В гостях у Шерлока Холмса и фантастическая трубка

Привет, Фантик!

Продолжаю рассказ о наших лондонских делах и приключениях.

Итак, мы топали и топали за этим чуда­ком — и можешь себе представить наше изум­ление, когда в итоге он свернул прямо в квар­тиру Шерлока Холмса!

— Вот это да! — Ванькины глаза засверка­ли еще ярче. — Слушай, так нас в музей ведет само это самое... сама судьба!

Я кивнул.

Мы можем зайти в музей вместе с ним, и подозрений у него это не вызовет. Но вот твою книжку надо спрятать.

Почему? — удивился Ванька.

Потому что она упакована в фирменный пакет магазина. По ней видно, что она купле­на в том же магазине, в котором и он побывал. И даже если вынуть ее из пакета, и пакет вы­кинуть — все равно, рождественские гимны мы могли взять только в этом самом магазине ре­лигиозной литературы! А раз сразу после его ухода мы зашли в тот же самый магазин, а потом оказались в том же музее — значит, мы следим за ним, это любой идиот догадается. Но если мы просто зашли в музей, находящий­ся рядом с нашим домом — ни у кого вопросов и подозрений не возникнет.

Может, он ничего и не заметит, — ска­зал Ванька. — Ты видел, он и в магазине, и сейчас на улице многого не замечал. Ужас, ка­кой рассеянный!

Давай так, — сказал я. — Его рассеян­ность может быть чистым притворством, если он себе на уме и у него есть какие-то нехоро­шие замыслы. Я лично в это не верю, он мне кажется безвредным чудаком, кем-то вроде этой тетки с одиннадцатью собачками, но под­страховаться не мешает.

В общем, да, — согласился мой бра­тец. — Но как?

Я распахнул полы своей куртки. Свою кур­тку я очень люблю, потому что в ней много карманов, в том числе два внутренних, и сей­час они в очередной раз должны были приго­диться.

Клади сюда! Книга как раз войдет, вмес­те с пакетом!

Класс! — восхитился Ванька. — То, что надо!

Книга была спрятана, и мы, робея, вошли в дом 221-бис по Бейкер-стрит. Мы стали вы­яснять насчет билетов и их стоимости, но слу­житель втолковал нам про «фри» — то есть про бесплатный вход. Мы не поняли, постоянно ли там бесплатный вход, или бесплатным он бы­вает по особым дням, а если так, то с какой частотой — раз в неделю, раз в месяц, раз в год, а то и раз в десять лет. Но нас в тот мо­мент это волновало меньше всего. Главное — мы оказались внутри, в тех комнатах, где Шерлок Холмс и доктор Ватсон провели не один десяток лет!

Я не знаю, как описать тебе впечатление, которое эта квартира производит. Когда ви­дишь трубку Шерлока Холмса, его химичес­кое оборудование, его кресло, в котором он просиживал столько времени перед камином, размышляя над очередной тайной, многотом­ный атлас Англии, которым он пользовался, чтобы просчитать маршруты своих поездок, его скрипка и многое-многое другое — тебя будто окутывает какой-то особый воздух, и такая от этого воздуха наступает золотистая теплота в груди, что обо всем мире вокруг забываешь, чувствуешь себя взаправду в гостях у Шерло­ка Холмса, и не верится, что он умер в двад­цать первом или двадцать втором году (пред­ставляешь, я вдруг забыл точную дату его смер­ти!— а поглядеть негде...), или, наоборот, кажется, будто ты сам погрузился почти на сто лет назад, и за створчатыми окнами сейчас процокают копыта, кэбмен проедет, и даже если за окнами будет дождь или туман, то все равно и дождь, и туман будут такими уютными-уютными, несмотря на всю их кажущуюся мрачность и промозглость.

И ты не представляешь, как мне хотелось взять в зубы трубку Шерлока Холмса и усесть­ся в его кресло, чтобы совсем слиться с ним и с той эпохой!.. Но при всем том, что мы были захвачены как никогда, мы не упускали из виду нашего чудака.

Он, надо сказать, узнал нас — и приветливо помахал нам рукой. То, что мы вместе с ним оказались в музее, его совсем не удивило. В кон­це концов, мы иностранцы, мы живем побли­зости — с чего же нам начинать осмотр достоп­римечательностей, как не с этого места? Он даже сказал что-то, улыбаясь — но мы не по­няли, что именно.

