|
| ПРИМЕЧАНИЯ
предисловие
[1]Н. Н. Покровский, говоря о публикациях по истории XX столетия последнего десятилетия, в том числе «торопливых, весьма далеких от академической строгости», справедливо констатирует, что «перед авторскими коллективами таких изданий неизбежно вставали и получали то или иное решение извечные проблемы источниковедения — полноты массива привлекаемых источников, выбора основного текста, приемов его исправления и передачи типографскими средствами, классификации документов, их датировки, атрибуции, проверки их достоверности и подлинности и т. д.» (Покровский Н. Н. О принципах издания документов XX века // Вопросы истории. 1999. №6.С. 32-33).
[2] Правда, нам этот вывод кажется не только справедливым, но и наивным, когда автор пишет о «распространении» «на источники XX в. ряда общих принципов, уже давно зарекомендовавших себя на материале предшествующих столетии» (Покровский Н. Н. Указ, соч. С. 29). Почему на источники XX столетия должны всего лишь «распространяться» методы издания документов предшествующих столетий? Если источниковедение и археография представляют собой некие сферы познания мира и человека, в них должны действовать закономерности, общие для документов любых эпох и народов. Н. Н. Покровский, блестящий ученый, своим пассажем как бы невольно демонстрирует комплекс неполноценности гуманитария, сомневающегося в том, что законы и закономерности существуют и в археографии, и в источниковедении.
введение
[1] Комков Г. Д., Левшин Б. В., Семенов Л. К. Академия наук СССР: Краткий ист. очерк:В 2 т. Т. 2: 1917-1976. М., 1977. С. 34.
[2] См.: Яковлев А. Н. Новейшая история России XX века в документах: Опыт историографического исследования // Вестник РАН. 2000. №6.
[3] См.: Искендеров А. История, джин и бутылка // Вопросы истории. 2000. № 11. С. 174-175. Свое отношение к этой «реплике» автор книги изложил в письме на имя А. А. Искендерова. Учитывая, что оно не было опубликовано в журнале, привожу это письмо здесь.
«Главному редактору журнала „Вопросы истории" Искендерову А. А. Прочитал с некоторым опозданием Вашу „реплику" — „История, джин и бутылка". Насколько могу понять, этой репликой Вы хотели подчеркнуть: а) члены Президиума РАН продемонстрировали свое нежелание „ворошить" прошлое России и даже „охранительную" позицию в его освещении; б) обсуждение на Президиуме доклада А. Н. Яковлева „приняло характер дискуссии по принципиальным проблемам исторической науки, современного понимания и толкования ее роли и общественного предназначения"; в) присутствующие на заседании члены Отделения истории „как обычно, хранили молчание", лишь двое из них выступили „в основном" по вопросам „положения в архивном хозяйстве", обойдя проблемы доверительного доступа к рассекреченным архивным документам „узкой группы лиц" и заинтересованности государства в издании „исторических документов".
Удивительное дело, как по-разному можно воспринимать это заседание Президиума РАН! Я присутствовал на нем и был в числе тех двух членов Отделения истории, которые выступили в дискуссии. Сравниваю сейчас текст своего выступления (сокращенный, но достаточно точно переданный в „Вестнике РАН") и Ваше легко-небрежное заключение о нем — при всей самокритичности видно, что в нем тема „архивного хозяйства" звучит косвенно разве что в рассуждении о рассекречивании архивных документов.
Но повод, заставивший меня обратиться к Вам, связан не с несогласием с Вашей интерпретацией моего выступления. Он куда более важен для всех тех, кто считает себя принадлежащим к цеху ученых-историков и кто думает о путях развития отечественной исторической науки.
Позвольте попенять Вам за то, что ученый-историк не был бы столь небрежен, как Вы в своей „реплике", употребляя двусмысленный термин „исторический документ" (недавно нашли автограф Клеопатры — действительно исторический документ) вместо термина „письменный исторический источник" либо никак не прокомментировав вопиющую небрежность А. Н. Яковлева, редакции „Вестника РАН", перепутавших археографию с историографией.
