Часть вторая

Конец первого тома и первая часть второго — это рассказ об утраченных иллюзиях: князь Андрей понял, как ничтожна слава, ничтожно счастье одного, построенное на несчастье многих; Николай Ростов не нашел мира там, где его искал; у Пьера Безухова раскрылись глаза на окружающее его общество, которому он так по-детски доверял в первые дни своего приезда на родину.

Утрата иллюзий потрясла внутренний мир этих людей. Но каждый из них по-своему, в соответствии со складом: своего характера, с особенностями своего интеллекта начал искать выход, формировать свое жизнеощущение, жизнепонимание.

— Как изменилась внутренняя жизнь Пьера после дуэли с Долоховым? — «Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь».— Что же так потрясло его? — Беспомощность человеческой мысли, ее неспособность решить главные вопросы бытия. — Какие же это вопросы? — «Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?» — Мы видим, что Пьера волнуют философские вопросы (проблемы социальных отношений пока проходят мимо него). Ему кажется, что человек — не хозяин своей судьбы, а беспомощная частичка мироздания, безвольное орудие каких-то неизведанных сил. «Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что-то». Каждый прав по-своему в какой-то момент. Следовательно, нет абсолютной истины...

Это — особенность Пьера: он диалектик по натуре, в его сознании одна мысль вызывает другую, затем — цепную реакцию соображений, выводов, новых вопросов; и все это — вопросы общефилософского характера. Запомним это обстоятельство, ибо потом, когда речь опять пойдет о Николае Ростове, мы увидим совсем иной тип мышления. И, сопоставив их, сделаем выводы.

— Какое место заняли новые мысли в жизни Пьера? — «Ему все равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь». Это особенность не только Пьера, но и ряда других героев Толстого, да и его самого: стремление дойти «до корня», искать, не успокаиваясь. Утверждая преимущество интуитивного познания перед рационалистическим, Толстой тем не менее всегда наделял своих лучших героев способностью аналитического мышления, беспокойно ищущей мыслью. Таковы Оленин, Левин, Нехлюдов, Пьер, Андрей. И пусть, как мы увидим, они не могут ответить на вопросы, выдвигаемые их пытливой жаждой к познанию основных законов бытия,— привлекательность этих героев состоит именно в страстном желании узнать, понять, что же такое жизнь, в чем ее смысл, в чем высшая справедливость. Вот и Пьер не может ответить на вопросы, от которых, как ему кажется, зависит вся его дальнейшая жизнь. — К чему же он приходит? — «Умрешь и все узнаешь — или перестанешь спрашивать». Для ищущего разумного объяснения всего это — трагедия, это конец жизни. Придя к такому выводу, Левин задумается о самоубийстве. Пьера спасает неожиданная встреча.

— С кем Пьер встретился на станции по пути в Петербург? Как вел себя Пьер в присутствии этого человека? — Пьер, «невольно покоряясь», сел подле Баздеева. — Чем поразила Пьера речь масона? — «Определенностью и твердостью». Мы видим, насколько сильно воздействие на Пьера этой личности. Как когда-то уверенность князя Василия в правильности всего того, что он делает, лишала слабовольного Пьера способности распоряжаться собой, так теперь покоряет его сила фанатической веры Баздеева. Баздеев почти гипнотизирует Пьера. — Поверил ли Пьер доводам Баздеева? — Он поверил не столько «разумным доводам, которые были в речи масона», сколько «интонациям убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона,.. этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении... тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенноетъю и безнадежностью». Вера, убежденность Баздеева были сильнее его доводов. Во взыскующей истины душе Пьера, пришедшего к выводу об относительности законов морали, о невозможности найти абсолютную истину, таились зерна надежды, тоски по вере.

— Верит ли Пьер в бога? — Нет, он признается масону в своем неверии. Но он слушал доводы Баздеева и «всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни»; он «боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему». Пьеру кажется, что неверие страшнее веры в ложную истину. Он сначала поверил тому, кто был убежден, что «твердо» знает истину, н потому «неотразимо» привлекал Пьера, а уже потом принял существо масонства.

