Меня стали журить за то, что я вынес сор из избы, но все же на всякий случай Шалагина сняли, Орлова убрали, Главбуха посадили

Чтобы не быть голословным, я после очередной отмены спектакля ворвался к Клемантовичу, он временно исполнял обязанности директора, и со слезами на глазах предложил себя в качестве заместителя директора по организации зрителя (эта должность тоже была вакантной), ведь кто-то должен спасать театр!

Александр Андреевич, мой любимый режиссер-педагог и приличный человек, стал меня разговаривать, что, мол, на мне держится репертуар, что я хороший артист и театр делает на меня ставку… Но все же он пообещал переговорить с высоким начальством о моей идее.

Потом я ночью не спал. Зачем я это делаю?! Куда лезу! Мне это надо? Все, решил я, больше таких выходок не повторится.

Но через неделю отменился не рядовой спектакль, а ПРЕМЬЕРА!!! Я, ничего не соображая, влетел в кабинет Клемантовича и «потребовал» дать ответ на мое предложение. Ответ был – попробуй, попытка – не пытка, но с совмещением должности артиста. Конечно, я иначе бы и не согласился.

На следующий день в 8 утра я был в своем кабинете и усердно начал доказывать зрителям, что театр наш хороший, и актеры наши замечательные, и спектакли наши отличные.

Горел очередной спектакль-долгожитель «Святой и грешный», и я бросился спасать его. Пришел в политехнический институт, придумав акцию «Театр и молодежь», посвященную Дню Октябрьской революции, хотя спектакль далеко не политический. Составили тут же план ее осуществления, и процесс пошел.

На спектакле вместо привычных тридцати зрителей было ползала! И главное, зрительская молодежь не ожидала, что такой театр и такой спектакль в городе есть!

На премьерный показ нового спектакля по пьесе Рязанова и Брагинского, не помню название, я приглашал зрителей, как на единственную возможность посмотреть на… не помню чего. Премьера прошла с аншлагом. Главное, зритель не обманулся. Сам Александр Андреевич поднял на банкете за меня бокал.

В этот вечер я купался в бассейне пьяного удовлетворения, получая много хвалебных слов от своих коллег типа «я тебя уважаю». Я же не стал их разочаровывать, признаваясь, что я это делаю прежде всего для себя, любимого: самому не хочется играть на пустой зал. Кто же, кроме себя, о себе позаботится в своем городе!

Все шло этим чередом, пока не наступила развязка. Как-то приезжает начальник областного управления культуры тов. Трухманов и привозит симпатичную «титястую» мадам на должность, которую я исполнял, как оказалось, временно. Нет, конечно, такая бабенка может привлечь в театр особую часть зрителей!.. В театре переполох. Даже руководство в панике. А зачем? А затем, что любовницу надо бы как-то пристроить или приструнить. Начальник надавил на мою любимую мозоль, ехидно предложив оставить актерскую профессию на фиг, что мол, нельзя руководителю заниматься еще и ерничеством. Был такой опыт – Шалагин. Вот оно как! Я, конечно, отказался, как они и предполагали, и я перешел опять в свое прежнее чисто актерское русло, и был первое время очень счастлив. Но обида давила на справедливость: почему Мне надо было что-то делать: или уезжать в свое далекое Ставрополье, или еще куда подальше, хотя дальше было нельзя. Я, дурак, решаю идти другим путем.

Новые веяния

Я поступаю в Ленинградский государственный институт театра, музыки и кино на отделение экономики и организации театрального дела театроведческого факультета (по современному – продюсерский). Я может быть и не пошел на это «повышение квалификации», если бы ни гастроли в Ленинграде и по его области. Дай, думаю, попробую, материально ничего не теряя. Что-то теряем, что-то находим… Если бы знать! Стал учиться заочно, теряя напропалую свои молодые годы и роли моих молодых героев! После каждой сессии надеялся на свой разум, что ТО мне НЕзачем! Но сам Питер тянул, и знания, я так думал, не помешают.

К тому времени мои друзья Щуцкие переехали из адского химического «Здержинска» в райский Ленинград. Я у них и провел все шесть лет моей заочной учебы. Юля и Маша, сестренки-близняшки, были моими лучшими сестренками, а Ирина Юлиановна – лучшим другом. До сих пор с ними перезваниваемся. Вспоминаем их маму. Они меня поддерживали и морально, и жилищно. В конце каждой сессии, я с ними прощался на веки. (Фото. Юля и Маша).