У меня нет оснований подозревать, что Вы не знаете разницы между этими двумя историческими дисциплинами, история развития которых в России насчитывает уже более 200 лет. Но в таком случае я догадываюсь, почему Вы не заметили эту погрешность. Увы, Вами двигали политические эмоции, некая политическая заданность Вашего мышления, которая, как мы знаем, всегда далека от заданности научной. В этом смысле мне кажется, что по исходной методологии Ваша реплика ничем не отличается от выступлений некоторых членов Президиума РАН. Ну в самом деле, какая разница, если полузавядший цветок одни будут называть засохшим, а другие — живущим?
Как историку-архивисту мне видится совершенно иначе значение произошедшего события. Во-первых, едва ли не впервые в истории Российской академии наук был заслушан доклад, целиком посвященный проблемам публикации письменных исторических источников, базовая основа которого, кстати, оказалась не самой удачной по целому ряду причин, о которых я говорил в своем выступлении. Во-вторых, в простых, а для ученого-историка попросту наивных вопросах членов Президиума РАН на самом деле были поставлены кардинальные проблемы (и над нами мучительно думают ученые-историки): как отобрать для документальной публикации документы, которые отразили факт, событие, явление, процесс прошлого, как воспроизвести их, как прокомментировать и т. д.
Мне кажется, что истинный ученый и должен думать над этими и другими проблемами археографии. Что же касается историографии, исторической науки, то предложенные Вами рецепты их развития и пафос осуждения, увы, не новы. И Вы, и мы их проходили».
[4] См.: Черных В. А. Еще раз об объекте и предмете археографии // Отечественные архивы. 2001. № 3. С. 24-27; Воробьева Ю. С. Теоретическое осмысление принципов отбора важно, но терминология требует обсуждения // Там же. С. 28-29.
5 См.: Черных В. А. Еще раз об объекте и предмете археографии. С. 24.
[6] См.: Каштанов С. М. Актовая археография. М., 1998.
[7] Наиболее важная из них: Покровский Н. Н. О принципах издания документов XX века // Вопросы истории. 1999. № 6. С. 31-42.
[8] Проблемы публикации документов по истории России XX века: Материалы Всероссийской науч.-практ. конф. научных и архивных работников. Москва, 1-2 июня 1999 г. М., 2001.
[9] См.: Часопис архива Jyгославuje. Београд, 2000. Година I, броjе 1. С. 33-48; Архiвознавство. Археографiя. Джерелознавство: Межвiдомчийзбiрникнауковихпраць. Вип. 4. Киiв, 2001. С. 401-408; Беларускiархеаграфiчныштогоднiк. Вып. 2. Мiнск, 2001. С. 5-41.
[10] См.: Козлов В. П. Приглашение к размышлению об археографии состоялось... // Отечественные архивы. 2002. № 6. С. 58-70.
глава 1. археография как научная дисциплина
[1] См.: Руководство к познанию древностей г. Ал. Милленя... изданное с прибавлениями и замечаниями Н. Кошанским. М., 1807.
[2] См.: Волк С. Н. Судьбы «археографии» // Археографический ежегодник за 1961 год. М., 1962. С. 456.
[3] См.: Поздеева И. В. Новая концепция эдиционного архивоведения // Отечественные архивы. 2002. № 1. С. 42-47.
[4] См.: Каштанов С. М. Актовая археография. М., 1998. С. 6-7.
[5] См.: Черных В. А. Еще раз о предмете археографии // Отечественные архивы. 2001. № 6. С. 24-25.
[6] См.: Королев Г. И. В очередной раз об археографии // Там же. 2002. №1. С. 48-50.
[7] В несколько схематичном и не до конца отработанном виде эти мысли были высказаны нами в статье «О некоторых современных теоретико-методических проблемах архивоведения и источниковедения» (Отечественные архивы. 1995. № 1.С. 5-9). Нашу схему трансформации документа в исторический источник мы попытались сверить с наблюдениями и выводами классической археографии письменных памятников Средневековья. Естественно, что здесь для нас главным авторитетом был С. М. Каштанов. В своей книге он пишет: «...так же и регистрационные пометки (на документе — В. К), сделанные в канцелярии, нельзя ставить в один ряд с архивными пометками, ибо первые, в отличие от последних,— неотъемлемая часть документа в том виде, в каком он вышел из канцелярии» (Каштанов С. М. Указ.соч. С. 57,) Иначе говоря, С. М. Каштанов признает во всяком случае две стадии бытования документа, оперативную и архивную, и полагает, что их учет имеет существенно важное значение для публикации документа. Новейшее время дает нам и вовсе поразительные примеры разности бытования документа на его оперативной и архивной стадиях. Письмо Л. П. Берия в ЦК ВКП(б) и основанное на нем постановление Политбюро ЦК ВКП(б) об уничтожении польских военнопленных от 1940 г. привели в движение весь репрессивный аппарат СССР. Их беспрецедентная политическая значимость предопределила не только высшие грифы секретности, но и помещение этих документов в особый конверт. Другие информационные вложения в этот конверт, надписи на самом конверте раскрывают нам архивную стадию бытования названных документов, которая долгие годы не утрачивала своей актуальности, тормозя их переход в стадию исторического источника.
