Лекция четвёртая

Дорнах, 3 июля 1922 года

Обратимся ещё раз назад к тому, что, как я вчера указал, было ослаблено прогрессирующей интеллектуализацией человеческой культуры. Мы обратимся к древним атавистическим принципам посвящения, и тогда увидим, как люди, жившие ещё этим принципом посвящения, в качестве посвящённых выступили навстречу христианству и исходя из того, что они созерцали образовали то, что затем позднее сделалось содержанием догматов, а после VIII, IХ столетий уже не могло быть понято.

Надо вспомнить лишь о том, что до Мистерии Голгофы принцип подлинного человеческого «Я» по существу ещё не был включён в развитие человечества. Однако, от человека всегда требовалось, чтобы он имел в себе этот принцип «Я». И создан он был именно для того, чтобы строить своё внутреннее и внешнее существо, исходя из этого принципа «Я». Но только медленно и постепенно подходил человек к ощущению и затем к осознанию того, чем является в нём существо «Я» и сила «Я». Так что можно сказать, что хотя само собой разумеется, и во времена Мистерии Голгофы существо человека состояло из физического тела, эфирного тела, астрального тела и «Я», но сознание человека ещё не имело в себе этого «Я»-существа. «Я»-существо оставалось в какой-то степени неосознанным. По существу, в те далёкие времена на Земле обитали люди, которые не жили вполне сознательно в своём «Я». Ведь «Я» только тогда может проявить себя внутри существа человека, когда человек уже не развивает полностью, я бы сказал, уже не развивает во всей свежести своего физического тела. Те люди, которые ещё не сознавали своего «Я», развили физическое тело с большей свежестью, чем те, которые достигли к тому времени полного сознания своего «Я». И это достижение полного сознания «Я», оно произошло не внезапно, оно произошло в течение столетий до и после Мистерии Голгофы, но оно отчётливо воспринимается, когда история рассматривается с точки зрения духовной науки. И мы должны сказать: то, что человек может сохранить в полной свежести в своём физическом, в своём эфирном и в своём астральном телах, это может быть сохранено только тогда, когда в существо человека вливается нечто от божественно-духовной природы. Пока люди, не имея «Я»-сознания, обладали атавистическим ясновидением, божественно-духовное воздействие вливалось в людей из Космоса. Люди никогда бы не смогли бы стать свободными существами, если бы в них не появилось «Я», благодаря тому, что божественно-духовное уже не могло вливаться в них по-прежнему. Люди стали свободными существами лишь благодаря тому, что они укрепились в сознании своего «Я». Но это сделалось возможным только тогда, когда люди постепенно развились до того, чем являются абстрактные мысли. Абстрактные же мысли являются, собственно говоря, трупами духовного мира.

В сегодняшней лекции я уже обратил на это внимание. Так же как от нашего физического тела остаётся труп после прохождения через земную смерть, так же и от духовно-душевного существа, которым мы являемся в духовном мире, до того как спустимся в физический мир, тоже остаётся труп. Но так это происходит только с того времени, как человек обрёл сознание своего «Я». И мысли, абстрактные мысли, служат выражением для этого трупа. Тем, что мы становимся способными к постижению абстрактных мыслей, мы воспринимаем труп того нашего духовно-душевного существа, каким оно было до сошествия в земной мир. Но то, что мы воспринимаем труп своего духовно-душевного существа, это имеет предпосылкой то, что и в наше физическое тело вступает нечто от принципа отмирания, расслабления.

Да, таково уж развитие человека, что в ходе его земной эволюции изменилась его природа. Его прежние тела были иными, чем его новые тела. Прежние тела была такими, что хотя человек в них и не был свободен, но он со своей свежей, утверждающей себя через собственную физически-эфирно-астральную деятельность, собственной природой был подвижен в своём теле.

Итак, можно сказать, что мы живём в цивилизованном мире, как раз в такой период развития человечества, когда тело начинает разрушаться, распадается. И именно благодаря этому распадающемуся телу, служащему основой интеллектуалистического, т.е. абстрактного мышления, завоёвываем мы себе свою свободу. Благодаря этому распадающемуся телу человек достиг всего того, чем он в качестве приверженца интеллектуалистического направления в науке сегодня так гордится.

