и ей это мешает. Так как теперь она больше прислушивается к своим истинным чувствам, она начинает отдаляться от матери. Это одновременно и делает ее свободней, и вызывает чувство вины, а также приво­дит к мыслям о том, что из-за этого разрыва мать может умереть. Госпожа Т. вспоминает, как в детстве чувствовала себя виноватой в болезнях матери, потому что эти болезни будто бы появились после ее рождения. Тут же она начинает чувствовать потребность в человеческом тепле и заново переживает все ситуации в прошлом, когда ей в нем отказывали. Но если раньше ей было неприятно даже думать о прикосновении к матери, то теперь она впервые начинает ощущать желание быть к ней ближе.

После ссоры с мужем женщина снова чувствует прежнее на­строение: желание быть одной и чтобы все оставили ее в покое. Теперь ее стремление отстаивать свои права и иметь собственное мнение вступает в противоречие с необходимостью приспосабли­ваться к окружающему миру. Одновременно с сомнением и уп­рямством она настаивает на том, что воспринимает себя теперь серьезно и не позволит с собой не считаться. Но она замечает, как тяжело ей отстаивать свои права. Постепенно становится все по­нятнее, что причиной ее социальных страхов является чувство неполноценности. Отклонение в развитии сына еще сильнее убеж­дает ее в том, что она ни на что не способна. Однако, несмотря на это, госпожа Т. все удачней проводит дни с Томасом, она видит и признает это. Одно важное событие радует ее и придает ей сил: когда в супермаркете ее спросили, почему такой большой маль­чик до сих пор в детской коляске, она уверенно ответила, что у него порок развития. Чувство страха возникает теперь очень редко. Госпожа Т. стала говорить мужу о своих желаниях, и ей стало лег­че открывать ему душу и принимать его помощь. Женщина начала выходить в свет и принимать участие в праздниках.

Фаза переориентации. Чем смелее госпожа Т. предпринимает что-то новое, тем чаще она с растерянностью спрашивает себя, действительно ли ей это нужно. При воспоминании об одном сво­ем бывшем друге, который разочаровал и бросил ее, она позволяет себе агрессивные чувства, но затем мучается из-за этого уг­рызениями совести. Вопросом о том, насколько она привлека­тельна, оказываются затронуты, с одной стороны, ее отношение к терапевту, с другой — ее меняющийся образ самой себя. Она начинает заботиться о том, какое впечатление производит, и экс­периментировать с косметикой. С одной стороны, она снова ведет себя весело и живо, как в молодости, но с другой — одновремен­но со страхом воспринимает этот свой новый образ. Клиентка на­чинает понимать, как сильно ей не хватало родительского одоб­рения и как она до сих пор в нем нуждается.

Теперь женщина чаще решается на откровенные разговоры с мужем. Она быстрее распознает свои чувства — ощущает ли она себя брошенной на произвол судьбы или ущемленной в чем-либо. Она может конкретнее обозначить свои желания, даже если хочет «просто» констатировать их. Госпожа Т. «заново учится» общаться с родителями. Она начинает лучше ладить с матерью — и не толь­ко четче формулирует ей свое мнение, но и чаще рассказывает о своих заботах и сомнениях. С удивлением она выясняет, что мате­ри это интересно. Постепенно клиентка все меньше играет роль сильной женщины.

История жизни Томаса и скорбь госпожи Т. по поводу отклоне­ния в его развитии снова начинают занимать значительное место в ходе терапии. Психотерапевт склоняет ее почувствовать свое горе, не давя на себя. Она снова вспоминает, как отказывалась от самой себя, закрывалась от всех, жила без радости и каким все было «серым и безжизненным». Постепенно женщина ослабляет этот самоконтроль и дает волю чувствам.