Более детально стадии бытования документа рассмотрены в работе: Козлов В. П. Документ в состоянии покоя: архивный, источниковедческий, археографический аспект // Вестник архивиста. 2002. № 4-5 (70-71). С. 7-17.
[8] Подробнее см.: Козлов В. П. Российская археография конца ХVIII — первой четверти XIX века. М., 1999.
[9] См.: Советский Союз и венгерский кризис 1956 года: Док. М., 1998.
[10] См.: Советско-израильские отношения: Сб. док.: В 2т. Т. 1. М., 2000.
[11] См.; Кронштадтская трагедия 1921 года: Док.: В 2 кн. М., 1999.
[12] См.: СССР и германский вопрос. 22 июня 1941 г. — 8 мая 1945 г.: В 2 т. Т. 1. М., 1996; Три визита А. Я. Вышинского в Бухарест, 1944-1946: Док.рос. архивов. М., 1998.
[13] См.: Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание: 1927-1939: Док.и материалы: В 5т. Т. 1. М., 1999; т. 2. М., 2000.
[14]См.: Katyn: Dokumentyzbrodni. T. 1-3. Warszawa,1995-2001.
глава 2. основы археографической теории
[1] См.: Чему свидетели мы были... Переписка бывших царских дипломатов. 1934-1940: Сб. док.: В 2 кн. М., 1998.
[2] См.: Медведев С. Иркутск на почтовых открытках. 1899-1917: Историко-библ. альбом-каталог. М., 1996.
[3] См.: Цветаева М. Неизданное: Сводные тетради. М., 1997.
[4] См.: Лаврентий Берия. 1953: Стенограмма июльского Пленума ЦК КПСС и другие документы. М., 1999.
[5] См.: Советско-израильские отношения: Сб. док.: В 2 т. Т. 1. М., 2000.
[6] См.: Атомный проект СССР: Док.и материалы. Т. 1: 1938-1945. Ч. 1. М., 1998. С. 3.
[7] Атомный проект СССР: Док.и материалы. Т. 2: Атомная бомба: 1945-1954. Кн. 1. М., 1999. С. 4.
[8] Совещания Коминформа: 1947, 1948, 1949: Док.и материалы. М, 1998. С. XV.
[9] Следственное дело патриарха Тихона: Сб. док. М., 2000. С. 54-55.
[10] См.: Экология и власть. 1917-1990. М., 1999.
[11] См.: Султан-Галиев М. Избранные труды. Казань, 1998.
[12] Следственное дело патриарха Тихона. С. 53-54.
[13] Н. Н. Покровский, находясь под воздействием идеи тематической документальной публикации, справедливо полагает, что при ее подготовке главным является стремление направить все усилия на «создание выборки не тенденциозной, но объективной. Объективной, то есть прежде всего такой, что не была бы направлена на обслуживание каких-либо идейных, или того хуже, априорно заданных политических концепций, но стремится с возможной полнотой отражать все без исключения наблюдаемые в объекте исследования стороны, процессы, явления, противоречия» (Покровский Н. Н. О принципах издания документов XX века // Вопросы истории. 1999. № 6.С. 33-34). Нам представляется, что это в принципе верное теоретическое заключение о стремлении к объективности тематической документальной публикации менее достижимо, нежели положение о преодолении субъективности такой публикации.
[14] См.: Генрих Ягода. Нарком внутренних дел СССР. Генеральный комиссар государственной безопасности: Сб. док. Казань, 1997.
[15] См.: Гордон П. Дневник: 1635-1659. М., 2000.
[16] Советская деревня глазами ВЧК — ОГПУ — НКВД, 1918-1939: Док.и материалы: В 4 т. Т. 1. М., 1998; т. 2. М., 2000.
