социальный кризис пути выхода

Пути выхода из кризиса

Чтобы понять реальные пути преодоления этого кризиса, необходимо предварительно разобраться в его глубинных корнях.

Экспонента — кривая, круто восходящая вверх. Такая кривая обнаруживается в том случае, если отрезки на оси абсцисс откладываются в арифметической прогрессии, а на оси ординат — в геометрической. Если попытаться определенным образом сгруппировать множество встречающихся в научной литературе объяснений современной экологической ситуации, то становится очевидным, что все они в конечном счете тяготеют к одной из двух уже известных нам парадигм — либо к формационной, либо к цивилизационной.

Формационная концепция связывает напрямую современную экологическую ситуацию с той или иной общественно-экономической системой. Так, в нашей литературе долгое время господствовал тезис о двух типах природопользования — досоциалистическом, коренные пороки которого якобы вытекают из частнособственнической основы общества, и социалистическом, который якобы чуть ли не автоматически ликвидирует хищническую тенденцию в воздействии общества на природную среду; осуществляет это воздействие в интересах совокупного собственника, то есть в интересах всего общества; создает основу для всестороннего, комплексного, гуманистически направленного воздействия на природную среду и концентрации усилий всего общества на решении экологических проблем. В связи с этим формационная концепция, настаивает на необходимости перехода к новому общественному строю как на предварительном условии выхода из экологического кризиса.

Конечно, формационные параметры конкретного общества не могут не влиять на характер природопользования, а следовательно, и на современную экологическую ситуацию. Но:

Во-первых, если мы хотим сравнивать между собой в этом отношении различные страны и регионы, сами формационные параметры должны быть точно выверены. И тогда становится ясным, что превосходство в решении экологических проблем обнаруживают не страны, до недавнего времени считавшиеся социалистическими, а тот регион, в котором реально осуществляются процессы социализации общественной жизни. Сошлемся на мнение одного из крупнейших российских экологов академика А. Яблокова. «Мы выросли, — пишет он, — на лозунгах о преимуществах социалистического природопользования и просмотрели, как быстро пошла социализация природы в развитых странах мира (она выражается в ограничении прав владельцев природных ресурсов в интересах всего общества). Мне кажется, что в отношении к лесам в Швеции и франции, к ландшафтам в Англии, к рекреационным зонам в Италии и США реализуется больше социалистических по своей природе идей, чем в нашей отечественной практике».

Во-вторых, специфические черты современной экологической ситуации обнаруживают себя по-разному в зависимости от уровня культуры региона или отдельной страны, то есть показателя явно не формационного. Достаточно вспомнить Чернобыль, аварии на других экологоопасных объектах, чтобы понять, как мы зависим сегодня от нашей собственной исполнительской, нравственной и даже политической культуры. И, наконец, самое главное: современная экологическая ситуация и заключенный в ней экологический кризис носят прежде всего цивилизационный характер, порождены всем ходом цивилизационного развития человечества. Перефразировав известную сентенцию применительно к данному сюжету, можно сказать: «Во всем ищи машину». Действительно, машина, положившая начало индустриальной волне цивилизации и являющаяся ее технической основой, принципиально изменила способ потребления сил природы, да и масштабы этого потребления. Безудержная машинизация всех отраслей народного хозяйства (вплоть до производства машин машинами), автомобилизация и т. п. повлекли за собой столь же безудержное потребление сил природы и загрязнение среды существования. Научно-техническая революция второй половины XX века лишь подлила масла в этот сатанинский огонь, санкционированный, кстати, теорией безграничного общественного прогресса.

Таким образом, истоки современного экологического кризиса обнаруживаются в логике развития фундаментальных основ цивилизации — ее технико-технологического базиса. Следовательно, соответствующим образом должны быть ориентированы и поиски путей и средств выхода из этого кризиса.

С одной стороны, для оптимизации природной среды могут быть использованы невиданные технические возможности, открывающиеся сегодня. Ведь в том-то и состоит противоречивый характер научно-технической революции, что, порождая невиданные в прошлом экологические проблемы, она в то же время содержит в себе потенциальные возможности их преодоления.

С другой стороны, цивилизации во имя выживания возможно придется отказаться от многих своих технических детищ. Введение международного запрета на фреоновые холодильники — лишь первая ласточка в этом плане. Предстоит переход во все больших масштабах на «чистую» энергию — Солнца, водяных и воздушных потоков, разницы температур, внутреннего тепла Земли и т. п. И поскольку эти источники составляют лишь несколько процентов современного мирового энергобаланса, человечеству предстоит качественно изменить образ жизни за счет деиндустриализации, деурбанизации, демилитаризации, минимального использования моторного транспорта, упора на энерго- и ресурсосберегающие технологии и пр.

Таков один из прогнозов[97], в основу которого положен хотя и не апокалипсис, но довольно крутое «возвращение назад к природе». Степень вероятности этого высока: чтобы выжить, человечеству, возможно, придется с достоинством пройти нисходящую линию нынешнего мегацикла своего развития и, восстановив равновесие с природной средой, начать новый мегацикл.

Цивилизованное разрешение современной экологической ситуации зависит и от уровня зрелости прогрессивных сил. Сплочение и организация сил прогресса в планетарном масштабе — поскольку и сама ситуация носит планетарный характер — позволили бы принять глобальные меры по оздоровлению природной среды, используя на это и средства, высвобождающиеся в результате прекращения гонки вооружений; перестроить международный экономический порядок и на этой основе ускорить развитие стран «третьего мира», облегчить их продовольственное положение.