Продумав всё это, мы должны себе сказать: До Мистерии Голгофы на Земле в людях, собственно говоря, ещё не жило полное сознание «Я». Но были, тем не менее, лица, которые развивали его через действие мистерий. Это были посвящённые, прошедшие через действие мистерий. Это были посвящённые, прошедшие через инициацию или посвящение. Мы уже говорили о том, что происходило в местах древних мистерий с теми, кто принимал посвящение и поднимался к этому вполне осознанному «Я», в то время, когда природа человека в общем ещё не должна была иметь полного сознания «Я». Однако, древний посвящённый мог подняться к этому вполне осознанному «Я» только благодаря тому, что через священное действие мистерий в него вступало нечто, что в древних культурах и цивилизациях воспринималось как вечный Отец Космоса. И мист древних мистерий, посвящённый, когда он достигал определённой точки своего посвящения, имел переживание: Отец живёт во мне.

Если бы мы к примеру представили себе такого посвящённого, принадлежавшего к древнееврейской культуре, мы должны были бы сказать: этот посвящённый характеризует следующим образом, что произошло с ним самим, благодаря посвящению. Он говорит: человечество в целом обладает той особенностью, что, хотя Отец содержит и несёт его в себе, тем не менее Отец не входит в сознание и не возжигает сознания до «Я»-сознания. Отец даёт обыкновенному человеку живой дух дыхания. Он вдохнул в него дыхание и тот становится живой душой. Но посвящённый ощущал кроме того, что вдыхается в человека как живая душа, что в него вступает ещё особая духовность — живой принцип Отца Космоса. И тогда, когда в такого посвящённого древнееврейского мира вступал этот духовный принцип Отца и человек принимал Его в своё сознание, тогда этот человек с полным правом высказывал то, что означало для него это «Я»: Я есмь тот, кто Я есмь. И на такого человека, жившего среди древних народов, благодаря вселившемуся в него духовному принципу Отца, произносившего с полным правом «Я» — имя, которое было во всём древнем мире неизреченным именем Божества — Бога Отца, на такого человека смотрели как на лицо, представляющее Отца на Земле. И этих посвящённых, живших среди народов, называли Отцами, ибо они представляли божественный принцип Отца среди других людей. Про них говорили, что в мистериях в них вступил божественный Отец. Поэтому на мистерии смотрели, как на нечто, позволяющее в земных условиях развиться тому, что только действует и созидает за пределами всего Космоса, в святилищах мистерий и через такие святилища мистерий в человеке строилась обитель для божественного принципа Отца. Человек сам становился этой обителью божественного принципа Отца.

Так, через мистерии искания Бога-Отца воспринимались в земном мире. И когда обращали взор во вне, в Космос, в большой мир и видели его волнуемым и созидаемым божественным принципом Отца, то называли его Макрокосмосом,— большим миром. Когда же обращали взор к святилищам мистерий, где этому Богу-Отцу была построена обитель, в которой просвещались те, кто как люди сами становились обиталищами Бога-Отца, тогда то, чем являлись мистерии и то, чем через мистерии является сам человек, называли малым миром — Микрокосмосом. Это сохранилось ещё вплоть до Гёте. Гёте, будучи членом ложи, усвоил выражения «большой и малый мир». Под большим миром он понимал Макрокосмос, а под малым миром — ложу, которая должна была стать для него отражением большого мира.

Всё это перешло в другую стадию, когда развитие человечества подошло к Мистерии Голгофы. Тогда возникло нечто существенно иное.

Во время Мистерии Голгофы на Земле, прежде всего, жили такие люди, которые чувствовали в себе что-то от самостоятельного «Я», «Я»-сознание стало до некоторой степени входить в людей. Вместе с тем в то же самое время, наступило и другое: физическое тело человека стало становиться внутренне хрупким, стало распадаться.

Развитие человечества стояло в это время, в середине земного развития и человечество стояло перед огромной опасностью, опасностью всё больше и больше терять связь с духовным миром, а также перед опасностью, что физическое тело будет всё больше и больше распадаться.