[17] См.: Повседневные записки делам князя А. Д. Меньшикова. 1716-1720, 1726-1727 гг. // Российский архив. 2000. Т. 10.
[18] Кронштадтская трагедия 1921 года: Док.: В 2 кн. Кн. 1. М., 1999. С. 17.
[19] См.: Адмирал Кузнецов: Москва в жизни и судьбе флотоводца. М., 2000.
[20] См.: Военнопленные в СССР. 1939-1956: Док.и материалы. М., 2000.
[21] См.: Политбюро ЦК РКП(б) — ВКП(б). Повестки дня заседаний. Т; 1. М., 2000; т. 2. М., 2001; т. 3. М., 2001.
[22] См.: Политбюро и церковь: 1922-1925 гг. Новосибирск; М., 1997. (Сер.: Архивы Кремля.)
[23] См.: Каштанов С. М. Актовая археография. М., 1998. С. 72-73.
[24] См.: Советский Союз и венгерский кризис 1956 года: Док. М., 1998.
[25] Цветаева М. Неизданное. С. 563.
[26] См.: Гордон П. Дневник. С. 244.
[27] Покровский Н. Н. Указ.соч. С. 35. Н. Н. Покровский, возможно, чрезмерно строг, но в принципе прав, обостряя проблему выявления максимума документов для документальной публикации и требуя даже «поиска и использования для издания (исследования) возможно большего количества экземпляров одного и того же документа» (Там же.С. 34).
[28] Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939: Док.и материалы: В 5 т. Т. 2. М., 2000. С. 30.
[29] См.: Рязанская деревня в 1929-1930 гг. Хроника головокружения: Док.и материалы. М., 1998.
[30] Атомный проект СССР. Т. 1. Ч. 1. С. 13.
[31] Чему свидетели мы были... Кн. 1. С. 5.
[32] СССР и германский вопрос. 22 июня 1941 г.— 8 мая 1945 г.: В 2 т. Т. 1.М., 1996.С. 13.
[33] См.: Медведев С. Иркутск на почтовых открытках. С. 36.
[34] Рязанская деревня в 1929-1930 гг. С. ХIII.
[35] Советская деревня глазами ВЧК — ОГПУ — НКВД. Т. 1. С. 25.
[36] Там же.
[37] Экология и власть. С. 10.
[38] СССР и германский вопрос. Т. 1. С. 13.
[39] Там же. Т. 1. С. 11.
[40] Три визита А. Я. Вышинского в Бухарест, 1944-1946: Док.рос. архивов. М., 1998. С. 3.
[41] Адмирал Кузнецов. С. 6-7.
[42] Советско-израильские отношения. Т. 1. С. 10.
[43] Следственное дело патриарха Тихона. С. 53-56.
[44] Каштанов С. М. Указ.соч. С. 64.
[45] Советский Союз и венгерский кризис 1956 года. С. 10.
[46] Кронштадтская трагедия 1921 года. Кн. 1. С. 30.
[47] О том, насколько порой важна публикация подложных документов, свидетельствуют Международные правила издания средневековых латинских документов, настоятельно рекомендующих их издание. Они выделяют три типа подлинности или аутентичности документа: дипломатическую, т. е. собственно подлинность, юридическую, т.е. наличие у документа всех признаков удостоверения его подлинности или подложности, и историческую, т. е. достоверность информации документа (Каштанов С. М. Указ.соч. С. 75, 80, 86).
Все три типа подлинности документа, по существу, могут быть объединены понятием его достоверности.
[48] Советская деревня глазами ВЧК — ОГПУ — НКВД. Т. 1. С. 54.
[49] Рязанская деревня в 1929-1930 гг. С. ХIV-ХV.
[50] Кронштадтская трагедия 1921 года. Кн. 1. С. 31.
[51] Там же. С. 31-32.
[52] См.: Военнопленные в СССР. С. 1039.
[53] Советский Союз и венгерский кризис 1956 года. С. 10.
[54] Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 30.
[55] Политбюро и церковь. С. 4.
[56] Медведев С. Иркутск на почтовых открытках. С. 36.
[57] Там же. С. 36-37.
[58] Каштанов С. М. Указ.соч. С. 80-81.
[59] Советская деревня глазами ВЧК — ОГПУ — НКВД. Т. 1. С. 56.
[60] Рязанская деревня в 1929-1930 гг. С. ХIХ.
[61] Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 31.