Толстой собирался написать роман о декабристе. Этим декабристом должен был стать Пьер. Исторически оправдан этот этап, масонство, на пути Пьера к декабризму. Через масонство прошли многие дворянские революционеры — и потому, что нравственное учение масонов во многом совпадало с моральными принципами передового дворянства, и потому, что сама тайная организация масонов] давала возможность конспирировать политическую деятельность под вывеской религиозных бдений. Отдельные элементы учения масонов — например, учение о «нравственном усовершенствовании» — предвосхитили толстовство, хотя Толстой весьма отрицательно относился к мистической стороне масонства. Пьер принял в масонстве то, что принимал Толстой, и отверг то, что было чуждо Толстому.

— Что, по существу, привлекло Пьера к масонству? — Он понял «неизведанное еще им наслаждение верить в' возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми». Толстой, хотя и изучил источники и провел много часов над масонскими рукописями, все же изложил многие стороны масонства по-своему. Пьера привлекла формула будто бы масонов, а в действительности евангелия в толстовской обработке: «Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра». — Но что было наиболее дорого Пьеру в масонском учении? — «...Всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире». — А что вызывало в Пьере сомнение? — Обрядовая сторона масонства. — Что чувствовал Пьер, когда его принимали в масоны? — «Где я, что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» У Пьера есть чутье истины. Он говорил о своей любви Элен и в то же время чувствовал что-то фальшивое, нечистое, что отталкивало его от этой женщины. Он принял масонство, но уже при посвящении в масоны в нем появилось сомнение в истинности и нужности того, что он делает. — Кого Пьер увидел среди масонов? — Тех, кого он знал по петербургскому обществу и кто никогда не вызывал его симпатий. — Какая улыбка не сходила с лица Пьера? — «...Детская улыбка стыдливости, сомнения и насмешки над самим собой». — Эта детская чистота, это неприятие фальши не дают Пьеру возможности безусловно отдаться вере. И здесь есть нечто от автора. Толстой видел фальшь, под какими бы масками она ни скрывалась. Вспомните слова Тургенева, очень тонко выразившего эту особенность толстовского мировосприятия.

Но так или иначе Пьер в конце концов почувствовал себя готовым в новой жизни. — Кто же нарушил его состояние радостного обновления?—Князь Василий. Он недаром вновь появляется в романе в этот момент. Это свойство Курагиных — появляться перед людьми, когда у них светло на душе, чтобы отравить им эти минуты радости. — Князь Василий, пытаясь примирить Пьера с Элен, вернуть его к прежней жизни, имеет союзницу. На чье мнение он ссылается? — «...Вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен».— Как это симптоматично! «Продажная тварь» (по словам Долохова), пустейшая, пошленькая особа пользуется милостью двора. Столь же любопытно отношение к П*>еру, с одной стороны, Анны Павловны Шерер, с другой «стороны — Наташи, князя Андрея, княжны Марьи.— Как называет Пьера Анна Павловна после его разрыва с Элен? — «...Безумный молодой человек, испорченный развращенными идеями века». — А как отнеслась к Пьеру княжна Марья? — «...Его несчастье с женой... его доброе простое лицо расположили ее к нему». — Такие высказывания характеризуют не только того, о ком думают и говорят, но того, кто говорит. Глубокая борозда проложена Толстым между двумя группами героев. Одни — те, кто ищет истины и чистоты, другие — те, которым и истина и чистота безразличны, важно лишь, какое место человек занимает в обществе. Пьер страдает от отсутствия меры. Но вот сэн находит эту веру, горит желанием действовать, чтобы противоборствовать злу, царствующему в мире, и великосветское общество его отвергает. Он «безумен», как безумен был Чацкий. И как «Молчалины блаженствуют на свете», так в обществе Шерер и Курагиных блаженствует Друбецкой.