Чтобы прийти на помощь, Существо, которое мы знаем как Христа, приняло решение так излиться в Иисуса из Назарета, как прежде изливался в посвящённого божественный принцип Отца. Этот божественный принцип Отца изливался в посвящённого. Тем самым в посвящённом наряду с физическим телом, эфирным телом и астральным телом возжигалось «Я». Только те имели право произносить «Я», которое в сущности являлось неизречённым именем Бога, в которого вступал божественный принцип Отца.

Но теперь, в середине земного развития, были люди, которые начали говорить себе «Я», которые приняли «Я» в сознание. В такого человека, каким тогда был Иисус из Назарета вошёл теперь тот принцип, который является принципом Сына, принципом Христа.

Таким образом принцип Христа вступил в «Я». В то время как прежде мы имели вхождение принципа Отца в физическое тело, эфирное тело и астральное тело, теперь мы имеем вступление принципа Христа в людей, которые наиболее продвинулись в развитии.

Теперь вспомните, как я описал человека в эти дни. Я вам сказал: растение уничтожает в себе физическую природу, разлагает её; животное разлагает физическую и эфирную природу, а человек разлагает физическую, эфирную и астральную природу. Он разлагал их не полностью во времена развития человечества, предшествовавшие Мистерии Голгофы. Теперь он разлагает их полностью, поскольку его «Я» действительно вошло в его существо.

Посвящённый же древних мистерий полностью освобождался от физического тела, эфирного тела, астрального тела тем, что он давал возможность втекать в себя принципу Отца и уже в это время был «Я»-существом.

Тем, что Христос вступил в Иисуса из Назарета, Он уничтожил этим вступлением не только физическое тело, эфирное тело и астральное тело, но и вместе с ними также и «Я», поскольку оно было в то время развито в Иисусе из Назарета. Так что в Иисусе Христе жил тот высший принцип Христа, который относился к «Я» так, как обычно «Я» относится к астральному телу.

Это как раз то, что могли созерцать древние посвящённые, у которых была развита высшая способность к созерцанию. Когда эти древние посвящённые созерцали человека, каким он был в их время, то обнаруживали, как человек уничтожил в себе все силы остальных существ природы, возвысился над остальными природными существами, до некоторой степени охватил их в их совокупности. Вы видели, как снова можно обнаружить в физическом теле человека минеральное царство, в эфирном теле человека — растительное царство, в астральном теле человека — животное царство, и затем человека в собственном смысле. Выше указывалось, что в древности были посвящённые, достигшие созерцания — это Отцы народов, теперь также ещё существовали некоторые из них и они получали весть об этом Христовом событии, о приближающемся событии Голгофы, и могли видеть в Христе Существо с большим содержанием, в котором человек снова поднялся до божественно-духовного бытия.

Поскольку в человеке имеется нечто, служащее для его человеческого выражения, нечто, что живёт как внешнее физическое тело человека, мы поймём, что эти посвящённые видели в Христе Иисусе большее, чем человека,— они видели, что на Земле живёт нечто возвышающееся над человечеством, над человечностью. Эти посвящённые видели Христа Иисуса в особом сиянии: не только с человеческим инкарнатом, но с особым лучистым сиянием. Такое особое лучистое сияние древние посвящённые могли, безусловно воспринимать так же и у своих товарищей: это была сила принципа Отца, которая жила в посвящённых. Но теперь они воспринимали не только, что жило в древних посвящённых как божественный принцип Отца, теперь они воспринимали ещё и то, что совершенно особенно излучалось от Христа Иисуса, поскольку в Нём теперь было уничтожено не только физическое, эфирное, астральное тела, но также и «Я», в той мере, в какой оно могло в то время существовать в человеке. Потому оказалось, что Христа Иисуса в качестве coвершенно особенного лучезарного существа могли созерцать не только посвящённые, но и другие, особо предрасположенные к тому люди. И это было чрезвычайно ново даже для посвящённых времени Мистерии Голгофы, что другие люди, одарённые только природными, а не приобретёнными в мистериях способностями, — хотя их были и единицы, — познали в Христе Иисусе высшую природу.

Отсюда возникло затем понимание того, что теперь в Мистерии Голгофы должно произойти нечто, что прежде по существу могло случиться только в самих мистериях.