Мы обратили внимание на то, что какие-то вещи он почти пропускает, а какие-то рассматривает очень подолгу. Так ведут себя люди, ко­торые находятся в музее уже не первый раз и, знакомые со всеми экспонатами, хотят теперь рассмотреть поподробней некоторые из них.

Нам показалось, больше всего внимания он уделял предметам, с помощью которых Шер­лок Холмс мог превращаться в самых разных людей, ну, помнишь, в нищего старика и так далее: гриму, парикам, мелочам, которые мо­гут носить с собой люди той или иной профес­сии. А еще — он довольно внимательно рас­сматривал химическую лабораторию Холмса.

Слушай!.. — прошептал мне Ванька. — Это неспроста! Почему его интересует как это перевоплощаться в других людей и как чего-то химичить?

Да все нормально! — шепнул я в ответ. — Ты прислушайся лучше к его разговору со слу­жителем!..

Чудак беседовал со служителем (с храните­лем, наверно, правильней говорить), задавая ему какие-то вопросы и сам на вопросы отве­чая. Смысл я уловить почти не мог, но несколь­ко раз в разговоре мелькнуло, со стороны хра­нителя, слово «профессор».

Понял? — спросил я у моего братца. — Это какой-то профессор, а все профессора — чу­даки!..

Профессор Мориарти! — прошептал мой братец.

При чем тут профессор Мориарти? — воз разил я. Если бы разговор шел в другом месте, я бы, может, и начал малость раздражаться, но тут я чувствовал себя таким благодушно-ироничным, будто, действительно, частица Шерлока Холмса переселилась в меня. — Мы ни разу не слышали имени «Мориарти» после слова «профессор». И вообще, это слово звуча­ло как обращение к этому чудаку.

— Ну, раз он не профессор Мориарти, зна­чит, его потомник! — уперся мой братец. — Не «потомник», а или «потомок», или «преемник», или «наследник», — поправил я. — И потом, этот профессор явно занимается чем-то, связанным с искусством. Смотри, в магазине он выбрал книгу по театру — а здесь изучает грим, парики и бороды, которыми пользовался Холмс: то есть чисто театральные вещи изучает! И еще... До меня только что дош­ло: когда он пытался что-то объяснить про кошку, которая жила здесь давным-давно, он говорил про те времена, когда, если приблизи­тельно прикинуть, Шерлок Холмс был еще жив! То есть вполне мог быть знакомым с этой кошкой, если она повадилась ходить к нему в гости, поняв, что ее всегда ждет у Холмса блю­дечко молока, если она поскребет по подокон­нику. Тут ведь идти всего ничего, а если кош­ка через чердаки и крыши путешествовала — так для нее это вообще не расстояние! И по­том, кошки любят игру на скрипке. И даже, говорят, она им тем больше нравится, чем хуже играешь, а Шерлок Холмс играл очень неваж­но. Вот она и приходила послушать.

Погоди! — у моего братца округлились глаза. — Ты хочешь сказать, мы живем в квар­тире, где когда-то жила кошка, знакомая с Шерлоком Холмсом?

Очень возможно. Во всяком случае, про­фессор в этом уверен, насколько я понимаю.

Но... но в том, что говорил этот чудак, ни разу не промелькнуло имени Шерлок Холмс! Уж это имя мы узнали бы — даже если бы не понимали всего остального, что он нам говорит!

— Возможно, он специально не упоминал это имя, — сказал я. — Возможно, он считает, что сделает открытие, и очень боится, как бы
у него это открытие кто не перехватил, если он случайно сболтнет лишнее. С людьми, ко­торые нашли какие-то новые и ценные лите­ратурные документы и хотят их опубликовать, собрав сперва доказательства их подлинности, такое бывает. А вот что он щелкал вид из
окон — тоже очень показательно. Ему надо было понять, какими путями кошка ходила из этой квартиры к Шерлоку Холмсу. А потом он зашел в этот магазин религиозной литера­туры узнать, был ли здесь магазин еще во вре­мена Шерлока Холмса. Ведь в Лондоне многое может оставаться неизменным десятки лет...

