Равновесие

Христианство преодолело трудности и объединило яростных противников: теперь они все вместе присоединились к нему и все так же яростны.

Гильберт Честертон

вижения, осуществляемые, на­пример, Рубинштейном или Ба­рышниковым, не происходят сами по себе. Двигательный очаг коры го­ловного мозга, на который будут за­писываться определенные коды для каждого движения, сначала чист, как вытертая школьная доска. И хотя не­которые движения выполняются на­ми инстинктивно, все же новорож­денный ребенок из-за действия силы притяжения не может держать го­ловку и принимать вертикальное по­ложение. Его ручки и ножки совер­шают отрывистые и нелепые движе­ния, как в старом немом фильме. Но он меняется очень быстро: уже через месяц может держать головку, а че­рез два его можно сажать, прислонив к опоре. Через семь месяцев, если все идет нормально, ребенок уже сидит без опоры. В восьмимесячном возрасте он способен стоять без по­сторонней помощи и, в среднем, еще через семь месяцев устойчиво ходить со скоростью один шаг в секунду. При этом он совершенно не задумы­вается о своих движениях.

Если мы проанализируем все участвующие в движении сигналы тела, то обнаружим: этот улыбчивый, шатающийся, делающий первые шаги ребенок является непостижимо слож­ным механизмом. Более сотни миллионов чувствительных клеток каждого глаза воспроизводят образ стола, к которому ма­лыш направляется. Рецепторы, отвечающие за вытягивание шеи, соотносят положение его головы с туловищем и определяют соответствующее мышечное напряжение. Нервные оконча­ния суставов, как автоматная очередь, выстреливают сообщения с информацией об углах костей его ножек. Органы чувств, находящиеся внутри уха, информируют мозг о направлении си­лы притяжения и равновесии тела. Величина давления пола на кончик каждого пальчика фиксируется в каждом сообщении — это определяется типом поверхности, по которой малыш идет.

Для того, чтобы ребенок мог остановиться, мышцы «про­тивоположного» действия — сгибатели и разгибатели бедра, ко­лена и лодыжки — должны сократиться с одинаковым и «разнонаправленным» напряжением, придав суставам устойчивость и не позволяя им разогнуться. Слова «мышечный тонус» описы­вают сложный процесс взаимодействий, которые обеспечивают умеренную степень сокращения мышц стоящего ребенка, — в этом положении они столь же деятельны и энергичны, как и при сменяющих неподвижную позу движениях.

Мимолетный взгляд вниз, чтобы ненароком не наступить на игрушку, валяющуюся на ковре, заставит все органы чувств полностью перестроиться. На сетчатке глаза мгновенно появится образ пола, но внутреннее ухо и отвечающие за растяжение рецепторы успокоят мозг: тело не падает. Любое движения головы изменяет центр тяжести всего тела, вызывая натяжение каждой мышцы ног. В организме малыша кипит работа — миллионы сообщений передают информацию в его мозг и отдают приказ совершить экстраординарный поступок — сделать шаг вперед.

тдельные клетки мышечной ткани подчинены сложной иерархической организации. Мышечные клетки — длинные, гладкие тельца с многочисленными темноокрашенными ядра­ми - выполняют единственное действие: сокращение. Они способны лишь тянуть, а не толкать, поскольку молекулы двух содержащихся в клетке белков «вдвигаются» одна в другую, как зубцы повернутых друг к другу расчесок. Клетки объединяются в тяжи — мышечные волокна, похожие на заплетенные косич­ки, мышечные волокна «подотчетны» структуре, которая стоит на более высокой иерархической ступени организации и назы­вается мышечным пучком.

Один двигательный нерв управляет одним мышечным пучком, опутывая его своими окончаниями, словно осьминог щупальцами. Получив сигнал, все волокна мышечного пучка сразу укорачиваются и утолщаются, некоторые волокна отвеча­ют за быстрые резкие движения и быстро расходуют необходи­мую для сокращения энергию; другие, рассчитанные на дли­тельные нагрузки, устают медленнее. Реакция мышечных воло­кон на раздражение подчиняется принципу «все или ничего». У них нет механизма, регулирующего сокращение в зависимости от силы импульса, есть только простой выключатель, различия в силе сокращения, как в фортепианной игре Рубинштейна при легком касании клавиш или сильных ударах по ним, определя­ются числом мышечных пучков, включившихся в движение в данный момент.

Дирижеры больших хоров обычно рекомендуют своим певцам не задерживать дыхание в конце такта пианиссимо, так как звук при вдохе становится рассеянным. Певцы должны сде­лать вдох в середине такта, причем не все сразу, а по очереди, чтобы большая часть голосов продолжала звучать. Но клеточки — это не певцы в хоре: мышцы не могут попросить своих чле­нов петь определенным образом. Все, что могут сделать бицеп­сы, — изменить число участников. Каждая группа двигатель­ных мышц при необходимости отдыхает. При этом мышечное сокращение остается стабильным.

