Браслет дружбы

– … Помоги ей!..

– Ти-ише, тише. Я помогу тебе, только скажи чем.

Очнувшись, Маша широко открыла глаза.

Осторожно присев на краешек кровати, на неё смотрела Фларина.

– Всё хорошо? Ты кричала во сне.

– Нет! – девочка вцепилась ногтями в кофту карикертки. – Они погибнут! Они там погибнут! Мои подруги… зачем вы отправили их туда?

Девочка закрыла лицо руками и, поджав коленки, заплакала. Рина опустила глаза и осторожно погладила ту по спине, пытаясь успокоить.

– Тебе приснилось что-то плохое? – сочувственно спросила она.

– Да… Они же пошли в горы? Надя сорвётся со скалы… я видела! Я видела это! Рина, пожалуйста, верни их назад!

– Ох, ну тише. Это всего лишь сон. Ты слишком много думаешь о плохом, вот и снится всякое. Давай я открою окно, хоть воздух сюда зайдёт.

Маша согласно кивнула и утёрла слёзы рукавом ночной рубахи, любезно предоставленной секретаршей.

– Не стоит сразу нюни распускать. Их путь не лежит через горы, не волнуйся. Они вынырнут из воды и сразу окажутся в пещере, а потом поплывут обратно. В горах им нечего делать, – успокаивала Рина, пытаясь дотянуться до высокого окошка.

– Правда?

– Чеснслово. Вот увидишь, уже сегодня к вечеру они будут тут, и Тифлан… отдаст жемчужину Велу.

– И вернёт нас домой, – продолжила Маша, настойчиво глядя на карикертку.

– Вернёт… да, – помедлила та с ответом. – И вернёт вас домой. Жаль, что мы больше не увидимся.

«Что-то она недоговаривает», – поняла девочка, с подозрением оглядывая секретаршу. Такой неуверенный тон ей совсем не нравился.

– Спи дальше, ещё не так светло.

С открытым окошком в комнату осторожно вошёл свежий утренний ветер и, немного освоившись, мгновенно заполнил всю комнату. Маше уже не хотелось спать, не смотря на то, что карикертка ушла, оставив её в тишине и одиночестве.

«Только бы это был всего лишь сон», – зажмурилась девочка, подойдя к окну. Её очень пугало то, что в последнее время почти все её сны сбывались, а интуиция обострилась. Что же это могло быть? Врождённый дар, проявившийся спустя почти четырнадцать лет, или же влияние этой самой энергии прохода, который звал Машу и её подруг? Но тогда почему с остальными не происходили странности?

На улице светало. Никакого небесного светила, а лишь безоблачное голубое небо, расстилающееся на огромные расстояния. Природа постепенно просыпалась: на подоконнике Маша заметила небольшую паутинку, а в ней паучка, обустраивающего свою хрупкую обитель. Девочка радостно усмехнулась и посмотрела в окно.

«Вот и новый день. Интересно, а ведь на Земле только одна восьмая суток прошла? Или где-то так. Значит, родители Крис ещё не заметили наше отсутствие».

Спустя некоторое время Рина пригласила девочку к завтраку. Никакой столовой или хотя бы небольшой кухоньки здесь не было. Маша разместилась прямо за столом секретарши.

– А чего нам тут трапезничать? Села, перекусила с шефом. Если хотим чего-то большего, идём в таверну какую-нибудь или закусочную. У нас прямо на центральной улице есть хорошее местечко. Там таку-ую вкусную рыбу готовят, со скатертью съешь! – Рина довольно улыбнулась и погладила живот.

«В таверну», – хмыкнула Маша. «Ну да, как же. А потом берут коней и едут на кабана».

После завтрака пришёл Хик и, удостоверившись, что подруги его новой знакомой ещё не вернулись, утащил Машу на прогулку.

– Ну-с, как спалось? – парень запнулся, увидев резко изменившееся выражение лица своей спутницы. Он сразу понял, что спалось «на троечку», а то и «на двоечку».

Чтобы хоть как-то исправить ситуацию, Хик достал из кармана целую горсточку мелких конфет и развернул парочку, закинув в рот.

Маша хотела тут же процитировать, что много сладкого вредно для здоровья и так далее, но даже не заикнулась, ибо сама была редкой сладкоежкой. Да и вообще – любить сладкое, это вам не болезнь. Это… очень вредная привычка, сопровождаемая таким диагнозом врачей, как диатез. Упрекнув себя в этой мысли, девочка в очередной раз уговорила своё засахаренное сознание не есть сладкого. Сознание долго упиралось, но всё же Маша сумела выиграть.