[62] Султан-Галиев М. Избранные труды. С. 23.
[63] Три визита А. Я. Вышинского в Бухарест. С. 31.
[64] Атомный проект СССР. Т. 1.4. 1. С. 14.
[65] Совещания Коминформа. С. XIV.
[66] Политбюро и церковь. С. 291-295.
[67] Там же (см. подстрочник).
[68]Лаврентий Берия. 1953. С. 13.
[69] Каштанов С. М. Указ.соч. С. 72-73, 80-83.
[70] Чему свидетели мы были... Кн. 2. С. 8.
[71] СССР и германский вопрос. Т. 2. С 27.
[72] Советско-израильские отношения. Т. 1. Кн. 1. С. 11.
[73] СССР и германский вопрос. Т. 2. С. 27.
[74] Три визита А. Я. Вышинского в Бухарест. С. 15.
Примечательно, что предел погрешности важно иметь в виду даже в такой детали, как употребление прописных и строчных букв. С. М. Каштанов справедливо подмечает, что в советской археографии, например, большинство «божественных» и церковных понятий, кроме собственных имен богов, писались со строчной буквы. Как можно понять из его дальнейших рассуждений, в принципе при множестве вариантов подходов к употреблению прописных и строчных букв подобное подновление текста, имеющее политико-идеологическую основу, недопустимо (Каштанов С. М. Указ.соч. С. 241). С этим невозможно не согласиться, ибо наличие прописной буквы в тексте документа подчеркивает особое значение, особый смысл слова в момент создания документа. Любопытно, что в изменяющейся, свободной России в документальных публикациях мы вновь встречаем многочисленные примеры повторения ошибки советской археографии — написания со строчной буквы слов «Политбюро ЦК КПСС», «Советское правительство», «Генеральный секретарь» и т. д., словно бы они и не были обозначением конституционных органов государственной власти и государственного управления, во все времена и во всех странах всегда особо почитаемых и выделявшихся особой семантической системой.
75 Политбюро и церковь. С. 4.
76 Покровский Н. Н. Указ.соч. С. 10.
77Рязанская деревня в 1929-1930 гг. С. ХIХ.
78Лаврентий Берия. 1953. С. 14.
79 Каштанов С. М. Указ.соч. С. 242-243.
80 Цветаева М. Неизданное. С. 559-560.
81 Каштанов С. М. Указ.соч. С. 139.
82Экология и власть. С. 12.
83 Кронштадтская трагедия 1921 года. Кн. 1. С. 34.
84 Атомный проект СССР. Т. 1. Ч. 1. С. 15.
[85] Там же. Т. 2. Кн. 1. С: 8.
[86] Советско-израильские отношения. Т. 1. Кн. 1. С. 10.
[87] Политбюро и церковь. С. 5.
[88] Три визита А. Я. Вышинского в Бухарест. С. 15.
[89] Политбюро и церковь. С. 121.
[90] Кронштадтская трагедия 1921 года. Кн. 1. С. 35.
[91] Генрих Ягода. С. 5.
[92] Политбюро ЦК РКП(б) — ВКП(б). Повестки дня заседаний. Т. 1. С 28.
[93] Там же. С. 31-33, 38, 55,61.
[94] Там же. С. 234.
[95] Экология и власть. С. 1.
[96] Чему свидетели мы были... Кн. 1. С. 38-39.
[97] Султан-Галиев М. Избранные труды. С. 7.
[98] Советская деревня глазами ВЧК — ОГПУ — НКВД. Т. 1. С. 14.
[99] Политбюро и церковь. С. 6.
[100] Три визита А. Я. Вышинского в Бухарест. С. 12,14.
глава 3. феноменология документальных публикаций
[1] Серия основана в 1997 г. под общей редакцией бывшего члена Политбюро ЦК КПСС, отвечавшего в нем на протяжении последних лет существования КПСС за идеологию, ныне академика РАН А. Н. Яковлева. Финансирует подготовку документальных изданий этой серии Международный фонд «Демократия».
[2] Каштанов С. М. Актовая археография. М., 1998. С. 82.
[3] См.: Там же. С. 94.
[4] См.: Археографический ежегодник за 1979 год. М., 1981.
[5] См.: Эпоха великого Крючкова. М., 1999.
[6] См.: Каштанов С. М. Указ.соч. С. 81.