Т-сс... Кажется, они говорят о чем-то интерес­ном...

Мы разговаривали очень тихо, продолжая при этом осмотр экспонатов, поэтому на нас не обращали внимания. Теперь мы совсем примол­кли, и я совершенно отчетливо разобрал слова хранителя «Summer Circus» — «Летний цирк». Потом он стал объяснять профессору, показы­вая при этом рукой. Он говорил про номер ом­нибуса, про мост и про «near» — «рядом» — с чем-то. С чем именно, я не понял. Но понятно, что рядом с каким-то примечательным местом. Профессор спросил, поглядев на часы:

— What time the way takes? («Сколько времени туда добираться?»)

— No more than half an hour («He больше получаса»), — ответил хранитель.

Уж это я понял!

Профессор поблагодарил и направился к выходу, а хранитель занялся другими посети­телями, просившими каких-то объяснений. Надо сказать, посетителей было порядочно, хотя не то чтобы толпа.

О чем они болтали? — спросил Ванька, нахмурясь.

Профессор спросил дорогу к летнему цир­ку, смотритель ему объяснил, и профессор рва­нул туда.

К летнему цирку? Совсем интересно! Что ему там надо? Слушай, надо рвануть за ним!

Не получится, — вздохнул я. — Дорога туда около получаса. То есть минимум минут пятьдесят туда и обратно. А сейчас уже одиннадцать. В двенадцать за нами заедет Сьюзен. Даже если мы успеем смотаться туда и сюда, у нас будет буквально десять минут проследить, что профессору нужно от цирка. Мы ничего не успеем выяснить. А если мы опоздаем к приез­ду Сьюзен — взрослые могут забить такую па­нику из-за нашего отсутствия, что нам запре­тят гулять самостоятельно. Тебе это нужно?

— Совсем не нужно, — со вздохом согласил­ся Ванька. — А все-таки интересно...

— У меня есть одна идея, — сказал я. — Ну?..

Давай еще посмотрим, что здесь есть, а по пути домой я тебе скажу.

Угу, — согласился Ванька.

Мы покрутились в музее еще минут пят­надцать, а потом отправились домой ждать Сьюзен. По пути мы осмотрели магазинчики и лавочки вокруг дома 221-бис, в которых тор­гуют сувенирами, связанными с именем Шер­лока Холмса. Здесь можно купить целые набо­ры посуды с его профилем или с картинками из его приключений — тарелки, чашки, блюд­ца, молочники — или точно такие же трубки, как в его музее-квартире, и много еще чего. Среди сувенирных изделий мы обнаружили и игру «Великий детектив», которую отец при­вез нам из Лондона в прошлую свою поездку, побывав на Бейкер-стрит. Это игра, похожая на «Монополи», только там надо не приобре­тать акции, дома и гостиницы, а идти по следу преступников. Игра просто классная, мы дома часто в нее играем. Там ведь не только от того, как бросишь кубики, все зависит — многое за­висит и от того, как ты распорядишься своим ходом. Поэтому думать надо — и потому, ког­да выигрываешь, бываешь доволен вдвойне.

Мы не удержались и зашли в одну из таких лавочек. Ее владелец сразу улыбнулся нам:

— Что вам угодно, молодые люди?

(Мы говорили, естественно, по-английски, но я уж сразу буду пересказывать по-русски.

— Просто посмотреть, — ответил я. — А во­обще...

-Да?

Я бы хотел узнать, сколько стоят трубки Шерлока Холмса?

Очень по-разному, в зависимости от того, где, кем и когда сделана копия. Копии машин­ного производства, с потока, будут, естествен­но, намного дешевле копий, сделанных в ин­дивидуальном порядке хорошими мастерами... А какой суммой вы располагаете?

Пять фунтов, ответил я. — То есть все­го у нас десять, но не меньше пяти фунтов нам надо оставить на еду и на... ну, и на всякие неожиданности.

Гм...— Владелец лавочки почесал подбо­родок и с интересом поглядел на нас. — А вы откуда?

Из России, — вступил в разговор Ванька.

О, из России? Москва, да?