Недолго думая, Хик протянул девочке карамельку, как раз в тот момент, когда та окончательно раздавила наставления разума. Сознание недовольно фыркнуло, истекло слюнями и отошло в дальний уголочек, где достало завалявшуюся шоколадку и принялось жадно ею чавкать.

– Слушай, – сказал парень с набитым конфетами ртом. – А пойдём на площадь, что ли? У нас там ярмарка, много всяких магазинчиков.

– Идём, мне как-то всё равно.

– Раз так, тогда… – Хик похлопал по карманам брюк. – Чёрт. Я монеты забыл. Погоди минутку. А лучше, знаешь что? Пойдём со мной, я тут недалеко живу.

Маша не успела и глазом моргнуть, как оказалась перед двухэтажным домом из плоских досок светлого дерева. Он был настолько чистым и красивым, что казалось, будто строительство закончили только сегодня, да ещё и с большим успехом. Всё это способствовало полнейшему удивлению девочки, когда Хик сказал, что дому уже не так мало лет, просто время от времени кое-где меняли доски.

В дом вела небольшая лестница из пяти ступеней с лакированными светлыми перилами. Рядом с дверью стояли две полутораметровые подставки для цветов, с которых, не касаясь земли, свисали длинные зелёные ветви.

– Я здесь постою, а ты иди.

– Как пожелаешь, – пожал плечами Хик и зашёл в дом.

Не в силах подавить интерес, Маша из любопытства к тому, как устроены дома жителей прохода, всё же зашла через некоторое время после карикерта.

Её встретил небольшой холл, обустроенный в нежных пастельных тонах и несколько коридорчиков, в пределах которых просматривались комнаты.

Спустя несколько секунд до девочки донеслись негодующие крики и вопли – кто-то явно с кем-то ссорился. Надеясь, что Хика не ругают из-за неё, любопытная Маша, словно крадущийся разведчик в штабе у врагов, сделала несколько шагов в сторону комнаты, из которой шли звуки притирок.

– Слушай ты! Опять ничего не сделал? И отчёты тоже? Чёрт бы тебя за ногу!

– А ничегошеньки ты мне не сделаешь! Бе-е!

Зайдя, наконец, в комнату, Маша узрела бытовую картину: Хик отчитывал мальчугана, в два раза ниже себя ростом, но чем-то очень его напоминавшего.

«Родственники?» – подумала девочка, усмехнувшись.

Хик устало вздохнул и, заметив девочку у входа, слегка покраснел.

– Ой, прости Маш… У нас такое постоянно творится. Как только ко мне кто-нибудь приходит, этот, – он кивнул на запыхавшегося мальчугана, – начинает буянить и наводить беспорядок! Да уж… Младший брат – не подарок! – процедил он, собирая разбросанные по комнате вещи.

Маша огляделась по сторонам – комната была мальчишечья: машинки, различные игрушки, сумка, напоминавшая портфель и многие другие принадлежности.

– Ну привет, – улыбнулась она, протягивая руку брату Хика.

– Ты его новая подружка?

Маша опешила и лишь глупо улыбалась, оставшись с вытянутой рукой.

– Он дурак, – сказал Хик, даже не оборачиваясь. – Никакая ты не «новая». У меня и старых-то нет.

– Я-ясно.

– Ну тогда я Мик! – улыбнулся сорванец.

– Очень приятно. Хик и Мик? А прикольно. Больше у вас братьев нет? Какие-нибудь там Шик, Би-бик, Фик.

– Нет, к счастью, – вздохнул парень, вываливая кучу всякой одежды на младшего брата. – Я и с этим-то еле справляюсь. Был бы отец, было бы проще.

– А он…

– А нет его. Если бы был, он бы взялся за Мика, воспитал бы из него нормального пацана. Потому что меня он не слушает.

– Ты таким же в детстве был, небось, – улыбнулась Маша.

– Но у меня не было старшего брата, которому я мог трепать нервы, – закатил глаза Хик.

– А мама как на это смотрит?

Друг страдальчески взглянул на девочку и вздохнул.

– У нас с Миком свободная жизнь. И чтоб ты знала, мать редко в неё заглядывает.

***

Если уж жизненный уклад карикертов, их повадки и привычки, способы удовлетворения потребностей и так далее, практически не отличаются от земных, то и жизнь там, можно сказать, идёт практически так же.