— Изменился ли Борис Друбецкой со времени нашей встречи с ним в Ольмюце? Каким жизненным правилом он руководствуется? — «Он вполне усвоил себе ту... неписаную субординацию... по которой, для успеха на службе, были нужн5ы не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу...»². чем проявляются свойства молчалинства у Друбецкого? — Во-первых, он «старательно избегал заявления своего мнения насчет тех фактов, которые он передавал»(«В мои лета не должно сметь свое суждение иметь», — слышим мы голосок Алексея Степановича). Во-вторых, он идет на поклон к женщинам, пользующимся весом в обществе (его брату по духу уже советовали ездить к женщинам «только не за этим»). Лишь случайность помешала Молчалину достичь того, чего достиг Борис. — С кем из женщин сближается более всего Друбецкой? — Он становится «близким человеком в доме графини Безуховой».

Так устанавливается единая линия: императрица — Элен — Борис; двор — пошлость — карьеризм. И вся эта камарилья враждебна Пьеру и ненавистна князю Андрею.

В голове князя Андрея в это время тоже, в сущности, «свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь». Он считал себя призванным к величию, но величие обернулось перед ним низостью; жена казалась ему помехой на пути к славе, и теперь, когда она умерла, он чувствует себя в чем-то виноватым и даже в лице ангела, стоящего на могиле маленькой княгини, читает «кроткую укоризну».

— Что осталось ему, как он думает? — Только одно — забота о здоровье сына. — Вспомните, что пережил князь Андрей, когда заболел его сын. — То ему казалось, что сын умер, и тогда он считал, что «все кончено», именно все, потому что маленькое существо — «одно, что ему осталось в жизни». То, когда мальчик выздоровел, «князю Андрею хотелось схватить, смять, прижать к своей груди это маленькое беспомощное существо». Мир князя Андрея бесконечно сузился. И он хочет принадлежать только этому своему новому миру. Все, что происходит в большом мире,— зло и ложь, суета сует; только здесь — пусть маленькое, но счастье.

Пьер, после того как масоны открыли ему истину, решает, что надо противоборствовать злу, царствующему в мире. — Что он собирается предпринять в первую очередь? — Он стремится «немедленно» принять «меры для совершенного освобождения крестьян от крепостной зависимости». Очень характерны эти слова — немедленно и совершенное освобождение. Неизвестно, чего в них больше: нетерпеливой жажды добра или наивных представлений о действительности. Прав был один исследователь, когда писал: «...для Пьера это великое и столь трудное, столь ответственное дело было только средством личного нравственного удовлетворения, успокоения своей совести, путем к самоусовершенствованию». — Как объясняет Толстой неудачу Пьера в деле облегчения положения крестьян?—«Пьер не имел той практической цепкости, которая бы дала ему возможность непосредственно взяться за дело, потому он не любил его и только старался притвориться перед управляющим, что он занят делом».

Страницы, рисующие «освободительную» деятельность Пьера, очень любопытны тем, что читатель присутствует и при ломке мировоззрения художника. Приступая к работе над романом, Толстой прямо объявил, что не будет описывать жизнь разночинцев, купцов, мужиков, «которая ему непонятна и неприятна», а будет описывать жизнь милого ему дворянства.

Главные герои — дворяне. И заблуждения и ошибки лучших из них Толстой до сих пор объяснял не их недостатками", а пороками окружающей их действительности! Но вот впервые его любимый герой сталкивается с другим классом, с крепостным крестьянством. Толстой стоял перед дилеммой: показать своего героя и здесь благородным, гуманным, тем самым продолжив аристократические тенденции романа, или раскрыть истинные отношения народа со «страшно далеким от него» дворянством, т. е., в сущности, судить героя с позиции закрепощенных крестьян.» Литературовед В. Шкловский выдвинул очень интересную и глубоко верную, во всяком случае по отношению к Толстому периода его работы над «Войной и миром», мысль:...Мировоззрение не есть что-то предшествующее художественному произведению, оно все время строится и проверяется художественной работой»³.

