ФОМ – определение

Для любой серьезной организации полезным является самооп­ре­де­ле­ние – что она, зачем, как и т. д. Оно должно касаться и предметной области деятельности (тогда можно надеяться на углубление в нее), и методологии (тогда можно надеяться на осмысленность работы), и методики (тогда можно надеяться на профессионализм). Оно нужно и для самой организации (тогда можно надеяться на внутреннюю солидарность), и для "внешнего мира" (тогда можно надеяться на адекватную идентификацию и понимание). И уж особенно важно оно для организаций, занятых редкими и не совсем понятными для большинства видами деятельности.

Все это в полной мере относится к Фонду "Общественное мнение". И, собственно, основной смысл всего сборника и тем более предисловия к нему – предложить эскиз такого определения (можно даже сказать – Определения) в том виде, как оно видится изнутри самой организации.

Для Фонда "Общественное мнение" чрезвычайно важным моментом является позиция по отношению к "внешнему миру". Деятельность Фонда в том и заключается, чтобы вырабатывать суждения об этом "внешнем мире", точнее, о его особом компоненте – "социальной атмосфере". Здесь, если вернуться к аналогии с работой синоптиков, наши пути расходятся. Земная атмосфера равнодушна к умозаключениям исследователей, тогда как "социальная", без сомнения, реагирует на результаты ее изучения, и иногда социологи весьма чувствительно испытывают это на себе.

Сфера социологической работы – совершенно особая в том смысле, что сильно пересекается с политической сферой, оказывается в силовом поле политических интересов. Временами социология оказывалась знаменем политики – так было, например, с марксизмом, который, как известно, "не догма, а руководство к действию". Временами социология становилась политическим инструментом, как это было в советские времена, когда она делилась на "буржуазную" и "марксистско-ленинскую", причем последняя являлась одной из частей тотальной идеологической конструкции. Очень часто социология использовалась для выстраивания границ, отделявших "наших" от "не наших", для разметки тех, к кому следует применять социальные санкции. Поэтому исторически сложилось так, что в расхожих "обыденных теориях" связь политики, идеологии и социологии кажется неразрывной.

В советской социологии систематическое изучение общественного мнения отсутствовало, и, собственно, современная история этой особой социологической практики в России началась только с 1988 г. (год образования ВЦИОМа). Но многие сразу же стали ставить на опросы населения "клеймо угодливой социологии" и усматривать в них хитрый инструмент обслуживания политических заказчиков, а также вероломного воздействия на умы людей. Согласно этим представлениям, в первом случае социологи преподносят заказчику то, что он хочет, во втором – публикуют в СМИ нужные ему результаты. В любом случае они преследуют корыстные интересы. Логика здесь простая: социологи работают на деньги заказчика и, следовательно, озабочены прежде всего тем, чтобы не потерять "кормушку". Особенно активно эта тема обсуждается обычно перед выборами, когда в поле внимания "политического класса" оказываются многочисленные и, самое главное, разнообразные рейтинги политиков/партий. За рейтингами иногда видят "заговор социологов" (название публикации в "Известиях" времен избирательной кампании 1999 г.), и уж всегда есть те, кто недоволен любыми рейтингами и громко протестует против "недобросовестных опросов".

Замечу одно: есть опросные организации, работающие давно и намеренные работать долго, и есть (особенно перед выборами) организации-однодневки. Для первых основным капиталом является репутация, для вторых – заработок. Если репутация, престиж, авторитет – это действительно ценность, то тактика "угодливого обслуживания" для таких организаций просто немыслима: она полностью противоречит их задачам и интересам. К тому же существуют методики, выборки, первичные данные опросов и т. д., позволяющие сомневающимся, но обладающим нужной квалификацией людям оценить качество работы той или иной исследовательской службы.