Мик и Хик – конечно же, самые обычные карикерты, братья, чьи-то дети. Роль родителей у них играет одна мать. Карикертка, смекнув, что её старший сын уже достаточно взрослый, чтобы уследить за младшим, дала своим детям волю – делают, что хотят. Как-то по глупости своей не видела она особой разницы: что Хик окно разбил, что воевать на другую планету пошёл.

А вот отца своего братья особо не запоминают. Сегодня это Дэвдас, завтра Азурий, послезавтра Руон, а на прошлой неделе Луриот должен был заскочить – не заскочил. Ангина с приступом эпилепсии плюс повышенный гемоглобин в крови. Предсмертное состояние, пишет записочки на тот свет. Вот только Хик почему-то видел этого Луриота вчера в магазине: живой, здоровый, радуется купленной по дешёвке колбасе – вроде всё нормально. Вот только обидно, что стоит Лурию встретить маму Хика, так всё. Неделю лежит не вставая, вытаскивает врачей из отпуска.

Далия была очень красивой, высокой, стройной женщиной со светлыми волосами. Глаза у неё были серые, с голубоватым отливом. Умница, красавица, спортсменка – замотала бедного Луриота Изоского своими утренними пробежками – вот только с характером у неё был непорядок.

Нет, Далия в виде мамы смотрелась довольно хорошо, не считая того, что не особо следила за успеваемостью своих сыновей, да и вообще, за их образом жизни. Она просто знала – дети они хорошие, ничего плохого не сделают. Так что проблема слежения за детьми устранена – а всё остальное время Дал страдала. Непомерно страдала от того, что вот бедная она и несчастная, никто с ней не бегает.

Её волновал один вопрос – ну неужели перевелись богатыри в этом мире? Один дохляк и полкилометра позавчера не пробежал, второй вояка, что и дело рассказывал ей о занудных боях без правил, но с покалеченными судьями, третий – философ, вообще не знает, как за женщинами ухаживать. Привёл её в какой-то занудный кабачок, в котором кроме брокколи и помидоров ничего есть нельзя. Сидеть в обществе философа, помидоров и дружков этого зануды, Далие не сильно хотелось. Встав, она вежливо попрощалась и выкинула салфетку, оставленную умникам с адресом её дома.

Дома, рассерженная и усталая, она перекрасила волосы в яркий и насыщенный брюнетистый цвет. Дал часто меняла окрас волос, так что даже Хик порой принимал её за чужую тётю, если случайно встречал собственную мать на улице, когда она шла на пробежку, а он возвращался из своих длительных спортивных походов.

Ну, более или менее, но теперь понятно, почему отчасти дом Хика представляет собой девичье царство – у Дал везде и всюду были напиханы тюбики с омолаживающими зельями, краской, косметикой и прочей ерундой. Зачастую, покупая различную бижутерию, мамаша ссылалась на цвет волос или глаз. На следующий день цвет волос менялся, а уже неподходящее к волосам и глазам ожерелье и браслет отправлялись в долгое путешествие по всей квартире – Хик и Мик пинали их от двери к двери: «лишь бы это девчачье барахло не лежало возле моей комнаты! И вообще мам, когда это прекратится?» Карикертка только мило улыбалась сыновьям, закатывала глазки и выбегала на улицу, дабы пробежаться вокруг спортивной площадки с новым ухажёром. Хику и Мику оставалось только собрать бижутерию в отдельную шкатулку (гора из которых уже выстроилась на тумбочке) и выбросить куда-нибудь с глаз долой.

И так повторялось изо дня в день. Далия то и дело жаловалась своим сыновьям на тяжёлую одинокую судьбу, шла на расслабляющий шопинг, опять забивала шкафы ненужным тряпьём, и на завтра у неё появлялся новый Алексин, ну или некий Барет.

Изоский, тем временем, нагревая градусник над чайником, отлёживался в своей кроватке после пятикилометровой пробежки с Дал. Неделю спустя, бедный Луриот выползал из своего далоубежища на свежий воздух и снова оказывался в лапах какой-нибудь дамочки.

М-да… Жизнь довольно скучная и, что самое обидное, одноразовая штука. Но не страдал в этом случает только Хик. Во всяком случае, скучать ему не давал братик – оторва ещё та. Возможно, у него был действительно такой хулиганский характер, а возможно, он просто пользовался тем, что мама слишком многое разрешает.

***

Хик взял со стола брата какой-то листок и побагровел от злости.

– Да сколько же раз говорить, чтобы ты сначала отчёты писал, а потом все остальные дела делал?

