Глава 17 Вердикт Магического Синода

— На сегодняшнем заседании Обвинение и Защита имеют возможность предоставить суду свои последние аргументы. Обе стороны должны поставить суд в известность о непредъявленных ранее уликах, ежели таковые имеются.

Мстислав, как всегда одетый в антрацитово-черный кафтан, восседал в центре судейского стола. Справа от него сидел Велемир, слева — Добролюб.

Ермократ Жавель, секретарь суда, только что закончил зачитывать основные пункты судебного процесса, чтобы восстановить в памяти участников подробности дела. Вирт предупредил Милу, что заседание начнется именно с этого.

— Это простая формальность, — сказал он, когда они встретились возле Светозариума за десять минут до назначенного времени. — На самом деле все стороны накануне изучили протокол суда от первой до последней буквы.

Последнее заседание суда — этого дня Мила ждала полгода. И вот наконец он настал — двадцать девятое марта. Вчера ей исполнилось восемнадцать — с этого дня она становилась совершеннолетней, и по законам Триумвирата ей можно было вынести приговор, каким бы он ни был, оправдательным или обвинительным.

Свой восемнадцатый день рождения Мила праздновать отказалась. Накануне, в воскресенье, они с Ромкой и Белкой просто гуляли по городу. Посидели в «Слепой курице», заказали себе по Крокодамусу. Потом с мороженым в руках прошлись до Главной площади, где около часа сидели на лавочке и болтали ни о чем под бдительным присмотром трех мраморных чародеев и одного каменного тролля. Несмотря ни на что, вчера ей было хорошо в компании друзей. Вчера она очень не хотела, чтобы наступало «завтра». И все же оно наступило.

— Госпожа Соболь, — произнес Мстислав, — есть ли у вас сведения или аргументы, которые вы хотели бы представить суду?

Злата поднялась со своего места.

— Да, Владыка. Обвинение просит суд разрешить вызвать еще одного свидетеля.

— Я не возражаю, — произнес Мстислав.

Он повернулся к Добролюбу, словно спрашивая его мнение. Тот покачал головой, давая понять, что и с его стороны возражений нет. Мстислав обратил вопросительный взгляд к Велемиру. Глава Научной палаты, не отвечая Мстиславу, хмуро посмотрел на Злату.

— Почему свидетель не был заявлен заранее?

Злата кивнула с нарочитой вежливостью.

— Обвинение долгое время не могло найти этого свидетеля. До последнего момента не было известно, будет ли он давать показания. Но в конце концов его удалось отыскать. Показания этого свидетеля очень важны для раскрытия полной картины дела, поэтому Обвинение просит позволить вызвать его для дачи показаний.

Велемир помедлил несколько секунд и, словно у него не было выхода, кивнул. Злата, едва скрывая удовлетворение, объявила:

— Обвинение вызывает для дачи показаний заклинателя Якова Голема.

Мила озадаченно нахмурилась, бросая взгляд через плечо. Охранник открыл двери Светозариума, и в зал вошел сутулый, низкорослый человек. Пока он медленно, тяжелыми шагами шел по проходу, Мила непроизвольно рассматривала его: длинные сальные волосы, густые седые, бакенбарды, обвисшие до подбородка щеки, опущенные вялые веки — человек по имени Яков Голем выглядел сонным, словно не спал уже неделю.

Когда он занял свидетельское место, к нему тотчас подошла Злата.

— Господин Голем, — обратилась она, — расскажите, пожалуйста, кратко о себе.

Свидетель со вздохом кивнул.

— Меня зовут Яков Голем. Живу во Внешнем мире, в Якутии. Потомственный заклинатель камней.

Злата удовлетворенно качнула подбородком.

— Скажите, господин Голем, не вы ли заклинали камень для мага по имени Гурий Безродный?

Мила выпрямилась на стуле, ее спина непроизвольно напряглась. Она бросила быстрый взгляд на Вирта, но Защитник не ответил — бесстрастным и сосредоточенным взглядом он наблюдал за допросом.