Но есть еще одна немалая трудность на пути выхода человечества из того экологического тупика, в который оно себя загнало. Президент уже упоминавшегося Римского клуба Аурелио Печчеи о ней пишет так:

«Истинная проблема человеческого вида на данной стадии его эволюции состоит в том, что он оказался неспособным в культурном отношении идти в ногу и полностью приспособиться к тем изменениям, которые он сам внес в этот мир. Поскольку проблема, возникшая на этой критической стадии его развития, находится внутри, а не вне человеческого существа, взятого как на индивидуальном, так и на коллективном уровне,

7 социальная стратификация

Неравенство – характерная черта любого общества, когда одни личности, группы или слои обладают большими возможностями, или ресурсами (финансовыми, властными и т.д.), чем другие.

Для описания системы неравенства в социологии применяется понятие «социальная стратификация». Само слово «стратификация» заимствованно из геологии, где «страта» означает геологический пласт. Данное понятие достаточно точно передает содержание социальной дифференциации, когда социальные группы выстраиваются в социальном пространстве в иерархически организованный, вертикально последовательный ряд по какому-либо измерительному критерию.

В западной социологии выделяют несколько концепций стратификации. Западногерманский социолог Р. Дарендорф предлагал в основу социальной стратификации положить политическое понятие «авторитет», которое, по его мнению, наиболее точно характеризует отношения власти и борьбу между социальными группами за власть. На основе этого подхода Р. Дарендорф представлял структуру общества, состоящей из управляющих и управляемых. Первых он, в свою очередь, делил на управляющих собственников и управляющих несобственников, или бюрократов-менеджеров. Вторых он также подразделял на две подгруппы: высшую, или рабочую аристократию, и низшую – низкоквалифицированных рабочих. Между этими двумя основными группами он помещал так называемый «новый средний класс».

Американский социолог Л. Уорнер в качестве определяющих признаков стратификации выделил четыре параметра:

доход;

престиж профессии;

образование;

этническую принадлежность.

Таким образом, он определил шесть основных классов:

высший-высший класс включал богатых людей. Но главным критерием их выделения было «знатное происхождение»;

в нижний высший класс также входили люди высокого достатка, но они не были выходцами из аристократических семей. Многие из них лишь недавно разбогатели, кичились этим и стремились выставить напоказ свою роскошную одежду, драгоценности и шикарные автомобили;

высший слой среднего класса состоял из высокообразованных лиц, занятых интеллектуальным трудом, и деловых людей, юристов, владельцев капитала;

низший средний класс представляли, главным образом, канцелярские служащие и другие «белые воротнички» (секретари, банковские кассиры, делопроизводители);

высший слой низшего класса составляли «синие воротнички» – заводские рабочие и прочие работники физического труда;

наконец, низший слой низшего класса включал самых бедных и отверженных членов общества.

Другой американский социолог Б. Барбер провел стратификацию по шести показателям:

престиж, профессия, власть и могущество;

уровень дохода;

уровень образования;

степень религиозности;

положение родственников;

этническая принадлежность.

Французский социолог А. Турен считал, что все эти критерии уже устарели, и предложил определять группы по доступу к информации. Господствующее положение, по его мнению, занимают те люди, которые имеют доступ к наибольшему количеству информации.

П. Сорокин выделил три критерия стратификации:

уровень дохода (богатые и бедные);

политический статус (имеющие власть и не имеющие ее);

профессиональные роли (учителя, инженеры, врачи и т.д.).

Т. Парсонс дополнил эти признаки новыми критериями:

качественные характеристики, присущие людям от рождения (национальная принадлежность, пол, родственные связи);

ролевые характеристики (должность, уровень знаний; профессиональной подготовки и т.п.);

«характеристики обладания» (наличие собственности, материальных и духовных ценностей, привилегий и т.д.).

В современном постиндустриальном обществе принято выделять четыре основные стратификационные переменные:

уровень дохода;

отношение к власти;

престиж профессии;

уровень образования.

Доход – количество денежных поступлений индивида или семьи за определенный период времени (месяц, год). Доходом называют сумму денег, полученную в виде зарплаты, пенсий, пособий, алиментов, гонораров, отчислений от прибыли. Доход измеряется в рублях или долларах, которые получает отдельный индивид (индивидуальный доход) или семья (семейный доход). Доходы чаще всего тратятся на поддержание жизни, но если они очень высоки, то накапливаются и превращаются в богатство.

Богатство – накопленные доходы, то есть количество наличных или овеществленных денег. Во втором случае они называются движимым (автомобиль, яхта, ценные бумаги и т.п.) и недвижимым (дом, произведения искусства, сокровища) имуществом. Обычно богатство передается по наследству, которое могут получать как работающие, так и неработающие наследники, а доход – только работающие. Главное достояние высшего класса – не доход, а накопленное имущество. Доля зарплаты невелика. У среднего и низшего классов главным источником существования является доход, так как в первом случае, если и есть богатство, то оно незначительно, а во втором его нет вовсе. Богатство позволяет не трудиться, а его отсутствие вынуждает работать ради зарплаты.

Богатства и доходы распределяются неравномерно и означают экономическое неравенство. Социологи интерпретируют его как показатель того, что разные группы населения имеют неравные жизненные шансы. Они покупают разное количество и разного качества продукты питания, одежду, жилье и т.д. Но кроме явных экономических преимуществ зажиточные слои имеют скрытые привилегии. У бедных короче жизнь (даже если они пользуются всеми благами медицины), менее образованные дети (даже если они ходят в те же самые общественные школы) и т.д.

Образование измеряется числом лет обучения в государственной или частной школе или вузе.