double arrow

Детский государственный переворот

щее звено все же необходимо, но оно должно поменять свою природу. Новой миссией начальника становится «координирование, оценка, управление информацией и осуществление выбора». Его подчиненным остается самое широкое поле для маневра. В неформальном плане это означает, что появляются новые формы автономии.

И что же, это конец эпохи? Нет, но, несомненно, это начало конца. «Патрон, наделенный ббжественными правами, сохраняет крайнюю власть на французских малых и средних предприятиях», — считает Ален д'Ири-барн. Он предостерегает против идеализации информационных и коммуникационных технологий, настаивая на том, что они могут дать лишь средства, которые могут быть использованы самым различным образом. Так, он напоминает об условиях труда новых работников конвейера, тех, кто отвечает на звонки в центрах телефонной связи. Во Франции их количество в 2002 году исчислялось в 103 000 человек. Начальство может в любой момент прослушать их разговоры, проконтролировать время ожидания клиента, время обработки его заказа и так далее. Другими словами, новые технологии не столько угрожают авторитету, делая информацию доступной для всех, сколько, напротив, создают новые трудности, которые ложатся на плечи сотрудников.

Последняя, совершенно особая форма авторитета, которая может пострадать от массированного вторжения новых технологий, — это авторитет литературного произведения. В этом заключается позиция философа Алена Финкелькраута, для которого возможности интерактивности представляют собой угрозу для статуса текста. В своей работе «Интернет, тревожащее исступление»7 Ален Финкелькраут взволнован свободами, оказавшимися в руках интернавтов, в особенности самых молодых

'Alain Finkielkraut et Paul Soriano, Internet, inquietante extase, Editions Mille et Une Nuits, 2001.


Дети процессора

из них. Он дает своему волнению следующее объяснение: «Невозможно думать только в состоянии свободы. Есть вещи, которые избавляют от этого. Когда вы читаете, вы отчуждены. Это позитивная форма отчуждения. Начать читать означает принять двойную форму отчуждения: книги и вкуса другого» (ибо книгу читают по чьему-то совету или потому, что она получила известность). Поэтому иногда приходится подчиниться авторитету книги. В его глазах Интернет представляет собой систему, которая сметает это обязательное отчуждение. Он приводит к отрывочному чтению текстов, в противоположность тому доверию, которое читатель оказывает автору, проводя свое время с его произведением, а также к возможности действовать на текст, изменять его, становясь таким образом его соавтором. Там, где кто-то обрадуется такому соавторству, Ален Финкелькраут бьет тревогу: вторжение в произведение суть оборотная сторона интернет-серфинга. Читать — это соглашаться потратить время на то, чтобы пройти по дороге автора, поэта, романиста или эссеиста, подчиниться ему, зная, что он может чему-то нас научить. «Драма заключается в том, что ничего нельзя изобрести назад. Мы свободны во всем, кроме возвращения вспять». Если бы было возможно, Ален Финкелькраут охотно бы «изобрел назад» Интернет, дистанционное управление телевизором и водный мотоцикл — шумный, загрязняющий природу! Его сарказм звучит как предупреждение: никто ни у кого совета не спрашивал, когда появился Интернет. Он развивается, и размышлять о последствиях его влияния начнут, как всегда, слишком поздно.

Угрожает ли что-либо авторитету произведения и художника? Действительно, Интернет отметает одно из преимуществ, которое нам давала книга: быть изданной означало быть посвященной. То есть заслуживающей определенного внимания. С тех пор как весь мир может писать, даже в пустоту, нас ожидает приговор быть погруженными во все более какофонический мир, откуда не вынырнет ни одно слово, которое будет служить


7. Детский государственный переворот

авторитетом! Если одинаково ценны все слова, то ни одно из них не обладает ценностью. Некоторые ратуют за радикальное запрещение Интернета в школе, чтобы поддержать это «асимметричное» отношение между учеником и произведением, с которым он сталкивается. Подобные речи, несомненно, слишком отдают иконоборчеством, чтобы быть широко освещенными СМИ, тем более что в излишне упрощенном виде они смогут трактоваться — иногда и небеспричинно — как простая реакция консерваторов на перемены. Роже Шартье 8, специалист по истории книги, напоминает, что появление печатного дела вызвало громы и молнии, которые странным образом резонируют сегодня. Были опасения, что демократизация письма приведет к появлению посредственных или даже вредных текстов. Так, на стыке XV— XVI веков, в Венеции, доминиканский монах Филипо ди Страта заявил, что печатное дело портит «тексты, введенные в обращение поспешным и лживым изданием [...], умы, распространяя аморальные и еретические тексты [...] и само знание, униженное самим фактом своего распространения среди невежд». Эту диатрибу он резюмировал блестящей формулировкой: «Перо — это девственница, а печать — шлюха». Сегодня все происходит так, словно распутница чудесным образом обрела девственность и позволила электронному письму выйти на панель вместо нее. В ожидании, пока последнее, в свою очередь, не преобразуется, чтобы заработать благородный статус и для себя.

Факт остается фактом: взрослые редко могут соперничать с молодежью в отношении новых технологических устройств. Но не будем совершать ошибок: новые технологии не подписывают смертный приговор авторитету. Если кризис авторитета существует, то его причина конечно же, гораздо более давняя. Тем более что, по мере

8 Roger Chartier, «Les Pratiques de l'ecrit» in Philippe Aries (sous la direction de Georges Duby), Histoire de la vieprivee, tome 3, Le Seuil. Cite par Nicole S. Morgan in Futuribles, № 213, octobre 1996.


