Место коммуникации в жизнедеятельности животных и человека

Коммуникация у животных всегда вызывала повышенный интерес исследователей. Основной проблемой, которую пытаются разрешить специалисты, занимающиеся этой проблемой, является соотношение природного, врожденного и приобретенного, воспитанного. Инстинктивные механизмы, как отмечают исследователи, развиваются в трех направлениях: 1) сохранение вида (сексуальное поведение, забота о потомстве); 2) сохранение индивида (удовлетворение голода и жажды, поиск пропитания, заготовка запасов); 3) обеспечение условий более или менее постоянной безопасности (защита от плохих погодных условий, врагов, разъединения с собратьями и т.д.). Корни коммуникации следует искать именно в согласованном, координированном поведении для обеспечения защиты и безопасности. Подобное социальное, точнее квазисоциальное поведение, применительно к «обществу» животных распространяется и на прочие области инстинктивного поведения (размножение и поиск пищи).

Пожалуй, самым распространенным примером коммуникации в среде животных является пение птиц. Птицы учатся пению в процессе взросления и «воспитания» от других особей. У каждой птицы свой способ, манера исполнения песни, общая для всего вида. Более того, индивидуальные особенности в некоторых географических областях приводят даже к обособлению, можно сказать, «региональных диалектов».

Еще более интересным представляется способ распространения информации об опасности. Есть два вида опасности: хищники и разорители гнезд. Если птица видит хищника, то она издает похожий на свисток специфический звук, который обозначает необходимость спрятаться или улететь. В случае, когда появляется разоритель гнезд, то птица издает прерывистый звук, который служит для остальных особей призывом к бою, который собирает соседних птиц для того, чтобы отогнать человека или животное, пытающееся напасть на гнездо. Различие хищников выучивается птицами в процессе развития, передается следующему поколению и может быть использовано в процессе дрессировки [32].

Высокоорганизованные «общества» так называемых социальных насекомых – пчел, муравьев и термитов не смогли бы существовать, не будь в них коммуникации. Приведем пример из «общения» пчел. Пчелы, как известно, осуществляют коммуникацию посредством особого танца. Когда пчела обнаруживает новый источник нектара, она возвращается в улей и, если нектар недалеко, совершает круговой танец, посредством которого сообщает своим подругам местоположение нектара. Другие пчелы включаются в этот танец, почувствовав запах нектара на теле пчелы-вестника. Затем они летают вокруг улья, и находят цветы, подходящие под данное им сообщение. Если нектар находится на расстоянии более 90 м от улья, то пчела-вестник совершает танец-восьмерку, покачивая брюшком во время прямолинейного движения на пересечении двух кругов. Танец показывает точное расстояние до нектара и направление к нему относительно солнца. Вертикальное направление в сотах соответствует положению солнца, а угол между вертикалью и сектором поворота восьмерки обозначает угол между направлением на солнце и на нектар. Расстояние же показывается количеством покачиваний на этапе прямолинейного движения. Таким образом осуществляется коммуникация в среде пчел [8].

Более сложные и разнообразные формы коммуникация приобретает в среде приматов. Так, у южноафриканских мартышек, например, существует набор жестов и звуков для обозначения хищников. В нем четыре «слова» для обозначения 1) летающих хищников, 2) четвероногих хищников (например, тигров или леопардов), 3) змей и 4) других приматов. Каждый из знаков тревоги вызывает различное поведение. Знак «леопард» заставляет мартышек взобраться на верхушки деревьев, в то время как знак воздушная тревога заставляет их падать камнем в глубину листвы дерева. Сами по себе сигналы врожденные, но молодые особи учатся им от старших и иногда путаются (пугаются, скажем, падающего листа дерева). У зеленой макаки обнаружено существование 36-ти явно различающихся звуков, также группирующихся по классам тревоги. У шимпанзе есть крики радости при обнаружении пищи (громкие вопли с повизгиваниями, при этом они сначала обнимаются и похлопывают друг друга, и лишь только потом обращаясь к пище), звуки приветствия при встрече друзей-товарищей, в особенности братьев и сестер после продолжительной разлуки, призывные звуки, воодушевляющие других членов группы при схватке с врагом, средства звуковой коммуникации между матерью и ребенком и прочие знаки. Наибольшее же разнообразие проявляют звуковые сигналы социального существования (рычание сильного соперника, тихое ворчание стада при переходе через саванну для поддержания контакта и т.д.).