— Я не помню всех магов, для которых создавал магические проводники, — вяло ответил свидетель.

Злата вежливо улыбнулась и, протянув руку, положила перед свидетелем перстень. Мила узнала его даже на таком расстоянии — он принадлежал Гурию.

— Тогда, может быть, вы скажете, не вы ли заклинали этот чароит?

Яков Голем посмотрел на кольцо.

— Вы можете взять его в руки, если вам так будет проще ответить, — предложила Злата.

Человек в свидетельском кресле качнул головой.

— Мне это не нужно. Заклинатель навсегда запоминает камень, побывавший у него в руках. Да, этот чароит заклинал, я.

Злата медленно скрестила руки на груди.

— Господин Голем, если вы заклинали этот камень, то, возможно, вы знаете пароль к нему?

— Помнить его я не могу, — ответил свидетель, — но камни всегда отвечают своему заклинателю. Если я подержу его в руках, я скажу вам пароль.

Злата живо кивнула и обратилась к судейскому столу.

— Господа судьи, я прошу у суда разрешение обнародовать пароль к перстню Гурия Безродного, чтобы узнать, использовался ли он в день убийства Мантика Некропулоса и нападения на самого господина Безродного.

Мила с беспокойством переводила взгляд со Златы на судей. Неужели они собираются пойти на это? Ведь если пароль предать гласности, то Гурий, когда очнется, уже больше не сможет пользоваться своим чароитом. Насколько этот перстень был важен Гурию? Этого Мила не знала, но все же часть ее протестовала против того, чтобы с перстнем что-то проворачивали без ведома хозяина.

Мстислав тем временем приподнял подбородок. Темные глаза под сводами надбровных дуг смотрели с холодной невозмутимостью.

— Я даю свое согласие, — произнес он. — Владыка Велемир, Владыка Добролюб, есть ли у вас возражения?

— Я не возражаю, — живо ответил Добролюб; он следил за происходящим с пристальным вниманием и выглядел крайне заинтересованным.

Велемир молча покачал головой, и в этом ответе Мила почувствовала неудовольствие происходящим.

Злата снова обернулась к свидетелю.

— Будьте так любезны, господин Голем. — Кивком головы она указала на перстень.

Заклинатель протянул руку, и серебряное кольцо с чароитом скрылось в его сжатой ладони. Какое-то время он сидел, смежив веки и склонив голову. Потом открыл глаза, вернул перстень на место и, устремив апатичный взгляд на Обвинителя, сообщил:

— Пароль к этому чароиту — «Дафна».

Краем уха Мила услышала, как Вирт издал какой-то звук, словно что-то озадачило его. Она посмотрела на своего Защитника, но тот по-прежнему выглядел невозмутимым — только брови казались слегка нахмуренными.

Забрав перстень, Злата вышла на середину площадки между судейским столом и зрительскими рядами. Подняв руку с волшебным перстнем на указательном пальце, она звучно произнесла:

— Ана Хронос!

В воздухе, прямо напротив нее, тотчас начали проступать очертания большого часового механизма: вращались колесики, подрагивали стрелки на циферблате. Каждая деталь часов была прозрачной, словно вода обрела форму и волшебным образом застыла в ней.

Злата надела на указательный палец другой руки перстень Гурия и без колебаний погрузила кисть в центр Попятного Круга, одновременно воскликнув:

— Экскурсио!

Стрелки часов завращались вспять, а часовой механизм медленно стал окрашиваться во все оттенки сиреневого и фиолетового — цвета чароита. Наблюдая за движением стрелок, Мила вдруг поняла, что они стремительно ускоряются. Еще три секунды спустя она осознала, что больше не может различить, где часовая стрелка, а где минутная. Она вообще перестала их видеть. Циферблат вдруг превратился в смазанный круг — стрелки двигались слишком быстро, чтобы человеческий глаз мог уследить за этим движением. Видимо, Попятный Круг совершал прыжок в тот день, когда в последний раз чароит пропустил через себя магическое заклинание, ведь этим перстнем не пользовались уже много месяцев.