Максимальная открытость результатов исследований – это один из способов формирования и публичной экспликации определения организации, и он давно стал частью информационной политики Фонда "Общественное мнение". На web-сайте Фонда публикуются практически все результаты наших исследований, причем, как уже говорилось, практически одновременно с выходом в свет материалов на бумаге. Через несколько дней на сайте появляется и английский перевод бюллетеня "Доминанты. Поле мнений". Для заказчиков и подписчиков такой режим работы с Фондом стал традиционным с осени 1996 г. Тогда было решено, что "общественное мнение принадлежит общественному мнению", и с тех пор, несмотря на все перемены, эта максима не подвергалась сомнению. Более того, среди наших исследований по заказным темам явное предпочтение все эти годы отдавалось вариантам с последующей публикацией результатов. Поэтому на web-сайте кроме еженедельных данных, получаемых с помощью описанной выше технологии "Пента", присутствуют материалы многих других работ ("Опросы в Украине", "Интернет в России", "Восприятие реформ" и пр.).

Следует отметить особую позицию Фонда относительно первичных данных опросов. Обычно считается, что эти массивы – самое дорогое, что есть в опросной организации, и если за какую-то информацию брать деньги, то, уж конечно, за первичные данные. Мы полагаем, что такой взгляд – явный рудимент "советской" ментальности, сохранившийся с тех времен, когда любые исходные данные – от крупномасштабных географических карт до детальных статистических сведений – были засекречены. Официально это объяснялось угрозой "шпионажа", но на самом деле – опасениями, что такие данные, оказавшись неизвестно в чьих руках, могут быть неправильно (с точки зрения господствующей идеологии) проинтерпретированы. Поэтому в течение многих десятилетий первичным данным приписывалась особая ценность, а доступ к ним получали только те, кто прошел проверку на лояльность и был соответствующим образом сертифицирован.

Наша точка зрения – диаметрально противоположная: особой ценностью обладают интеллектуальные продукты, т. е. авторские, аналитические тексты, основанные на обработке первичных данных. Причем такие тексты могут содержать существенно различающиеся интерпретации, и это хорошо, так как создает почву для дискуссии и обогащает анализ (если, конечно, тексты качественные). Что же касается наших массивов первичных данных, то доступ к ним абсолютно свободен для всех желающих.

В связи с декларированным принципом открытости возникает следующий фундаментальный вопрос. Публикация результатов опросов насе­ле­ния – это социальное действие. По всей видимости, оно имеет позитивный характер с точки зрения формирования образа Фонда "Общественное мнение" в публичном пространстве. Но это частная проблема, и касается она, собственно, только Фонда. Есть ли иной – более широкий – смысл в таком действии? Один из возможных вариантов ответа звучит так: опросы общественного мнения – это зеркало, в которое общество должно заглядывать, чтобы знать себя лучше, это как бы сигнал обратной связи, необходимый для нормального функционирования общественного организма. Но такой ответ предполагает субъектность общества (отсюда и метафора с заглядыванием в зеркало), что весьма спорно.

Иной взгляд основан на представлении общества как пространства, которое можно рассматривать с различных позиций, под разными углами зрения, и каждая такая позиция дает возможность видеть определенную неоднородность, структуру, стратификацию. Коль скоро здесь речь идет о "социальной атмосфере", то наш угол зрения приводит к иерархической стратификации общества, основанной на степени участия различных его страт или их представителей в формировании "социальной атмосферы" и силе их влияния на этот процесс. Ясно, что известный телевизионный комментатор, передачи которого смотрят миллионы людей, находится где-то в верхней части такой иерархии. Его суждения, мнения, оценки не только тиражируются "через телевизор", но и имеют высокую значимость, их нельзя игнорировать, так как он обладает авторитетом для аудитории, его признают как толкователя, как "гуру". На другом полюсе – люди, статусные позиции которых по отношению к процессу формирования "социальной атмосферы" таковы, что они практически не оказывают на нее влияния. Этот "атмосферный" статус, вообще говоря, может быть не связан со статусом социальным. Так, токарь, профессор филологии и топ-менеджер нефтяной компании, находящиеся на разных ступеньках традиционной социальной лестницы, могут одинаково ничтожно влиять своими "обыденными теориями" на "социальную атмосферу", если весь их жизненный ресурс отдан совсем иному – избранной ими профессии, специальности.

