Как подходить к изучению Ницше

Тут есть ряд трудностей чисто внешнего свойства. При чтении Ницше нельзя забывать о двух вещах.

1. Всякая запись, всякий случайный набро­сок в полной мере относится к тому, что мы на­зываем творчеством Ницше. Самые существен­ные, самые принципиальные его мысли сохра­нились как раз в таких беглых, мимоходом сде­ланных заметках. Если Ницше уже сам доводит до абсурда лучшие свои мысли, если он впадает то в фанатизм, то в чрезмерную игривость, если он насаждает на переднем плане непролазные заросли громких заявлений, если мгновенная страсть заставляет его провозглашать заведо­мую несправедливость, то лучше всего это видно при чтении кратких заметок, которые он не под­вергал критической проверке. Все они — неот­делимая часть его творчества, и нет способа раз-

[86]

граничить завершенные труды и наброски. Чи­тая Ницше, надо постоянно отдавать себе отчет в том, что мы не держим в руках нечто готовое, но присутствуем в мыслительной мастерской, где вместе с солидными произведениями летят из-под инструмента бесчисленные осколки.

2. На творчестве Ницше лежит тень болезни. Констатация этого факта необходима не для то­го, чтобы дискредитировать Ницше, но ради то­го, чтобы сделать возможным наиболее чистое понимание подлинной его истины, а для этого нужно абстрагироваться от всех проявлений раз­нузданного аффекта и прочих обусловленных болезнью ситуаций, несовместимых со смыс­лом ницшевского творчества.

Помня об этих двух моментах, можно по­дойти ближе к настоящей мысли Ницше. Но тут нас ожидает трудность внутреннего порядка, уже знакомая нам существенная особенность ниц­шевского мышления: кажется, что Ницше спо­собен сказать и действительно говорит абсолют­но все, что угодно, не стесняясь никакими про­тиворечиями. Вот почему истину в ницшевском смысле заведомо невозможно найти в сколько-нибудь определенном обличье, в виде сформу­лированного тезиса. Изучая Ницше, мы должны сначала продумать мысль в ее непосредственном значении, затем дать ей развиться и, наконец, довести ее до предела, до поворотного пункта, где она снимет сама себя. Все, сказанное у Ниц­ше, есть лишь функция некоей видимости, ко­торая может стать выражением истины, но толь­ко как Целое, существующее везде и нигде. В творчестве Ницше есть обманчиво-соблазни­тельная антиномия — между драстикой аподик­тических утверждений, словно вот в этой-то фразе и высказана полная и окончательная ис-

[87]

тина, и бесконечной диалектикой все вновь уп­раздняющих возможностей.