Почувствовав, что ее взгляд стал расфокусированным, Мила тряхнула головой и зажмурилась. А когда она вновь открыла глаза, то увидела, что обратный бег часов замедлился. Еще несколько мгновений — и по ободку циферблата лентой поползли буквы — «Р-Е-З-Е-К-Ц-И-О».

Несколько человек в зале охнуло. Почувствовав на себе чей-то взгляд, Мила повернула голову — сидящая рядом Платина смотрела на нее широко расставленными глазами, в которых застыла странная смесь беспокойства и сочувствия. Мила, еще не понимая, что случилось, повернулась в другую сторону — посмотреть на Вирта. Защитник по-прежнему не отрываясь следил за Попятным Кругом, вот только складка между его бровями сделалась глубже.

Секунды шли — и вот на ободке циферблата, сияющего сиреневым и фиолетовым, появились новые слова: «Сопор пилорос».

— Заклинание сна-привратника, — пробормотала рядом Платина.

И как только она сказала это, Милу словно озарило. Два года назад этим заклинанием Массимо Буффонади обезвредил Некропулоса, погрузив его в сон. Он тогда еще, кажется, говорил, что Некропулос под действием этих чар будет спать, пока его не разбудят антизаклятием. Вот почему Гурий не просыпается! Кто-то наложил на него заклинание сна-привратника! Но кто мог сделать это его же перстнем? И как после этого кольцо с чароитом оказалось в лесу, откуда Миле его принес Шалопай?..

Дойдя в своих размышлениях до этой мысли, Мила внутренне похолодела. В этот момент она наконец догадалась, что так встревожило — нет, испугало! — Платину. Внезапно, словно очнувшись от какой-то сонной заторможенности, она отчетливо поняла, чем грозит ей то, что сейчас выяснилось с помощью Попятного Круга.

Чароит Гурия был найден у нее — застигнутой на месте преступления вскорости после того, как оно было совершено. В самом начале судебного разбирательства Злата утверждала, что убийство Некропулоса и нападение на Гурия Мила совершила с помощью чароита. Не хватало только одного — подтверждения этому. И вот теперь оно было получено.

Чувствуя, как липкий ужас наполняет ее вены и каждую клеточку тела, Мила закрыла глаза. Не справляясь с волнением, она почти тотчас открыла их и, повинуясь какому-то внутреннему порыву, резко перевела взгляд в сторону судейского стола. Единственным из судей, кто сейчас смотрел на нее, был Добролюб. В его глазах она читала мрачное неодобрение.

* * *

— Господа судьи, только что мы получили доказательство того, что убийство Мантика Некропулоса и нападение на Гурия Безродного было совершено обвиняемой Милой Рудик, — с убеждением звенящим от торжества голосом объявила Злата, начиная этими словами свою заключительную речь. — Хочу напомнить суду, что перстень с чароитом, с помощью которого, как выяснилось только что, был убит Мантик Некропулос и от которого также пострадал Гурий Безродный, был найден у обвиняемой. Когда госпожу Рудик застали на месте преступления, кольцо с чароитом она прятала в кармане, видимо, просто не успев скрыть улику получше.

Злата бросила обвинительный взгляд на Милу — красивые глаза на лице девушки сверкали праведным гневом.

— Да, до сих пор нам не удалось выяснить, каким образом госпожа Рудик узнала пароль к перстню. Но давайте не будем забывать, что Гурий Безродный и госпожа Рудик были в близких отношениях и вскоре должны были стать одной семьей. Возможно, по этой причине господин Безродный настолько доверял госпоже Рудик, что однажды, утратив бдительность, произнес пароль к своему перстню в присутствии обвиняемой.

Злата сделала глубокий вздох и сложила руки, словно в молитве.