Очень редко все группы двигательных мышц одного Крупного мускула запускаются одновременно. Бывают случаи, когда выброс адреналина способствует проявлению невиданной огромной силы. Она называется силой «истерического со­стояния». Например, мать может поднять автомобиль, прида­вивший ее ребенка, - в этом случае, видимо, все группы двига­тельных мышц стимулируются к одновременному действию.

Мышечный «хор» можно по-настоящему услышать, если в мышцу вставить иглу, соединенную с устройством, преобразу­ющим электрическую энергию в звук. Вы услышите: «клик-клик-клик» — постоянный поток сообщений передает инфор­мацию о мышечном тонусе. Медленно согните бицепсы — по­ток кликающих звуков ускорится. Резко поднимите руку вверх — и вы услышите крещендо звуков, выстреливающих с часто­той автоматной очереди. Клеточки никогда не перестают изда­вать звук. Они перестраиваются мгновенно — за доли секунды, - когда получают приказ от мозга ускорить свою деятельность. Измерительный прибор осуществляет запись движения статического потока из зоны только одной группы мышц, за­действованных в области вторжения иглы, а ведь работают еще и сотни других мышц — невозможно записать деятельность их всех. Многочисленные и очень важные труппы мышц выпол­няют свое дело независимо от того, думаем мы о них или нет: автоматически срабатывают мышцы век, дыхания, сердцебие­ния и пищеварения. Это мудрое тело не доверяет нашей забыв­чивой эксцентричной воле в вопросах контроля за жизненно важными функциями. Поэтому эти функции настолько защи­щены, что мы не можем по своему желанию прекратить биение сердца или остановить дыхание. Никто не в состоянии покон­чить жизнь самоубийством, задержав дыхание: собравшаяся в легких двуокись углерода включит в действие механизм, отклю­чающий наше желание и заставляющий срабатывать мышцы ребер, диафрагмы и легких.

Представьте себе электрическую сеть, охватывающую! каждый дом в огромном городе. По какой-то причине в один момент свет в домах вдруг погаснет, холодильники начнут раз­мораживаться, компьютеры отключатся, электрические часьи остановятся, телевизоры выключатся и т.д. Огромный город может лишиться многих необходимых вещей — начнется беспорядок. Гораздо более сложная система включения — выклю­чения действует в вашем теле сейчас, когда вы читаете эту кни­гу. Эта система прекрасно отрегулирована, в ней идеальный по­рядок. Когда вы дочитаете страницу до конца, вы перевернете ее пальцами, которые совершенно не вникают в сложность управляющих ими систем.

ышцы нашего физического тела, как и мышцы тела ду­ховного, нужно постоянно тренировать, иначе они не ра­стут. Если из-за паралича мы теряем способность двигаться, на­чинается атрофия мышечных тканей, они уменьшаются в объ­еме до тех пор, пока не поглощаются другими тканями тела. Так же и здоровье Тела Христова становится очевидным лишь тог­да, когда оно проявляет любовь к окружающим. Когда оно не реагирует на боль и несправедливость, оно начинает увядать и слабеть. Если не использовать способности органа, то он дегра­дирует.

Но меня непрестанно поражает одна из особенностей движения Тела Христова. Если изучить историю церкви, то можно увидеть, что ее развитие всегда носило довольно беспо­рядочный, неравномерный характер. В каждом веке в церкви наблюдались расколы и раздоры, ожесточенные споры о ее ро­ли в обществе и печальные переборы в отклике ее на нехристи­анские влияния. В истории церкви наблюдаются временные спады в ее активности, на основании чего мы делаем вывод, что движение церкви неэффективно. (Часть неразберихи происхо­дит из-за того, что видимая церковная организация — церков­ная структура и иерархия — может в каждый данный период времени не совпадать с реальной церковью — Телом Христо­вым. Пастырь или даже епископ в какой-то исторический отре­зок может выйти за рамки Тела и работать во вред Телу Христо­ву.)

Когда я размышляю о биологическом механизме движе­ния, мне легче понять, каким образом внешне не связанные по­токи энергии могут вызывать направленное движение. Движе­ние человеческого тела не является результатом согласованного однонаправленного действия всех его частей. Более того, каж­дое действие вызывает как прямую, так и обратную реакции. Мы уже говорили о том, что мускулы состоят из мышечных пар-антагонистов: когда трицепс сокращается, бицепс рассла­бляется и наоборот. Но один из пионеров нейрофизиологии, сэр Чарльз Шеррингтон, показал, что всякое мышечное движе­ние является комбинацией процессов торможения и возбужде­ния, происходящих в мышечных тканях. Так что в каждом «предложении», «написанном» мышцей, всегда есть уравнове­шивающее «но».

