Результаты эксперимента подбора

2) Корреляция между субъективным и объективным звуко­символизмом существует только для ограниченного числа шкал, что ещё раз подтверждает сделанный ранее вывод о различной звукосимволической активности шкал.

Если в качестве меры звукосимволической активности при­нять степень корреляции между субъективным и объективным симво­лизмом, то есть те случаи, где согласие между испытуемыми сопровождается угадыванием подлинного смысла предъявленных слов, то, как видно из табл. 48, по степени звукосимволической активности шкалы располагаются так: гладкость, форма, актив­ность, твёрдость, влажность, размер, свет, температура, оценка, сила.

Нетрудно заметить, что эти данные почти полностью совпадают (ранговый коэффициент корреляции равен +0,8) с данными, полученными нами ранее (см. раздел 7). Они соответствуют также наблюдениям над детской речью, где «сверхгенерализация» осуществляется по таким группам предметов: форма, движение, размер, материал, звук, вкус (см. Кларк 1984: 228). «По-видимому, для детей раннего возраста одним из наиболее существенных является признак округлости…» (там же). Наиболее распространенным основанием сверхгенерализации оказывается форма (с. 234).

Р. Браун и Р. Наттэл [Brown / Nuttal 1959: 444] высказали предположение, что звуковой символизм связан вообще только с понятием размера и его “ассоциациями”. Похоже, однако, что размер символизируется в меньшей степени, чем форма, твёрдость и активность. Так или иначе, остаётся несомненным, что звуко­символическими свойствами обладают те шкалы, которые носят сенсорный характер, а следовательно, в основе звукового симво­лизма (для тех шкал, где он имеет статистически значимое проявление) лежит синестезия, а не языковая привычка. По-видимому, символической активностью обладают в первую очередь те понятия окружающей действительности, которые воспринима­ются с помощью органов слуха (обозначающие их слова в своём огромном большинстве относятся к смежному со звуковым симво­лизмом явлению – звукоподражанию), осязания и зрения. Вместе с тем, как уже говорилось выше, существуют и такие шкалы, симво­лизация которых основана главным образом на языковой привычке (сюда относится, по-видимому, шкала “оцен­ки”). Не исключено, что оба фактора – синестезия и языковая привычка – взаимо­действуют (в большей или меньшей степени) в процессе решения испытуемыми поставленной перед ними задачи.

3) Не все языки в равной степени обладают звукосимво­ли­чес­кими свойствами. Если в качестве меры звукосимволических свойств языка принять опять-таки корреляцию между субъектив­ным и объективным символизмом, то есть те случаи, где согласие между испытуемыми сопровождается правильным угадыванием значений предъявленных слов, то по звукосимво­лическим свой­ствам исследованные нами языки располагаются так: финно-угорские и тюркские (примерно равны), индонезийский, эвенкий­ский, нивхский, японский, грузинский; одно из последних мест занимают китайский и тамильский.

4) Из исследованных нами в разделе 9 гласных и согласных (9 гласных и 23 согласных) статистически значимыми оценками по каждой шкале обладают, как правило, только 1–2 гласных и 2–5 согласных. Это также полностью соответствует данным, получен­ным с помощью эксперимента подбора: соответствие между субъектив­­ным и объективным символизмом для большинства шкал (см. табл. 48) не превышает 30–50%. Таким образом, можно с уверенностью полагать, что субъективный и объективный звуковой символизм находятся в отношении неполного включения: большой круг представляет субъективный символизм, а малый – объектив­ный звукосимволизм.

Установленное соотношение субъективного и объективного звукосимволизма можно объяснить следующими причинами.

В психолингвистических экспериментах, выполняемых с помощью методики семантического дифференциала, мы наблюдаем действие синестезии в более или менее чистом виде, если только результаты этих экспериментов не “загрязнены” влиянием “посторон­них” факторов (например, инструкцией, ориентирующей испытуемого на использование языковой привычки). Поэтому следует заранее ожидать, что та или иная шкала будет симво­лизироваться здесь максимально полным набором звуко­симво­ли­чес­ких оппозиций. В конкретном же языке потенциальное действие синестезии будет ослаблено или сведено на нет действием фоне­тических и семантических законов данного язика, т.е. заменой иконического значения звуков их функциональным значением. Выражаясь фигурально, лишь небольшие “пики”, на вершине которых находятся самые активные в звукосимволическом отношении поня­тия, будут возвышаться в виде островков над поверхностью языко­вой стихии. Поэтому набор субъективно-символических универса­лий теоретически должен быть всегда больше набора объективно-символических универсалий.

Теперь сравним данные, полученные с помощью экспе­риментального (психолингвистического) исследования симво­ли­ческих свойств звуков в различных языках (см. раздел 4), с данными, полученными на основе статистического анализа 53 языков (см. раздел 9). В таблице 49 представлены частоты звуков на полюсах шкалы размера (на основании таблицы 4 и 14), а в таблице 50 представлены частоты тех же звуков в обозначениях понятий “большой” и “маленький” в 53 языках. Как обнаруживает статистический анализ, различия в распределении частот носят в обоих случаях статистически значимый характер. Полученные результаты свидетельствуют об аналогичном распределении частот одних и тех же звукосимволических комплексов в сфере действия как субъективного, так и объективного звукосимволизма.

Таблица 49