[7] Чему свидетели мы были... Переписка бывших царских дипломатов. 1934-1940: Сб. док.: В 2 кн. Кн. 1. М., 1998. С. 5-6.
глава 4. модель документальной публикации, ее подготовка и калибровка
[1] Эта серийная многотомная публикация осталась как бы вне внимания российской и зарубежной общественности 90-х годов, занятой тогда больше тайнами истории КПСС. Между тем она заслуживает самого пристального внимания как археографическое явление.
[2] «Гуверовский проект» — чрезвычайно показательное событие в истории архивного дела и археографии России 90-х годов XX столетия, требующее специального исследования в контексте общественно-политической истории России 90-х годов. Именно по этой причине в данной книге автор воздерживается от его детального анализа и оценки, обещая читателям обратиться к этому в другой книге.
[3] См.: Каштанов С. М. Актовая археография. М., 1998, С. 282-299.
заключение
[1] Б. Г. Литвак (Литвак Б. Г. Несколько слов о статье В. П. Козлова и откликах на нее // Отечественные архивы. 2001. № 5.С. 32-35) категорически не согласен с включением в объект археографии оперативных документальных публикаций, т. е. публикаций документов, не утративших своего значения как регуляторов фактов, событий, явлений, процессов современности. «В данном случае,— пишет он,— автор не отошел от заблуждений учебных пособий по археографии, где многотомные издания государственных актов или решения ЦК КПСС получали статус археографической продукции». В обоснование свой позиции Б. Г. Литвак приводит два аргумента: 1) «границы археографии как научной дисциплины размываются приписыванием не свойственных ей функций»; 2) «оперативная публикация никогда не будет соответствовать всем тем принципам подготовки, о которых автор пишет».
Не просто готовы, но признаем спорность своей позиции. Однако отступать от нее вовсе не собираемся, так как она последовательно укладывается в более широкий и важный контекст предложенного взгляда на археографию. Археография — одна из дисциплин, изучающих публичное взаимодействие документа и общества. Объект археографии по этой причине — документальная публикация, т. е. обнародованный любым способом документ (документы), предмет – включенный в нее документ (документы). Как публикуется документ (документы), как реализуется коммуникативная роль документальной публикации и, наоборот, как общество воздействует на нее – ответы на данный вопрос и являются ответом о взаимодействии документа и общества. В этом смысле нет никаких оснований говорить о «размывании» границ археографии, и потому публикации, например, решений ЦК КПСС становятся важным элементом познания взаимодействия общества и документа.
Можно поспорить и с утверждением о том, что оперативная документальная публикация «никогда» не соответствует принципам традиционной археографии. Мы имеем немало примеров публикации действующих правовых актов с тщательнейшими комментариями, предисловиями и пр. В таких публикациях нет вариантов текстов документов. Но их нет и в учебных, научно-популярных публикациях. Почему же тогда последние традиционно остаются объектом – предметом археографии?
[2] Наиболее показательна в этом отношении позиция Е. В. Старостина (Старостин Е. В. Терминологическая интервенция // Отечественные архивы. 2001. № 5.С. 35-37).Его прежде всего не удовлетворяет предложенная схема трансформации документа как регулятора современных процессов в исторический источник как носитель зафиксированной «памяти» о произошедшем. По мнению критика, она неверна по двум соображениям. «Документ,— пишет он,— получает качество „архивного" не тогда, когда после экспертизы он сдается на хранение, а с момента своего создания, независимо от того, какова будет его дальнейшая судьба, т. е. будет ли он уничтожен или найдет место в историческом архиве». Как видим, автор не доказывает, а всего лишь постулирует свою точку зрения. Интересно было бы узнать, что такое документ, получивший «качество архивного»? Это все же любой документ, обреченный или не обреченный на хранение в архиве, или только все же хранящийся в архиве? Если мыслить категорией «качества» по Е. В. Старостину, ничего не остается сделать, кроме как признать, что архивный документ приобретает в сравнении с просто документом только одно «качество» — состояние покоя. А оно обеспечивается хранением в архиве. Кстати, не обязательно, как пишет Е. В. Старостин, передергивая нашу мысль, в «историческом», и не обязательно такой документ должен пройти экспертизу ценности.