— В любом случае, Обвинение считает достаточным свидетельством вины Милы Рудик тот факт, что при ней был найден перстень, послуживший орудием убийства. Мы все слышали историю обвиняемой о том, что перстень принес из леса ее драконий пес, но, — Злата скептически хмыкнула и усмехнулась, — к сожалению, он не может дать свидетельские показания, чтобы подтвердить слова госпожи Рудик.

Мила затылком ощущала неодобрительные взгляды публики, но из всех присутствующих по-настоящему сейчас имело вес мнение только одного человека — Владыки Добролюба. Мила ни на секунду не забывала: именно ему предстоит решить ее судьбу.

Ищущим взглядом она всматривалась в его лицо, пытаясь понять, о чем он думает. Сейчас Добролюб слушал Злату и даже не смотрел в сторону Милы. Впервые она видела его таким угрюмым. Глядя на него, она терзалась бесконечными вопросами. Достаточно ли для него того, что показала проверка чароита, чтобы счесть Милу виновной? Поддержит ли он Мстислава, который несомненно с легкостью подпишет Миле обвинительный приговор? Считает ли он, что Мила соврала о том, как к ней попал перстень Гурия? Кого он видит перед собой, когда смотрит на нее — на Милу? Студентку, никогда бы не поднявшую руку на своего учителя, который вскоре должен был стать ее семьей, или девушку, потерявшую друга и одержимую желанием отомстить за него?

Ответов на эти вопросы у Милы не было, но она все равно задавала их себе, словно хотела угадать, что же ее ждет. До сегодняшнего дня она даже не представляла, насколько ей страшно. Она думала, ей все равно, что с ней будет, но, оказывается, она занималась самообманом. Ей не было все равно, и боялась она не только ордалий. Внезапно она ощутила мороз по коже от мысли, что едва представляет себе, что будет с ней, если Магический Синод признает ее виновной. Эта неизвестность была почти так же страшна, как те существа из ее видений, в чьем плаче звучало обещание адских пыток.

Тем временем заключительная речь Обвинителя подошла к концу. Мила вдруг поняла, что последние несколько минут даже не слышала, о чем говорила Злата. Она так нервничала, что на какое-то время словно выпала из реальности.

— Господин Нобиль, ваша очередь произнести заключительную речь, — объявил Мстислав, обращая свой холодный взор в сторону стола Защиты.

Вирт несколько секунд молчал, сосредоточенно глядя перед собой, потом поднялся и посмотрел на судей.

— Защита отказывается от заключительной речи, Владыка.

Мила удивленно уставилась на Вирта широко раскрытыми глазами. Судя по озадаченному ропоту, вспыхнувшему за их спинами, поступок Вирта вызвал недоумение не только у нее. Он сел на место. Пытливо заглядывая ему в лицо, Мила нисколько не сомневалась, что он чувствует ее взгляд, тем не менее, Защитник даже не повернул к ней головы. Совершенно растерянная и сбитая с толку, Мила сглотнула подступивший к горлу комок и отвернулась.

Мстислав, в отличие от большинства присутствующих, удивления не выказал.

— Ваше право, — невозмутимо ответил он. — В таком случае, суд удаляется на совещание. Объявляется перерыв на час, по истечении которого все заинтересованные стороны должны снова собраться в Светозариуме, чтобы выслушать приговор суда.

* * *

Втроем — Мила, Вирт и Платина — сидели в маленьком кафе, расположенном на один этаж ниже Светозариума. Столики здесь были заняты служащими и посетителями Менгира. Платина пила кофе, и Мила боковым зрением видела, что та боязливо поглядывает то на нее, то на Вирта. Перед Виртом тоже стояла чашка с кофе, но он пока к ней даже не притронулся. Со скрещенными на груди руками Вирт смотрел прямо перед собой: тяжелый взгляд, нахмуренные брови, отсутствующий вид. Что касается Милы, то она даже заказывать ничего не стала — не смогла бы сейчас сделать и глотка.