— Как выглядит Пьер-«освободитель»? — В Пьере, в милейшем, искреннем Пьере, обнаруживается притворство (старался притвориться перед управляющим, что он занят делом») и равнодушие к народному делу. («Опять целые дни, недели, месяцы жизни Пьера проходили так же озабоченно и занято между вечерами, обедами, завтраками, балами...»)—Обратите внимание, как изменился язык.штора. В авторской речи появляются слова, которыми он раньше описывал ханжу и лицемерку Друбецкую или фальшивую до мозга костей Жюли: народ представлялся Пьеру «благоденствующим и трогательно-благодарным за сделанные ему благодеяния» (так и слышишь слова жеманной Жюли: «Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали»). А какая обломовщина в этих размышлениях Пьера: «Трудно представить себе людей, более счастливых, и... бог знает что ожидало бы их на воле».

— Действительно ли крестьяне в имениях Пьера стали счастливыми? Расскажите, как изменилась жизнь крестьян в результате «деятельности» Пьера. — Положение крестьян не только не улучшилось, но в некоторых отношениях ухудшилось, во всяком случае «крестьяне продолжали давать работой и деньгами все то, что они дают у других, то есть все, что они могут давать». Вспомним, какой глубокий смысл вкладывал Толстой в слово «мир», стоящее в названии романа. Большой народный мир для Толстого оказывается дороже, чем внутренний мир барина-филантропа. — Понял ли Пьер, что потерпел неудачу? — Нет, он«в самом счастливом состоянии духа» возвратился из своего «путешествия». Это единственный случай в жизни Пьера, когда он не почувствовал фальши своего положения.

— С кем спешит Пьер поделиться счастьем своей обновленной души? Какая перемена в князе Андрее поразила Пьера? — «Слова были ласковые, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый». Если внимательно всмотреться в развитие князя Андрея и Пьера, то мы заметим, что развитие одного с некоторым опозданием дублирует развитие другого. Оба проходят в разное время одни и те же «круги ада». Один из кругов — скептицизм, неверие в возможность найти истину.— Верит ли князь Андрей в существование критериев справедливости?—Нет. «...То, что справедливо и несправедливо,— не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым». Ведь это же повторение рассуждений Пьера о Людовике XVI. Но теперь Пьеру кажется, что он нашел истину. Эта истина — жизнь для ближних, в частности для мужиков.

— Как отнесся князь Андрей к мыслям Пьера об улучшении жизни крестьян? — Он опровергает их с тех же позиций релятивизма, на которых так недавно стоял и Пьер. Истина относительна. Князю Андрею теперь кажется, что просто существовать, не мучая себя вопросами, легче, лучше, чем размышлять о смысле жизни, и он завидует мужику, живущему животной жизнью. Зачем народу школы? К мучениям физическим они прибавят мучения нравственные.— Что ж, князь Андрей против освобождения крестьян?—Нет, он за освобождение крестьян, но не для них, а для... дворян, которые, будучи «воспитанными в... преданиях неограниченной власти, делаются жестоки, грубы», становятся все «несчастнее и несчастнее». Интересно, что взгляд у князя Андрея «оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения».

Толстой как-то писал (в предисловии к чеховскому рассказу «Душечка»), что когда направишь на какое-либо явление усиленное внимание, оно невольно предстает перед тобой в ином свете, чем представлялось раньше⁴. Споря с Пьером, с его убеждением в необходимости служить ближнему своему, князь Андрей оживляется, сосредоточиваясь на этом вопросе, и в чем-то внутренне соглашается с Пьером.

— Какое значение для князя Андрея имела эта встреча с Пьером? — «Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же; самая, но во внутреннем мире его новая жизнь».— Как вы) думаете, почему Пьеру удалось относительно быстро переубедить князя Андрея?—Конечно, потому, что этот этап развития Андрея, с его утверждением пассивности, не соответствовал активному, жизнедеятельному началу в его характере.

Один историк литературы заметил, что у Толстого всюду через контроверсию перемеживающихся настроений показано, где... лица идут по пути коренных основ своего естественного существа или допускают искривления и чем вызваны эти искривления»⁵.