Нет, — ответил Ванька. — Не Москва, — он наморщил лоб, вспоминая, как это взрос­лые называли вчера по-английски, а потом со­общил, просияв: — Озерный край!

Озерный край, вот как? И чем вы там занимаетесь?

Мы учимся, — сказал я. — Ездим в шко­лу, в город, с острова, на котором живем. А наш отец — биолог и егерь, начальник запо­ведника. Наш заповедник очень крупный и очень красивый. Отец — специалист по запо­ведникам, и его пригласили в Англию для об­мена опытом с английскими биологами и... и... — я пощелкал пальцами, потому что за­был, как по-английски произносится «эколог», потом вспомнил. — Иколоуджистс! А он взял нас с собой.

То есть он ученый, хранитель заповед­ника? — осведомился владелец лавочки. — И вы, в своем заповеднике, читаете про при­ключения Шерлока Холмса?

Мы много книг читаем! — сообщил Вань­ка, чуть напрягшись. Он заподозрил, что, ус­лышав про заповедник, владелец лавочки стал считать нас совсем дикими и оторванными от мира. — У нас и компьютер есть, с и-мэйлом и прочими... — он повернулся ко мне. — Как бу­дет по-английски «прибабахи»?

Я на секунду задумался.

— Или «stuff», или... да, еще говорят «thingummijigs», это вроде «штучки-дрючки».

Мне это слово попадалось в книгах, но не по­мню где.

— Подойдет!.. — благосклонно кивнул мой братец. —...And other thingummijigs!— опять повернувшись к владельцу лавочки, закончил
он фразу. — А вообще мы очень любим Шер­лока Холмса! У нас и видеокассет с фильмами про него полным-полно!

Владелец лавочки расхохотался.

— Молодцы, молодцы, хорошие ребята!

Ладно... — Он опять задумался. — Посмотрим, что можно подобрать для вас за пять фунтов.

И он стал рыться в ящичках за своим при­лавком и на полках вокруг.

— Вот! — провозгласил наконец он. — Вот это!

Трубка была обалденной — да ты сама уви­дишь, когда мы вернемся. Старая, хорошо про­куренная (или специально чуть продымленная так, чтобы казаться хорошо прокуренной) — и настолько точная копия настоящей трубки Шерлока Холмса, как будто кто-то купил себе трубку одновременно с Шерлоком Холмсом у того же мастера — и тщательно сохранил ее. А может — даже в такое верилось — произош­ла какая-то путаница, и это в музее лежит ко­пия, а нам в руки попала настоящая!

— Но... — у меня перехватило дыхание. — Но ведь эта трубка намного дороже пяти фун­тов...

Владелец лавочки ухмыльнулся:

В конце концов, это я решаю, что сколь­ко стоит. А вам, в вашем озерном краю, нужна настоящая память о Шерлоке Холмсе, раз вы такие его поклонники! Да и мне будет греть сердце мысль о том, что в глубине России, в заповеднике, на озерах, в уютном доме лежит на камине... У вас ведь есть камин?

Да, есть.

...Лежит на камине трубка с Бейкер-стрит. Так что гоните пять фунтов — и решено. Одно условие: на трубку можешь любоваться, можешь держать ее в руках или в зубах, но не вздумай набивать ее табаком и курить! А нарушишь это условие — трубка сама возьмет и исчезнет, сбе­жит от тебя, вот увидишь. Такие вещи, они очень умные, и соображают, когда нужно поки­нуть недостойного владельца.

Я в жизни курить не пробовал, и эту трубку курить не буду, честное слово! — ска­зал я.

А вы наш адрес запишите — может, за­едете к нам в гости, если будете неподалеку, в каком-нибудь круизе! — предложил Ванька. — По нашей системе озер ездят в круизы люди со всей Европы, на больших таких красивых теп­лоходах!

Что ж.— Владелец лавочки улыбнул­ся. — Давайте, запишу. Кто знает, вдруг Бог даст свидеться.

Мы сами записали ему наш адрес, распла­тились за трубку (которую он упаковал нам в красивый сувенирный пакет), тепло распрос­тились с ним и вышли на улицу.

— Фантастика! — сказал Ванька. — Вот это повезло!