Мик нагло ухмыльнулся, но всё же пристыженно сел на стульчик и принялся выслушивать брата.

– Я сделал отчёт!

– Что за отчёт? – поинтересовалась Маша.

Хик исподлобья взглянул на неё и показал рукой на бумажку.

– А вам разве в училедии такого не задают?

Маша удивилась ещё больше: училедия?

Парень недовольно хмыкнул и, резко положив отчёт на стол, хлопнул по нему ладонью.

– Неужели вам такие не дают? В училедии мы учимся, и нас заставляют дома отчитываться за полученные знания.

И тут Маша начала понимать, что училедии – это школы, а отчёт – домашнее задание.

Хик усмехнулся краешком рта, снова взглянув на несчастную бумажонку и, понизив голос до злодейского шёпота, медленно проговорил:

– Делай, а не то оставлю на неделю без еды… мама же ни о чём не узнает?

Мик с ужасом округлил и без того большие глаза и, под гневным взглядом брата, принялся за работу. Тот, в свою очередь, с усмешкой повернулся к девочке и, заметив на её лице искренний испуг, добавил:

– Да шучу я, конечно. Тебя разве в детстве не пугали бабайками?

– Но это уж слишком жестоко, – сжалилась над Миком Маша.

– Зато действует. Я предпочитаю такие методы. Лучше один раз рявкнуть, чем три часа распинаться перед ним о том, каким оболтусом он вырастет.

Хик вернул брату листок и вышел из комнаты. Маша осторожно поплелась за ним.

– Чего это ты так с братом? – спросила она.

– Не обращай внимания. Этот лентяй меня уже доконал! Ни-че-го не делает! Самый последний по успеваемости в группе!

«В классе», – хотела было поправить Маша.

Ну, что же. Братик есть братик. Как ни как – родственник. Да и вообще – «родственники» – это вам не конфеты. Эти, какими бы они ни были, приходится их терпеть и переваривать. Вот Хик и терпел. Мать не понимала его, так как в её присутствии Мик был ангелом воплоти, но, как только дверь захлопывалась, дьяволёнок выходил из недр тартарианских впадин и начинал доставать измученного Хика, оставшегося где-то между небом и землёй.

Братья не всегда вели бои – на самом деле они очень дружные. Часто ходили на «ловилку рыб» – так называли в Восемнадцатом рыбалку – а так же многие другие дела делали вместе, но отчасти это происходило, только когда Мик успокаивался.

Спустя некоторое время Хик и Маша уже были на улице и двинулись в сторону намечающейся ярмарки. Они шли по узким извилистым улочкам, на которых и карикертов-то не было. Многие дома здесь были каменные, но очень старые, так что по ним, змеясь, пробегали небольшие трещины. Хик тихо шепнул, что район этот не пользуется у жителей популярностью, но путь к ярмарке через него гораздо короче, нежели чем по главной улице.

После продолжительного блуждания среди старых лачуг, ребята наконец-таки вновь вышли на широкую дорогу, и уже теперь вдали увидели несколько шатров и палаток, а так же тихую музыку, возвещавшую об открытии базара.

И вновь рыба, деревянные игрушки, платья, вышивка, сдобные пирожки и печенье, сладости, пряности, картины, бижутерия, и различная мелочёвка, какая только бывает на подобных ярмарках. Глаза разбегались в разные стороны, хватаясь за необычные предметы, сделанные руками карикертов.

Звучала весёлая музыка, какой прежде Маша никогда не слышала, да и инструмента такого не видела. Несколько ребятишек танцевало возле музыканта, забавно крутясь вокруг него и энергично подпрыгивая.

Новый знакомый подвёл Машу к одной из палаток, где продавались вкусно пахнущие пирожки и свежее печенье. Он тут же набрал всякой вкуснятины в тканевую сумку, предоставленную торговцем, и расплатился, любезно предоставив угощение спутнице.

Они бродили среди шатров, весело беседуя и лакомясь сладостями. Подойдя к одной из палаток, в которой продавалась различная бижутерия, Хик начал внимательно разглядывать браслеты.

– Мне вон те, пожалуйста, – попросил он у торговца. Тот протянул ему два одинаковых с виду браслета на тонком бежевом ремешке, и парень надел один из них на свою руку, а второй на Машину. Браслеты были украшены двумя почти одинаковыми символами в форме каких-то крыльев. Вначале девочка не поняла, что к чему, но после, когда Хик взял её руку и присоединил свой символ к её, те слились в один и из двух половин получился знак. Он был похож на абстракцию, заключённую в круг, но спустя мгновение стало понятно – браслет в виде какого-то насекомого или птицы с большими серебряными крыльями. Скорее всего, это была бабочка.