Дети процессора

того как использование новых технологий будет укрепляться, различие между поколениями начнет стираться. Стоит лишь посмотреть на статистику министерства национального образования: через десять лет половина преподавательского состава будет обновлена. И «детишки», которые сегодня так и ждут, что их преподаватель допустит ошибку и потеряется в мире информатики, завтра будут стоять по другую сторону учительского стола... Они-то не испугаются бросить вызов Интернету перед своими учениками.


8.

УБИЙСТВО МОЛЬЕРА

Будет ли уметь писать ла-французски поколение Интернета?

Minionne allon voarsi la roz

Ki ce matl ave decloz

Sa rob 2pourpre Osoleil *...

Это не совсем французский язык. Это и не эсперанто. Не то, что раньше называли «негритянский французский». Это язык наших детей, тот, на котором они говорят в школе — или, скорее, на котором они пишут, — когда посылают SMS (short message service) со своих мобильных телефонов...

Зачем заменять «qui» на «ki» и «de» на «2»? Из удовольствия подразнить Французскую Академию? Чтобы совершить святотатство, изуродовав рифмы бессмертного Рон-сара? Нет, не угадали. Подростки сокращают, потому что так быстрее, вот и все. В конце концов, это мы приучили

* В орфографически правильном варианте это будет выглядеть так:

Mignonne, allons voir si la rose Qui ce matin avait declose Sa robe de pourpre au soleil...

и означать следующее:

Красавица, пойдем взглянуть на розу, Что утром нынешним раскрыла Навстречу солнцу свой наряд пурпурный...


Дети процессора

их к бешеному ритму жизни, как можно их теперь упрекать? Писать «qui» — это набрать три буквы на экране, причем нужно совершить шесть нажатий на клавиши (два раза для Q, два раза для U, два раза для I). «Ki» экономит два нажатия, то есть треть затраченных усилий. Именно поэтому они пишут «moa» вместо «moi», в котором столько же букв: «i» требует трех нажатий, а «а» — всего одно.

Что касается английских слов, которые также можно обнаружить в мини-текстах, переданных по телефону или по и-мэйлу, они обладают той же добродетелью: краткостью. «Бай» всегда будет быстрее, чем «до свидания», В4 (before) — чем «раньше», «lol» (laughing out loud) — чем «умираю со смеху», или «ASAP» (as soon as possible) — чем «как только возможно». Ибо англосаксы, кроме всего прочего, обладают чувством сокращения. Очень практично, когда отправляешь послания, которые не должны превышать 460 знаков. Впрочем, наши соседи не монополизировали аббревиатуры, язык Мольера тоже понемногу ими овладевает: RV для Rendez-vous (свидание), А + для Ala prochaine (до скорого), NRV для enerve (нервный) или R29 для Rien de neuf (ничего нового).

Вопли пуристов напрасны, этот вид спорта становится все более распространенным. Успех SMS удивил даже телефонных операторов. Никто не мог предвидеть, что по меньшей мере половина лицеистов в 2001 году будут отправлять как минимум одно SMS в день'. Как и то, что в 2002 во Франции будет послано шесть миллиардов этих сообщений, то есть ровно вдвое больше, чем в предыдущем году! А только в течение первого часа 2003 года только в сетях Orange и SFR было послано 14 миллионов SMS с пожеланиями Нового года. Маркетинг не запускал этого феномена, он удо-

1 По данным исследования компании Logica, поставщика серверов для SMS. Цитируется Николя Лукасом в № 10 журнала Newbiz.


Убийство Мольера

вольствовался тем, что уловил его. И операторы принялись поощрять эту языковую изобретательность своих молодых абонентов. «Говорите ли вы на тексто?» — спрашивал оператор сотовой связи SFR в своей рекламной кампании в середине 2001 года. Название «тексто» дал SMS филиал Cegetel, тогда как Itineris назвал их мини-сообщениями. Для лучшего понимания он открыто вывешивал легкие для «перевода», примеры на рекламных плакатах: «Pourkoi tan 2N» («Pourquoi tant de haine» — «Почему столько ненависти»), «T'AL'RNRV» («Tu a l'airenerve» — «У тебя нервный вид»)... Даже Макдональдс не остался в стороне, предлагая «Словари SMS» вместе со своими меню. Идеально, чтобы привлечь лицеистов в свои рестораны.

Чтение SMS на своем мобильном телефоне доступно всем, даже самым строптивым академикам: достаточно на несколько мгновений задержаться на словах или произнести их вслух, чтобы перевести этот фонетический язык на старый добрый французский. Но участие при помощи клавиатуры своего компьютера в чате требует большей тренировки. Типичную беседу (вялотекущую и бесконечную, во всяком случае, для непосвященного) можно найти в любое время в виртуальных салонах.

Это, конечно, не салон мадам де Севинье. Профан, который подключится к чату в первый раз и нападет на подобный разговор, обычно спрашивает себя, не переутомился ли его компьютер, или, может быть, интернет-сайт, на который он зашел, стал жертвой злобного вируса? Новичку будет еще труднее что-либо понять потому, что строки с неясным смыслом появляются с бешеной скоростью одна за другой, тотчас же сменяясь такими же туманными строками.И нескольких знакомых слов, появляющихся на поверхности, явно недостаточно для того, чтобы восстановить весь смысл разговора.


Дети процессора


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: