Тридцать пять

На следующий день в полетном списке мой планер оказался двадцатьтретьим в очереди на взлет, предпоследним. Крылья заполнены водой длябалласта, спасательное снаряжение на борту, опознавательные знакиустановлены и поворотные устройства проверены. Лесли передала мне карты,список радиочастот, поцеловала меня, пожелала удачи и опустила вниз крышкукабины. Я зафиксировал ее изнутри. Я откинулся в полулежащее кресло пилота,проверил рычаги управления, утвердительно кивнул, послал ей последнийвоздушный поцелуй, покачал рулевые педали из стороны в сторону. Теперьвперед, буксирный самолет, вперед! Каждый взлет отличается от других, но в то же время каждый являетсятаким же замедленным катапультным взлетом с самолетом в качестве буксира.Сильный поток мелкого мусора и рев от самолета впереди, когда он натягиваетбуксирный трос. Мы сдвигаемся вперед на несколько футов, затем быстрее,быстрее. Скорость дает возможность управлять с помощью элеронов, педали,подъемных устройств, и вот планер отрывается колесами от земли и ждет, покабуксир закончит разгон и начнет подниматься вверх. Лесли проказничала сегодня утром, щедро окатывая меня ледяной водой,когда я меньше всего этого ожидал. Она была счастлива, и я тоже. Какая этобыла бы трагическая ошибка - стремиться к тому, чтобы покинуть ее! Через пять минут подъем закончился, я спикировал, чтобы ослабитьнатяжение троса, и, потянув за рычаг, легко освободился от буксира. Вблизи аэродрома был один хороший восходящий поток теплого воздуха,густо заполненный планерами. Я изнемогал от жары в кабине. Впереди был целыйвихрь планеров. Но я был одним из последних на взлете и не мог целый деньожидать подъема. Я был нетерпелив, но внимателен. Смотри по сторонам, думаля, будь начеку! Крутой разворот. Быстрый разворот. Я оказался в центре потока воздуха иначал быстро подниматься вверх.. пятьсот футов в минуту, семьсот. Смотри посторонам. Моя шея ныла от быстрых поворотов то влево, то вправо, высматривания,рассчитывания. Швейцер скользнул ниже меня, круто повернув. Она права. Я действительно создаю проблемы. У нас были неприятныемгновения, но разве у кого-то их нет? Приятные мгновения великолепны, онипросто... Смотри по сторонам! Циррус вверху слишком резко повернул и круто пошел вниз, приблизился комне на тридцать футов, его крыло как гигантское лезвие устремилось к моейголове. Я рванул рычаг вперед, уходя вниз и в то же время уклоняясь отпланирующего подо мной. - Вот как ты собрался летать! - сдавленно пробормотал я. - Тысобираешься меня потеснить! Я снова вернулся в круговорот поднимающихся планеров и посмотрел наверхнюю часть этого цилиндра диаметром с полмили. Немногие пилоты, думал я,когда-либо видят такое. Когда я смотрел, вверху началось какое-то странное движение. Это былпланер, идущий штопором! вниз среди других планеров! Я видел и не могповерить своим глазам... как это глупо и опасно - делать штопор! средитакого большого числа аэропланов! Я прищурился от солнца. Планер не пикировал для развлечения, он падал,потому что потерял крыло. Смотри! Не один падает - два! Два планера, потеряв управление,опускались прямо вниз по направлению к моей кабине. Я дернул рычаг влево, нажал до отказа на левую педаль и устремилсяпрочь, подальше от опасности. Дальше за моим правым крылом пронеслись, беспорядочно кувыркаясь, двастолкнувшихся самолета. Вслед за ними пролетело целое облако обломков,ленивых осенних листьев, кружащихся на лету. Радио, которое молчало минутами, вдруг закричало: - Воздух! Внимание, воздух! Катапультируйтесь! Катапультируйтесь! И что пользы им говорить, - думал я, - по радио, чтобы оникатапультировались? Когда твой аэроплан развалился на куски, разве мысль опарашюте не приходит в голову довольно быстро? Среди обломков падающих планеров было тело человека, неуклюже падающеевниз. Оно падало довольно долго, затем нейлон замелькал за ним, наполняясь,воздухом. Он был жив; он потянул за кольцо раскрытия парашюта. Хорошосработано, парень! Парашют раскрылся и беззвучно поплыл в направлении скал. - Появилось два парашюта! - сказало радио. - Внимание, земля, появилосьдва парашюта! Опускаются за три мили к северу. Можете отправить туда джип? Я не мог увидеть другой парашют. Тот, который я видел, скомкался, когдапилот достиг земли. Все еще летели части разбитых планеров, среди них один обломок споловиной крыла все кружился и кружился медленно вокруг своей оси. Никогда я не видел столкновения в воздухе. На расстоянии оно выгляделомирным и тихим. Это мог быть новый спорт, изобретенный скучающими пилотами,если бы только не эти куски аэропланов, несущиеся вниз. Ни один пилот нестанет заниматься таким спортом, при котором для забавы нужно разбиватьаэропланы. Радио снова затрещало: - Кто-нибудь видит пилотов? - Да. Оба в поле зрения. - Как они? Вы можете сказать, что с ними все о'кей? - Да. С ними обоими все в порядке. Кажется, что все в порядке. Оба наземле, машут руками. - Слава Богу! - Хорошо, парни, давайте будем повнимательнее здесь, наверху. Здесьмного аэропланов в малом пространстве... Четыре пилота в нашей группе, думал я, - женщины. Каково оно бытьженщиной, летать здесь, на высоте, и слышать, как к тебе обращаются "парни"? Вдруг мороз пробежал у меня по коже в жаркой кабине. Я видел это вчера! Какое стечение обстоятельств... единственное воздушное столкновение, котороея видел, случилось на следующий день после того, как я лежал на полу втрейлере и наперед воображал его! Нет, я не воображал, это был я, потерявший в полете крыло! Это мог бытья, лежащий сейчас где-то в пустыне, и не такой удачливый, как те двое,влезающие в джип и мечтающие о том, чтобы описать свои увлекательныеприключения. Если бы Лесли покинула меня прошлой ночью, если бы я был перед взлетомуставшим и расстроенным сегодня, а не отдохнувшим и спокойным, - это вполнемог быть я. Я изменил курс, хотя вокруг небо было необычайно пустынно. После всегослучившегося планеристы не будут летать большими группами, если воздушныхпотоков хватает на всех. Уйдя носом вниз, мой тихий самолетик устремился на полной скорости понаправлению к горной гряде. Возле самих скал мы попадали в новый потоквосходящего воздуха и кружились, быстро набирая высоту. Это вчерашнее видение, думал я, оно ли спасло меня? Теперь я в безопасности, конечно. Сделав выбор в пользу любви, не избрал ли я при этом жизнь вместосмерти?