– Вот такая штукенция, – вздохнул Хик, исподлобья глядя на девочку и ожидая её реакции. – Носить будешь?

Маша смущённо помотала второй рукой и широко раскрыла глаза.

– Не-ет, ты что, это же денег стоит! Хик, прости, я не могу, мне неловко.

– Тогда мы берём, – улыбнулся парень продавцу, не став слушать спутницу.

– Хик!

– Да? Это тебе мой подарок, не возражай. Ты вернёшься на Землю, а вот обо мне помнить будешь. И молчи вообще, не каждый день я землянку встречаю.

Маша закатила глаза и вздохнула, поблагодарив нового друга за подарок.

Девочка присмотрелась: деньги у карикертов представляли собой тонкие, но довольно большие круглые монеты серого цвета. Даже не серебряные, а именно серые, с выпуклым изображением какого-то растения. Никаких надписей, только цифры, показывающие достоинство монеты.

«Ну всё правильно», – подумала Маша. «Почти такие, какие на Земле использовались несколько веков назад».

Время близилось к вечеру – день прошёл незаметно быстро. Хик глянул на часы у себя на запястье и ёкнул, вспомнив, что должен бежать домой, помогать делать отчёты брату. Он второпях отвёл Машу к дому Тифлана и долго извинялся перед ней, пока той это не надоело.

– Да я всё понимаю, я уже собралась сама идти. Темнеет же. Завтра заходи ко мне с утра, сходим куда-нибудь. А если подруги придут, то я тебя с ними познакомлю, – улыбнулась девочка.

Хик кивнул и отбежал на несколько шагов назад, а потом повернулся и помахал подруге рукой. Маша, сделав ответный жест, зашла в дом, припомнив, что хотела поговорить с секретаршей о её странном поведении с утра.

Фларина сидела на своём обычном месте и, задрав ногу на стол, тихо мурлыкала себе под нос какую-то мелодию, с интересом разглядывая свои ногти. Машу она заметила не сразу, и лишь когда та начала чуть ли не танцевать возле её стола, карикертка подняла на неё томный взгляд.

– Не мешаю? – настойчиво спросила девочка. Рина усмехнулась и покачала головой.

– Я уж хотела было тебя искать. На ярмарке были? Как там?

– Шумно, но весело и интересно. Надя и Крис до сих пор не вернулись?

Секретарша задумчиво кивнула и вновь вернулась к своему увлекательнейшему занятию.

– Я могу поговорить с Тифланом?

– Ну-у... валяй. Только он сегодня не в духе. Впрочем, как и всегда, – Рина показала пальцем на дверь сзади себя.

Маша деликатно постучала и, не дождавшись приглашения, вошла в кабинет. Тифлан сидел в кресле за столом, скрестив на нём руки и внимательно изучая какой-то документ.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась девочка.

– Ална-санэ-рэн.

– Скажите, почему мои подруги до сих пор не вернулись?

– Откуда же мне знать? Путь неблизкий, мы ведь не знаем масштабы прохода.

– У них на пути есть опасность?

– Опасность есть везде, и даже сейчас ты можешь подавиться слюной, либо же на нас упадёт этот потолок.

Маша с печалью вздохнула, припомнив, какой вопрос она хотела задать изначально.

– Как вы вернёте нас домой?

Шеф оторвал взгляд от документа и посмотрел на девочку снизу вверх.

– Вот когда твои подруги преодолеют наше озеро, найдут пещеру, возьмут жемчужину, приплывут обратно, доставив драгоценность в целости и сохранности, когда мы встретим их, убедимся, что это не фальшивка, отдадим её Велу, когда я соберу совет, где мы решим вашу дальнейшую судьбу, и Вайлот даст добро... тогда и поговорим. А сейчас я прошу меня оставить.

Маша недовольно кивнула, вышла из кабинета и, промчавшись мимо Фларины, поднялась на второй этаж и зашла в свою комнату.

«Если проходами давно не пользовались, откуда Тифлан знает, как их открыть? Как вернуть нас домой?»

В голову девочки начали проникать мысли о том, что пути назад нет, что они навсегда останутся здесь, и что никто просто не знает как их вернуть.

«Если завтра Крис и Надя не вернутся, придётся действовать самой. Расспрошу Хика. И если это так... тогда бежать. Нужно бежать».