— А как же нетопырья атака? — спросила она вслух, ни к кому конкретно не обращаясь. — Они не могут повесить ее на меня — проверка чароита ее не показала. И с помощью морионов Некропулоса нетопырью атаку никто не производил. Они собираются это просто проигнорировать?

— А ты разве не слышала, что говорила Злата? — спросила Платина, уставившись на Милу.

— М-м… — промычала Мила, — кажется, я задумалась и прослушала.

Платина посмотрела на Милу из-под бровей.

— Злата заявила, что, по-видимому, никакой нетопырьей атаки не было.

— Как это? — опешила Мила.

— Она сказала, что в процессе дела был упущен тот факт, что тотемом Некропулоса была летучая мышь, а некроманты, наряду с некоторыми другими магами, имеют особую связь со своим тотемом. Обладая этой связью, они могут призывать своих тотемных животных силой мысли, магический проводник в данном случае не используется. Она предположила, что Некропулос машинально призвал нетопырей, когда ты напала на него, а Гурий пострадал от них случайно.

— И никто до сих пор не вспомнил об этой способности некромантов? — недоверчиво прищурила глаза Мила.

Платина пожала плечами.

— Некроманты встречаются редко, потому что некромантия запрещена законами Триумвирата. Из-за этого знания о некромантах не лежат на поверхности. А что касается Некропулоса… Он был одним из Девяти Ключников — все, что с ними связано, всегда было засекречено. Не удивительно, что мы… да и все остальные… выпустили из виду, что тотемом Некропулоса была летучая мышь. Я даже не представляю, как Злате удалось добыть эти сведения о нем.

— То есть, — подозрительно посмотрела на Платину Мила, — ты ей веришь?

Платина нахмурилась.

— Дело не в этом, а в том, что такая вероятность существует, и сбрасывать со счетов ее не будут.

— Не будут? — не поняла Мила.

— Судьи, — смутившись, пояснила Платина.

Мила выдохнула и медленно откинулась на спинку стула. Она посмотрела на Вирта. Тот молчал и даже как будто совершенно не прислушивался к их разговору.

— Кстати, Мила, ты не знаешь, какой тотем у профессора Безродного? Случайно, не волк? — вдруг спросил Вирт, словно почувствовав ее взгляд.

Мила невольно округлила глаза, удивленная не столько его вопросом, сколько тем, что он к ней обратился — ведь с того момента, как чароит Гурия прошел проверку Попятного Круга, Вирт ни разу даже не глянул в ее сторону.

— Я не знаю его тотем, — ответила она. — Извини.

— Ничего, — не выходя из задумчивости, отозвался Вирт. — Я выясню.

— Зачем? — недоумевая, спросила она.

— Потом, — коротко ответил Вирт, видимо, имея в виду что объяснит ей все позже.

По прошествии часа они поднялись на этаж выше и заняли свои места в Светозариуме.

Один за другим возвращались в зал и все, кто из любопытства или по иным причинам пришел узнать, каким же будет вердикт в этом деле. К окончанию перерыва движение в зале почти замерло: Защита, Обвинение, секретарь суда, публика — все ждали развязки.

— Всем встать! — заголосил вдруг Жавель, подскакивая с места. — Судьи в зале!

Повернув голову, Мила увидела, как открылась маленькая дверца в дальнем углу зала, и в Светозариум друг за другом вошли Владыки Триумвирата.

Она все поняла, стоило только ее взгляду остановиться на лице Велемира. Мила зажмурила глаза и с трудом выдохнула. Бесполезно заламывать руки — она не в силах изменить то, что с самого начала от нее не зависело. Но почему тогда ей так страшно?!

Судьи заняли свои места за судейским столом. Мстислав держал в руках свиток. Все, кто находился в Светозариуме, притихли.

— Обвиняемая, будьте добры, встаньте, — произнес он.

Мила поднялась с места, не чувствуя собственных ног.