Кроме того, помимо звуков, животные используют и другие каналы коммуникации. Запах и обоняние важны и для пчел, и для муравьев, и для низших обезьян. Общеизвестно, что для многих животных типичным поведением является помечать территорию своим запахом, привлекать особь противоположного пола с целью размножения, в некоторых случаях отпугивать врагов. В то же время, как отмечается в работах ученых [18], в меньшей степени важны для высших приматов. У последних бесшумная коммуникация преимущественно является зрительной (жесты) и тактильной (прикосновения). В походе идущий впереди самец поднимает лапу, что является сигналом остановки для всего стада. Шимпанзе с высоким социальным статусом может жестом разрешить своим подчиненным поедание пищи, мать-шимпанзе прикосновением к плечу детеныша не разрешает ему, например, куда-то бежать, расчесывание шерсти у собрата является знаком подчинения и отсутствия агрессивных намерений, демонстрация анальной области также является жестом подчинения или соподчинения, борьба между соперниками сопровождается соответствующими жестами и мимикой. Интересно, что уверенный в себе лидер редко прибегает к символической угрозе, и редко требует от подчиненных, что называется, «показать зад», то есть продемонстрировать подчинение и, соответственно, признать доминирование другого. Неуверенный же лидер слишком часто требует жестов подчинения, в результате эти жесты становятся стереотипными, из них исчезает исходное значение, и такой лидер теряет свои позиции. Иначе говоря, ему самому приходится «показывать зад». [62. с. 27]

Подобные примеры из жизни как приматов, так и других видов животных можно приводить практически бесконечно. Может даже создаться впечатление, что при огромном многообразии способов общения животных, язык человека в общем и целом эквивалентен языку животных. Если проанализировать коммуникативное поведение животных, то можно резюмировать, что память животного хранит не только модели поведения, но и реакцию среды, то есть собратьев. В дальнейшем малоэффективные моменты поведенческого акта сокращаются, а существенные для изменения поведения других коммуникантов акцентируются. Так поведенческий акт становится коммуникативным актом. Как отмечает Ю.С. Степанов, биорелевантное становится семиотическим [62, с. 31].

Если же продолжать проводить параллели между человеческим обществом и животными, то действительно можно обнаружить много общего. В самом деле, у человека также обнаруживается стадное поведение, группы людей могут действовать в одних случаях как стая волков, в других как стадо овец. В мировоззрении многих людей все окружающее общество делится на своих и чужих, наших и врагов. Про многих говорят, что они лижут руки или даже зад начальству, или, иначе говоря, вышестоящим человеческим особям. Люди часто забрасывают камнями падших в переносном, а то и в прямом смысле. Лидер (вождь, альфа-самец) в человеческих социальных системах выполняет роль вожака стаи; неуверенные и нестабильные лидеры как правило проявляют и соответствующую нервозную коммуникацию, требуют знаков внимания.

Можно, таким образом, утверждать, что коммуникация в целом есть особая часть деятельности некого коллектива, которая направлена на регуляцию этой деятельности.

Данное определение будет справедливо и для человека, и для животных. Однако касается ли данное утверждение языка? Можем ли мы сказать, что язык и коммуникация – это одно и то же, и что если коммуникация у животных и людей направлена в целом на единую цель регулирования совместной деятельности, то качественных различий между языком человека и животных нет? Для того чтобы ответить на эти вопросы, нам потребуется обратиться к проблеме происхождения и дальнейшего развития человеческого языка.