Вот в этот-то период князь Андрей допускает искривление «основ своего естественного существа». В это время скептицизм и квиетизм не свойственны и самому автору. Толстой еще на подступах к квиетизму, которому он отдаст дань в образе Платона Каратаева (вспомним: «...мировоззрение все время строится и проверяется художественной работой»). Сейчас же деяние, проповедуемое Пьером, ему ближе, чем интеллигентский вариант каратаевщины князя Андрея.

— Прочитаем отрывок из XII главы второй части — «Пьер и Андрей на пароме». Посмотрите, как рисует Толстой воздействие природы на князя Андрея.— «Паром! давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком! ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «Правда, верь этому».— А как изменилось лицо князя Андрея? — «Князь Андрей вздохнул и лучистым, детским нежным взглядом взглянул в... лицо Пьера». — Тема светлого и чистого детства почти автоматически вызывает у Толстого тему неба. Князь Андрей, «выходя с парома,.. поглядел на небо,.. и в первый раз после Аустерлица он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел, лежа на Аустерлицком поле, и что-то давно заснувшее, что-то лучшее, что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе». Князь Андрей не мог бы оставаться пассивным долго. Это типичный толстовский положительный характер, вечно ошибающийся и ищущий. Толстой писал в письме к тетке: «Вечная тревога, труд, борьба, лишения — это необходимые условия, из которых не должен сметь выйти хоть на секунду ни один человек. Чтобы жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и бросать, и опять начинать, и опять бросать, и все же бороться и ошибаться». Таков идеал Толстого, таковы Андрей и Пьер воплощение этого идеала.

Князь Андрей «путается» не только в крестьянском вопросе. — Что он сказал Пьеру о своем отношении к русской армии? — «Ежели бы Бонапарт стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда я бы не стал служить русской армии». Замкнувшийся в себе, в своем «я», он непричастен к той роевой жизни, которую ощутит позже, когда Бонапарт действительно будет стоять у Смоленска. Но в душе у него живет это чувство общего, потому-то Пьеру удается убедить князя Андрея в том, что хотя ложь и царит на земле, но она преходяща, а истина вечна. «На земле.:. — говорит Пьер,— нет правды — все ложь и зло; ко в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно — дети всего мира». Чем больше герой ощущает себя частью мира, тем ближе этот герой Толстому, и князь Андрей, раньше Пьера понявший «ложь и зло», царящие на земле, с радостью принимает веру Пьера в царство правды во всем мире. Мир правды, добра и справедливости, огромный мир высшей человечности становится миром Пьера и князя Андрея. К этому миру привели их искания разума, и тяжкий опыт жизни.

— А каков мир Николая Ростова? — «Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один — наш Павлоградский полк, и другой — все остальное. И до этого остального не было никакого дела». В сущности, это повторение ощущения князя Андрея: у князя Андрея весь мир — его ребенок, семья, хозяйство, а до остального ему нет дела. Мы установили, что такое самоограничение не соответствует коренным основам... его существа». В нем после беседы на пароме с Пьером просыпается чувство связи со всем миром. Посмотрим, способен ли Николай Ростов вырваться за пределы узкого мирка, называемого «Павлоградский полк», Ростову казалось, что все, связанное с полком, просто и ясно. Но так ли уж изолирован полк от мира? — В каком положении находился Павлоградский полк за границей? — «Была ростепель, грязь, холод... по нескольку дней не выдавали ни лошадям, ни людям провианта... Все было съедено, и все жители разбежались».— Кто и как попытался улучшить положение солдат? Любопытно сравнить, о чем думает Ростов и о чем — Денисов в эти дни солдатского солода и нищеты.— Ростов «приятно размышлял о том, что на днях должен выйти ему следующий чин...» И в это время раздается крик Денисова, ругающего солдат за то, что они едят ядовитый «машкин корень». Денисов входит в балаган и «сердито выкуривает трубку». Ростов блаженствует, Денисов — тревожится. Их различие пока еще еле заметно, но в конце концов они придут в разные лагери. Денисов пытается вмешаться в жизнь, Ростов считает, что, отдежурив на вахте, он свое дело сделал.