Рассматривая общество через призму процессов формирования "социальной атмосферы", можно выделить две крупные страты: "люди говорящие" и "люди слушающие". Первые находятся в ролевых позициях, вынуждающих активно высказываться по темам "общим и актуальным", т. е. порождать тексты в самых разных форматах и на самых разных носителях устной и письменной речи. Это, по сути, их основное занятие, они затрачивают на него существенные жизненные ресурсы, это их специализация. У вторых же – совсем иные специализации, иные сферы приложения жизненной активности. Один из признаков "людей говорящих" - наличие аудиторий, к которым они обращаются по темам "общим и актуальным". Для того чтобы их обращение доходило до аудитории, они оснащены особыми ретрансляторами, "усилителями голоса" – разнообразными системами распространения информации.

Быть "человеком говорящим" значит быть специалистом по разработке таких вариантов "теорий происходящего" (в политике, экономике, культуре и т. д. – словом, в любых сферах, где имеют место темы, интересующие многих людей), которые предназначены для социального тиражирования, массового распространения, попадания в "социальную атмосферу". В этом смысле то, что производят "люди говорящие", можно назвать "срединными теориями", или "медиа-теориями", так как они занимают промежуточное положение между теориями "научными" (которые систематичны, бес­
страстны, подчинены формальным методологическим и логическим прави­лам и т. д.) и "обыденными" (которые, как отмечалось, фрагментарны, эмоциональны, алогичны, метафоричны и т. д.).

"Научные теории" имеют хождение лишь в узких социальных группах и оказывают определенное влияние на "медиа-теории". Но последние – это совершенно особый феномен. Они строятся по своим законам, обладают собственной содержательной и коммуникативной спецификой, так как основная их функция не "познавательная" (как у "научных теорий"), а "влия­ющая": они претендуют на роль метатеорий для "обыденных теорий". Иными словами, "люди говорящие" сообщают нечто с тем, чтобы это нечто стало частью "обыденных теорий" для "людей слушающих".

Между "медиа-теориями" и "обыденными теориями" всегда существует разрыв, так как они строятся по разным законам и, можно сказать, формулируются на разных языках. Это можно уподобить деятельности двух полушарий головного мозга: левое по своим функциям – рассудочное, логическое, рациональное (кстати, оно обеспечивает понимание и продуцирование речи), а правое – образное, эмоциональное, мифологическое (оно, среди прочего, обеспечивает быстрое "схватывание" и распознавание целостных образов). В них совершенно по-разному выстраиваются "картины мира", но тем не менее для ориентации в реальности и адекватного поведения человека необходимо и то, и другое[1]. Это две стороны одной медали.

Так и в обществе: если "медиа-теории" и "обыденные теории" не скоординированы, то "люди говорящие" и "люди слушающие" оказываются как бы в разных вселенных и действуют неадекватно по отношению друг к другу, что чревато социальными напряжениями. Обычно разрыв между "медиа-теориями" и "обыденными теориями" происходит по вине "людей говорящих", а именно когда они, увлеченные иллюзиями и химерами, начинают "говорить" не то и не так. Не то – в смысле неадекватности и непопадания в резонанс с реальным состоянием "социальной атмосферы", с распространенными "обыденными теориями". А не так – в смысле непонятности языка и неприемлемых для понимания форматов. "Люди слушающие" перестают понимать "людей говорящих". В недавней российской истории мы видели феномены такого рода, например в 1992 г., когда произошел фундаментальный разрыв между "реформаторами" и населением, или в середине 1999 г., когда "политический класс" и "массовый класс" перестали понимать друг друга.