Тут же поднялся и Вирт, хотя по-прежнему даже не взглянул на нее. По-видимому, подбадривать ее он не собирался. Казалось, Вирта подменили.

Бросив быстрый взгляд через плечо, Мила сразу же выхватила из толпы лица Акулины, Ромки и Белки. Все трое заметно нервничали. Акулина была белее мела, Белка отчаянно кусала губы, кажется, даже не осознавая этого, Ромка выглядел мрачным. Он вдруг посмотрел на Милу. Какое-то время он не отводил от нее пристального взгляда, словно что-то пытался сказать. Но Мила так и не смогла понять, о чем говорил взгляд ее друга, — голос Мстислава заставил ее вернуться к реальности.

— Магический Синод, — холодно произнес главный судья, — вынес свой вердикт по делу об убийстве Мантика Некропулоса и нападении на Гурия Безродного.

Он неторопливо развернул свиток пергамента. Мила сжала кисти рук в кулаки, так что ногти больно впились в ладони. Она уже знала…

— Обвиняемая в вышеозначенных преступлениях Мила Рудик решением Магического Синода — два голоса против одного — объявляется… — Мстислав сделал паузу и посмотрел на Милу темными глубоко посаженными глазами; его голос в мертвой тишине Светозариума прозвучал, как гром: — виновной!

Зал тут же наполнился шумом и говором, в котором можно было различить и одобрение, и возмущение, и праздное любопытство. Но Мила ничего не слышала — она стояла на месте словно оглушенная. До последнего момента, даже после того, как она все прочла на лице Велемира, Мила надеялась, что с ней этого случиться просто не может. Ее не могут обвинить в том, чего она не делала! Добролюб не должен ошибиться — она ведь видела, что он не такой, как Мстислав!

Но он ошибся. Наверное, потому что увидел в ней девушку, которая была способна убить человека, чтобы отомстить за того, кто был ей дорог.

Что с ней теперь будет?

Что теперь будет?

— Признанная виновной, — вновь раздался голос Мстислава, — в убийстве и нападении с целью причинения телесного ущерба, Мила Рудик приговаривается к суду ордалий, как совершившая особо тяжкое преступление против жизни, и лишению свободы сроком на десять лет.

Мила едва дышала.

— Приговор Магического Синода оглашен и должен быть приведен в исполнение в течение суток, — с металлическими нотками в голосе закончил главный судья.

Рядом с Милой тотчас оказались двое охранников Менгира. Они обступили ее с обеих сторон, и Мила поняла, что она под конвоем. Растерянно обернувшись, она нашла взглядом Вирта. Тот уже надел пальто и взял в руки портфель. Скользнув взглядом по ее лицу, Вирт улыбнулся одними губами.

— Нет причин для волнения. Я обязательно все улажу. Положись на меня.

С этими словами Вирт развернулся и пошел к выходу из Светозариума. Мила смотрела ему вслед широко распахнутыми глазами и не могла заставить себя даже моргнуть, потому что теперь — именно в этот момент — она испытала настоящий страх. То, что она ощущала до сих пор, было лишь слабой тенью этого страха.

Ей хватило проницательности, чтобы распознать в улыбке Вирта фальшь. Его слова были только словами, призванными внушить ей ложное спокойствие. В черных глазах Защитника она впервые не увидела теплых угольков. Взгляд был холодный и отстраненный — чужой. Мила сразу же все поняла…

Он обманывал ее. Каждое слово, произнесенное им только что, — обман.

«Я буду бороться за тебя до конца. Я твой Защитник, и сделаю все, чтобы тебя защитить».

Всего лишь слова…

Наверное, сегодня Вирт понял, что теперь он ничего не может для нее сделать. И ни во взгляде, ни в голосе не смог этого скрыть.

Из груди Милы вырвался напряженный выдох, полный отчаяния. Она опустила голову и последовала за своими конвоирами, не отрывая взгляда от пола.

Ей не на кого было рассчитывать.