— За что наказан Денисов? — За то, что он отбил обоз другой части, чтобы накормить своих солдат.— Кого Денисов встретил в провиантском складе? — Вора Телянина. В.И. Немирович Данченко говорил, что если в первом акте на стене висит ружье, оно должно выстрелить в последнем акте. Таков закон искусства⁶. Образ Телянина стреляет». Если в первом томе мы могли еще сомневаться, кто прав, Ростов или офицеры полка, то теперь Толстой определенно занимает позицию Николая Ростова этом споре. Выброшенный из полка, но не разоблачены Телянин из мелкого жулика превратился, как говорит Денисов, в «обер-вора». Ростов должен был бы тогда быть настойчивее, но он не умел встать выше среды, как уме ют это делать князь Андрей и Пьер.

— Начинается главное испытание для Николая. Что он увидел в госпитале, где лежит Денисов? — «...Больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях»; «Больничный запах был так силен.., что Ростов схватился за нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и идти дальше; мертвые лежат рядом с живыми.— Как Толстой описывает облик раненых солдат? — Один — с худым, как скелет, лицом и небритой бородой; лицо другого «багрово-красно... на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились, как веревки». У Ростова, когда он видит все это, «мороз пробежал по... спине».— Что же он предпринял? — «Нет, тут ничего не сделаешь,— подумал Ростов, опустив глаза», а затем поспешил уйти, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных солдатских глаз.

Теперь уже образ госпиталя становится доминирующим. Что бы Николай ни делал, о чем бы он ни думал, «весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями» преследовал его. «Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах».— Что заставляло Николая Ростова постоянно возвращаться не только к мыслям о госпитале, но даже к ощущениям, которые он испытал там? — Полная противоположность того, что он видел в госпитале, тому, что происходит в Тильзите после заключения мира между двумя императорами. Обеды, банкеты следуют один за другим (а в госпитале — голодные люди). Солдат Лазарев, случайно попавший на глаза императору, получает орден (а в госпитале — Тушин без руки и по существу невиновный Денисов). Бонапарт — друг императора (в госпитале — люди, потерявшие руки и ноги на войне между императорами). — Как же повлияли на Ростова эти наблюдения? — «В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца».— Впервые Николаю Ростову пришлось так размышлять. В нем с большей, чем до сих пор, остротой столкнулись два начала — гуманное ростовское с гусарским верноподданическим; бессильная мысль его мечется как затравленный полк.— И какой же Николай находит выход, как разрешаются его «страшные сомнения»? — «Наше дело исполнять ной долг, рубиться и не думать, вот и все», — заявляет он.

Безоговорочно — и навсегда гусарство вытесняет в Николае ростовское гуманистическое начало. Отказ от мысли приводит закономерно к отказу от гуманизма. Князь Андрей и Пьер часто ошибаются, не всегда находят правильный ответ на мучительные вопросы, но их разум — всегда в работе; аналитическое мышление столь же ограничено для них, сколь неорганично для Ростова. Потому-то Николай Ростов, попадая в тот мир, который ему казался столь запутанным и непонятным, вольно или невольно солидаризируется с ним. «Мы солдаты и больше ничего»,— кричит он. А ведь это и нужно Александру I и Наполеону,—не мыслящие Болконские и Безуховы, а солдаты, и больше ничего». Самовластие держится не только на штыках,— оно держится и на тех, кто подчиняет свой разум и свою волю власти одного человека. Так Толстой подводит нас к мысли, что как бы ни был человек добр, чист, нежен,— если у него не развито критическое мышление, он неизбежно приходит к оправданию, защите несовершенных социальных отношений и объективно к подлости. Толстой мечтает о гармоническом человеке, в котором одинаково сильно развитые чувство и мысль взаимно дополняют и обогащают одно другое.