В таких ситуациях нужен посредник, выполняющий функцию перевод­чика, создающий канал эффективной коммуникации. Если продолжить аналогию с головным мозгом, то в нем есть особый орган – "мозолистое тело", которое обеспечивает связи между полушариями, оптимальное совмещение двух механизмов восприятия и мышления: образного и логического. Эта нейрофизиологическая аналогия может быть перенесена на общество: в нем также должны существовать структуры, подобные "мозолистому телу". Их функция чрезвычайно важна, особенно в периоды социальных трансформаций, когда традиционные механизмы социальной саморегуляции нарушены, ценностно-нормативная система находится в переходном состоянии, "правила игры" плохо определены и не легитимизированы. Частью такой функции, без сомнения, является изучение реальных ментальных конструкций – устойчивых и эфемерных "обыденных теорий", сложившихся в умах людей и получивших массовое распространение. Ибо именно на основе этих "теорий" выстраивается реальное социальное поведение людей. Результаты такого изучения имеют смысл только в случае их публичного предъявления. Причем это важно и для "говорящих", и для "слушающих", так как и тем, и другим необходимо адекватно ориентироваться в социальной реальности. Осознание такого взгляда на общество – одна из составных частей самоопределения Фонда "Общественное мнение". И из него непосредственно выводятся некоторые важные следствия.

Во-первых, принцип открытости, принятый Фондом, – это не только и даже не столько составляющая "имиджбилдинга", сколько результат рефлексии своего социального места, своей функции элемента социального "мозолистого тела". Так что и web-сайт Фонда – это не периферийная форма презентации себя в общественной среде, а неотъемлемая часть нашей деятельности. Отсюда же – прямое участие в реальных общественно-политических делах, где отсутствие "мозолистого тела" может оказаться критическим – например, в подготовке и проведении знаменитого Гражданского форума осенью 2001 г.

Во-вторых, рефлексия социальной функции Фонда побуждает осмыслить основной жанр наших исследований и приводит к выводу, что этот жанр – особого рода аналитика. Дело в том, что в науке (здесь я воспроизвожу рассуждения Григория Кертмана) реально познающим субъектом выступает научное сообщество. Что касается общества, то до него доходят отголоски "научных теорий" в упрощенном и популяризированном виде, и они включаются прежде всего в "медиа-теории", транслирующие их в "обыденные теории". Грубо говоря, социальная функция научной деятельности – обслуживание науки как самостоятельного и цивилизационно значимого института. Аналитика, о которой идет сейчас речь, – дело совсем иное, хотя при поверхностном взгляде это не очень различимо. В нашем случае аналитика направлена на изучение текущего состояния "социальной атмосферы" как среды бытования массово распространенных "обыденных теорий", а также, что принципиально важно, на внесение результатов этого изучения в саму "социальную атмосферу", и прежде всего – в подпространство "медиа-теорий".

Отсюда сразу два принципиальных отличия нашей аналитики от собственно научных жанров. С одной стороны, она предполагает особое внимание не к общему, а к частному, к деталям, с другой – особую ответственность за то, чтобы получаемые результаты исследований были поняты даже теми, кто по роду своей деятельности весьма далек от нашей профессии. Последнее относится прежде всего к "людям говорящим", но также и к той части "людей слушающих", у которой есть любопытство и интерес к "обыденному теоретизированию" (например, чтобы быть "людьми говорящими" в своей микросреде).

Из сказанного следует, что Фонд "Общественное мнение" – это не столько научная институция, сколько своего рода социальная служба, ведущая особого типа наблюдения (опросы населения) за особого типа объектом ("социальная атмосфера") и представляющая итоги наблюдений в особого типа текстах (аналитика) для особого типа людей ("люди говорящие"). В процессе своей деятельности Фонд продуцирует новое знание, но оно в первую очередь предназначено не для обогащения "научных теорий", а, скажем так, для построения "медиа-теорий" об "обыденных теориях". Впрочем, речь идет об основной направленности работы Фонда, что вовсе не исключает возможности занятий "чистой наукой" на основе наших данных и нашей аналитики.

Надеюсь, знакомство с материалами сборника позволит читателю увидеть, как в работе Фонда воплощаются на практике те принципы, о которых здесь говорилось.

А. Ослон,
Президент Фонда "Общественное мнение"

Часть 1.
Современность
(2000 – июнь 2002)