Тридцать четыре

Уже после двух часов ночи, позабыв о разногласиях, мы лежали на нашейдвуспальной кровати и разговаривали о цветах, изобретениях и о том, какоймогла бы быть наша идеальная жизнь. Я вздохнул и сказал: - Помнишь мое старое определение? Что родная душа - это тот, кто всегдасоответствует всем нашим потребностям? - Да. - Тогда я полагаю, что мы - не родные души. - Почему? - спросила она. - Потому что у меня нет потребности спорить, - сказал я, - у меня нетпотребности бороться. - Откуда ты знаешь? - сказала она мягко. - Откуда ты знаешь, может, этоединственный способ для тебя чему-нибудь научиться? Если бы борьба не быланужна тебе для того, чтобы извлечь урок, ты бы не создавал так многопроблем! Иногда я не понимаю тебя, пока ты не рассердишься... и разве небывает так, что ты не знаешь, что я имею в виду, пока я не начинаю кричать?Всегда ли соблюдается правило, что мы можем учиться только с помощьюприятных слов и поцелуев? Я удивленно заморгал: - Я думал, что общение родных душ совершенно в любой момент, поэтому как же они могут ссориться? Ты хочешь сказать, вуки, что в этомсовершенство? Ты хочешь сказать, что даже когда мы сталкиваемся, - этоволшебство? Что столкновение материализует понимание между нами, которого небыло раньше? - Да-а, - сказала она в золотистых сумерках, - жизнь с философом...