Эрнесту Ансерме

20 октября 1921 г.

Бельведер, Монфор-л'Амори (С.-и-У.)

Дорогой друг,

Ваше письмо застало меня в Сен-Жан-де-Люзе, где я совсем одичал из-за южного ветра, располагающего к роскошной лени.

Но теперь я уже дома; постараюсь закончить Дуэт для скрип­ки и виолончели. Что касается моей переписки, то я потерял вся­кую надежду привести ее в порядок.

Г-жа Д..., действительно, неоднократно пела «Шехеразаду». Но я ни разу ее не слышал и потому не могу высказать ника­кого суждения.

Вы превосходно исполняете «Вальс». В Париже я не мог добиться такой гибкости ритма. Пришлось с этим примириться и возложить все надежды на первое исполнение в Вене — в прин­ципе оно должно состояться в этом сезоне.

Не забудьте указать в программах, что эта «хореографическая поэма» написана для сцены.

Мне это кажется необходимым, если судить по крайнему не­доумению, которое у некоторых слушателей вызывает бурный финал, и особенно по фантастическим комментариям многих му­зыкальных критиков. Одни считают, что это «танец на вулкане», в Париже 1870 года, другие — что это пляска в голодной Вене 1918 года.

Передайте, пожалуйста, уверения в глубоком почтении и дру­жеских чувствах г-же Ансерме.

Искренне Ваш

Морис Равель

ФЛОРАНУ ШМИТТУ

29 октября 1921 г.

Монфор-л'Амори

Дорогой дружище,

Вашу открытку я возил с собой в Сен-Жан-де-Люз, намере­ваясь ответить на нее там. Теперь, все с тем же намерением, я

привез ее обратно. Однако раньше или позже, а всему приходит свой черед.

Почему в моих поздравлениях Вам чудится ирония? Я лично не люблю устриц, но если бы Вы их любили и получили целую корзинку, я был бы очень рад за Вас. Однако это не означает, что я позволил бы совать их мне в рот против моего же­лания. В чем заключаются мои принципы? В них нет ничего особенного: делай что хочешь, в зависимости от настроения. За это ругают последними словами, но... наплевать на них, не так ли?

До скорой встречи в МОН или у Прюньера.

Сердечный привет всем троим

Морис Равель

Я мерзну, но это не мешает мне трудиться в поте лица и пребывать в хандре.

Ко мне напрашивается Тималь, чтобы показать свои сочине­ния. Не заинтересует ли это Вас? С такой же целью я изо всех сил внушаю мисс Этель Легинской, что Вы обучаете гораздо лучше, чем я. Видели ли Вы уже эту молодую янки?

Мисс Этель Легинская, американка славянского происхождения, не­сколько раз появлялась в Париже, то как пианистка, то как дирижер. Она охотно включала современную музыку в программы своих концертов.

В тот же день, чтобы дать себе отдых от работы над Дуэтом, Ра­вель написал Ролан-Манюэлю.