Следующий аргумент Е. В. Старостина против нашей схемы трансформации документа в исторический источник также не является таковым, постулируя, что «историческим источником документ становится не после его описания, когда над ним склонился историк, а с момента своего рождения». Получается, следуя этой логике, что цыпленок (исторический источник) уже «рождается» в яйце (документе), как только его снесла курица, хотя для того, чтобы это стало действительно так, яйцу предстоит перенести немало операций, в том числе и избежать угрозы попасть на сковородку.
Не выдерживая теоретического анализа, постулаты Е. В. Старостина опасны и в практическом отношении. Если любой документ является архивным и одновременно историческим источником, ничего не остается делать, кроме как сохранять его вечно, экспертиза ценности является преступным действием против памяти человечества и т. д.
[3] Так, И. В. Поздеева (Поздеева И. В. Новая концепция эдиционного архивоведения // Отечественные архивы. 2002. № 1.С. 42-47) полагает, что мы старательно стремясь обострить будущую дискуссию, прибегли к эпатированной терминологии, которую принять «невозможно», поскольку она собрана буквально «с миру по нитке». Почему же? Оказывается, по мнению И. В. Поздеевой, язык науки (в ее понимании почему-то только термины, без дефиниций) должен отвечать трем требованиям: термины «должны составлять систему», каждый термин должен иметь определенное, однозначное, «но тем не менее условное значение» и термин должен быть понятен всем специалистам.
Прежде чем рассмотреть эти постулаты нашего критика, на основе которых она поучительно замечает, что «эдиционному архивоведению для своего окончательного становления необходимо проделать серьезную работу» (из чего следует, что археография в толковании И. В. Поздеевой такую работу уже проделала), рассмотрим терминосистему статьи нашего критика.
Эта система крайне небрежна. Ограничимся всего лишь несколькими примерами. Критик пишет о «системах государственной архивной службы». Нам, да и читателям не только непонятен, но и неизвестен такой термин. Да и его употребление сегодня в любой стране, кроме Северной Кореи, просто немыслимо, ибо в современном мире «системы архивной службы» государственными структурами отнюдь не ограничиваются. Опираясь на эту ошибку, критик допускает следующую: памятник, документ она трактует только как находящийся на «государственном хранении». А то, что хранилось в коллекции графа Н. П. Румянцева, разве не было памятником или документом? По И. В. Поздеевой, результатом «описательной археографии» почему-то являются только «печатные формы», будто сегодня человеческий ум не изобрел иных, например технотронных, форм. Смело и не задумываясь, критик объявляет «синонимами» термины «каталог» и «реестр», вводит без определения понятие «индивидуальных (штучных)» документов. В ее толковании рукописная книга, хранящаяся в архиве, это не архивный документ; соответственно, собрание рукописных книг, например в Российской государственной библиотеке, не является «массивом» архивных документов и т. д.
Кажется, этих примеров уже достаточно, чтобы усомниться в праве нашего оппонента на критику предложенных в тезисах работы терминов и определений. В них есть элемент эпатажа — в той же степени, как и выразительности, запоминаемости. В них есть спорная, но четкая система. Однако, самое главное, каждый из предложенных нами терминов имеет содержательную дефинитивную часть, что блистательно отсутствует в трех постулатах «терминотворчества» по И. В. Поздеевой. И именно с этой содержательной частью должна была она спорить, доказывать ошибочность обозначенных в ней явлений и закономерностей, чтобы затем на этом основании заявить о «невозможности» моей терминосистемы. Она ограничилась более или менее основательным разбором нашего видения археографии. И, как можно было убедиться выше, не достигла в этом успеха.
Вслед за И. В. Поздеевой неприятие нашей терминологии демонстрирует и В. А. Черных (Черных В. А. Еще раз об объекте и предмете археографии // Отечественные архивы. 2001. №3.С. 24-27). Но в равной мере требует строгости и терминология, используемая нашим оппонентом. Наш критик, например, противопоставляет «собственно археографические издания» (летописи, акты, мемуары) «сборникам архивных документов». Хотелось бы в таком случае получить ответ хотя бы на такой вопрос: тематическая или просто повидовая публикация мемуаров, хранящихся в архивах, например об Отечественной войне 1812 г.,— это не «сборник архивных документов», а «археографическая публикация»? Уверен, что специалисты-практики, историки-архивисты согласятся с тем, что это «археографическая публикация» «сборника архивных документов».
Примечания
* Отмечены термины, впервые вводимые автором книги в научный оборот
|
|
2017-12-14
958