Вот отличная иллюстрация принципа Шеррингтона. Когда доктор ударяет молоточком по колену пациента, сокра­щается мышца, расположенная в передней части бедра. Но ко­лено не сможет двинуться, если мышца задней части бедра, ко­торая сгибает колено, не будет в этот момент расслаблена. Два импульса, поступающие в мышцы, обладают равной силой. Только один вызывает расслабление мышцы, а другой — сокра­щение. Сложные движения, такие как движения при ходьбе, при ударе по мячу, вызваны одновременным напряжением и расслаблением сотен мышц. Таким образом, все движения мышц строятся по принципу «расслабление — напряжение». Шеррингтон развил эту мысль: «Говорят, что цель жизни —движение, а не мысль. Но сегодня это мнение придется опро­вергнуть: удержаться от поступка — это такое же действие, как и совершить его. Мы выяснили, что процесс торможения наря­ду с процессом возбуждения тоже является результатом дей­ствия нервной системы»¹. Решение НЕ совершать поступок - это тоже решение.

Определенная комбинация процессов торможения син­хронизирует деятельность всех органов тела — координирует сердцебиение с дыханием, дыхание с глотанием, регулирует мышечный тонус, помогает телу приспособиться к изменениям в темпе движения тела. Короче говоря, благодаря процессам торможения мышцы никогда не мешают друг другу.

Этот биологический принцип помогает объяснить то яв­ление, которое на первый взгляд кажется досадной неувязкой в истории церкви. Тело Христово движется вперед семимильны­ми шагами. Кстати говоря, вопрос о действии и бездействии был предметом жарких споров в ранней церкви. В человече­ском поведении, как отметил Чарльз Вильяме, господствуют две противоположные тенденции: «Человеку так и хочется ска­зать: «Все без исключения важно». Вторая тенденция — сказать: «Это — истинно. Но ради собственного душевного здоровья мы не можем все в мире считать равнозначным»². Первая жесткая позиция приводит к обостренному мировосприятию, при кото­ром человек каждое действие считает имеющим вечные послед­ствия. В худшем случае это может вылиться в законничество и нетерпимость, свойственные «святым» крестовым походам. В более благоприятном случае человек сбережет рассудок, но ему грозит опасность погрузиться в бездействие: он может стать равнодушным к несправедливости и греху.

В Посланиях к Римлянам и Галатам апостол Павел борол­ся с обеими этими крайностями. Он осуждал законников за то, что они извратили понятие Божьей благодати, и одновременно утверждал, что добрые дела должны быть естественным резуль­татом возникновения в человеке новой жизни.

В отношении к миру в целом христиане опять же разры­вались между двумя крайностями. В первые два века христиан­ства возникли два пути — Путь утверждения и Путь отрицания, у каждого из которых были свои ярые последователи. Путь утверждения создал строгие церковные правила: «Если какой епископ или священник, или дьякон, или священнослужитель любого ранга будет воздерживаться от брака, мясоедения и ви­на, то... надлежит ему указать на это или лишить сана и изгнать из церкви»³.

Тех, кто воздерживался от брака и празднеств, называли «хулителями мироздания». У сторонников Пути утверждения было много мишеней, ведь немало истощенных полуголых от­шельников скиталось по пустыням. Этот парадокс не нов: Сам Иисус Христос говорил, что Иоанна Крестителя ругали за его аскетический образ жизни, а Его — Сына Божьего — обзывали Пьяницей и обжорой (Мф. 11:19). Каждый из Путей оставил человечеству нечто хорошее: Путь утверждения подарил нам ве­ликое искусство и романтическую любовь, философию, учение о социальной справедливости; Путь отрицания оставил нам в наследство творения христианских мистиков, которые могли выйти лишь из-под пера человека, поглощенного созерцанием! Святого.

Современная христианская мысль старается выработать но­вую церковную этику, соответствующую нуждам перенаселенного! мира. Можно ли позволить себе создавать прекрасные произведе­ния искусства и архитектуры, когда на их создание уходит столько средств? Вновь заходят разговоры об опоре на общество, которое в демократических странах Запада может иметь чрезвычайно слож­ную структуру. Руководители миссионерских организаций разры­ваются между целями-близнецами, заложенными в их служении. Речь идет о служении на духовном и материальном уровне, о благовестии и социальной работе. Даже в крошечной церкви могут на­блюдаться противоположные тенденции.

Если поговорить на христианском собрании с молодыми по­литиками-радикалами, резко выступающими против американского правительства и проповедующими пацифизм и международную нищету, то я так и не смогу составить себе целостного взгляда о том, что должны делать христиане для мира. Тем не менее, подобная христианская контркультура может, находясь в процессе торможе­ния, направить в нужное русло деятельность «официальной церкви», пробудив ее от спячки бесчувствия, заставив ее открыть глаза на творящуюся в мире несправедливость. Возможно, действия ра­дикалов не позволят Телу Христову перекоситься на один бок.

Но во всех этих спорах объединяющим фактором должна быть верность Главе — Иисусу Христу. Мы можем по-разному ис­толковывать Его слова, цели, предлагать разные пути их осущест­вления во враждебном обществе. Но если мы не будем едины в по­виновении Ему, то наши действия не станут взаимодополняющие и взаимоуравновешивающими силами, необходимыми для любого нормального движения, а будут спазматическим, бесплодным сокращением мышц.