В большой мир, в Макрокосмос было вынесено то, что прежде могло произойти только в Микрокосмосе, в малом мире. И случилось так, что сначала тайна Христа была сообщена в самой чистой, в самой ясной форме в последних святилищах мистерий древности и что это именно сообщение о тайне Христа в течение первых четырёх столетий европейского развития было утрачено для новой цивилизации.

Старые посвящённые знали, поскольку в Христе Иисусе жил не только принцип Отца, но и принцип Сына, что Христос Иисус являет нечто такое, что оказывается единственным внутри земного развития, единственным в том смысле, что в ходе дальнейших событий снова уже не может возникнуть ничего подобного Мистерии Голгофы, не может снова принцип Отца вжиться в человека так, как это было с Иисусом из Назарета.

И эти старые посвящённые знали, что Христос вступил в человечество как целитель, как Тот, кто воспрепятствует тому, чтобы тело человека терпело вред, от того что оно становится хрупким из-за вхождения в него «Я». Ибо, что бы произошло, если бы не явился Христос как целитель? Если бы Христос не явился как целитель, то тогда, когда люди умирают, когда они оставляют свои разрушающиеся тела, это покидание разрушающихся тел, этот процесс разрушения, проникал бы обратно в их души, в ту душевность, которую они развивают после смерти. Мёртвых тревожило бы, терзало бы то, что они вносят распадающееся физическое тело в существование Земли. Они должны были бы созерцать, эти души, прошедшие через смерть, как сама Земля страдает от того, что должна принимать в себя разрушающееся тело. И эти старые посвящённые знали, что те, кто в правильном смысле называют себя христианами, кто внутренне наполнили себя, проникнувшись принципом Христа, что они так могли взирать вниз, на своё тело, которое было отнято у них смертью, что могли сказать: Благодаря тому, что Христос жил в нас, пока мы были детьми Земли, мы настолько исцелили это физическое тело, что оно могло быть погружено в Землю, без того, чтобы оно представляло принцип разрушения для самой Земли. На Земле должно быть исцелено то, что человек должен был иметь, для того, чтобы стать «Я». Ибо, для того чтобы иметь возможность стать «Я», он должен был иметь разрушающееся тело; но если бы тело осталось в таком разрушающемся виде, оно нанесло бы вред Земле. И души, взирая на своё воспринятое Землёю физическое тело, терзались бы после смерти под влиянием того, что сама Земля терпит вред от этих распадающихся физических тел.

Благодаря Мистерии Голгофы наступило время, когда человеческие души после прохождения через врата смерти могут сказать: Да, мы его носили на Земле, это разрушающееся физическое тело, ему мы обязаны возможностью развить свободное «Я» в человеческом существе. Но Христос своей жизнью в Иисусе из Назарета исцелил это физическое тело, так что оно не приносит вреда существованию Земли, так что мы можем спокойно взирать на земное бытие, зная, что после Мистерии Голгофы в это земное бытие не будет заронено нездоровое зерно через это физическое тело, в котором человек нуждается, для того чтобы пользоваться своим «Я».

Таким образом, Христос прошёл через Мистерию Голгофы, чтобы исцелить физическое тело человека ради бытия Земли.

Но, если бы всё остановилось на этом, что произошло бы в ходе земного развития? Если бы всё остановилось на этом, то можно было бы сказать: в древние времена в людей вступал принцип Отца, чтобы они как души могли подняться к «Я» и в качестве посвящённых возвестить другим людям о подлинном существе человека, о «Я»-существе. Затем Сын, Христос, вступил в существо человека. Те, которые возвысились до того, чтобы создать в себе внутреннее жилище Христу, они спасли тем самым своё физическое тело для земного развития. Как через древний принцип Отца и его вживание в развитие человечества благодаря мистериям, в людях было спасено душевное, так телесное в людях будет спасено Целителем, благодаря Спасителю, благодаря Христу, прошедшему через Мистерию Голгофы.