Я перевел дух. Надо сказать, устал я здоро­во. Это был первый в моей жизни настоящий и самостоятельный разговор по-английски, ког­да надо было постоянно вслушиваться, стара­ясь как можно лучше понять собеседника, и постоянно думать, подбирая слова и составляя фразы. Правда, после двух-трех минут слова стали сами откуда-то выскакивать из запасни­ков моей памяти, даже удивительно. Я, вон, припомнил и это слово «штучки-дрючки». Но все равно, выматывало это здорово, с непри­вычки. Я подумал о том, что, если бы англий­ский разговорный язык уже почти сутки не был бы у нас на слуху, если бы мы не прислу­шивались к разговорам взрослых, пытаясь по­нять, не смотрели телевизор и не провели не­сколько совсем простеньких и коротких бесед в магазине и в музее — может, я и не справил­ся бы с объяснениями. А ведь «книжный» ан­глийский я знаю совсем не плохо!.. А так, воз­ник какой-то фон, почва возникла, которая мне помогала. Хотя, повторяю, испытание было не из легких. Но я понял и другое: после этого «прорыва» мы с Ванькой начнем объясняться с людьми со все меньшим напрягом, не то что с каждым днем, а, возможно, с каждым часом и с каждой минутой!

Не просто повезло, — сказал я. — Он по­нял, что мы действительно любим Шерлока Холмса и что мы— ребята нормальные...— Я взвесил яркий пакетик в руке. — Да, это не­что! Ради одного этого стоило съездить в Лон­дон, так?

Так, — согласился Ванька. И нахмурил­ся: — Но что у тебя была за идея?

Смотри! — сказал я. — Если мы захотим выяснить, что было нужно этому профессору — мы всегда сумеем это сделать!

Как?

Этот фокусник, Арнольд Запашный, ко­торый Петр Непроливайко по паспорту, он ведь оставил нам свою визитную карточку и пред­лагал всегда заходить, и он посадит нас на бес­платные места. А ведь он в Летнем цирке выс­тупать будет, так?

Ну? Мало ли зачем профессор поперся в цирк? Думаешь, фокусник так с ним и встре­тится? И еще будет знать, что он там делал?

А ты рассуди. Профессор «поперся», по твоему выражению, в цирк в дневное время, когда там спектаклей нет...

Заранее взять билеты? — предположил Ванька.

Не думаю. Перед этим он интересовался и кошками, и перевоплощениями при помощи грима, париков и накладных носов, а также приобрел книгу о театральных представлени­ях с чудесами. То есть старался выяснить все о «волшебных» превращениях. А где еще он по­лучит лучшую консультацию, как не в цирке, о всех этих делах? Кто другой, лучше фокус­ников, растолкует и объяснит ему то, что оста­ется для него неясным? Вспомни, он рванул в цирк, потолковав со смотрителем музея...

И он может попасть на Запашного, со сво­ими расспросами?

Даже если он попадет на другого фокус­ника, то, все равно, о нем многие в цирке будут говорить. Чудаковатый тип, который странно себя ведет и задает странные вопросы, оставля­ет заметный след. И Запашный почти наверня­ка будет знать, о чем этот профессор расспраши­вал. А не будет знать точно— сведет с другим фокусником, с тем, на которого этот профессор насел, и этот другой фокусник, очень вероятно, будет знать, и как зовут профессора, и даже где он живет. Ведь профессор вполне может оста­вить ему свой адрес, чтоб и потом пообщаться.

Точно! — Ванька был в восторге. — Слу­шай, ты стал думать еще лучше, чем раньше! Видно, это воздух Шерлока Холмса так на тебя подействовал!

— И трубка тоже, — сказал я.

Ванька задумался на секунду:

Но идея насчет Запашного пришла тебе в голову еще до того, как мы купили трубку...

И это верно, — согласился я.

Мы подошли к дому, открыли дверь, стали подниматься по лестнице.

Но тут мне о другом подумалось, — ска­зал мой братец. — Об очень странном.

Да?.. — Я повернулся к нему.

Но тут меня торопят, что отец выезжает и на почту по пути заскочит, и чтобы я мое пись­мо тоже закруглял побыстрей, вот я и закруг­ляю, а в следующем письме начну с того, на чем остановился.

Твой Борис Болдин

Крауфорд-стрит, 18, Лондон, Вест 1.