Но если бы всё остановилось только на этом, то те, которые знали, что их тело спасено, должны были бы носить в себе Христа как действующее в них существо, действующее в них живое существо. И тем самым люди снова не могли быть свободными существами. И к тому времени, когда наступила свобода в ХIV веке после Р.Х., люди бы так развились, если бы всё остановилось на этом, — что они смогли воспринять в себя Христа, чтобы успокоить свои души после смерти, чтобы эти души смогли взирать на Землю так, как я вам только что описал; но люди не смогли бы сделаться свободными. Если они хотели быть хорошими, то они должны были позволить Христу действовать в себе так, как в древности Отец действовал в людях, которые не являлись посвящёнными. Тогда люди в силу того, что в них было развито «Я», сделались свободными. В древние времена посвящённые становились свободными людьми, остальные были несвободными, поскольку Отец жил в них неосознанно. Если бы христиане были существами, сознающими в себе Христа, то им пришлось бы всякий раз, когда им хотелось быть хорошими, выключать своё «Я»-сознание, чтобы таким выключением «Я»-сознания пробудить в себе Христа. Не они сами по себе могли быть хорошими, но лишь Христос в них мог быть хорошим. Люди должны были вести свою жизнь на Земле, Христос должен был в них жить, и поскольку Христос пользовался человеческими телами, совершалось исцеление этих человеческих тел. Но хорошие поступки, осуществляемые людьми, были христовыми поступками, а не человеческими.

Не это составляло задачу, миссию Сына Божьего, через Мистерию Голгофы связавшего Себя с земным развитием. Он хотел вжиться в человечество, но Он не хотел затуманивать «Я»-сознания, пробуждающегося в людях. Один раз Он это сделал с Иисусом, в котором со времени Крещения жило сознание Сына. Но у людей будущего это не должно было иметь места. У людей будущего должна быть возможность переживать «Я» вполне сознательно, и тем не менее Христос сможет жить в таком человеке.

Для этого было необходимо, чтобы Христос как таковой исчез для непосредственного созерцания людей, чтобы Он, хоть и оставался бы связанным с земным бытием, но исчез для непосредственного взора людей. К Нему могло быть применено выражение, которое в древних святилищах мистерий использовалось при следующих обстоятельствах: когда какое-либо существо, видимое физически, существование которого может быть прослежено людьми, созерцание которого направлено на физический мир, перестаёт быть видимым, то говорят, что оно вступило теперь в те области, где его уже нельзя видеть физически.

Итак, Христос предпринял Своё небесное странствие, итак Он стал невидимым. Потому что Он некоторым определённым образом сохранил Свою полную видимость, когда Он внутренне жил в людях, гася в них «Я», так что они могли быть хорошими только в силу того, что в них действовал Христос.

Тот способ видения, благодаря которому Христос был ещё невидимым для апостолов, для учеников, этот способ исчез. Христос предпринял своё небесное путешествие. Но он послал людям то божественное Существо, которое уже не гасило «Я»-сознания, к которому поднимаются не в созерцании, а именно в Духе, недоступном для созерцания. Он послал людям Святого Духа.

Итак, Святой Дух является тем, что должно быть послано для того чтобы человек мог сохранить своё «Я»-сознание и чтобы Христос мог неосознанно жить в людях. Так что человек, когда он в полном смысле слова рассматривает себя с точки зрения того, что он собой представляет, может сказать: Когда я обращал свой взор к тому, что знали древние посвящённые, я вижу, что во мне живёт принцип Отца, наполняющего Космос, который вступал в этих древних посвящённых и развивал их «Я». Это тот принцип, который жил с нами до того как мы спустились в физический мир. Благодаря тому, что этот принцип Отца жил в них, древние посвящённые с полной ясностью вспоминали тот образ жизни, который они вели до того, как спустились в физический мир. Так они искали божественное в том, что было до рождения, в предсуществовании: Ex Deo nascimur.

После Мистерии Голгофы для человека не могло сохраниться: «Христа созерцаю я», ибо тогда он не мог бы стать хорошим сам по себе, тогда только Христос мог бы быть совершенен в нём. На человека могло снизойти лишь: In Christo morimur.

Он мог умереть во Христе; посредством того, что в нём является принципом смерти, он мог соединиться с Христом.

Но его новое сознание могло быть пробуждено той Сущностью, которую послал ему Христос — Сущностью Святого Духа: Per Spiritum Sanctum reviviscimus.

Вы видите, что это вам даёт связь внутри Святой Троицы. Но тем самым вам одновременно даётся и то, что целиком соответствует христианству, что и без созерцания Самого Христа можно прийти к пробуждению Духа. Тем, что Христос послал человечеству Святого Духа, Он сделал его способным к тому, чтобы исходя из интеллектуальности подняться до постижения духовного. Нельзя говорить, что человек не может через свой дух постичь духовный сверхчувственный мир; человек мог бы оправдать такую непостижимость духовного, единственно и только, если бы он не знал Святого Духа, если бы он говорил только о Боге Отце и о Боге Христе. И в Евангелии тоже ясно указано для того, кто захочет видеть, кто только захочет читать, что откровением является и сама истина, что человек через живущего в нём Духа, если только он склонится ко Христу, может постигнуть духовное. Поэтому нам сообщается, что при Крещении Христа появляется Святой Дух. И при явлении Святого Духа в Космосе звучат слова: «Это Сын Мой возлюбленный, которого породил Я ныне».

Отец является Несотворённым Творцом, направившим Сына в физический мир. Но в то же время Отец прибегает к Святому Духу, чтобы сообщить человечеству, что в духе сверхчувственное постижимо, даже если этот дух и невидим и если человечество внутренне перерабатывает свою абстрактную духовность в нечто живое, если оно через живущего в нём Христа пробуждает к жизни тот труп мыслей, который остался у нас от бытия, протекавшего до нашего рождения.

В то же время весть о Святом Духе — и явление самого Святого Духа при Крещении — шли от Отца. Когда же Христос послал Святого Духа ученикам, это действие, эта передача произошли через Христа, через Сына. Отсюда идёт старая догма, что Отец является несотворённым Творцом, что Сын сотворён Отцом, что Святой Дух дарован человечеству и Отцом, и Сыном. Это не есть просто установленная догма, это мудрость посвящения первых веков христианства, которая лишь позднее была утрачена, как вообще были утрачены знания о Трихотомии и о Святой Троице.

Божественный принцип, действующий в духе христианства внутри развивающегося человечества, не может быть понят без понятия о Святой Троице, и если место Святой Троицы занимает другая божественная весть, то по существу своему эта весть не является вполне христианской. Надо понять Отца и Сына и Святого Духа, если хочешь понять со всей конкретностью Божественную весть в подлинном смысле слова.

Само Евангелие тоже перестало быть понятным, после того, как в схоластике было решено, что человек может иметь только откровение в вере, и что в своём понимании он не может развиться до того, чтобы подняться к сверхчувственному. Само это решение о человеческом познании, о том, что оно ограничено верой, является грехом против христианства, оно было грехом против возвещения Святого Духа Отцом при Крещении Иисуса и самим Иисусом при послании Святого Духа в праздник Святой Троицы.

Так что в европейском развитии, в том, что всегда называлось христианством, было много прегрешений против первоначальных импульсов Христа, и в настоящее время человечество действительно нуждается в том, чтобы вернуться к этим первоначальным Христовым импульсам.

Эти первоначальные Христовы импульсы часто окостеневали в догмах. Но проникнув в живой дух, можно будет снова высечь огонь из того, что является истиной в догмах. Тогда догмы перестанут быть догмами. Ложное в позиции церкви состоит не в том, что она создала догмы, а в том, что она их заморозила, кристаллизовала, что она их отделила от человеческого познания. Из-за того, что человеческое познание было ограничено чувственным миром, догмы должны кристаллизоваться, отвердеть, сделаться непонятными. Потому что невозможно, чтобы вера когда-нибудь могла принести действительное понимание. И то, что должно быть спасено в человечестве — это само познание, возможность довести познание до сверхчувственного.

И это требование идёт к нам, по существу, от Мистерии Голгофы, если только мы его правильно понимаем, если мы знаем, как Христос — после прохождения через Голгофу — в дополнение к принципу Своего Божественного Отца послал в человечество Духа. Кто созерцает Крест на Голгофе, тот должен в то же время созерцать и Святую Троицу, ибо всем своим единением с земным развитием человечества Христос поистине являет Святую Троицу.

Именно это, мои милые друзья, хотел я запечатлеть в ваших сердцах как раз сегодня, и что должно подготовить основание для дальнейших рассмотрений ближайшего времени.